Risvegliarsi

      У Мануэля никак не получается избавиться от запаха Дамиано в носу.       Он понятия не имеет, как альфы в группе справляются с его запахом. Мальчишке ещё далеко до течки, и он не использует хоть какие-то блокаторы, от слова «совсем». Он разгуливает с мишенью на спине в окружении своей маленькой охраны из очень юных альф, готовых защищать его.       — Говорю ещё раз, я хочу, чтобы вы выступили идеально, — говорит Мануэль, шагая вокруг Дамиано, настраивая получше его наушники. Он бездумно убирает волосы омеги в сторону и останавливается, услышав слабое рычание Виктории. Он поворачивается к ней, позабавленный её реакцией. — Ты что, рычишь на меня, серьёзно? Послушай, ничего такого я ему не делаю.       К Виктории присоединяется Томас, что просто смехотворно, по-детски даже. Единственный, кого Мануэлю стоит опасаться всерьёз — самый молчаливый из них, Итан. За неделю до этого какой-то альфа стал приставать к Дамиано, так Итан ударил его своими палочками прямо по лбу.       — Всё нормально, — успокаивает их Дамиано, немного наклоняя голову и позволяя Мануэлю прикрепить гарнитуру к его уху.       — Хм, чёрт, крепитель сломался. Снимай, сейчас починю, — говорит Мануэль. А когда Дамиано выполняет сказанное, он садится, и, пока пытается починить наушники, любопытство берёт над ним вверх. Он решает спросить. — Можно задать один вопрос?       — Валяй, — отвечает Виктория.       — Кто-то из вас уже пометил его?       Трое альф издают негодующий звук, а Дамиано… А Дамиано принимает оскорбленный вид.       — Да как тебе такое вообще в голову могло прийти?! Нет! — он почти что кричит, инстинктивно прикрывая ладонью шею там, где ставится метка. — Давай без дебильных шуток.       — Так, ты ни с кем ещё не связался?       — Точно нет.       Мануэль кивает, а потом достаёт из шкафчика скотч и показывает им готовую гарнитуру.       — Это всего лишь любопытство. Просто ты разгуливаешь со своим натуральным запахом, и странно, что ещё никто не прибрал тебя к рукам.       Он убирает волосы Дамиано и начинает устанавливать наушники. Парень, конечно же, мог бы справиться с этим самостоятельно, но Мануэль сам является жертвой запаха, источаемого парнем. И запах такой манящий, такой- нет, хватит.       — Ну, я знаю, как постоять за себя, — нервно бормочет мальчишка. — И я точно не кусок мяса, за который нужно воевать. Я человек.       — Конечно. А теперь будешь человеком, поющим в гармонии. Начинай.       В этот раз они решают петь «Beggin'», и Мануэль замечает специфическую манеру выбора песен. Он также замечает плохо сдерживаемую ярость Дамиано.       — Кто выбирает песни? — где-то на десятом перерыве спрашивает он. Они не плохи, но, как он сразу отметил, ещё слишком молоды, а это означает, что прерывать репетиции придётся постоянно, подзывать их к себе и давать указания. Не то чтобы это большая проблема. Он наставник, и учить их, что и как надо делать — буквально его работа. Но к их чести, он должен признать, ребята полны энтузиазма, желания расти и развиваться, и, честно говоря, он не ожидал такого уровня профессионализма от трех маленьких альф и одного омеги. Они репетируют часами, без перерывов на отдых, пока он не даёт им зелёный свет. Они не жалуются, то и дело заглядывают ему в рот и пьют каждое его слово, как воду посреди пустыни.       Работать с ними одно удовольствие. Особенно с Дамиано. Потому что Мануэль влез в авантюру, взяв их, неважно, кто бы что ни говорил, но, возможно, он разглядел в них что-то гораздо большее, чем думал изначально. А, может, это его альфа инстинкты направили его открыть миру этот алмаз.       