Вы: Что ж, хорошо, что ты признался в своей хитрожопости, Чонгук-а. Теперь тебе придется приложить гораздо больше усилий, чтобы добиться моей похвалы)
Неизвестный: Ты же понимаешь, что я воспринимаю это как вызов?Вы: Может быть)
Неизвестный: Что ж… в таком случае я ставлю тебе вызов, Ким ТэхенВы: Что?? Какой к черту вызов?
Неизвестный: хм, мы можем, например, устроить фотографический челлендж Неизвестный: Да, я придумал. Каждую ночь мы будем присылать друг другу фотографию, абсолютно любую, самую красивую, сделанную в течение дня. Нужно будет ставить оценку от 0 до 10, максимально честно и объективно. Через месяц посмотрим, кто из нас настоящий фотографВы: я профессионально занимаюсь фотографией с 17 лет, у меня высшее образование и несколько курсов повышения квалификации. Ты реально думаешь, что сможешь выиграть?
Неизвестный: Пассивные угрозы не сработают, хен. Либо да, либо нет. Иначе я подумаю, что ты испугался)Вы: Это не угрозы, а забота о твоей самооценке) но окей, я согласен. Фотографии должны быть сделаны на телефон, без каких-либо фильтров. Только почему ночью?
Неизвестный: Потому что это время минимального контакта со стаффом и менеджерами. Чтобы они точно не заметили, что мы с тобой контачим. Если быть точным, то фотки лучше присылать с 3:30 до 5:00 Неизвестный: Черт, прости. Я только сейчас подумал, что тебе придется ради этого просыпаться…Вы: Забей. Мне не проблема встать, кинуть фотку и заснуть дальше
Неизвестный: Окей… но если у тебя полетит режим, скажи, мы все отменим. Для меня тоже не проблема уже сейчас признать, что в фотографии ты лучше меня)Вы: Эй, нет, так дело не пойдет, ты уже меня заинтриговал! С завтра начинаем. Только, Чонгук, баллы мы не будем писать сразу, просто фиксируй их где-нибудь в заметках, а в конце месяца скажем результат. Иначе будет слишком тяжело сохранять объективность
Неизвестный: Логично. Тогда забились, хен. И еще. Обязательно удаляй сообщения. Обязательно, Тэхен. Ты получил сообщение, посмотрел, оценил и удаляешь, окей? Завтра вместе с фотографией я пришлю тебе информацию, как лучше всего чистить свой телефон И вот уже две недели они ведут свое противостояние. Режим Тэхена и правда полетел к чертям. Просто потому, что зачастую он не мог заснуть до того, как отправит фотографию. Он все боялся, что будильник не прозвенит или он просто проспит, а еще он слишком долго выбирал среди десятка сделанных снимков самый лучший, чтобы точно не ударить перед своим истинным лицом в грязь. Сам Чонгук старался. Он очень серьезно воспринял их соревнование, хотя порой парню не хватало времени, чтобы что-то сфотографировать. В первый раз он просто отправил Тэхену свое уставшее селфи в зеркале репетиционной, приписав: «Прости, я так и не вышел сегодня на улицу, а сил думать над какой-то концептуальной фоткой нет». Во второй раз Чон скинул свой забитый рукав с подписью: «татуировки — это тоже своего рода искусство)». Стоит ли говорить, что обе эти фотографии Ким оценил на 10? Потому что на первой Чонгук выглядел уставшим, но все еще крайне горячим. На второй Тэхен и вовсе в деталях смог рассмотреть голый напряженный бицепс, покрытый татуировками. Младший даже не представлял, насколько легко он мог вырвать победу. Всего-то нужно было каждый раз переключать камеру на фронталку. С 3:30 до 5 утра Тэхен был самым счастливым человеком. Они общались так, как будто дружили всю жизнь: легко перескакивали с одной темы на другую; не обижались на подколы (потому что прекрасно понимали, что те были беззлобными); флирт воспринимали как нечто данное и привычное. На утро Тэхен чистил все сообщения, и от переписки, которая делала его самым счастливым человеком в мире, оставалось пустое черное поле. Несколько раз ему снилось, что всего этого и правда не происходит. Что переписка выдумана его влюбленным мозгом, чтобы безответные чувства не казались настолько болезненными. Но Чонгук неизменно продолжал каждую ночь скидывать ему по одной фотографии. Тэхен продолжал им радоваться как пес, встречающий хозяина у порога после работы, а в ответ слал несколько своих: одну для их соревнования, другие — просто так, фотографии понравившихся экспонатов с очередной выставки, потому что Чонгук сам попросил. Потому что «то, как ты показываешь искусство, само по себе эстетично и прекрасно, хен».***
