Любовь в эпоху перемен

Несмотря на неоднозначный финал разговора, Серёжа держит слово и отправляет Марго распоряжение о полном содействии Игорю Грому. Тем же вечером программа присылает сообщение, что Игорь Гром пришёл, забрал из кабинета нечто и ушёл, велев Марго стереть все записи не только с камер наблюдения, но и о сделке с «Хольт Интернешнл». «Ты выполнила?» «Конечно, Сергей. Вы же предоставили ему разовые администраторские права». Да, но не для того же, чтобы уничтожать улики! Серёжа с силой трёт лицо и не придумывает ничего лучше, чем ответить: «Спасибо. Держи меня в курсе». «Пожалуйста, Сергей. Непременно». Следующий день он проводит в диком нервном напряжении, с минуты на минуту ожидая полицию. Однако, как и было обещано, никто за ним не приходит. А когда в местных новостях мелькает сообщение о большом пожаре на главной питерской свалке, Серёжа понимает, что ему и в самом деле предоставили второй шанс. Нахлынувшее облегчение практически сразу сменяется утроенными угрызениями совести, и чтобы отвлечься, он начинает воплощать в жизнь благодарственный план. Через известный только ему бэкдор заходит на сервера Vmeste, скачивает исходники голосового модуля Марго и за пару дней дошаманивает его до синтезатора речи, переводящего написанное в сказанное голосом Сергея Разумовского. Успешно испытывает программу на техническом директоре Vmeste Ltd., попутно выдав тому указание поставить в соцсети временный фильтр на загрузку любой информации, связанной с Чумным доктором, и во время тихого часа звонит в мэрию. Несчастные десять минут переговоров превращают Серёжу даже не в выжатый лимон, а в лимонный жмых, однако результат того стоит. В обмен на восьмизначную «помощь городу» мэр обещает поговорить с начальником питерского ГУ МВД о более бережном отношении к ценным кадрам. Серёжа благодарит, мягко напоминает, что «утром — стулья, вечером — деньги», и прощается. Стекает по подушкам вниз, заворачивается в кокон тонкого больничного одеяла. Теперь Игорь сможет вернуться в полицию, и тогда, возможно, груз Серёжиной вины станет чуточку легче. А возможно, и не станет, потому что мёртвых не воскресить ни деньгами, ни связями. Пять человек, сожжённых заживо. Не самых лучших, но всё-таки людей. «Я решаю твои проблемы — жёстко и радикально». Серёжа до крови прикусывает губу. Хуже всего, наверное, то, что он ничегошеньки не помнит. Раз за разом пересматривает снятые Чумным доктором ролики, говорит себе: «Это я», — однако поверить до конца всё равно не может. Потому как на самом деле это — Птица. Серёжа прекрасно знает, что его отношение к собственной шизе больше пристало средневековому мракобесу, чем человеку прогрессивного двадцать первого века. Но как быть, если он действительно ощущает Птицу кем-то отдельным? Чужаком, невесть каким образом попавшим с ним в одно тело. И которого больше нет. У Серёжи такое чувство, будто предыдущие двадцать лет жизни он провёл скованным по рукам и ногам невидимой цепью, а сейчас вдруг освободился. И вполне естественно, что ему не хочется обратно в неволю, даже если это правильно. «А если Птица вернётся? — очередной бессонной ночью убеждает совесть. — Если опять начнёт решать твои проблемы? Сколько ещё людей должно погибнуть, чтобы ты пожалел о своём малодушии?» «Но как ты себе это представляешь? — возражает Серёжа. — Приходит в полицейский участок меценат и благотворитель Сергей Разумовский и говорит: "Чумной доктор — это я, арестовывайте"? А на все расспросы об убийствах — ни бе ни ме, кроме того что на видео заснято. И даже костюм не предъявить — нету его. Не сдавать же Игоря, верно?» «Иезуит, — фыркает совесть. — Скажи уж прямо: я банально трушу». «Да, трушу. Поскольку — спасибо благотворительности — в курсе и что такое колония, и что такое ПНД». «Ты сжёг пятерых людей». «Не я, а Птица». Разговор возвращается к началу — бесконечный, выматывающий душу цикл, и Серёжа понятия не имеет, как из него выйти. Между тем близится выписка — горло, несмотря на Серёжины моральные терзания, заживает хорошо. Унизительные кормления через трубку сменяются нормальным питанием, постепенно возвращается голос. — Учтите, напрягать связки вам больше нельзя, — предупреждает Серёжу завотделением и одновременно его лечащий врач. — Никаких криков, выступлений на публике и вообще долгих разговоров. Также постарайтесь беречься от инфекций дыхательных путей и не употребляйте чересчур горячее или чересчур холодное хотя бы полгода. Серёжа согласно кивает и думает, что поговорка «нет худа без добра» существует не просто так. Получить официальную