Risvegliarsi

      — Нет.       — Но-       — Нет.       — Мануэль-       — Я сказал «нет».       Дамиано скрещивает руки на груди и надувается. Прям как маленький ребёнок.       — Но мы уже готовим песню, — пытается Виктория, но Мануэль отрицательно качает головой.       — Начните сначала.       — Мы не можем! Уже слишком поздно! До этапа осталась всего неделя!       Мануэль пригвождает Дамиано взглядом, и тот тушуется, не решаясь спорить и дальше.       — Ты не будешь петь «Kiss This», забудь об этом.       — Ах, значит и хореографию, о которой мы думали, он исполнять тоже не будет? Дамиано ходил на занятия по пул-дэнсу, и на пилоне танцует очень круто, — говорит Томас с видом чистой невинности. Мануэль уже начинает верить, что мальчик-одуванчик это всего лишь грёбанная маска. И так со всеми четырьмя, они не такие, какими кажутся на первый взгляд, и звучать, конечно, будет странно, но Дамиано самый непроблематичный из всех. Одно только это уже говорит о многом, серьёзно.       Мануэль переводит взгляд с одного на другого. Ненормальные.       — Вы, случаем, не сошли с ума? — рычит он. Дамиано как-то всхлипывает и краснеет.       Он возбуждается, проклятие.       Проблема в том, что Мануэль тоже, а это уже не просто скрыть. Один только взгляд на эти приоткрытые розовые губы напоминает ему о грязных пошлостях, из-за чего он чувствует себя ужасно. Потому что Дамиано молодой парень, только достигший совершеннолетия, а Мануэль старый альфа, который не думает ни о чём, кроме как по десна вонзиться в его шею и по яйца оказаться у него в заднице.       — Но это правда очень красивая хореография, — говорит его и крест, и благословение, заламывая пальцы, сплошь унизанные кольцами. — Было бы очень сексуально, забавно и…       Да, было бы, и ему совсем не обязательно было говорить это таким мягким, чарующим и просящим голосом. Из-за этого Мануэлю хочется сделать всё, что бы не попросил омега. И вся проблема в том, что он уже делает, и Дамиано буквально вьёт из него верёвки.       После тех объятий запах Мануэля держался на Дамиано какое-то время, и окружающие его альфы старались сохранять дистанцию. Так что, это уже стало чем-то вроде каждодневного ритуала. Мануэль каждое утро приезжает в общежитие, Дамиано втихаря выбирается к нему, они обнимаются немножко, и всё, наконец каждый готов встретиться с тем, что уготовил им день.       Конечно же, Мануэлю пришлось объясняться перед продюсерами за это. Ему пришлось рассказать о том, что Дамиано отказывается принимать подавители, и даже пришлось защищать его право на это, когда другие судьи и спонсоры начали спорить.       Это не про секс. Повторял он миллион раз. У него нет намерений метить Дамиано — за всю жизнь он ни разу никого не метил и сейчас не собирается, уж как-нибудь обойдётся, спасибо, не надо — а так он хотя бы даёт всем возможность вздохнуть нормально.       Мара была первой, кто поддержал его, пусть и в свойственной ей специфической манере.       — Ладно, у тебя теперь стая. И в ней есть омега, о котором ты должен заботиться.       Он ничуть не возражал против этой идеи, хотя показывать ему пришлось обратное.       Это не про секс. Но то, как Дамиано обнимает его, досада, с которой отрывается от него каждый раз, его запах, распускающийся в присутствии Мануэля… и тот факт, что альфа более не способен стоять на своём. Дамиано достаточно вот так обиженно надуть щёки и всё, Мануэль уже готов бросить всё к его ногам.       — Какое счастье, что ты не любишь омег, — как-то подкалывает его Федес, и честно, видеть, как тот удирает после того, как он нарычал на него, стоило того.       С тяжёлым вздохом Мануэль возвращается к реальности.       — Это же бесполезно — говорить тебе «нет», да? Хорошо, ладно, рассказывайте, что у вас там за идеи.       На это Дамиано счастливо хлопает в ладоши, а другим даёт пять. Потом он в красках объясняет их идею с пул-дэнсом, и, чёрт, Мануэлю неприятно это признавать, но идея действительно охрененная.       — Ну, что думаешь? Мы будем стоять на высокой платформе, и никто не сможет добраться до нас.       А если повезёт, хотя вряд ли, то, возможно, его запах ни до кого не долетит. Мануэль вздыхает и наконец сдаётся.       — Мы попробуем. А ещё мне придётся попросить, чтобы зрителей набрали только из бет. Так можно будет снизить любые проблемы. Продюсерам это не понравится, но мы сможем этого добиться. А тебе надо брать уроки по пул-дэнсу, конечно, если ты не готов полностью.       — Нет, но я всегда занимался спортом. Я в хорошей форме.       — Хорошо. А теперь, все, прочь из моей головы, на остаток вечера вы свободны. А я позвоню, узнаю, есть ли у нас доступный преподаватель, — Мануэль достаёт свой телефон и, собираясь набрать номер, почти не обращает внимания, как ребята выходят из репетиционной. Только спустя какое-то время он замечает, что Дамиано не ушёл, а остался здесь, стоять на том же месте. — Что такое?       Мальчишка мнётся на месте и опускает глаза вниз.       — Я просто хотел сказать «спасибо». Это очень многое значит для меня.       — На всю страну непристойно извиваться на шесте полуголым? Конечно, обращайся, я к твоим услугам.       — Да нет же, я не про это, — Дамиано хохочет и, господи боже, насколько же милым он может быть? Серьёзно, Мануэль устал. — А про то, что ты всегда идёшь мне навстречу и уважаешь меня. Я знаю, ты не любишь омег.       Ох, вот же чёрт.       — Я ничего не имею против тебя, — говорит он со вздохом. Потом он смотрит на телефон в руке, как будто сделал ему что-то плохое, но это не вина гаджета в том, что у Мануэля в этой области был только плохой опыт. — Я просто не люблю глупых людей. И, к сожалению, в жизни мне попадались только глупые омеги.       Дамиано смотрит на него, удивлённый этим маленьким признанием и, честно? Мануэль сам удивлён не меньше. Какого хрена он рассказывает ему о таких вещах?       Мальчишка улыбается. Сначала слабо, но потом эта слабая улыбка становится широкой и весёлой ухмылочкой.       — Может, они не были глупыми?       — Уж поверь — были.       — Да, но, может, всё дело было в тебе, ты не думал об этом?       — Во мне? — Мануэль вопросительно выгибает бровь, омега кивает и смеётся, начиная идти к нему.       — Может, это всё твой запах или твой… ты, — Дамиано мурчит и машет рукой перед носом. Он останавливается в шаге от него всё ещё с этой беззаботной улыбкой на губах — ох, господи, это так красиво, что вышибает дух. Его запах постоянно проникает в его нос и мозг, проникает в каждую щелочку его чувств, во все укромные местечки его существа, до такой степени, что Мануэль уже не в состоянии понять, где его собственный запах, а где запах мальчишки…       А может быть, это сама жизнь пахнет шоколадом и клубникой?       — Я в том смысле, что… — продолжает этот маленький чертёнок, — я чувствую себя немного глуповато рядом с тобой, — заключает он, краснея в щеках и с чуть поплывшим взглядом.       О нет.       Нет. Нет. Нет. Нет.       Нет.       Нет.       Мануэль проглатывает обратно намечающийся рык и прочищает горло, чтобы отогнать его прочь.       Он делает шаг назад и смотрит на телефон в руке, пытаясь замаскировать желание, разлившееся в животе и поднявшееся вверх, цепляясь за легкие и сердце.       Он не даст волю этой части себя. Больше никогда.       — Я нахожу это очень жалким оправданием — не давать отчёт своим действиям, честно говоря, — говорит максимально нейтральным тоном, на который способен, и после тридцати лет успешной карьеры, более пятидесяти лет жизни он знает, у него более чем хорошо получается изображать покерфэйс.       Улыбка на лице Дамиано потухает, он опускает голову, даже его запах окрашивается грустью и нотками раскаяния.       О, великолепно, Мануэль, отличная работа.       — Ладно тогда, — шепчет омега, — не буду мешать тебе делать звонки.       Дамиано отворачивается и делает два шага к выходу, но потом вдруг поворачивается и идёт обратно к нему.       — Мануэль, можно мне… — неуверенно начинает он, не зная, как закончить предложение. Но ему и не надо, Мануэль уже знает, чего хочет мальчишка. Он раскрывает свои объятия, чтобы омега мог прильнуть к его груди.       Дамиано обнимает его очень крепко и даже зарывается лицом в его волосы, спускающиеся на плечо. Он стоит так всего несколько секунд, а после быстро ретируется из репетиционной.       Чёрт, его запах будет преследовать Мануэля весь оставшийся день.       Проклятие, он вляпывается в дерьмо колоссальных масштабов.