На новую экспозицию современного искусства Ким не возлагал никаких надежд. Со Минсу предпочитал классический стиль, на выставках экспериментальных художников никогда не появлялся. Тэхен специально выбрал именно это место, потому что чувствовал, что ему нужно проветриться, хотя бы один раз походить по просторным залам, рассматривая картины, а не людей вокруг. Однако именно на этой выставке ему, наконец, улыбнулась удача (по мнению Сокджина и Юнги) и вместе с тем наступило фиаско (с точки зрения самого Тэхена). Потому что именно здесь он встретил Со Минсу. Самый обычный корейский мужчина слегка за 40. Среднего роста, с короткой стрижкой, биоптриями в узкой оправе, с приятной, но незапоминающейся внешностью. Тэхен только смотрит на него издалека, но уже сейчас чувствует, как от страха в животе начинает тянуть. Ему нужно будет его обмануть, обокрасть и исчезнуть из его жизни, даже не извинившись. Киму тошно от себя в этот момент. Он снова прокручивает в голове слова Юнги о том, во что вовлечен этот мужчина, к какой трагедии для всей страны может привести его научная разработка, и все-таки решается — делает шаг навстречу ученому. Со последние три минуты стоит у безымянной картины. Просто среднего размера холст, густо покрытый красной масляной краской. Почти «Черный квадрат» Малевича, только квадрат алый. Тэхен осторожно подходит сзади и останавливается около Минсу. На достаточном расстоянии, чтобы не привлекать к себе внимания. Несколько секунд он молчаливо рассматривает картину, а после достает телефон и фотографирует. Парень даже подбирает ракурс и настраивает свет, совсем не из профессиональной привычки, а чтобы потянуть время. Фотография сделана, телефон опускается, экран уже касается кармана — когда пальцы разжимаются. Минсу резко поворачивает голову на звонкий удар телефона о плитку пола. — Ох, черт, — совершенно искренне ругается Тэхен. Да, это было запланировано, но жертвовать своим айфоном ради привлечения внимания все равно жалко. Парень наклоняется за ним, но Со оказывается быстрее. Подняв телефон, он разворачивает его экран к себе и поджимает губы. — Разбился, — с сочувствием говорит мужчина, протягивая чужую вещь. — Блять, — выдыхает Ким, с болью рассматривая длинную трещину. — Ой, простите, это не то, как я должен выражаться в таких местах. — Все в порядке, — с улыбкой качает головой Минсу, — любой на вашем месте отреагировал бы так же. — Да, наверное, но все равно неловко, — смущенно улыбается Тэхен и с болью кладет в карман разбитый телефон. — Я в принципе сегодня весь день очень рассеянный, а тут еще эта картина… — О, я вас прекрасно понимаю, — мужчина возвращает взгляд на полотно. — Сам не могу оторвать от нее взгляд, хотя я все еще не знаю, почему. Тэхен снова поворачивает голову на картину. Специально выдерживает небольшую паузу, вызывая в собеседнике подсознательное чувство уединенного восхищения искусством на двоих. А после тихо произносит: — Предполагаю, что дело в цвете. Очень чувственный и провокационный. Знаете, как он называется? Минсу заинтересованно склоняет голову к плечу: — Красный? — Почти, — приподнимает уголки губ Ким, безотрывно смотря в чужие глаза, — ализариновый красный. Лицо ученого светлеет — он что-то для себя понял. Голова дергается обратно к картине, но еще несколько секунд он не может разорвать взгляд, который парень намеренно не обрывает в ответ. — Так вот в чем дело, — тяжело сглотнув, проговаривает мужчина, все же вернув все внимание экспонату. — Удивительно, что я не сразу узнал этот цвет. — Он вам о чем-то говорит? — Да. Спрошу в ответ, вы знаете, что такое Ализариновый красный С? — Ни малейшего понятия, — качает головой Тэхен. — Это химический реактив, — уверенно начинает объяснять Со. — Обычно его используют как индикатор для определения ионов алюминия, скандия, иттрия и фтора. Сам по себе он выглядит как золотистые кристаллы или порошок, но при соприкосновении с определенными веществами меняет цвет. Благодаря этому можно понять, что в изучаемой материи или жидкости есть определенные компоненты. Несмотря на свое название, этот реактив не всегда становится буро-красным, как на этой картине, порой он меняется на розовый или фиолетовый. Тэхен старательно разыгрывает удивление, мысленно хваля себя за привычку заранее гуглить про каждую картину на выставке, которую собирается посетить. Контакт с Со Минсу найден. — Так вы химик? — Биолог, но химия — тоже большая часть моей работы. — О, — брови аккуратно приподнимаются, — редко встретишь человека вашей профессии в подобных местах. — Верно, — с полной отдачей отвечает Минсу. — Если взять все научные дисциплины, именно биологи будут самыми реалистичными и циничными. Это не значит, что они ненавидят творчество, просто большинство из них довольно равнодушны к эстетике, которая создана только для того, чтобы передать чувства, эмоции или красоту. Тэхен задумчиво улыбается и пристальнее вглядывается в чужое лицо: — Но вы не такой. Мужчина теряется. Смущенно прокашлявшись, он хрипло выдает: — Что-то