индульгенцию для отказа от интервью, презентаций и участия в лицемероприятиях — это ли не удача? «То есть ты всё-таки решил пойти по лёгкому пути?» — не скрывая презрения, интересуется совесть. «Я... — Серёжа всеми силами ищет оправдание и, не найдя, говорит как есть. — Да. Пусть и моими руками, но этих людей убил Птица. Я не хочу отбывать за него наказание, не верю, что он вернётся, и вообще. Игорь меня отпустил». «Давай-давай, сваливай на него ответственность. Тряпка». Это удар ниже пояса, только ответить Серёже нечем. Так что выписывается он с похоронным настроением, и толпа журналистов, с самого утра дежурящая на выходе из больницы, отнюдь не способствует тому, чтобы оно поднялось. — Валентин Фёдорович, — шёпотом просит Серёжа завотделением во время заключительного осмотра, — а можно я от вас на «скорой» уеду? Хотя бы до конца квартала. Я заплачу, сколько скажете. Врач сдвигает очки на кончик длинного носа, понимающе и чуточку насмешливо смотрит поверх прямоугольных стёкол. — Тяжела и неказиста жизнь простого программиста? Серёжа не удерживает улыбку. — Да, есть немного. — Тогда совет: вызовите такси, а не личного шофёра, и выходите через приёмное. И никакая «скорая» вам не понадобится. — Спасибо, — искренне благодарит Серёжа и, жестом попросив ручку и карточку, царапает на форзаце электронный адрес. — Но вы всё-таки напишите мне. Может, оборудование какое надо закупить, или лекарства, или ещё что. В качестве спонсорской помощи. — Как же нам повезло, что вас привезли именно в нашу больницу, — хмыкает завотделением, забирая карточку, и встаёт со стула. — До свидания, Сергей. Жду вас на обследование через месяц. — До свидания, — эхом повторяет Серёжа. Протягивает руку: — Спасибо вам. — Это моя работа, — спокойно отзывается врач. — Берегите себя, — и выходит из палаты. Серёжа задумчиво смотрит на лежащую в ногах кровати аккуратную стопку «штатской» одежды и лезет в планшет — вызывать такси. Вот так и получается, что в башню Vmeste он возвращается фактически инкогнито. Его появление замечает только Марго и, закрывая двери лифта, серебряным голосом приветствует: — Здравствуйте, Сергей. Еженедельное заседание совета директоров началось пять минут назад. Желаете присоединиться? — Ни в коем случае, — открещивается Серёжа. — И вообще никому не говори, что я здесь. — Хорошо, — послушно отвечает Марго. — У вас изменился голос. Напоминаю, что если это долговременно, то вы должны внести корректировки в персональные данные. — Да-да, конечно, обязательно внесу, — кивает Серёжа, выходя на своём этаже. Толкает стеклянную дверь кабинета, делает несколько шагов и замирает, пригвождённый к месту приступом беспричинной паники. Баскетбольно колотится сердце, дыхания не хватает, мертвеют руки и ноги. Серёжин взгляд мечется по кабинету — обычному, привычному, им самим спроектированному — и не может ни за что зацепиться. Тогда Серёжа пятится, едва не вываливается в коридор спиной вперёд и, держась за стену, отступает в лифт. Слепо жмёт на все кнопки и, когда дверь наконец закрывается, кулем оседает на пол. Подтягивает ноги к груди, утыкается лицом в колени — да что ж такое, почему с ним опять какая-то хрень, почему он просто не может жить, как все нормальные люди? — Сергей, уточните, пожалуйста, куда вы хотите ехать? Куда? — В серверную, — хрипит Серёжа. — А потом в гостиницу, любую, забронируй номер. — Хорошо. И лифт приходит в движение.

***

Марго снимает ему королевский люкс в «Рэдиссон Роял» на Невском, и почти всю первую ночь Серёжа проводит у широкого французского окна, медитируя на неиссякаемые потоки золотых и рубиновых огней. Спать ложится лишь под утро, встаёт далеко за полдень и обнаруживает в поставленном на бесшумный режим смартфоне несколько десятков пропущенных звонков и непрочитанных сообщений. Пока успокаивает руководство компании, завтракает, читает отчёты и даёт ценные указания, наступает вечер. Воздетые на столбы фонари загораются жёлтым, рассыпают по влажной тротуарной плитке алмазную пыль. Город переливается огнями, маня на улицу, и Серёжа поддаётся зову. Он уже не помнит, когда в последний раз ходил вот так — один, пешком, сквозь едва замечающую его толпу. Дышал влагой и автомобильными выхлопами, ёжился от порывов ветра с Невы. Он идёт, куда ноги несут, однако совсем не удивляется, заметив впереди царственную фигуру конного Александра Миротворца. Останавливается за углом левого крыла главка, суёт озябшие руки в карманы пальто, рассеянно скользит взглядом по площади. Ни о чём не думает, ничего не загадывает, просто ждёт. И дожидается. — Игорь!