Прекрасная маленькая мечта ранит сильнее всего. Этот ландшафт без тебя напоминает хоспис. Ты заставляешь выйти за пределы себя самого. И этой чертой Заменяешь мне Бога.
Голландский штурвал — Интенция
Тэхен всегда был эгоистичным фотографом. Признай он это хоть раз перед профессиональным сообществом, его бы заклеймили. Потому что «человек в кадре — святыня», «его эмоции — твои краски», «во взгляде должна быть душа». Однако Киму плевать на профессиональное сообщество, хотя бы потому, что то никогда его и не признавало. Vante — изгой, он мрачен, живет вне красок, снимает в бесконечном черно-белом. А еще он эгоистичный фотограф, потому что на людей в кадре ему тоже плевать. Тэхен никогда не ставил человека выше окружающих его предметов. Нет разницы между лавочкой и скейтбордистом, волной и серфером, балериной и станком. В объективе они все становятся объектами, которые имеют свои формы, очертания, углы, плавные линии, размер и площадь. Даже когда Тэхен снимал Чонгука и под вечер начал чувствовать к нему странное притяжение, ему было достаточно поднести фотоаппарат к лицу, чтобы привлекательный парень мгновенно превратился в движущийся безличный манекен. По итогу выходила, что называется, голая эстетика. Некоторые говорили — бездушная. Ким бы поспорил: если ты не видишь душу человека через фотографию, это не значит, что у самой фотографии ее нет. Тэхен всегда был эгоистичным фотографом, но эгоистичным человеком никогда. Отчасти его привычка снимать людей как предметы была следствием того, что самого себя он воспринимал как отдельный объект. Как поломанный стул, на который никто не садится, но и не убирает, потому что привыкли, что он стоит в своем углу. Он нечто несуществующее, что неспособно повлиять на развитие сюжета. Черно-белый вижен искажал действительность — весь мир казался старым фильмом, снятым на пленку. И нет возможности переключить этот нуар, потому что канал один, да и фильм, в общем-то, тоже. А Тэхен уподоблялся вечно уставшему школьнику, который приходит после уроков, садится на диван и пустым взглядом рассматривает серую картинку, которая живее, чем он сам. С возрастом Ким привык к этой вездесущей тоскливости, нашел в контрастной бесцветности определенное очарование и даже собственная анонимность стала устраивать. Кима никто не замечал, он же подмечал все. Вечно потные подмышки у одноклассника впереди, пыль в воздухе, узоры от царапин на парте, порвавшиеся капроновые колготки у учительницы по корейскому, которые та старательно прикрывала книгой на одной из контрольных. Он видел в этих несовершенных деталях столько жизни и красоты, что очень скоро стал делать по десяткам фотографий на дню. Он фотографировал всех и всё, сначала на старенький телефон, доставшийся от папы, затем на новый фотоаппарат, который родители подарили на 16-летие замест биоптрий, от которых Тэхен отказался. Хобби быстро перетекло в конкретную цель: доказать всей стране, захлебнувшейся в пестроте и цвете, что черно-белый мир может быть красив. В ч/б может быть ярче. Первые публикации в Инстаграме почти не набирали лайков, пока Тэхен не начал просить одноклассниц о фотосессии. Предлагать мальчикам он не мог. Парни чаще всего более сдержаны перед камерой, чем девушки, — это раз. Тэхен слишком смущался перед своим полом, потому что каждого второго парня находил привлекательным — это два. Первое время школьницы приходили кучками, потому что опасались своего нелюдимого одноклассника. Однако результаты работы оправдали себя, и в скором времени слух о качественных и бесплатных фотосессиях разошелся по всей школе. Фотографии нравились не всем. В них не было классических поз, подчеркивающих фигуру, и ракурсов, которые удачно демонстрировали лицо. Человек был всего лишь еще одним объектом, а не главной частью фотографии. Так, девочки, которые слишком пеклись о своей внешности и всегда лезли из кожи, чтобы получиться идеально, быстро слились. А вот те, кто стеснялся себя и комплексовал, нашли в специфичном стиле свое спасение, увидели в себе эстетику, которая покрывала лишний вес, зажатость или не самую примечательную внешность. Тэхен занимался фотосессиями уже год, как однажды на выходе из школы его выловил старшеклассник Хан Джихо. Ким от шока и смущения начал потеть, заикаться и уродливо краснеть пятнами. Джихо мечтал стать моделью, он и выглядел как модель. Высокий, подтянутый, красивый и обворожительный. Список влюбленных в него девушек и парней был длиннее, чем количество заданной литературы на лето. Тэхен, к своему сожалению, был в этом списке. — Мне нужно попрактиковаться в позировании, а еще нужны хотя бы пять различных фотосессий для портфолио, — уверенно объяснял Джихо. — Я слышал, что ты очень хорош, поэтому прошу тебя мне помочь. Понимаю, что много требую, так что я готов тебе платить за каждый час работы. К Тэхену впервые обращались как к профессионалу. Помимо этого, к нему впервые обращался парень, который ему по-настоящему нравился. Потому он, естественно, согласился, при этом заверив, что не возьмет со старшеклассника ни воны. Пусть у Тэхена никогда не было карманных денег и ему стоило бы поднакопить немного собственных сбережений к университету, он очень хотел выйти с Ханом хотя бы на дружеские отношения. Деньги бы все испортили. И он оказался абсолютно прав. С Джихо Тэхен испытал свой первый поцелуй. Затем свой первый секс. За весь выпускной год старшего они провели порядка 30 фотосессий. Хан радовался результатам как ребенок, Тэхен радовался, что смог угодить, хотя фотографии получались полной противоположностью того, что он снимал до этого. Соблазнительная улыбка крупным планом, блестящие раскосые глаза, ракурсы, в которых высокая фигура казалась особенно впечатляющей. Человек перестал быть объектом. Он стал личностью. Той самой, в которую несчастный подросток был влюблен. Несмотря на то, сколько времени они проводили вместе, они не встречались. Джихо быстро пресек все попытки младшего перевести отношения на более высокий уровень. Твердо заявил, что в приоритете у него учеба и будущая карьера, времени на бесполезные гуляния у него нет. Тэхен просто был удобным: как с точки зрения бесплатных качественных фотографий, так и с позиции доступного секса. Пусть Хан стал той самой болезненной первой влюбленностью, он научил Тэхена