вроде того. Хотя поверьте, я не единственный биолог на Земле, интересующийся искусством. — Тем не менее, вы первый на моей памяти, — пожимает плечами Ким. Ученый плывет от комплиментов, он забывает про выставку и полностью фокусируется на привлекательном незнакомце перед собой. Тэхена снова начинает тошнить от стыда и досады: слишком легко этот человек клюнул на обман. — А чем занимаетесь вы? — после небольшой паузы неуверенно интересуется Со. — Я art-advisor. Помогаю обставлять квартиры, дома и офисы предметами искусства, чтобы придать интерьеру более законченный вид и создать в помещении правильную атмосферу. — Вы пришли на эту выставку тоже по работе? Что-то подыскиваете? — Да. Хотя обычно я не беру такие заказы, — как и ожидалось, Минсу непонимающе хмурится. Ким уже осторожнее поясняет: — Мой клиент настаивал на том, чтобы обставить квартиру только картинами современных художников. Я не часто занимаюсь новыми жанрами, потому что сам предпочитаю классику. Если говорить про художественное искусство, то это будут немецкие романтисты, например Каспар Фридрих. Ложь про предпочтения в искусстве была последним тузом в рукаве. И по ошарашенному растроганному лицу мужчины Тэхен понимает, что партия за ним. Ему удалось вырвать победу, не дав своему оппоненту ни единого шанса понять, что случайный разговор был заранее продуманной игрой. — Я… Не знаю, возможно, я покажусь вам навязчивым, но все же могу я вас пригласить на кофе? Если вы не заняты, конечно. — А… — на этот раз Тэхен удивляется совершенно искренне. Он не ожидал, что встреча будет развиваться настолько гладко. — Не думайте, что я что-то замышляю, — вскидывает руки Со. — Просто, как я и сказал, среди моих коллег и знакомых действительно не так много людей, которые разделяют мои интересы. Мне очень хочется пообщаться с человеком, который разбирается в искусстве. Я понимаю, что не самый интересный собеседник, но… — Нет-нет, — перебивает Тэхен и улыбается, — я бы никогда не узнал про ализариновый красный С, если бы не встретил вас. Порой очень полезно узнать, как смотрит на искусство человек, который не занимается им профессионально. Так что я согласен, с радостью выпью с вами кофе. С ядом, мысленно заканчивает Тэхен. Потому что ему все еще тошно и стыдно. Глаза Минсу совсем по-детски горят от восторга. Он с воодушевлением ведет нового знакомого к выходу, чтобы купить в местном кафе два капучино и десерты, которые обойдутся ему в три раза дороже, чем в обычном ресторане. Он будет завороженно слушать Тэхена о неоклассицизме и декадансе, спрашивать, хочет ли он что-то помимо кофе. Пока Тэхен будет хотеть только одного — сходить в церковь и поставить там свечку за свою душу, чтобы после смерти его отправили не на девятый круг Ада, а хотя бы на седьмой.***
— Да, хен, все прошло идеально. Даже лучше, чем мы планировали, — разувается Ким, в тысячный раз пересказывая Сокджину свою встречу с Со Минсу. В квартире пахнет затхлостью и одиночеством. Тэхен не появлялся в ней месяц, он уже отвык жить один. Однако это именно то, что ему сейчас нужно. Если бы он сейчас вернулся к хену, то бесконечные вопросы ему бы пришлось выслушивать не час по телефону, а всю ночь вживую. — Просто это слишком хорошо, — с запалом тараторит глава Ассоциации. — Конечно, я не сомневался в твоем очаровании и умении располагать к себе людей, но я все равно не ожидал, что Со Минсу клюнет на нашу удочку так быстро. — Я тоже. Все еще не включая нигде свет, Тэхен проходит на кухню и достает из холодильника открытую бутылку вина. Взяв большую чайную кружку, он наполняет ее до краев и с ходу выпивает треть. — Но я понял, почему так произошло, пока мы с ним общались. Минсу-щи очень одинокий человек, — фотограф устало садится на стул и делает еще один глоток. — Ему 42, родители умерли, жены или мужа нет, детей тоже. Всю жизнь он посвятил науке, почти четверть века просидел в лаборатории, больше ни на что не отвлекаясь. На протяжении всего этого времени каждые выходные он ходит на разные художественные выставки, чтобы посмотреть на что-то красивое. Все его знакомые и друзья — бывшие сокурсники или коллеги по работе, никто из них не разделяет его интересов. И тут я, который сразу пошел на контакт, согласился пойти в кафе, выпить кофе и два часа болтать про искусство. Для него это как глоток свежего воздуха. И я не преувеличиваю. Он сам мне так сказал, когда мы прощались. Мне кажется, что и работу он мне предложил не потому, что ему действительно необходим какой-то арт-интерьер. Просто способ чуть плотнее соприкоснуться с искусством. — Ва-а-а, Тэхен-а, ты такой молодец, — с удовольствием хвалит Сокджин. — Понимаю, что это было