***

      Дамиано прекрасно знает, что занимается воображаемым перетягиванием каната с Мануэлем, понятно?       Он знает.       Он пользуется нечеловеческой выдержкой альфы и наслаждается этим как никогда в жизни, но это получается само собой, понятно?       Он слаб. Он, чёрт возьми, слаб перед этим мужчиной.       Каждый раз, когда он видит его, когда чувствует его запах, когда слышит его рычания, ему хочется подставиться и умолять. Ему хочется встать на четвереньки, хочется, чтобы его взяли, чтобы его пометили и трахали дни напролёт, нет уж, спасибо большое.       И если с одной стороны ему противно от собственной слабости, ведь это именно то, против чего он боролся всю жизнь, то с другой — он не может перестать думать о том, насколько это было бы потрясающе быть покрытым таким альфой, как Мануэль Аньелли.       Так что, когда он пришёл к идее с пул-дэнсом, скажем так, он думал впечатлить одного конкретного судью. Ему хотелось видеть, как Мануэль медленно теряет самообладание, видеть, как его маска спокойствия даёт трещины. Но что он видит, войдя в репетиционную утром понедельника? Он видит мягкую улыбку Родриго Д’Эрасмо.       — Где Мануэлито? — спрашивает он, только заметив в комнате присутствие девушки чуть старше него и очень привлекательной.       — Ах. Мануэль не появится сегодня. Мм, вообще-то его не будет всю неделю. Но не волнуйся, я буду показывать ему записи твоего прогресса.       Дамиано растерянно смотрит сначала на мужчину, потом на девушку.       — Но…       Родриго по-доброму улыбается ему. Они оба, и Родриго, и девушка — беты.       — Не волнуйся ни о чём. Это Клаудия, она научит тебя всему, что нужно.       Дамиано с самого начала чувствовал, что что-то не так. Мануэль даже не показался сегодня утром, и уже тогда он заподозрил, что альфа не будет приезжать к нему до конца недели.       Он чувствует ни с чем не сравнимое разочарование.       — Что-то случилось?       — Нет. Но это не тот случай… — Родриго небрежно машет рукой, будто бы говоря «не вынуждай меня это говорить, пожалуйста». — Об этом немного… неуместно говорить.       — Окей, — говорит он, притворяясь, что это вообще никак не задевает его. — Тогда могу я попросить тебя кое о чём?       — Да, конечно, — Родриго кивает.       Дамиано облизывает губы, раздумывая, стоит ли ему вообще произносить в слух то, что крутится у него на кончике языка. В конце концов он выпрямляется и говорит:       — Можешь передать ему, что я верил его сказочке про то, что мы стая?       Клаудия недоумённо смотрит на него, а Родриго улыбается шире.       — Я всё передам. Слово в слово.       Потом он больше не думает ни о чём, потому что они приступают к занятиям. Клаудия требовательный преподаватель, а занятия на пилоне не такие уж и лёгкие, как он думал сначала.       — Больше никогда не буду говорить, что это весело, — бурчит Дамиано, очередной раз взбираясь вверх по пилону, у него уже ноги горят.       А он ещё даже не начал петь во время движений. Родриго здесь чисто для того, чтобы снимать его и охранять его честь, наставлять он его будет только через пару дней, когда Дамиано перестанет задыхаться на пилоне. Не хватало того, чтобы у него была отдышка во время выступления.       После окончания тренировки, Родриго провожает его до общежития, а там и до душевой. Весь путь альфы, мимо которых он проходит, водят носом, втягивая его потный запах, витающий в воздухе.       Дамиано чувствует лёгкий дискомфорт в области живота, что заставляет его задуматься, возможно, Мануэль не был не прав. К счастью, присутствия беты хватает, чтобы отрезвить большинство из них, пусть парочка и встают с мест, чтобы следовать за ними. Но Дамиано решает не обращать на них внимания. Вскоре дверь ванной комнаты для омег показывается перед ними.       Они входят внутрь, и Родриго запирает её за ними.       — Я подожду тебя здесь, хорошо?       — Хорошо, — бормочет Дамиано, скрываясь в одной из душевых кабин.       Он раздевается на автомате и встаёт под горячие струи воды. Пока он намыливается, размышляя над тем фактом, что разочарован отсутствием Мануэля и тем, что ему бы хотелось, чтобы альфа был там, видел его прогресс, Дамиано чувствует пару слабых спазмов внизу живота.       — Блять, — он ругается, сжимая мочалку в руке. Он хорошо знает такие знаки своего тела. Они всегда приходят вот так, сначала слабые, считай незаметные. Усиливаются с каждым днём, пока не превратятся в настоящие, скручивающие спазмы. А потом настаёт течка. — Чёрт.       Он быстро домывается, вытирается и выходит, чтобы одеться. Когда он видит лицо Родриго, он улыбается ему.       — Я всё.       — Отлично, идём тогда?       — Послушай, с Мануэлем правда никак не получится увидеться сегодня?       — Боюсь, что нет, — бета качает головой, — в данный момент он у себя дома. Хочешь ещё что-то передать ему?       