очень многому. Не силе воли, крепости характера или мудрости — он на своем примере научил его амбициозности. Ким начал еще усерднее учиться, развивать свои навыки в фотографии и готовиться к университету. Это позволило ему поступить на бесплатный и переехать в Сеул. Всего за несколько месяцев он обошел все известные ему культурные центры, выставки и музеи. Конечно же, не пропустил и знаменитый на всю Корею элеватор. На тот момент «Театр 4:33» славился, скорее, своей скандальностью и неоднозначностью, чем уникальностью. Ким же уже тогда видел в зернохранилище нечто великое. Тэхен соврет, если скажет, что у него не было краша на Чимина, когда они только познакомились. Он сносил с ног своей харизмой, красотой, гениальностью и тонким вкусом. У Кима не было и шанса устоять, особенно когда молодой театральный режиссер предложил ему подработку в качестве фотографа. Снова тянущая в груди симпатия, смущенные взгляды, тоска от осознания, что сам ничего из себя не представляет и не способен понравиться в ответ. Пак наверняка все это замечал, потому осознанно держал дистанцию, ясно давая понять, что взаимности ждать не стоит. Удивительно, но это сработало. Уже через пару месяцев легкая влюбленность сошла на нет, уступая место уважению, привязанности и ощущению общности. Угомонив свои гормоны, Тэхен смог взять себя в руки и стал предлагать старшему идеи по дизайну и выставкам, большую часть которых Пак принимал. Изменения по отношению к себе Чимин тоже заметил, поэтому очень быстро рабочие встречи стали перетекать в бессмысленные пьяные разговоры, предложения прогуляться, посмотреть фильм, поделиться переживаниями. Чимин стал первым настоящим другом Тэхена. Ким полюбил его больше, чем кого-либо в своей жизни. И если Хан Джихо научил Тэхена амбициозности, Пак Чимин — любви к себе. Через полгода после знакомства режиссер отвел своего молодого друга на стрижку, купил ему на собственные деньги брендовые вещи, базовую декоративную и уходовую косметику. Каждый рабочий день на элеваторе Чимин начинал с фразы: «О, привет, Тэ. Отлично выглядишь!» Растерянность и скептицизм от Кима только подбивали Чимина на еще больший поток комплиментов. Сначала «красотулька», «моя симпатяжка», «очаровашка», «маленький принц», а уже после «отличная задница», «охуенные ноги», «красивая улыбка», «так бы и трахнул». Первое время Тэхен был уверен, что старший говорит ему это все из жалости или просто из щедрости. До этого он получал похвалу своей внешности только от мамы. Закопавшись внутри себя в попытках не привлекать лишнего внимания, он и вправду казался для всех вокруг безличным. Однако бомбардировка комплиментами начала работать: время, проведенное у зеркала, увеличивалось, подростковые прыщи уходили, осанка выпрямлялась, уверенности прибавлялось. Все чаще Тэхен ловил на себе оценивающие взгляды в университете, его начали звать на свидания, порой он и сам приглашал понравившегося парня погулять. Ким оставался сдержанным, наблюдательным и молчаливым, однако стал осознавать себе цену. Наконец, ощутил себя действующим героем уже полюбившегося черно-белого фильма. Уверенность в себе — первая и самая главная ступень на пути к карьере. Тэхен стал одним из лучших выпускников на своем курсе, благодаря чему получил возможность стажироваться в Европе. На протяжении года Ким улучшал свои навыки, вдохновлялся искусством и набирал количество подписчиков в своем профиле. В Европе Vante полюбили, на родине — все еще не понимали. Антимаскунная политика корейского правительства промыла мозги большей части населения, доказать своим соотечественникам, что в природном вижене может быть своя красота, казалось невозможным. Потому роскошное предложение о съемке одного из самых известных айдолов вызвало одновременно шок и трепет. Неужели признали? Неужели дали шанс? Не было никакого предчувствия катастрофы. Тэхен лишь рассчитывал выложиться на полную, использовать съемку с Чон Чонгуком как трамплин для дальнейшей пропаганды своей философии. Но катастрофа случилась. За одну секунду его личная вселенная, которую он любил и берег, навсегда разрушилась. Нуар закончился, в комнате включили свет, заставляя жмуриться, а глаза слезиться. Тэхена за шкирку вытащили из собственного драгоценного мирка и оставили захлебываться в бесконечном количестве цветов, которые он не понимал и ненавидел. Чон Чонгука он возненавидел точно так же. Ким презирал все в этом человеке: его существование, успех, образ, появление в своей жизни. Последней каплей стала истерика на крыше, когда он впервые увидел всю безбожную красоту закатного неба. Этот катарсис навсегда отрезал его от прежних идей, при этом так и не ответил на главный вопрос: что теперь делать дальше? Презрение и неприятие своего истинного увеличивались. Однако так уж вышло, что ненависть была всего лишь первой ступенью на пути к любви.***
Аноним: Она буквально стала крыть меня матом и клясться, что я пойду на интервью в одних трусах!! Тэхен хихикает в ладонь, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания пассажиров электрички, и начинает активно строчить ответ. Неделю назад они перешли с Чонгуком на мессенджер Wickr Me. Все сообщения в нем шифровались, а после прочтения собеседником самоудалялись со всех устройств. Отчасти уход от классических смс был связан с удобством и более эффективной конспирацией. Отчасти (по большей части) с тем, что у Тэхена закончились деньги на телефоне. Когда ему пришло оповещение об отрицательном балансе почти в 400 тысяч вон, Ким с болью оплатил долг и попросил младшему перейти на звонки (со входящими исключительно от Чонгука). Чон раскусил проблему быстро и мгновенно перевел деньги (в двойном размере) на карту фотографа. Тэхен, будучи птицей пусть бедной, но гордой, отправил их обратно. Чонгук отправил повторно, Ким снова вернул. Они упрямо перекидывали деньги следующие минут пять, пока обоим не позвонили из банка и не сказали, что все переводы временно заблокированы из-за подозрительной активности по карте. От перекидывания денег парни перешли к обмену обвинениями: «Это ты виноват!» — «Нет, это ты виноват!!», но через пару минут решили поступить умнее и просто скачать бесплатное приложение с шифрованием.Вы: Я удивлен, что в ваших гримерках вообще есть торчащие гвозди. Какого черта за этим не следят?