нелегко, дальше будет еще сложнее, но уже сейчас я горжусь тобой. Тэхен фыркает: — Я вот собой нет. — Тэ, боже, — вздыхает, — мне в сотый раз повторить, в чем участвовал этот человек и к каким последствиям может привести его работа? — Можешь повторить, хен, — с вызовом отвечает парень. — Тогда я в сотый раз повторю, что мы все еще не уверены, правы мы или нет. А еще снова расскажу, что даже если наша теория подтвердится, Со Минсу не виноват. Он ученый старой закалки, из того поколения людей, которым промывали мозги и внушали, что истинность — зло, потому что тормозит прогресс. Он просто делает свою работу, потому что, во-первых, верит, что делает бравое дело, а во-вторых, чтобы прокормить себя. Последние слова он говорит громче, чем нужны. В горле начинает першить, и Тэхен снова делает несколько порывистых глотков из кружки. От не самого дорогого вина ведет, черный кухонный гарнитур плывет перед глазами. Это та степень опьянения, когда хочется уснуть и не проснуться. — Я бы не стал так уверенно говорить, что он ничего не знает. Он же ученый, он крутится в своих ученых кругах, так что как минимум слышал теорию про генетическое происхождение истинности. А здесь уже несложно сделать вывод, к какой катастрофе может привести вакцина. Да, это пока все гипотетически, — по слогам проговаривает последнее слово Сокджин, — но это именно та гипотеза, которую нужно проверить в первую очередь, чтобы не обосраться. — Он все еще не заслуживает того, что мы собираемся с ним сделать. — Что мы собираемся с ним сделать? — возмущенно кричит старший. — Что, Тэхен?! Убить, изнасиловать, сжечь его дом? Ты поболтал с ним, он предложил тебе работу, ты охерительно обставишь его интерьер предметами искусства, он заплатит тебе деньги, и вы разойдетесь. Все! — Ты забыл, добавить, что между «охерительно обставить его интерьер предметами искусства» и «он заплатит деньги» мне нужно будет украсть все данные с его компьютера, — ядовито выплевывает фотограф. — Окей, да. Но мы не будем использовать его нюдсы, дикпики, личные переписки и всю подобную хрень. Нам просто нужно найти определенные сведения про разработку вакцины. Заметь, если мы ничего не найдем, то для него не будет никаких последствий. А если найдем, то подтвердим, в каком дерьме он участвовал. Считай, карма. Тэхен в ответ только морщится, абсолютно наплевав, что хен его не видит. Глава не понимает его. Сколько бы они ни поднимали этот разговор, они не могут сойтись в своих мыслях ни в одной точке. — Тебе жалко его? — проницательно спрашивает Сокджин. — Я сочувствую ему, — после нового глотка признается Тэхен, — потому что он не заслуживает такого отношения. А еще мне мерзко от себя, потому что именно от меня это отношение исходит. Сокджин молчит, видимо, подбирая слова. Тэхену уже все равно, что он скажет, легче в любом случае не станет. Он опрокидывает в себя остатки вина и со стуком ставит пустую кружку. Из груди непроизвольно вырывается глухой смех: еще никогда за 23 года своей жизни он не пил и не курил так много. Кстати, о сигаретах. — Не твоя проблема, что Со Минсу одинок и несчастен. И не твоя проблема, что за два часа разговора он так сильно к тебе привязался и теперь считает чуть ли не лучшим другом. Достав из кармана тренча пачку сигарет, парень прикуривает и после первой затяжки отвечает: — Моя проблема в том, что я воспользовался тем, что он одинок, несчастен и привязался ко мне за два часа разговора. Даже через динамик телефона слышно, насколько глубоко вздыхает Сокджин, чтобы с новой силой начать спорить, поэтому младший стразу его перебивает: — Все, хен, я очень устал за сегодня. Давай не будем продолжать этот разговор. — Хорошо, Тэ, — поддается Ким. — Держи меня в курсе. Доброй ночи. Сигаретный дым медленно оседает по всей комнате. Его густые вихри красиво подсвечиваются холодным светом от экрана телефона. Тэхен вытягивает руку чуть дальше к середине комнаты, немного поворачивает запястье. Да, так лучше, теперь виден каждый завиток. По ним можно гадать и дорисовать в воображении картины. Левый вихрь похож на бутон цветка, тот, что посередине, может сойти за антилопу. Вместе вся эта курительная масса не похоже ни на что, но выглядит все еще красиво и успокаивающе. Хочется сфотографировать, но Ким знает, что, пока он будет искать фотоаппарат, дым рассеется и оставит после себя только запах. Тэхен в последний раз затягивается, блокирует телефон и в полной темноте идет на кухню, где выкидывает окурок. Принюхивается. Благодаря сигаретному дыму затхлость чувствуется уже не так сильно, но она все еще есть. Парень точно помнит, что перед тем, как переехать к Сокджину, выкинул весь мусор и еду из холодильника. Несколько секунд он бездвижно стоит посреди кухни, поплывшим взглядом рассматривая ее очертания в темноте. Снова принюхивается — и до него доходит. Тэхен быстро обходит всю квартиру, открывает нараспашку окна, после чего заходит в ванную, где тут же брезгливо морщится. Месяц назад постиранные вещи так и лежат в стиральной машинке, из которой тянет болотистой гнилью. Быстро закинув стиральный порошок и ополаскиватель, парень включает стирку и садится прямо на пол, напротив раскручивающегося барабана. 