Фредерико может нести всё, что душе его угодно о том, каково это быть омегой и держать себя под контролем, но Мануэль плавает в шоу-бизнесе уже очень долго и знает, что в такой среде для омег небезопасно. За многие годы он видел десятки таких, которые не выдерживали и сгорали. Но, возможно, это что-то присущее только поколениям постарше, это да, наверное, это правда. В конце концов, времена меняются, способы поиска новых талантов сейчас другие и всё сейчас больше поддаётся настроению общества. Но и тот факт, что у тебя есть альфа вроде Кьяры Фераньи определённо служит щитом, который не каждый способен пробить.       — Мы выбираем их вместе, — отвечает Дамиано.       — У нас демократия, — добавляет Виктория.       Мануэль немного веселеет и улыбается, когда эти четверо выпрямляют спины, пытаясь казаться больше. Очаровательно, на самом деле.       — И как ваша демократия сознательно выбрала слабого? — это не оскорбление, но, о боже, прозвучало это именно как таковое. Но также это искренний вопрос. Он просто хочет понять. Эта четвёрка вроде всегда поступает логично, но в данном случае в их решении нет абсолютно никакой логики. Ничего, кроме глупости и беспечности, в голову ему не приходит.       Его слова задели их, они разозлились и воинственно подобрались, но всё же они идеально держат себя в руках, что, несомненно, восхищает Мануэля. В их возрасте Мануэль уже давно врезал бы обидчику, и плевать на правила.       — Мне нравится заставлять фанатичных старых альф нервничать, — говорит Дамиано, рукой он крепко держит запястье Виктории. Она взвилась сильнее всех и даже сжала кулаки, готовая напасть. В конце концов, она женщина, а у женщин больше развиты защитный инстинкт и жестокость, когда их семье и гнезду грозит опасность. Тот факт, что она так взбесилась только из-за одного члена группы, не важно, что омеги, говорит больше, чем тысячи слов.       — Так вы выбираете аллюзивные песни и используете их, чтобы выказать своё неподчинение?       — Скорее, чтобы противостоять пещерным людям с их неспособностью контролировать свои первобытные инстинкты.       — Ах, — несмотря ни на что, Мануэль впечатлён. Этот парень нравится ему больше, чем следует. Он немного напоминает ему его самого, молодого, полного желания изменить мир и его тупые правила. — Ну, будь осторожен тогда, ты же знаешь, что они будут говорить? Если потянешь за верёвку резко, то она может порваться.       Его слова не производят на Дамиано никакого впечатления, так же как и на остальных троих. Итан качает головой, вертя в руках свои палочки.       — Нет никакой верёвки, это обман, — говорит барабанщик, заметно картавя. — Омеги не должны держаться на привези.       — Эй, я не это хотел сказать, — быстро отвечает он, задетый тем, что его ассоциируют с отсталомыслящим сексистом. Он не любит иметь дел с омегами, это правда, но это только потому, что жизнь показала ему, что такому, как он, лучше держаться от них подальше. Он никогда не считал их низшими или недостойными защиты. Хотя, оглядываясь назад, можно подумать об обратном.       Мануэлю, честно говоря, не хотелось, чтобы омеги связывались с альфой вроде него.       — Это мы слабые, — вдруг заговаривает Томас. — Мы виним их, а на самом деле это мы, альфы, единственные, кто не умеет сдерживать в узде свои гормоны.       — Но у нас же получается, — говорит Виктория. — Никто из нас троих и пальцем никогда не трогал Дамиано, даже во время течки.       Ну, звучит красиво. Звучит как очень красивая ложь.       — Не верю, — отвечает он, скрещивая руки на груди, в этот момент взгляд Дамиано фокусируется на нём. Хм. — Это очень трудная задача, даже для кого-то моего возраста, почти что невыполнимая. А про таких юнцов, как вы, вообще и говорить не стоит.       В ответ Томас смеётся, и это очень странно. Пацан большую часть времени только и делает, что молчит и не пересекается с кем-то взглядами. А сейчас он в открытую бросает ему вызов, несмотря на то, что прекрасно знает, что проиграет.       — Это говорит многое о тебе и твоей выносливости.       Дерзкий.       Он ему нравится.       