Аноним: А я про что?? То есть то, что я порезал себе ляжку, их не волнует, а то, что порвал штаны от Brioni, великая, блять, трагедияВы: Мне жаль( Вы: как минимум они могли бы подумать о том, что твои ляжки стоят дороже, чем штаны от Brioni
Аноним: Спасибо, солнце... хоть кто-то ценит мои ляжки Тэхен с иронией кривит лицо. Уж что-что, а бедра Чонгука ценит половина молодежи Кореи и, чего уж мелочиться, всего мира. По-честному, иногда Ким из-за этого серьезно загоняется: что его истинный такой горячий, талантливый, привлекательный, популярный. Вообще все синонимы, связанные со словами «секс», «красота», «талант» и «слава», идеально подходят Чон Чонгуку. Это сильно давит. Потому что со стороны во всю жизнь и образ этого великолепного парня не вписывается совершенно обычный Ким Тэхен. Да, он фотограф. Да, мало-мальски известный, однако вокруг айдола ежедневно крутится столько талантливых впечатляющих людей, что личность Vante серьезно меркнет на их фоне. Возможно, дело в не до конца проработанных комплексах Тэхена, потому что Чонгук пишет ему каждый день. Обычно только рано утром или поздно вечером, но этого достаточно, чтобы поверить в то, что певец искренне интересуется своим соулом. Чон шутит, заигрывает, присылает мемы и смешные селфи — ни на секунду не дает о себе забыть. Тем не менее Тэхену недостаточно. С момента их внезапного похоронного трипа по парковой зоне Сеула прошло чуть больше двух недель. За это время они встречались всего два раза. Первый — в квартире у Ким Сары. Женщина уже давно обжилась у Намджуна, поэтому была совсем не против предоставить свои апартаменты для тайного свидания. Другой вопрос, что организация этого свидания заняла несколько дней. Чонгук предупредил менеджмент о том, что хочет увидеться с Сарой, те подкорректировали его расписание и наняли дополнительную охрану. Тэхену же в свою очередь пришлось заранее, до приезда Чона, тайно пробираться в закрытый комплекс, чтобы руководство NSA, не дай бог, не узнало об их плане. Мытарства стоили своего, парни провели восхитительную ночь вместе: без секса, просто смотрели фильм, жрали чипсы и болтали до хрипоты. Вторая встреча состоялась в толчке торгового центра. На этот раз план был спонтанный, но довольно действенный. Чонгук, напиздев всем вокруг о несварении желудка, смог вырваться из рук охраны и ринулся в пункт назначения. К тому моменту Тэхен ждал Чона в кабинке туалета уже полчаса. 20 минут предоставленного времени они в большей степени потратили на поцелуи, чем на разговоры. В туалете не воняло, в кабинки никто не заходил, так что, в целом, краткосрочная встреча прошла прекрасно, не считая того, сколько тоски вызвала необходимость уходить. На самом деле это необходимо. Чонгук все же рассказал своему руководству о странном сталкере, поэтому недавно NSA начали расследование, а к артисту прикрепили дополнительную охрану. С одной стороны, подкладывания мертвых кошек и впрямь прекратились, с другой же, встретиться с Чоном стало на грани с невозможным. Все эти приключения напоминают дораму, и многим могли бы показаться романтичными. На деле же Тэхен все еще не представляет, куда ведут их отношения и есть ли у них будущее. Он порой не может спать от количества переживаний. Часто топится в ревности и обиде, когда видит желтые статьи, распространяющие слухи о новых девушках Чонгука. Фотограф маслом растекается, когда читает очередное сообщение от младшего или слышит его голос в динамике. А затем снова бросается в сомнения и тревогу, когда вместо многочасовых переписок и историй звонков видит пустое черное поле. Будто он и вправду выдумал этого идеального для себя человека. Журналист Ассоциации, с которым Тэхен ездил на интервью с очередной жертвой от вакцины, во сне опускает голову ему на плечо. Чонгук перестал отвечать 10 минут назад. Ему все-таки заменили штаны, так что айдолу пришлось вернуться к съемкам рекламы. Его сообщения бодрили. Когда же они прекратились, Ким и сам начинает клевать носом от размеренного покачивания электрички. Последние задачи от Джина сильно эмоционально выматывают. Тэхен от всей души сопереживает бывшим подопытным, осознает, что делает важное дело, уже не может не. Однако вместе с нескончаемыми переживаниями из-за отношений с Чонгуком сочувствие ко всем пожилым людям, которые настрадались от вакцины, превращается в тошнотворный изматывающий стресс. Глаза закрываются, голова запрокидывается на спинку сиденья, когда телефон начинает раздражающе вибрировать от количества новых сообщений. Роберт Уилсон: ATTENTION Роберт Уилсон: ACHTUNG Роберт Уилсон: 注意力Вы: я здесь
Роберт Уилсон: 注意 Роберт Уилсон: ВНИМАНИЕВы: Сказал же, я здесь!
Роберт Уилсон: انتباهВы: С каких пор ты знаешь арабский?!
Роберт Уилсон: Не знаю, это гугл. Так что вполне возможно, что вместо «внимание» там написано «жопа». Хотя у фразы «внимание, жопа» есть своя логикаВы: Чимин, че надо?
Роберт Уилсон: короче Роберт Уилсон: Мне нужно, чтобы ты срочно приехал на элеватор и отснял один материалВы: не, я ужасно устал после съемки для Ассоциации
Роберт Уилсон: Я понимаю, детка. И я знаю, что это твой выходной, но эту задачу я могу доверить только тебе. Пожалуйста. Ты же не хочешь, чтобы я потом месяц ныл тебе на тупого фотографа, который обосрался и испортил мне проект Тэхен сейчас вообще ничего не хочет. Но месячное нытье от Чимина звучит как угроза, да и подводить его Ким, несмотря на всю усталость, совсем не хочет. Так что отписавшись, что будет через час, фотограф проверяет расписание поездов и, удостоверившись, что пересадка только через пять станций, устало заваливается обратно на сиденье.***
На зернохранилище все так же: шумно, людно, нескончаемо творчески. Новый сезон в «Театре 4:33» побил все рекорды по посещаемости, так что Тэхену приходится отстоять очередь, чтобы спросить у администратора о местонахождении Чимина. Это не помогает — хозяин элеватора, как всегда, вездесущ и пребывает одновременно везде и нигде. С тяжелым вздохом набрав Пака, Тэхен шипит: — Где ты, блять? — Не смей повышать на меня голос, малыш. Ты мне еще спасибо скажешь за эту съемку. Поднимайся в мой кабинет. На этом и сбрасывает. Тэхен раздражается еще сильнее. Он на ногах с 7 утра, он провел тяжелейшую съемку для Ассоциации, за время которой успел расплакаться два раза, он не успел ни поужинать, ни пообедать, а еще Чонгук не отвечает ему уже полтора часа. Будь это хоть фотосессия для Vogue, Ким неебически устал. Единственное, чего он сейчас хочет — поесть, покурить и лечь спать. Тэхен до предлогов и союзов продумывает свою гневную речь, пока подминается до нужного этажа. Шумно распахнув дверь, он открывает рот, чтобы с порога вывалить все