2:27 ночи. Через час ему нужно отправить Чонгуку очередную фотографию, но сегодня делиться нечем. Он вообще не хочет хоть как-то документировать сегодняшний день. Однако сам Чон наверняка что-то пришлет, так что спать нельзя, разве что немного подремать, специально в неудобной позе на холодном полу, чтобы не упустить момент. Именно так он думает, пока подсвечивающийся барабан стиральной машины закручивается все сильнее, незаметно гипнотизируя и усыпляя.***
Короткая вибрация проходится по всей руке. Тэхен приподнимает голову с края ванны и несколько секунд пустым взглядом смотрит в глазок стиральной машины, которая синим мигающим светом сигнализирует об окончании стирки. Одновременно с ней мигает телефон, зажатый в ладони. Разблокировав экран, Ким открывает сообщения — по лицу против воли ползет нежная улыбка. На фотографии ярко-голубое небо с пушистыми белоснежными облаками. Довольно типичный снимок, но почему-то именно от Чонгука он кажется по-особенному беззаботным и трогательным. Особенно умиляет подпись: Неизвестный: Левое облако похоже на крыску) Как забавно получается: пока Тэхен в своей крохотной квартире гадал на сигаретном дыме, Чонгук совсем по-детски — на облаках.Вы: Ну не знаю, как по мне, это слоненок, который держит в хоботе банан
Неизвестный: Не-а, говорю тебе, это крыска Неизвестный: Ща Уже через минуту приходит новая фотография. Левое облако старательно обведено красными неровными линиями. Теперь действительно очень легко разглядеть туловище, уши и хвост, но Чонгук пошел дальше и дорисовал животному лапки, усы, рот и задорные маленькие глазки. Тэхен тихо хихикает.Вы: Окей, юный ван Гог, твоя взяла) это крыска
Неизвестный: Не забудь добавить мне пару баллов за художественные навыки ;) Неизвестный: Жду твой шедевр От последнего сообщения улыбка сползает с лица. Чонгук очевидно расположен сегодня к разговору. Будь у Кима хоть что-то, что можно было бы отправить, они бы наверняка смогли продолжить переписку.Вы: Прости, сегодня ничего нет. Можешь поставить мне ноль
Тэхен очень боится читать, что на это ответит ему младший. «Окей», «ну ладно», «как хочешь» — если будет хоть что-то похожее, Ким окончательно разочаруется в сегодняшнем дне и точно допьет ту несчастную бутылку вина. А потом, возможно, пойдет за второй. Не дожидаясь ответа, он откладывает телефон и начинает разбирать постиранные вещи. Парень слышит, что приходит новое сообщение, но открывать переписку все еще страшно, так что он насильно тянет время, перекладывая в сушилку вещи гораздо дольше, чем нужно. Через пару минут Тэхен все-таки решается снова взять телефон. Неизвестный: Ну нет, так не пойдет. Если ты ничего не отправишь, то получишь штрафные -10 Тэхен от шока несколько раз перечитывает сообщение, после чего с возмущением принимается строчить.Вы: Что еще за штрафные баллы?? У нас нет таких правил
Неизвестный: Зато у нас есть правило присылать каждый день по одной фотографии. Если ты его нарушаешь, вполне очевидно, что получишь какое-то наказание Неизвестный: Давай, Тэхен-а, у меня тоже были такие дни. Пришли тогда свое селфиВы: Я не люблю фотографироваться…
Неизвестный: -20 штрафных баллов Тэхен возмущенно надувает щеки и несколько секунд злобно смотрит на горящий экран (хотя выходит, скорее, обиженно). За две недели регулярной переписки он успел понять, что Чонгук очень игривый, а еще невероятно настырный. Если он что-то хочет, упрется до того момента, пока не получит. Вполне ожидаемые черты характера для человека, который крутится в корейской развлекательной индустрии. Вот только Тэхен все еще не может к ним привыкнуть и порой теряет дар речи от поведения этого человека. Но Ким тоже не так прост. Он уверенно садится на стиральную машинку, вытягивает руку с телефоном и, сделав снимок, сразу отправляет. Ответ приходит через секунду. Неизвестный: … Неизвестный: Это что? Неизвестный: Хен, ты, конечно, всего на год меня старше, но на всякий случай селфи — это фотография твоего лица, сделанная на фронтальную камеру, а не квадрат МалевичаВы: Отвянь, там есть мое лицо. Мне просто не хочется включать свет
Неизвестный: Думаешь, переиграл меня?Вы: А разве нет?)