Но ещё больше Мануэлю нравится ставить людей на их места, так что рык, поднявшийся в груди, заставляет трёх маленьких альф отступить на шаг и опустить головы. Несмотря ни на что, они знают, когда надо прекращать, прекращать злить босса.       Запах Дамиано всё ещё щекочет ему ноздри и, господи, он чувствует это. Изменение в запахе, оно слабое и почти неощутимое, но… мальчишка возбудился от его рыка.       Что-то внутри него обрело жизнь, что-то, что Мануэль решает убить на месте, сразу же. Этому не бывать, решает он. Не тогда, когда он столько настрадался в прошлом благодаря омегам. К тому же, парень ещё совсем мелкий и вообще участник проекта для него, и плевать, как соблазнительно он пахнет.       — Возвращаемся к репетиции, — твёрдо, командным голосом говорит он и поворачивается к ним спиной. Он идёт обратно к пульту злой и раздражённый на себя. Чёрт, пацан что, серьёзно намок только из-за звуков, что он издавал? Господи помилуй.       Проблема в том, что с того момента, как он впервые учуял запах этого омеги, его мозг отказывается забывать его. Что очень странно для него, ведь, да, он знаток человеческого поведения, но его нюх никогда не был острым и чувствительным к нюансам. Как раз-таки из-за этого у него возникали некоторые проблемы в прошлом. Омеги, с которыми он состоял в отношениях, частенько обвиняли его в равнодушии.       А теперь его нос, кажется, улавливает даже малейшее изменение в запахе Дамиано.       Он в состоянии идеально контролировать свои импульсы, альфа он или нет. Так что, когда садится обратно за пульт, он заставляет своё глупое тело успокоиться и вернуться обратно в норму за счёт концентрации на процессе налаживания пульта и ударения пары клавиш на пианино.       — Окей, Дамиано, давай попробуем вступление заново, у остальных всё с этим нормально, но над твоим надо поработать. Мне надо, чтобы ты был собран.       — Я собран, — отвечает парень.       Мануэль оглядывает его с головы до ног. Без тех нелепых усиков Дамиано выглядит куда милее. Он потряс головой.       — Тогда давай, начинай.       — 'Cause I'm beeeeggiiin, — Дамиано практически стонет эту строку жалобным и умоляющим голосом, от чего то, что Мануэль ещё секунды назад пытался подавить, обретает новую силу. Альфы группы следуют за Дамиано с инструментами, но никто из них не сводит с Мануэля глаз. Ох, блядь. Они, наверное, тоже почувствовали возбуждение омеги, и теперь хотят убедиться, что он понимает — они стоят на его пути.       Как будто Мануэль и вправду может наброситься на молодого омегу, так сладко пахнущего отчаянием и- нет. Остановись, ты, безмозглый идиот.       Дамиано поёт, стонет, голос молящий, а Мануэль стискивает кулаки на коленях. Он впивается ногтями в кожу и продолжает слушать в упоении.       Он думает, хорошая ли это вообще идея, позволять Дамиано петь такую песню в окружении толп зрителей, в окружении альф.       Он уже говорил с продюсерами об опасности селения единственного не принимающего блокаторы омеги в общежитии полном альф. Против омег нет никаких правил, конечно же, это было бы политически неправильно, но также с омегами приходится трудно в таких программах. Они длятся месяцами, на которые могут прийтись периоды течек. Уже одно только присутствие в программе Федеса большая авантюра, и это при том, что он связан с альфой и принимает подавители, из-за которых больше походит на бету, как Леванте. Ни у него, ни у Мары никогда не возникало проблем с запахом Федеса, и даже наоборот — с умением омеги держать себя под контролем и следить за собой, в Фредерико практически невозможно заподозрить омегу. Кьяра, наверное, знатно его трахает и удовлетворяет все его потребности.       Дверь в репетиционную открывается, и Лоренцо Личитра шагает в помещение, замирает, глубоко вдыхает, ведя носом. Мануэль и отсюда может разглядеть, как зрачки молодого альфы расширились, когда тот учуял полностью заполнивший помещение запах желания.       Запах Дамиано, конечно же.       