возмущения на режиссера — но в кресле никого нет. Стол пустует, бумаги на нем трепыхаются из-за распахнутого настежь окна. Ким хмурится, делает шаг вглубь кабинета и, повернув голову налево, в сторону кожаного дивана, замирает: — Ч-чонгук? Чон, все это время наблюдавший за парнем, скромно улыбается. Черные скинни-джинсы, массивные кроссовки, гигантская серая рубашка, растрепанные пушистые волосы, вязь татуировок на предплечьях — он выглядит превосходно и от того совершенно нереально. Тэхен машинально закрывает за собой дверь, но так и остается стоять на месте, растерянно хлопая глазами: — Что ты здесь делаешь? — Решил сделать тебе сюрприз. И снова смущенная улыбка, а у Тэхена снова сердце от эмоций стучит в груди. В голове ни одной мысли, только шок, растерянность, да воспоминание о произнесенной недавно фразе: «Ты мне еще спасибо скажешь за эту съемку». Очевидно, что последнее слово стоило взять в кавычки, но фотограф уже сейчас готов целовать Паку ноги за то, что он организовал. — Так вы… — все еще заплетающимся от эмоций языком, — все это спланировали вместе с Чимином? — Ага, — довольный кивок. — Как?! Вероятно, Тэхен сейчас выглядит как недоразвитый, но его нелепое поведение вполне оправдано. Чонгук — человек непредсказуемый и хаотичный, однако его расписание забито настолько, что порой он не успевает поссать (буквально цитата). Вырваться в таких условиях из графика и попасть на другой конец города, только чтобы увидеть Тэхена, звучит, скорее, как одна из неосуществимых мечт самого фотографа, чем реальное событие. Еще и Чимин. За последний месяц Ким услышал от него в сторону айдола лишь: карьерист, кидала, абьюзер и эгоистичный пиздюк. Пак все еще не доверяет Чонгуку и не упускает возможности, чтобы об этом напомнить. В общем, Тэхен скорее поверит во второе пришествие, чем в то, что эти двое спелись за его спиной и устроили тайную встречу. — Тэ, может… — неловко поджимает губы младший, — ты все-таки сядешь, поцелуешь меня, и мы обсудим все на диванчике? Знаешь, он очень удобный. Происходящее все еще кажется нереальным. Но Тэхен срывается с места и, наклонившись над парнем, мягко прижимается к нему своими губами. Чонгук отвечает мгновенно: обнимает одной рукой за пояс, вторую кладет на скулу, не позволяя от себя отстраниться. Губы нежно, но жадно перебирают друг друга — парни не виделись больше недели и неосознанно пытаются восполнить все встречи, которые могли бы у них произойти. Тэхен даже не замечает, как оказывается сидящим на диване. Целиком поглощен вязким поцелуем и руками, которые тесно прижимают его к крепкому телу. — Привет, — шепчет Ким, касаясь влажными губами чужих. — Привет, — улыбается Чонгук и снова поддается вперед. Все вопросы тонут в новом поцелуе. Тэхен сейчас самый счастливый, самый трепетный и ласковый. Он путает пальцы в густых черных волосах, заваливается сверху на младшего и не может сдержать улыбки, просачивающейся сквозь поцелуй. Даже если все нереально — он возьмет от этой секунды все. — Все еще не верю, что ты правда здесь, — бормочет с улыбкой. — Я тоже, — хмыкает Чонгук и слегка отстраняется, не забыв перед этим взять чужую руку и переплести пальцы. — До последнего не верил, что все получится. — Так как..? — Ты же знаешь, что у меня через четыре дня начинается тур. Я хотел напоследок тебя увидеть, — нежно бегая взглядом по смущенному лицу фотографа. — Пришлось выпросить у менеджмента полдня выходного и наплести им, что давно хотел посетить элеватор. В это время созвонился с Пак Чимином. Разработали с ним план, как мне пройти без лишнего внимания и при этом затащить тебя сюда, чтобы ты ни о чем не догадался. — Откуда у тебя номер Чимина? — Ты недооцениваешь Ким Сару и ее навыки поиска нужной информации, — с гордостью ухмыльнулся Чон. — И Чимин так просто пошел с тобой на сотрудничество? — вскидывает бровь Тэхен. Участие Пака в этой истории до сих пор кажется неправдоподобным. Буквально неделю назад он уверенно заявлял, что «еще один прокол со стороны этого пацана, и мы переезжаем в Боливию, чтобы смотреть на львят и не вспоминать неблагодарных мужиков». — Ну… я определенно ему не нравлюсь, — неуверенно отвечает парень. — Но как только я сказал, что все это ради тебя, он пошел на контакт. А еще я пообещал, что постараюсь договориться о съемке клипа в зернохранилище, и, видимо, он решил не упускать шанс. Тэхен понимающе кивает. Когда в дело вмешиваются личные выгоды, Чимин готов на недолгое время проглотить свою неприязнь. — Спасибо, — со сверкающими от счастья глазами благодарит фотограф и оставляет легкий поцелуй на щеке брюнета. — Сколько у нас времени? — Часа два, — с грустью поджимает губы Чонгук. Им обоим бы хотелось измерять проведенное вместе время днями и неделями, а не жалкими часами. — Я купил охранникам билеты на самое длинное представление. Пока оно длится, они не станут меня искать. — Спасибо, — снова шепчет Тэхен. — Знаешь, по крайней мере в этот раз мы встречаемся не в толчке. — Я думал, главное — с кем, а не где, — подстегивает с улыбкой Чонгук. — Пока мне не забивается в ноздри запах дешевого освежителя для воздуха, мне правда не важно, где. Тэхен за затылок притягивает младшего к себе и снова накрывает ярко-розовые от тинта губы. Ласково перебирая густые пряди, он чувствует, как Чон, прижавшись теснее, подкладывает руку ему под колено и проскальзывает языком внутрь рта. У Кима мурашки бегут вдоль позвоночника, а из легких вырывается горячий выдох — это первый раз, когда они целуются настолько глубоко. В переписках Чонгук всегда храбрится и показывает себя уверенным дерзким бойфрендом. Но при личных встречах он как будто теряется, не совсем понимая, как себя вести с таким же, как и он, парнем. Ким замечает, что айдол иногда машинально переносит гетеронормативное поведение на их отношения. Он может написать: «Смотри осторожней ходи ночью, мало ли кто захочет украсть такую красоту». Тэхену, конечно, приятно, но на всякий случай он всегда напоминает, что в нем почти 180 роста, и только совсем уж отчаявшийся насильник решится напасть на него и попытаться выкрасть. Однажды Чонгук и вовсе назвал фотографа в переписке «моя девочка». Вроде ничего страшного, можно было подумать, что намечается какая-то ролевая, но только не в их случае. Чон на тот момент боялся даже опускать руки ниже лопаток старшего. Тэхен с сомнением повтыкал на сообщение, раздумывая, стоит ли отправить дикпик в доказательство того, насколько он не девочка, но по итогу ограничился фотографией своей волосатой ноги 42 размера. Чонгук не отвечал секунд 30, после чего втихую отредактировал сообщение на «мой мальчик» и сделал вид, что ничего не было. Тэхен все понимает. Он