Неизвестный: Пф, окей. Поставлю тебе 1 балл за старанияВы: 3 балла
Неизвестный: Оу ноу, наглость тут не поможет, малыш. 1,75 и ни десятой больше Трясущимися руками написав «согласен», Тэхен отбрасывает телефон и, подтянув ноги к груди, прячет в них горящее лицо. Чонгук снова делает это: раскидывается уменьшительно-ласкательными, для шутки ли, экспрессии, неважно. Он точно не делает это всерьез с желанием пофлиртовать, Ким прекрасно осознает это. Но легче не становится, все равно каждый раз сгорает от смущения. Телефон снова вибрирует. Неизвестный: Почему ты не хочешь включать свет? Собираешься спать?Вы: Нет, я поспал пару часов до того, как ты написал. Сейчас спать совсем не хочется
Неизвестный: Тогда почему не хочешь включать свет?Вы: Мне комфортнее в темноте, когда не очень хорошо себя чувствую. Не физически, а эмоционально
Неизвестный: Тяжелый день?Вы: Да, типо того
Неизвестный: Оу( если хочешь, могу позвонить Пальцы набирают «хочу» меньше, чем за секунду. Тэхен считает про себя до пяти, чтобы не казаться уж слишком очевидным в своих желаниях, и только после этого нажимает «отправить». Парень до боли зажмуривает глаза и делает несколько глубоких вздохов в попытках успокоиться. Да, Чонгук — его истинный, да, они знакомы уже несколько месяцев, а последние две недели переписываются каждый день. Несмотря на это, Чон все еще кажется слишком далеким и нереальным. К тому же слишком непонятным. Чонгук сам предложил это глупое соревнование, он часто дурачится на грани флирта, порой задает наводящие вопросы, чтобы продлить разговор, теперь он предлагает позвонить после того, как узнал, что у Тэхена был плохой день. Что это? Какое-то внутреннее желание пойти против воли NSA? Или младшего просто до сих пор гнетет чувство вины из-за действий своей компании? Тэхен очень сильно боится спросить, потому что положительный ответ на любой из этих вопросов ему точно не понравится. — Привет. Ты как? — голос Чонгука, низкий и размеренный, звучит непривычно взрослым. Он совсем не сочетается с его шуточными сообщениями. — Привет, — тихое и скомканное. — Более-менее. — Что-то случилось? — М-м, не совсем. Сейчас, подожди. Тэхен спрыгивает со стиральной машинки, выходит из ванной и сворачивает в спальню. Забравшись на кровать и завернувшись в одеяло, он снова прижимает телефон к уху. В таком положении рассказывать будет гораздо комфортнее. — В общем, это просто новая работа. Она не то чтобы сложная, но на меня давит сам факт, что я ей занимаюсь. Мне стыдно, нервозно и мне в принципе не очень нравится эта идея. — Это же не эскорт? — Боже, нет, — закатывает глаза Ким. — Сколько можно поднимать эту тему? Я не занимаюсь такими вещами. — Мне нужно было убедиться, — примирительно сообщает Чонгук. — Окей, как я понимаю, это работа от Ассоциации? — Да. — И ты добровольно согласился на эту работу? — Ну-у-у. — Тэхен, — с нажимом. — Это добровольно? Фотограф сжимает в руке конец одеяла и принимается теребить его пальцами. — Добровольно. Хотя меня довольно долго уговаривали. — А не пойти ли им нахуй? Пальцы так и замирают с зажатым клочком одеяла. Чонгук зол и возмущен. Причем в том самом лучшем смысле, когда злятся и возмущаются не на тебя, а за тебя на других людей. Возможно, Тэхен ожидал такой реакции. Возможно, подсознательно он специально решил пожаловаться, чтобы хоть кто-то попытался его понять и защитить. Чон недолюбливает Ассоциацию, ему не нравится, что фотограф в нее вступил, хотя обычно парень старается свое мнение лишний раз не высказывать. — Это же даже не твоя официальная работа, — агрессивно продолжает Чонгук. — Мало того, что тебя фактически насильно привлекли в Ассоциацию, так теперь еще заставляют делать вещи, которые тебе неприятны. — Чонгук-а, — успокаивающе произносит Тэхен. — Все хорошо. Не думай, что надо мной стояли с раскаленным утюгом, чтобы я согласился. Я не против того, ради чего все это делаю. Более того, я очень хочу, чтобы мы смогли достичь нашей цели. Меня напрягают методы, которые выбрала Ассоциация, но вроде как других просто нет. Все мои переживания — это… знаешь, та самая дилемма, может ли цель оправдывать средства. Чонгук понимающе мычит: — Так вот ты про что, — он