Мануэль немедленно подскакивает с места, в тот же момент и другие альфы Måneskin, почувствовав опасность, занимают оборонительные позиции. Томас и Виктория встают впереди Дамиано, а Итан — рядом с барабанами, палочки крепко сжаты в руках.       — Какого чёрта, ты что не слышишь, что тут занято? — чуть ли не орёт Мануэль. Молодой альфа встречается глазами с Дамиано, который смотрит на него в ответ совершенно невинно, так, словно это не он тут источает запах, как будто в течке — а это не так, до того, как он войдёт в фертильный период, есть ещё семь месяцев, и Мануэлю ещё только предстоит столкнуться с этой проблемой. Честно говоря, Мануэль надеется обработать их вовремя и уговорить Дамиано начать принимать подавители. Так омега правда сделает ему большое одолжение.       Личитра никак не может отвести глаз от Дамиано, а когда всё же делает это, то только благодаря низкому и протяжному рыку Мануэля. Мануэль ненавидит, когда его игнорируют.       — Я… — парень растерянно моргает пару раз, как будто бы только сейчас замечая его присутствие здесь. — Я искал Мару. Похоже, я зашёл не туда.       — Это точно. Убирайся.       Лоренцо кивает, в последний раз бросает взгляд в сторону Дамиано и выходит с красным, как острый перец, лицом. Мануэль почти уверен, что это совсем не от смущения.       Это проблема. Это, сука, огромная проблема.       Он вздыхает и устало трёт лицо руками.       — Ты должен принимать эти блядские подавители, — говорит он, когда в помещении остаются только они впятером.       — Нет, — сухо отвечает Дамиано, сжимая кулаки. — Я не буду их принимать.       На этом моменте Мануэль подскакивает с места и в несколько шагов преодолевает расстояние между ними, останавливаясь только в паре сантиметров от носа омеги. Он рычит, у него не получается остановить это, но Дамиано не отступает ни на сантиметр.       — Да если бы меня здесь не было, просто так он бы не ушёл! Он бы набросился на тебя!       — Почему ты делаешь это? — спрашивает омега. Он шипит, но Мануэль чует лёгкое изменение в его запахе. Он чувствует крохотные нотки желания и гордости. Ему нравится то, что Мануэль почти что лёг на него.       Проклятие.       — Отвали от него, — Томас встаёт между ними. Он ещё маленький, крохотный щенок. Не слишком сильной оплеухи хватит, чтобы он потерял сознание, и всё же Мануэль поражается им. Несмотря на то, что мелкий альфа точно знает, что не сможет выстоять против него, он всё равно влезает.       Мануэль качает головой.       — Ничего плохого я ему не делаю.       — Ты пытаешься изменить его, — тихий ответ от Итана. Парень крепко сжимает свои палочки, готовый пустить их в ход, возможно, на лице Мануэля. — Дамиано не виноват в том, что другие не умеют контролировать себя. Не он тот, кто должен принимать подавители.       Виктория делает шаг вперёд, готовая огреть его бассом, при необходимости. Она это точно сделает, он уверен почти наверняка.       — Если мы можем контролировать себя, значит и они в состоянии. Вот, у тебя это тоже получается. Более или менее.       Мануэль отшатывается назад, будто обжёгся.       — У меня получается только потому, что вы здесь участники, а я ваш наставник, и защищать вас это моя прямая обязанность. Защищать всех вас. На данный момент, временно, вы являетесь частью моей стаи, — он обводит глазами каждого, а потом кривит лицо, когда очередь доходит до Дамиано. — Даже если с вами трудно. Я знаю, что вы хотите честной игры, но ты делаешь это в шкуре своего омеги, не забывай.       — Я никому не принадлежу, — следует немедленный ответ Дамиано. — Я могу постоять за себя.       Это чёртова катастрофа, которой не видно ни конца, ни края. Судя по тому, что видит Мануэль, на парня набросятся рано или поздно. Все участники отличные ребята и относятся к Дамиано уважительно, но правда в том, что они избегают Måneskin как огня.       Может, если они будут держаться в стороне, у них получится не чувствовать запаха Дамиано.       — Посмотрим, как ты будешь защищать себя, когда у тебя начнётся течка. Когда ты будешь один, беззащитный против хрен знает скольких половозрелых альф, готовых наброситься на тебя, — Мануэль испепеляюще смотрит на него, рычание вырывается из груди, показывая всё испытываемое сейчас недовольство. — Твоя маленькая охрана отлетит к чертям, не успеешь ты и глазом моргнуть. Вы ещё мелкие сопляки. А все проблемы можно решить этими грёбанными подавителями, и, может быть, хоть так ты прекратишь взрывать бомбу из своего запаха в каждом помещении, где побывал хоть секунду.       Дамиано широко удивлённо распахивает глаза и краснеет. Остальные трое растерянно, непонимающе переглядываются друг с другом, пока Виктория не подаёт голос первой:       — Бомбу? О чём ты говоришь, запах не настолько сильный.       — О, поверь, он очень и очень сильный. Для всех окружающих, — добавляет он. Потому что ему не хочется признавать, что нахождение рядом с этим омегой это всё равно что быть с ног до головы покрытым патокой. — А теперь, репетиций на сегодня хватит. Во избежание проблем, я сам отведу вас обратно в общежитие. А ты, — он тыкает пальцем в Дамиано, — обещал беспрекословно выполнять всё, что бы я не сказал. Так что, ты идёшь к доктору.       Дамиано сердито смотрит на него, но ничего не отвечает. Мануэль глубоко устало вздыхает, пытаясь успокоиться. Он должен держать всё здесь под контролем, он альфа и эти дети будут делать только то, что он им скажет делать.       Возвращение в общежитие проходит в гробовой тишине, никто даже не дёргается в сторону Дамиано, и, по подозрениям Мануэля, это не столько из-за присутствия рядом с омегой четырёх альф, сколько из-за его выражения лица. Едва он проходит через прозрачные двери главного входа, он, блядь, кажется готов вгрызться в горло любому, кто посмеет встретиться с ним глазами.       Или же самому наброситься на этого треклятого, совсем юного, чёртового омегу — ещё немеченного, напоминающего ему о мазохистской части себя.       Добравшись до общежития, он провожает их до самой их комнаты.       — Заприте дверь.       Трое альф посмотрели на него, как на умалишенного.       — Эй, а вот это уже точно перебор, не думаешь? — говорит Томас, и, чёрт возьми, нет, он не перебарщивает.       Мануэль вздыхает, сжимает губы в тонкую, плотную линию.       — Вы не понимаете, вы ещё слишком молоды и не активны…       — Вообще-то активны, — перебивает его Итан, выгибая бровь. Остальные двое кивают, такие же растерянные, как и барабанщик. Дамиано идёт к кровати, молча садится и апатично уставляется в стену напротив, не обращая никакого внимания на то, что происходит вокруг него. Запах всё ещё присутствует, но он уже не такой сильный, не такой сексуальный и больше эмоциональный. Мануэль почти чувствует намёк на грусть.       — В каком это смысле? — спрашивает он, с трудом возвращая внимание на трёх альф. Господи, и почему он не может отвести глаз от Дамиано?       — Мы уже живём половой жизнью. Все трое.       — И никакие бомбы из запаха Дамиано не взрывает! — срывается Томас и садится рядом с другом.       Кажется, до Мануэля начинает доходить, откуда у них такой непробиваемый иммунитет к запаху Дамиано.       — Сколько лет вы знакомы?       Его вопрос застаёт альф врасплох, но всё же Виктория, быстро собравшись, отвечает:       — Ещё со школы, я, Томми и Дамиа. А с Итаном всего несколько лет. Его мы нашли на Facebook.       Как он и подозревал. Достаточно долго, чтобы образовались брато-сестренские узы до того, как пубертат превратил Дамиано в гормональную бомбу замедленного действия. По крайней мере, для первых трёх. На счёт Итана наверняка ничего не скажешь. Но тем не менее он, кажется, отлично держит себя под контролем.       — Выйдите, — говорит он, альфы смотрят на него и даже не думают двинуться. — Я сказал выйдите!       — Да, как будто мы можем оставить тебя наеди-, — начинает говорить всё ещё злой Томас. Мануэль не выдерживает. Схватив мальчишку за плечо, поднимает с кровати и швыряет к остальным двум.       — Вон, живо!       — Выйдите, — вдруг вставляет Дамиано, он поворачивает голову к друзьям и заверяюще кивает. — Всё нормально, я доверяю ему, — спокойно говорит он, как будто действительно доверяет. А может, он и сам верит в это, и, господи Иисусе, разве это не чистое безумие? Доверять альфе это плохая идея, особенно, если ты омега.       В конце концов, Итан первый двигается к выходу и тащит за руки остальных. Выйдя, он закрывает за ними дверь.       Дамиано со вздохом встаёт с кровати и делает шаг к Мануэлю.       — Я не пойду никуда, — говорит он, смотря прямо ему в глаза. — Я не пойду к доктору. Так что, если хочешь вышвырнуть меня из проекта, я собираю чемодан. Но прошу только об одном, не трогай ребят, пожалуйста. Это моя война, а не их.       — Они останутся без вокалиста.       Дамиано пожимает плечами.       — Дай им кого-то из своих. На худой конец, можно позвать их прежнюю вокалистку, я позвоню ей, она подруга Вик.       — И что, ты реально готов отступить от своей мечты из-за такой глупости?       — Да, — следует немедленный ответ.       Мануэль садится на кровати напротив. Облизывает губы, не зная, как поступить.       — Послушай. Твой выбор достоин уважения, но он небезопасный, понимаешь? Возможно, другие смогут сдержаться, а возможно, нет, и тогда может случиться что-то очень плохое.       Омега подскакивает к нему, злой как чёрт. Мануэль видит это на его лице, и запаха не надо.       — Я сейчас правильно понял? Ты говоришь, что если со мной что-то случится, то это я сам напросился? Если они навредят мне, значит, это я виноват, что не принимаю подавители?       — Я не говорил такого и-       — Ты только что сам сказал это! — обвиняет его парень. — Я уже понял, что не нравлюсь тебе, и я не знаю, что, блядь, у тебя было с такими людьми как я, но я отказываюсь принимать эти чёртовы подавители. Этого даже нет в правилах.       — А следовало бы.       Он тоже задумывался, какого хрена, этот пункт не внесли в правила.       — Иди на хуй, Мануэль!       Запах Дамиано снова заполняет все его рецепторы и единственное, что сейчас его инстинкты говорят ему сделать в ответ, это подняться и обнять мальчишку. Защитить.       Мануэль отмахивается от этой идеи. Дамиано не его омега и никогда им не будет. С омегами покончено.       — Я понимаю, ты злишься, я бы тоже злился. Живём ли мы в несправедливом мире? Да. Но не я придумал законы природы. Я говорю это ради твоего же блага, Дамиано. Всего один препарат и никто не будет доставать тебя до конца проекта, — Мануэль делает паузу, чтобы прочистить свои мысли. — Это не только ради тебя, омега. У тебя может начаться течка во время программы.       — Следующая течка у меня должна быть уже после проекта. Последняя была незадолго до того, как мы попали сюда.       Мануэль ругается про себя, потому что его мозг немедленно начинает рисовать ему картины Дамиано в течке, обнажённого. Кто знает, кто заботился о нём. Чей узел- чёрт, нет.       Он делает глубокий вдох и пытается изменить ход мыслей.       — Как я уже говорил, это не только твоя проблема. Если, повторюсь, если у тебя начнётся течка раньше времени, всё здесь погрузится в хаос. Тебе не приходит в голову, что другие чувствует себя некомфортно, зная, что не смогут контролировать себя? Не в состоянии выложиться на полную, потому что будут слишком заняты стараниями не наброситься на тебя?       — Это не мои проблемы.       Боже, как об стенку горох.       — У тебя хотя бы есть альфа, чтобы провести течку? Если что, ты можешь пригласить его сюда.       Дамиано мнётся на месте, переступая с ноги на ногу. Нерешительность ясно выражена на его юном и красивом лице.       — У меня… у меня нет альфы.       — Ты сказал, что недавно пережил течку.       — Да, но никого со мной не было. Я всегда провожу их один.       Мануэль уставляется на Дамиано со смесью ошеломления и восхищения. С альфой течка проходит в среднем за день. За целый день крышесносного траха. О котором ему срочно нужно перестать думать. А без альфы…       — Ты что, действительно три дня был один? Вместе со всей болью и прочим?       — Ага, — Дамиано кивает.       — Сколько раз?       Дамиано загибает пальцы, высчитывая в уме. Очаровательно.       — Пять раз.       У парня точно не все дома. Мануэль не омега, но знает достаточно. Спазмы и боли могут свести с ума. А подавители существуют именно для таких целей, чтобы уменьшить боль. Никто в здравом уме не стал бы проходить через это добровольно. Так что Мануэль ни на секунду не поверил в это — Дамиано не первый и не последний омега, врущий о таких вещах — но всё же он решает подыграть омеге.       — Ты полный идиот.       Мальчишка пожимает плечами, будто бы уменьшаясь в размерах.       — Ты не первый, кто говорит мне это.       Мануэль сжимает двумя пальцами переносицу.       — Что говорят твои родители?       При их упоминании Дамиано напрягается сильнее. Потом он пожимает плечами и садится на кровать рядом с ним. Господи, и почему он так доверяет ему?       — Они совсем не рады тому, что я здесь. Но они поддерживают меня. Говорят, раз я верю в это, то я должен идти до конца, что я и делаю.       Это достойно восхищения. Два замечательных, поддерживающих родителя, которые всё же позволили своему молодому ягнёнку войти в клетку со львами.       Мануэль смотрит на мальчишку, прекрасного, как само солнце, пахнущего шоколадом, клубникой и всем самым вкусным, что существует на свете, и чувствует зарождающиеся в груди первобытные инстинкты. Только в этот раз у него не получается подавить их.       Он протягивает руку и кладёт ладонь на волосы Дамиано. Омега немного напрягается, но не отстраняется. Он смотрит на него этими своими огромными, широко распахнутыми шоколадными глазами, губы приоткрыты в удивлении. Мануэль скользит рукой к его затылку, а потом и к шее, но снова Дамиано и не думает отстраниться, наоборот, он сам подаётся к нему. Мануэль притягивает его к своей груди и надеется, что объятия выходят деликатными и не такими отчаянными, как кажутся ему.       Что-то внутри Мануэля замурчало, и он прикрывает глаза, втягивая кружащий голову запах парня, исходящий от его шеи. Голосок внутри говорит ему, что он может пометить омегу сейчас, что он может сделать это, а парень позволит ему. Молодой омега без альфы, немеченный, в одиночестве страдающий во время течек. Он сдался бы в кратчайшие сроки.       Боже, теперь он понимает, почему мальчишка так реагировал на его рычания.       Ему кажется, что объятия длятся вечность, но на самом деле всего пару секунд. Потом Мануэль берёт себя в руки и выпускает Дамиано, давая ему снова сесть прямо.       — Извини, — говорит Мануэль, потому что он идиот, потому что он слабый, потому что не хотел делать такого в каких бы то ни было обстоятельствах, с кем бы то ни было. Боже, он ненавидит омег — но не Дамиано. Боже, нет, он не ненавидит его, ни на грамм.       — Да, без проблем, я тоже этого хотел, — признаётся омега. Потом одаривает его весёлой улыбкой. — Если бы не хотел, то ты уже остался бы без яиц, — говорит он со смелостью и уверенностью кого-то покрупнее и посильнее. Чёрт, он сказал это прямо как альфа, а это не смешно.       Мануэль смеётся.       — Правда что ли?       — Уж поверь. Я серьёзно, Мануэлито, не парься, я умею постоять за себя. И я могу контролировать себя, если захочу. Мне не нужны подавители.       Мануэлито?       Он удивлённо поднимает брови, услышав прозвище, парень чуть краснеет, а потом снова ухмыляется.       Мануэль вздыхает.       — Ладно. Но я всё равно отведу тебя к доктору.       Дамиано кривит лицо, но ничего не отвечает.       Ну и отлично. Может, он наконец начинает понимать, кто здесь альфа.