пообещал себе, что готов ждать годами, пока певец свыкнется с мыслью, что член в отношениях теперь не только у него одного. Но Ким не ожидал, что период адаптации закончится так скоро, и сейчас, ощущая горячие прикосновения на бедре и жадный язык во рту, дрожит не столько от удовольствия, сколько от неожиданности. — Как… как твоя нога? — через силу разорвав поцелуй, тяжело дышит Тэхен. Ему срочно нужна небольшая передышка, чтобы осмыслить происходящее. У Чонгука все еще поплывший взгляд, и ему требуется время, чтобы сфокусироваться на лице напротив и осознать вопрос. — Ты о чем? — хрипит. — Ты же писал мне, что порезал бедро о гвоздь в гримерке. — А, — Чон хмурится, но уже через секунду прыскает, не скрывая чертят в глазах. — Я соврал. У меня не было сегодня никакой съемки. Просто нужно было что-то сочинить, чтобы ты думал о другом и не догадался о сюрпризе. Лицо Тэхена натурально вытягивается от удивления. У него и мысли не возникало, что Чонгук врет, уж слишком правдоподобно он жаловался и матерился. — Почему ты выглядишь таким расстроенным? — шутливо надувается Чон. — Или ты бы хотел, чтобы мое бедро истекало кровью? — Конечно, нет, — уверенно качает головой фотограф. — Но я планировал его поцеловать, чтобы у тебя быстрее прошло. Теперь удивляется Чонгук. Задумавшись на несколько секунд, он быстро оценивает ситуацию и резко заваливается спиной назад. Ухватившись за левую ногу, он с самым несчастным видом стонет: — О боже, кажется, я все-таки повредил себе бедро на тренировке. Ты напомнил, и оно снова начало болеть. — Ты бессовестный врунишка, Чон Чонгук, — хохочет Тэхен. — С каждой секундой все больнее и больнее, — уже в голос воет младший. — Мне требуется срочная терапия лечебными поцелуйчиками. — А еще вымогатель и манипулятор! — Доктор, вы теряете время, — страдальчески выдыхает Чонгук. — Еще минута, и меня будет не спасти. Тэхен с сомнением сканирует «пациента», но найдя в извивающемся от мнимой боли теле лишь преимущества, склоняется над коленом и трепетно прижимается к нему губами. Младший мигом замолкает. Ким же, давя в себе победоносную улыбку, движется выше, целует жесткую джинсу, как если бы под ней была горячая кожа. Чонгук не издает ни звука, но мелко вздрагивает после каждого прикосновения. Все поцелуи, нежные, но долгие, с горячим выдохом сквозь ткань, заставляют бедро гореть, а ладони — беспомощно скрести кожаную обивку, чтобы не направить русоволосую голову в более нужном направлении. Оставив последний поцелуй на границе с пахом, Тэхен приподнимает голову, врезаясь взглядом в горящие черные глаза. — Лучше? — Ага, — жалобно мычит Чонгук. — Только теперь у меня новая проблема. Тэхен косится на ширинку и довольно ухмыляется. Сегодня день великих свершений. Чон впервые поцеловал его с языком, Тэхен впервые возбудил Чонгука, и последний явно не против продолжить. Так что почему бы не… — О, нет! Парни как от внезапно брошенной бомбы вздрагивают и оборачиваются на дверь. — Даже я не трахался в своем кабинете, вы не имеете права быть первыми! На Чимине модернизированный ханбок, шелковые штаны и широкий расписанный пояс, подчеркивающий стройную талию. Светлые волосы небрежно уложены, подбородок приподнят, благодаря чему взгляд кажется еще более притягивающим и властным. Пак выглядит, как всегда, великолепно, а еще уверенно и нагло. Тэхен на секунду прижимается лбом к чужим крепким бедрам, на которые у него были сегодня большие планы, но, тяжело выдохнув, все-таки отстраняется и заваливается на спинку дивана: — Чимин, ты… — Неправильно все понял? — иронизирует режиссер. — Нет, ты все правильно понял, — сквозь зубы цедит Ким. — Так что какого черта ты приперся? Тэхен готов сейчас разорвать своего друга. Вселенское спасибо ему за то, что помог провести Чонгука на элеватор. Но в чем был смысл, если в самый нужный момент он все обломал? Чимин очень хорошо прочитывает все эти претензии в карих глазах фотографа, однако виноватым себя нисколько не чувствует. — Пришел познакомиться с зятем, конечно, — обезоруживающе улыбается. Тэхен жалобно хнычет, осознавая, что Чимина сейчас не остановить. Он хочет хлеба, зрелищ и игрищ. Он выбрал себе сцену и не уйдет с нее, пока не насытится представлением. Ким уже давно привык к такому поведению и знает, как себя вести. Другой вопрос — Чонгук. Не сбежит ли он из-за бездумно сказанного «зять» и одного чрезмерно игривого энергетического вампира? Ким боязливо косится на младшего, но, к собственному удивлению, видит, что Чонгук чувствует себя вполне комфортно. Можно даже сказать, что он заинтересован ситуацией. Возможно, помогло то, что Чон уже общался с хозяином элеватора и привык к его манере общения. Либо айдол в принципе привык к артистичным людям благодаря развлекательной индустрии, в которой вертится с подросткового возраста. Насладившись своим эффектным появлением, Пак грациозно проходит весь кабинет и садится на стул около дивана. Закинув ногу на ногу, он склоняет голову к плечу и подмигивает Чонгуку: — Ну, привет, красавчик. В курсе, что теперь должен мне? Чимин флиртует — это плохо. Это та грань его характера, которая не поддается контролю. Что еще хуже — Чон не пугается. Только еле заметно напрягается, но уже через секунду зеркалит чужую игривость и удобнее разваливается на диване. — В курсе. Надеялся, что мы обсудим это в более приватной обстановке, — намеренно понижает голос и смотрит в золотистые глаза. Пак удивляется, Тэхен вот нисколько. Было очень плохой идеей попытаться взять Чонгука на понт. Ким даже не знает, на что в данной ситуации стоит ставить: на бессовестность Чимина или сопернический дух Чона. — Прям надеялся? — довольно мычит Чимин. — И что же именно ты представлял? — Твой кабинет. — Ага. — Ты бы сидел на столе. — Оу. — Я бы попросил своего охранника ненадолго нас оставить. — Давно пора. — После этого я бы сел в твое кресло. — Рискованно. — И предложил бы… Тэхен устало ложится на свою половину дивана и достает из кармана сумки электронную сигарету (на них он перешел сразу после намека Чонгука о вони от сигарет). Нажав на кнопку, парень шумно затягивается и выдыхает большой столб дыма в потолок. Краем уха до него доходит, что парни вместе выпили, а на младшем почему-то уже нет футболки. Ревнует ли Ким? Нет. Это два человека, которые привыкли разговаривать на языке флирта. Фотограф прекрасно знает, что они оба не предают ему никакого значения. По крайней мере точно не в данной ситуации — когда спонтанная ролевая стала способом поставить соперника на место. — Тэхен-и, ты чего приуныл? — зовет Чимин. — Расстроился, что мы про тебя забыли? Выдохнув очередной поток пара, Ким поворачивает безэмоциональное лицо