очень громко вздыхает и несколько секунд молчит. — Я понимаю, насколько это тяжело. Типо… Естественно, когда меня подобное спрашивают, особенно если на интервью, я говорю, что цель ни в коем случае не должна оправдывать средства. Пытаюсь казаться таким морализаторским суперправильным идеальным мальчиком, который ставит честь и справедливость выше всего. — Его резкий болезненный смешок пускает по всему телу Тэхена мурашки. — Хуй там плавал. Я не делал какие-то ужасные вещи. Но когда ты зарабатываешь большие деньги, особенно когда на тебе зарабатывают большие деньги, на средства все плюют. Та же байка про вакцину. Мы напиздели в три короба всей стране, всем моим фанатам по всему миру. Мне хреново из-за этого, потому что мои фанаты не заслуживают такого отношения. Но при этом я понимаю, что им гораздо легче перенести информацию о том, что я стал сотрудничать с правительством, чем то, что их свободолюбивый ветреный оппа нашел своего истинного. — Мне жаль, — только и удается выдавить из себя Тэхену. Он даже не может себе представить, насколько тяжело должно быть жить под таким давлением. Бояться сказать лишнее слово, сделать что-то необдуманное, банально встретить своего истинного и заявить об этом всему миру. Такое давление кажется нечеловечески тяжелым. — Спасибо, — тихо благодарит Чонгук. — Но не надо меня жалеть. Конечно, мне нелегко, но я прекрасно понимал, на что шел. Сейчас я уже привык к таким ситуациям и даже не представляю, как можно жить по-другому. И я вообще не к себе все это вел. Я действительно регулярно сталкиваюсь с такими дилеммами и уже стал гибким в подобных вещах. Но, Тэхен, ты другой. Мы не так долго знакомы, но мне кажется, что ты до боли правильный человек. В хорошем смысле. Когда есть принципы, очень простые понятия по жизни, и им неукоснительно следуют. Именно поэтому я не хочу, чтобы тебе приходилось, как мне, ломать себя и идти против этих принципов. Я не сомневаюсь в твоей внутренней силе, но, не знаю, мне кажется, что тебе будет гораздо тяжелее перенести такие глубокие противоречия внутри себя, чем мне. Еще никогда Чонгук не звучал настолько зрело и проницательно. Жизнь айдола заставляет повзрослеть очень быстро, Тэхен понимал это. Но повзрослеть — не всегда значит стать мудрым. Чон Чонгук — прямое доказательство обратного. Он удивительно точно смог описать старшего. Ким действительно своего рода морализатор, доходящий порой до душноты, когда на не самое однозначное поведение показательно морщатся, демонстрируя свое несогласие и другие моральные принципы. Однако сейчас Ким понимает, что, возможно, до недавнего времени его жизнь банально была слишком простой. Без сложных ситуаций, противоречий и когнитивных диссонансов, которые заставляют переосмыслить все, что в тебе есть. Даже вопросы, которые ему теперь приходится задавать, никогда не были настолько сложными. — Спасибо. Я очень ценю твою поддержку, но, Чонгук-а, — хрипит он, — почему ты так обо мне переживаешь? — О чем ты? — напрягается младший. — Почему ты так беспокоишься обо мне? — чем больше слов Тэхен говорит, тем сильнее начинает не понимать. — У меня никто не умер, ничего страшного не произошло. Но ты реагируешь на всю ситуацию с Ассоциацией так, как будто сам это пережил. Почему ты так волнуешься? — Странный вопрос, — нервно смеется Чонгук. — Потому что ты мне нравишься. Не в смысле, что, ну, как мой истинный. Просто как человек. Сразу зацепил, еще на моей фотосессии, когда мы впервые встретились. Ты удивительный, хен. Невероятно умный, интересный и завораживающий. Я всегда мечтал о таком друге. Чтобы я не просто узнавал и развивался благодаря этому человеку, но чтобы еще мог быть собой. Чтобы меня полностью понимали, не наседали, чтобы я чувствовал себя как в родном доме. Ты именно такой человек для меня, Тэхен. Естественно, я привязался и переживаю за тебя. Даже если бы мы не сблизились, я бы все равно беспокоился, потому что ты заслуживаешь всего лучшего. Красиво. Очень приятно. Этого бы было достаточно, потому что сердце уже стучит как полоумное, вот только все равно не сходится. И раз Тэхен решил сегодня задавать сложные вопросы, то он пойдет до конца. — И в тот раз, когда ты впервые