Дамиано думает секунду. Да, ему есть, что сказать. Нет, он должен сказать об этом. Замалчивать о грядущей течке — против правил.       Хотя, с другой стороны, он зол и чувствует себя брошенным Мануэлем.       — Нет, спасибо, всё нормально.       Обратно они идут без особого драматизма, но это только потому, что на пути им встречается лишь пара человек, бета и один альфа, который, учуяв его запах резко вскидывает голову, смотря на него во все глаза. А потом уносится прочь.       Очевидно, что первые признаки течки уже настолько сильные. Он в полном дерьме.       Родриго с улыбкой оставляет его в общей гостиной, абсолютно пустой.       — Отдыхай, завтра жду тебя в восемь, — говорит бета.       — Спасибо за всё, — Дамиано кивает, а потом провожает взглядом его удаляющуюся фигуру.       Оставшись один, он возвращается в свою комнату с решением запереться внутри, к счастью, остальные уже там. Так что он может запереть дверь. Плохо то, что не успевает он войти в комнату, как трое друзей мигом поворачивают свои головы к нему.       — Какого хрена? — почти кричит Томас. А Итан растерянно пялится на него.       — У тебя же была течка недавно. До кастинга, — медленно, выделяя каждое слово, говорит Итан, будто бы пытается понять, верно ли он всё помнит, или же ему всё приснилось.       — Я в порядке, это ничего.       Все трое фыркают и смеются прямо ему в лицо. Ну что за мудаки.       — Дамиа, может хватит уже пиздеть, а? — взвивается Вик. Она зла, и Дамиано только силой воли не отступает назад. Он чувствует омежьи инстинкты, говорящие ему склонить голову и извиниться, потому что она, они все, альфы, и он их любит. Они его семья.       — Это не пиздеж. Я в порядке. Пока что. Я знаю своё тело. У меня ещё есть время, мы сможем выступить без всяких проблем, — это же не проблема, да?       Или всё же проблема, потому что друзья очень нехорошо смотрят на него, а потом Вик просто берёт и швыряет в него подушку.       Вот же чёрт.       — Что случилось? — спрашивает Итан, а Дамиано открывает рот, но правда в том, что он сам не знает.       Или скорее, знает, но не уверен готов ли признаваться в этом.       — Это из-за Мануэля, да? — бурчит Томас, хмуро смотря на него. — Он всегда ошивается вокруг тебя, — он кривит лицо и ах, как же приятно видеть, что он так волнуется за него.       — Ничего плохого он мне не делает, — всё же отвечает Дамиано, не желающий, чтобы его друзья думали о Мануэле как о каком-то мудаке. А он не мудак. Мануэль самый лучший альфа, которого Дамиано когда-либо встречал. Даже лучше, чем они, потому что он может чувствовать его запах и при этом не позволяет себе лишнего. Даже когда Дамиано думает, что заставил его сдастся, даже когда он думает, что уже вот-вот наконец увидит настоящее лицо альфы, этому мужчине как-то удается вернуть себе контроль. — Ну правда, ребята. Даже эти объятия, это я всегда прошу о них и… — он чувствует, как к лицу приливает кровь, но не опускает голову. — Это я всегда обнимаю его первым. Он никогда сам не прикасался ко мне. Никогда. Ни разу.       Он лжёт. Однажды Мануэль прикасался к нему, прямо в этой комнате, прямо на этой кровати, и одно это воспоминание зажигает в его животе тысячи пожаров. Чёрт, только одна мысль об этом скручивает ему все внутренности и провоцирует ряд острых спазмов, отчего ему вышибает дух, а из глаз сыпятся искры.       — Дамиано?! — подбежавший Итан помогает ему сесть прямо. — Ты как? Тебе нужно что-то?       Мне нужен альфа. Хочется ответить Дамиано. Желательно Мануэль.       — Нет, всё нормально. Это всего лишь спазмы.       Вик смотрит на него с тревогой, Томас тоже. Потом Вик достаёт пакетик обезболивающего и вкладывает ему в руку.       — Рассказывай мне тут. Вот, на, прими хотя бы это, — говорит она.       Ему правда не нравится принимать какие-либо препараты, но по крайней мере он может принять это. Так он будет в состоянии нормально спать свои положенные восемь часов и готов встретиться с завтрашним днём.       — Хорошо.       Дамиано выливает содержимое пакетика под язык и морщится. Эти чёртовы «Oki» такие противные, если двинешь языком неправильно, эта жижа просочится по сторонам, и этот хреновый вкус у тебя будет во всём рту. Отвратительно.       Он ложится спать, и Томас не ложится с ним в этот раз. Тем не менее он устраивается на кровати напротив и ложится к Дамиано лицом, чтобы встать, при необходимости.       Дамиано накрывается одеялом с головой и морщится сильнее. Он правда надеется увидеть Мануэля завтра. Объятия с ним заставляют его чувствовать себя лучше, его запах успокаивает его, и он научился узнавать его из тысячи.       Может, он идиот, раз ведёт себя брошенным альфой. Нет, он просто смехотворен. И всё же… Мануэль правда очень нравится ему.