к Паку: — Нет, я бы в любом случае ни одному из вас не дал. Худший вирт, который я слышал в своей жизни. — Что же тебе не понравилось? — Банально, — жмет плечами. Кажется, Чимина это задевает. — Знаешь, твое лицо напротив ширинки Чонгука тоже было далеко от оригинальности. — Ты просто не видел, что было до, — с ухмылкой тянет Тэхен. — Так, может, расскажешь? — Нет, — морщит нос фотограф и снова затягивается. — Так что там у вас было дальше? — О, все-таки решил присоединиться, — ухмыляется Чимин. — Я пролил ему на штаны вино и порывался их снять, — подсказывает Чонгук. — Отлично, — удовлетворенный кивок. — Именно в этот момент в кабинет захожу я, устраиваю истерику на почве ревности и в пылу драки убиваю вас обоих. Конец. Чимин как театральный режиссер мог бы оценить реалистичность заключительной сцены и похвалить своего друга, но вместо этого он лишь высокомерно фыркает: — Ты бы не справился с обоими. — Да плевать! Тэхен все же не выдерживает и взрывается. Резко выпрямившись на диване, он смиряет обоих парней гневным взглядом и строго произносит: — Что вы оба устроили?! Поговорить нормально не можете? Я не против того, чтобы вы узнали друг друга получше, вы самые близкие мне люди. Но если вся эта порнографическая хуйня — единственное, что вы можете выдать, то прошу не тратить время. Чимин, — молящий взгляд направляется на режиссера, — я очень благодарен тебе за то, что ты помог. Я очень это ценю. Но ты сам знаешь, как тяжело нам с Чонгуком найти время, чтобы побыть вместе. У нас осталось меньше двух часов, а потом он уедет на полторы недели. Так к чему это все сейчас? Выражение лица Чимина не меняется, но глаза теплеют, бесноватый огонек пропадает, уступая место глубокому пониманию и легкому сожалению. — Ты прав, извини, — и, повернув голову в сторону младшего в комнате, бросает: — Чонгук-а, я правда хотел всего лишь познакомиться с тобой лично. Тему не придумал, понадеялся на экспромт. Я сам порой не знаю, что мой язык спизданет в следующую секунду. — Это я уже понял, — усмехнулся Чонгук. — Кто бы говорил, любитель приватных обстановок. — Ты первый начал! Тэхен снова мученически вздыхает. Выходит непроизвольно, он не хочет душнить и нудеть, но в голове тикают часики, напоминая, как мало времени у них с Чонгуком осталось. Накатывает усталость и безразличие. Если парням хочется провести время втроем, то он не будет сопротивляться. Мнение меньшинства не принято учитывать. Точно не в их обществе. Руку щекочет ласковое прикосновение. Тэхен поворачивает голову и не успевает даже звука издать, когда его резко притягивают и крепко обнимают, зарываясь лицом в волосы. — Прости, — выдыхает на ухо Чонгук. — Все в порядке, — улыбается Ким и закрывает глаза от чувства спокойствия и безопасности, которым его резко накрывает. Удивительно, как много лжи до сих пор ходит вокруг истинности. В книгах и фильмах пишут про неземную любовь, сносящую с ног страсть, а иногда и про нездоровую зависимость. Вот только на деле все проще и одновременно с тем глубже. Это покой, тепло и ощущение правильности. Что бы вокруг ни происходило, одно объятие и становится легче жить. Истинный — это не личный сорт героина, а личный сорт боярышника и ромашкового чая, раз уж на то пошло. Через пару минут Тэхен чуть отстраняется и смотрит в сторону стула. Он пуст. — Когда Чимин… — Давно уже. Тэхен прикусывает губу, мысленно делая пометку позвонить Паку вечером. Его театрал экспрессивен и безрассуден, но сегодня явно перешел грань и не смог себя проконтролировать. Без причины подобное не происходит. — Не знаю, что на меня нашло, — бурчит Чонгук, жалостливо хмурясь. Ким с умилением растягивает губы и целует складку меж бровей, прося тем самым поскорее успокоиться. — Это просто Чимин. Он способен провоцировать в людях то, чего они сами от себя не ожидают. Чон понимающе кивает. У него в голове не укладывается, как он мог так легко поддаться и включиться в чужую игру, напрочь про все забывая. — Он… впечатляющий. — Да. Чимин впечатляющий, бесподобный и … И очень одинокий, мысленно заканчивает Тэхен.***
Следующие полчаса они практически не разговаривают. Просто перебирают пальцы друг друга, тесно прижавшись, порой вспоминают какую-то историю, делятся ей, а после снова замолкают, наслаждаясь теплом и тишиной. Интимность обстановки нарушает лишь периодическая вибрация телефона Тэхена, которую тот всеми силами игнорирует. У них остался час, он даже под прицелом пистолета не согласится отвлечься от Чона. Однако айфон снова раздражающе пиликает. Проматерившись себе под нос, Тэхен яростно хватает его и, даже не взглянув на превью сообщений, ставит на авиарежим. — Твой босс? — скромно интересуется Чонгук, боясь случайно попасть под горячую руку. — Да, — рубит Ким и заваливается обратно на чужую грудь. — Наверняка хочет узнать, как прошла съемка. — А как прошла съемка? — Чонгук, ты… — фотограф оборачивается на парня, — ты правда хочешь сейчас это обсуждать? — Ты практически ничего мне об этом не рассказываешь, — возмущается Чон. — В переписках всегда игнорируешь эти вопросы, по телефону уклоняешься от ответа. Ты знаешь, что сейчас я хорошо отношусь к Ассоциации. К чему тогда эти секреты? — Потому что все очень плохо. Уже через несколько недель Корея узнает об истории Хосока. Она ужасающая, шокирующая и раскрывающая правду на многие вещи. Именно из-за нее Чонгук, который всегда лояльно относился к будущей вакцинации и считал натурщиков экстремистами и безумцами, поменял свое отношение ко всей антимаскунной политике. Проникся сочувствием и уважением к оппозиционерам, а Тэхену, если тот жаловался на усталость и нервное перенапряжение, вместо привычного «да пошли эту ебучую Ассоциацию нахуй» стал писать: «Все будет хорошо» и «я с тобой». В общем, на историю Хосока поставлена большая ставка, вот только не все в нее поверят. Многие решат, что это единичный случай, который характеризует лишь одну пару ученых, а не всех участников проекта. Поэтому Юнги предложил найти других подопытных, чтобы заранее убить все возможные сомнения и доказать масштаб катастрофы. Из 12 согласие на интервью дали только пятеро. Решился не скрывать свои лицо и имя в публикации только один (не из мужества, а потому что рак четвертой степени и терять уже нечего). Первые два интервью прошли вполне неплохо. Беседу вел журналист, от Тэхена требовалась серия фотографий, в которых не видно лица, но четко чувствуется боль и потеря. В основном он концентрировался на деталях: слабых старческих руках, почти слепых глазах, трости, бедноватой обстановке в доме. Но в некоторых кадрах цеплял фигуру целиком — сгорбленную, болезненную, покинутую. Тэхен впервые отказался от своих