мне позвонил, потому что тебе было плохо, ты тоже сделал это просто потому, что я хороший человек? Мы ведь все еще не такие уж и друзья, Чонгук. Вокруг тебя наверняка много людей, которые могут тебе помочь, но ты позвонил именно мне. Тэхен все еще не знает, что за проблема доводит айдола до нестабильного состояния. Он знает только то, что во время того звонка Чон не в первый раз столкнулся с той ситуацией. К сожалению, и не в последний. Фотограф пытался навести парня на разговор, но Чонгук всегда уклонялся, не признавался. Ким принял это, но, когда у него просят помощи, он хочет хотя бы понять причину, почему именно у него. — Я… да, это… — Чонгук тихо матерится и тяжело дышит. Тэхен не торопит, он готов хоть до следующей ночи ждать. — Прости, хен. Мне очень жаль, правда. Ты прав, я не просто так тебе позвонил в тот раз. Даже весь этот спор с фотографиями я затеял не просто так. Мне очень стыдно, но я не могу ничего с собой поделать. Та вещь, которая меня беспокоит, она очень глупая, я не уверен, что это вообще на самом деле происходит, но каждый раз меня накрывает паника и беспомощность. У меня случаются панички, это настолько неконтролируемое чувство тревоги, которое я не могу самостоятельно переселить. При этом я не хочу никому говорить, потому что эта проблема, возможно, и вовсе не проблема, а я просто надумал ее. И когда мне стало особенно плохо, а обратиться за помощью было не к кому, я вспомнил про тебя. Мои родители — истинные, и из их опыта я прекрасно знаю, что близость соулмейта, даже голос, помогает подавить тревожность. Что-то вроде природного успокоительного. Мне действительно помог наш разговор. Я подумал, что было бы здорово общаться на регулярной основе. Теперь, когда со мной случается та проблема, мне проще с ней справиться, потому что успокоительное, в смысле ты, Тэ, всегда со мной. Я знаю, что это звучит ужасно. Как будто я тобой пользуюсь. Отчасти это так, но, поверь, если бы я не относился к тебе так хорошо, мне было бы плевать, что у меня есть истинный, никогда бы не пошел на контакт. Последнюю неделю я уже не вспоминаю ради чего это затеял, мне хочется просто с тобой общаться. Ты сказал, что мы не такие уж и друзья, но на самом деле я воспринимаю тебя как очень близкого человека, мне давно не было настолько с кем-то комфортно. Я пойму, если ты мне не поверишь, знаю, что урод, мне очень-очень жаль, но… Тэхен плачет. Так же, как и Чонгук на другом конце провода. Он слишком остро чувствует чужую боль и беспомощность. И почему-то он уверен, что дело не в его природной эмпатии. — Чонгук, — вытирая дорожки слез о подушку, — я не чувствую себя использованным. Я чувствую себя нужным. Спасибо, что признался. Пусть ты все еще не сказал, что это за проблема, но я рад, что могу хоть немного помочь. Ты можешь не бояться мне звонить или писать. Без понятия, как работает эта успокоительная хрень с истинностью, но я ужасно рад, что могу хоть как-то помочь. — Спасибо, — почти бессвязно бормочет Чон. — Спасибо. Теперь через слезы пробивается улыбка. Тэхен не ожидал услышать такую причину внезапного внимания Чонгука в свою сторону. Но Ким правда не злится. А еще для него очень ценно, насколько искренне и трепетно сейчас благодарит его младший за то, что он просто есть. Что не отказался быть рядом. — 5:27, — спустя пару минут спокойнее и бодрее сообщает Чон. — Ага. — Все еще не хочешь спать? — Нет, — беспечно врет Тэхен. — Я тоже, — врут в ответ. Голос Чонгука сейчас слишком сонный, чтобы поверить. Хотя вряд ли у Кима ситуация лучше. — Расскажешь что-нибудь? — Что именно? — улыбается Тэхен, от радости и уюта заворачиваясь в еще больший одеяльный ком. — Какой-нибудь очередной охуительный факт, от знания которого я буду ощущать себя умнее, — смеется Чонгук. И Тэхен с удовольствием через слипающиеся веки рассказывает. Про ализариновый красный С. А затем и про всю историю красного цвета, начиная от петроглифов и рисунков в египетских пирамидах, как доказательство того, что это был первый цвет, который подчинил себе человек. Он не помнит, как именно они попрощались. Но помнит, насколько теплым и нежным был голос в динамике. Таким же, как и улыбка, с которой Тэхен засыпал.