принципов безличной фотографии. Эти снимки были целиком про человека. Причем чаще всего черно-белые, именно так сейчас воспринимают мир бывшие подопытные. Конечно, Тэхен проникся обеими историями, очень сочувствовал этим пенсионерам, но только сегодняшняя довела его до слез. — Ей за 80, — смотря на сцепленные в замок руки, рассказывает Ким. — То есть на момент операции она уже была очень пожилым человеком с различными проблемами со здоровьем. Ее сын влез в серьезные долги и никак не мог расплатиться. Рекруты лаборатории очень «удачно» ее нашли, в полном отчаянии и страхе за будущее единственного сына. Как и всем до нее, они рассказали об исследованиях, объяснили, что могут быть последствия, а после назвали сумму за участие. Оплата покрывала большую часть долга того парня. Она, естественно, согласилась. Отчасти ей повезло, потому что первые полгода и правда жила с полноценным цветным дельта-виженом, но потом зрение стало падать. Еще через полгода она ослепла полностью. Самое ужасное в этой истории то, что сын, расплатившись с долгами, свалил в Сингапур и больше на пороге матери не появлялся. Просто забыл про ее существование. А она даже не злится, продолжает его ждать, живя при этом на социальном обеспечении и растягивая одну миску риса на весь день. В уголках глаз опять собираются слезы. Чонгук их замечает раньше самого фотографа, потому притягивает к себе и начинает неторопливо укачивать, растирая ссутулившуюся спину. И Тэхена прорывает. Рассказывает, как тетушка показывала им фотографию своего сына, слепыми глазами смотря в стену, а пальцами очень четко обводя его лицо (до сих пор помнила, где оно расположено на снимке). Как она порывалась что-нибудь им испечь, но расстроилась из-за того, что рисовая мука закончилась. Она была такой заботливой и ласковой, и Тэхен искренне не знает, как пережить оставшиеся два визита к пострадавшим, потому что невыносимо слышать про их боль и не иметь возможности хоть как-то помочь. — Ты поможешь, — с полной верой говорит Чонгук, крепче стискивая чужие плечи. — Вы все уже им помогаете, потому что обратили на них внимание и совсем скоро расскажете их истории. Благодаря этому все, кто виновен в том, что случилось, будут наказаны. Тэхен, немного воспрявший духом от первых предложений, под конец снова сникает. Мягко отстранившись от парня, он облокачивается на спинку дивана и глухо сообщает: — Они не будут наказаны. — Что? — Не будут они наказаны, Гук-и, — до боли зажмурившись. — Более того, есть риск того, что именно у всех этих жертв, осмелившихся рассказать правду, снова появятся проблемы. В этом и заключается катастрофичность ситуации. Они знали, на что идут. Да, не осознавали, насколько высока вероятность того, что все закончится плохо, однако на бумагах зафиксировано их согласие на медицинское вмешательство и отказ от любых претензий вне зависимости от результатов операции. А еще по договору они не имеют права разглашать информацию об инъекции, именно поэтому почти все наши герои согласились только на анонимное интервью. Хотя не факт, что им это поможет, если гослаборатория решится им предъявить за нарушение условий договора. — Это не имеет значения, — абсолютно спокойное. — Что? — теперь удивляется Тэхен. — Я понял вашу проблему, — уверенно смотря в глаза. — Юридически все чисто, но с моральной точки зрения все хуево. Так вот, не имеет значения, что там на бумагах. Ты забываешь, насколько важную роль играет общественное мнение в нашей стране. Сколько известных людей, которые нигде не нарушили закон, были заклеймены из-за того, что, не знаю, изменили своему супругу или ляпнули что-то не то. Вам достаточно осветить эту ситуацию, а остальное сделают соцсети. Тэхен хмурится, прокручивая только что услышанные слова. Он не смотрел на происходящее с этой точки зрения. — И я уверен, — запальчиво продолжает Чонгук, заглядывая в опущенное лицо, — что, если гослаборатория попытается им что-то сделать, на сторону жертв встанут многие адвокаты, которые захотят их защитить. А еще наверняка историей заинтересуются благотворительные фонды, которые тоже начнут помогать этим несчастным людям. Вы ведь и сами можете создать краудфандинговую кампанию, чтобы собрать средства для помощи пострадавшим. Тэхен больше не хмурится — только слабо улыбается, завороженно разглядывая любимое лицо. Рука тянется, чтобы заправить черную прядь за ухо. Она на самом деле лежала идеально, но очень захотелось прикоснуться — просто чтобы убедиться, что этот восхитительный человек перед тобой реален (а еще твой). — И откуда в тебе столько познаний об особенностях нашего общества? — Тэ, — усмехается Чонгук, — ты забываешь, кто я по профессии. Я знаю так много про общественное мнение, что мог бы защитить докторскую по социологии. Старший умильно смеется, постепенно расслабляясь и успокаиваясь. — Надеюсь, что все будет именно так, как ты сказал. — Будет! — от всего сердца обещает. — Потому что добро всегда побеждает. Было бы иначе, человечества бы уже давно не существовало. На самом деле я так восхищаюсь тобой, Тэхен. Всеми вами. Вы невероятно сильные и делаете потрясающие вещи. Именно поэтому я… Чонгук как-то резко зажимается и краснеет. Нервно бегая взглядом по комнате, стискивает край рубашки в кулаке и на выдохе признается: — На самом деле я приехал не просто так. Тэхен цепенеет. За последнее время он стрессовал так много, что сейчас не ждет ничего хорошего от этой паузы и странного поведения Чона. — Я хочу объявить своей компании, что мы встречаемся, — поджав губы. — Я понимаю, что было бы гораздо честнее по отношению к тебе, чтобы я сразу объявил фанатам, и это произойдет, обещаю тебе. Но пока нужно начат… — Подожди, — сипит Ким, — мы встречаемся?! Выражение лица Чонгука можно описать только одним словом — ахуй. Рот в немом шоке приоткрывается, глаза выражают одно единственное сомнение: верно ли он расслышал вопрос. — А-а, — даже не буква, а странный скрип, — мы не встречаемся? — Я не знаю, — напуганно вскрикивает Тэхен. — Мы же это не обсуждали. — То есть, — с сарказмом произносит Чон, — вот это, — рука по очереди показывает то на свои, то на чужие губы, — это, — демонстративно указывает на туловище, намекая на объятия, — и это! — теперь пальцы смотрят на собственное бедро, которое недавно покрывали поцелуями, — тебе ни о чем не говорило?! — Нет, потому что ты не предлагал! — Потому что это очевидно! — Очевидно, это когда ты словами предлагаешь встречаться. — Да блять, — взрывается Чонгук. — Тогда почему ты не предложил? — Потому что боялся, что ты откажешь, — как нечто очевидное объясняет Тэхен. — С чего я должен был отказаться? — еще больше не понимает младший. — Откуда я знаю? Ты у нас всемирно известный айдол. — Тэхен, если бы я не хотел с тобой встречаться, я бы не сосался с тобой в толчке. Ким открывает рот, чтобы снова возразить, но передумывает. Втянув голову в плечи, он отворачивается и под нос бубнит: — Просто я никогда ни с кем не встречался. — А? Чонгук ожидал чего угодно: что чувства старшего не настолько сильные, что он сомневается в нем, что у него, не дай боже, есть заграничный муж — но точно не этого. — У меня были партнеры, — поспешно поясняет фотограф, пряча глаза. — Но… Не знаю, со мной многие хотели переспать, но никто не хотел встречаться. Как-то так. Поэтому я не очень понимаю, как должны развиваться отношения и что они в принципе из себя представляют. Тэхена ужасно напрягает это образовавшаяся пауза. Он понимает, что в его признании нет чего-то сверхъестественного. Ким не единственный 23-летний парень на Земле, который не имел отношений. Однако реакции Чонгука все равно побаивается. — Я глубоко разочарован в корейских геях, — раздается спустя минуту. — Как можно не хотеть с тобой встречаться? В голосе столько искреннего недоумения, что щеки сами собой начинают пылать. Кинув смущенный взгляд из-под челки, Тэхен видит такую же робко-влюбленную улыбку, как и у себя самого. — Можешь спросить это у них. — Нет, у них я ничего не буду спрашивать, — морщится Чонгук и берет фотографа за руку. — Я спрошу у тебя. Тэхен, ты хочешь быть моим парнем? Ким ненавидел, когда Чонгук носил линзы. Его глаза сразу становились холодными и как будто чужими. Однако темно-зеленого барьера уже давно нет, так что больше ничего не скрывает теплоту и искренность, с которой на него смотрят. — Да, — шепчет и сразу от переполнивших эмоций начинает счастливо смеяться. — Да! Чонгук и сам не может сдержать смех — просто из-за вида старшего, который весь светится и не может усидеть на месте. Чону это напоминает их первый поцелуй, такой крошечный, по-детски неловкий, но и тогда Тэхен отреагировал с таким же восторгом и радостью. В отличие от фотографа, Чонгук как раз-таки встречался со многими людьми, но ни одна девушка не отвечала ему столь чистыми и светлыми эмоциями на совершенно простые, казалось бы, вещи. — Хэй, я ведь просто официально заверил наши отношения, — с улыбкой приближает свое лицо к чужому Чонгук. — Не замуж же позвал. — Я просто… — растерянно мямлит Ким, кусая губы, — не ожидал, что ты воспринимаешь наши отношения так же серьезно, как и я. — Воспринимаю, — твердо заверяет парень и чмокает в уголок губ. — Воспринимаю серьезнее, чем что-либо в своей жизни. Именно поэтому я и хочу сообщить руководству о нас. Тэхена последние слова отрезвляют. Сразу вспоминает, из-за чего в принципе начался этот диалог. И пусть его невероятно будоражит решимость младшего, он прекрасно помнит все переговоры в здании NSA, злые лица, от которых несло ненавистью за то, что Ким вообще появился на свет, а еще он помнит бесчисленные бумаги, сводившиеся к одному жестокому правилу — им нельзя встречаться. — Но, Чонгук, ты же фактически признаешь, что нарушил соглашения, которые мы подписывали, и свой собственный контракт с NSA. — Да, — мгновенно мрачнеет Чон. — Будут проблемы, но… — Не надо, — перебивает Тэхен, сжимая чужую руку. — Прошу тебя, не надо выбирать между мной и карьерой. Конечно, мне бы хотелось видеться с тобой чаще. Мне бы хотелось делать это открыто, не бояться тебя поцеловать и обнять на людях. Однако я не смогу этим наслаждаться, если NSA разрушат твою жизнь. Чонгук нервно зачесывает волосы и вздыхает. Он надеялся, что этот разговор пройдет проще. — Тэ, если NSA продолжат придерживаться своих принципов в отношении истинности, а они продолжат, то я в любом случае рано или поздно разорву с ними контракт. Раньше меня устраивали условия, по которым я работал, потому что разделял позиции своего руководства. Сейчас мои принципы поменялись. Вы с Ассоциацией четко показали мне, в какой лжи я жил, более того, на своем примере научили, насколько важно бороться за свою правду. Ты понимаешь? Я выбираю не просто между тобой и карьерой. Я выбираю между тем, что считаю правильным и неправильным. И я очень хочу жить по первому сценарию. — Сценарию, в котором тебя лишат всего, к чему ты стремился полжизни? — горько усмехается Тэхен. Черные глаза становятся холодными и враждебными. Руку фотографа больше не греет чужая ладонь. Чонгук ее уводит, а сам отодвигается, не позволяя к себе прикоснуться. — Я не понимаю, почему ты не можешь меня сейчас поддержать, — уязвленно выплевывает. — Почему пытаешься отговорить, хотя я пытаюсь для нас же сделать все лучше? — Чонгук, я просто переживаю за тебя, — молит Ким. — А я не переживаю?! — в отчаянии смотрит на своего парня брюнет. — Думаешь мне не страшно от того, что может произойти? Я лучше тебя представляю, насколько катастрофичные последствия меня ожидают. Но я не могу по-другому. Меня тошнит каждый раз, когда я захожу в офис. Мне стыдно смотреть в лица своих фанатов, зная, сколько лжи на них вылил. Так мало того, что я соврал, прямо сейчас мою фигуру используют для пропаганды самого бесчеловечного дерьма, про которое я когда-либо слышал. Ни на секунду я не могу избавиться от мысли, что превратился в бесхребетного ублюдка, который своей ложью разрушит жизни тысячи людей. И мне хочется побороться за себя, Тэхен. Я хочу жить с чистой совестью. Почему ты не можешь меня в этом поддержать? Порой истинность — это не только про спокойствие и тепло, но и про чужую растерянность, разбитость и страх, которые ты ощущаешь, как свои. Тэхен прямо сейчас это чувствует. Потому, несмотря на то, каким зажатым и отстраненным кажется младший, все равно обнимает его одной рукой за талию, а вторую укладывает на черноволосый затылок. — Прости, прости меня, — бормочет в запутанные пряди. — Я поддерживаю тебя. Если для тебя настолько важно поступить именно так, то я буду на твоей стороне. Всегда, Чонгук. Младший сильнее вжимается лицом в шею фотографа и судорожно вздыхает: — Мне так страшно. — Мне тоже. Тоже очень страшно. Но, хэй, — Тэхен слегка отстраняет от себя парня и подцепляет подбородок, прося посмотреть на себя, — разве не ты сказал мне, что добро всегда побеждает? Чонгук шмыгает носом и криво усмехается: — Просто именно так пишут во всех хороших книгах. Что добро побеждает. А еще любовь и правда. — Порой истины, которые написаны в книгах, приходится доказывать на собственном примере. У них осталось всего 15 минут, в которые им не нужно никому ничего доказывать. Когда можно лежать в обнимку, перебирать пальцы друг друга, водить носом вдоль шеи, вдыхая родной аромат. Это минуты без борьбы и войны. И они оба понимают, что больше таких не будет.