Самый простой и дешевый способ забрать землю начинается с использования изнасилования как орудия войны. Изнасилования дешевле пуль. Платон. Abstract
Снова вагон электрички. Мерное покачивание, пролетающий за окном пейзаж, негромкие разговоры пассажиров — и тянущая в груди тоска. Они с Ильсоном, журналистом Ассоциации, стали спокойнее относится к историям жертв вакцинации. Однако отсутствие слез не означает отсутствие эмпатии. Им все еще тяжело смириться с тем, что они слышат и видят. Пытаются смотреть на все оптимистичнее: все-таки в скором времени общественность узнает про опыты, и пострадавшим будет оказана помощь. Но оптимистичный настрой в данном случае — лишь способ не сойти с ума окончательно и не погрязнуть целиком в апатии и депрессии. Потому что жертвы страдают уже сейчас, они страдают последние 5-10 лет, и никакая психологическая или финансовая поддержка не сможет вернуть потраченные на слепоту годы. Ильсон открывает какую-то глупую игру на телефоне, окончательно замыкаясь в себе. Они с Тэхеном почти никогда не разговаривают после интервью — на слова не хватает моральных сил, поэтому оба делают вид, что напарника не существует, так же, как и тяжелейшего разговора, прошедшего час назад. У каждого из парней свой способ ненадолго отвести душу: для Ильсона — это онлайн-игры, для Тэхена — Чон Чонгук. Ким открывает личные сообщения и пишет короткое: «Сможешь сегодня поговорить?» Фотограф понимает, что шанс невелик, потому что предыдущие сообщения, отправленные еще сегодня утром, Чон так и не прочитал. Тэхен старается напоминать себе, что причина не в нежелании с ним общаться, а в том, что у младшего полным ходом идет тур. Чонгук уже шесть дней в Японии, и единственное, на что у него хватает сил после репетиции или очередного концерта — сходить в душ, поесть и завалиться спать. Айдол с самого начала предупреждал Кима об этом, даже прощения заранее попросил, но чувство тоски все равно накатывает. Тэхен очень скучает. Не только по истинному, но и по их разговорам, которые утешают лучше любых успокоительных. Ким воровато косится на журналиста рядом — парень все еще втыкает в телефон, пытаясь собрать нужное количество анимированных жабок, и не обращает ни на что внимания. Отлично. На всякий случай Тэхен прижимается спиной к окну, чтобы точно не засветить своим экраном, и открывает фанатский канал по Чонгуку. Ему стыдно. Честно. Он готов покаяться за свое не самое адекватное поведение, но даже после этого не перестанет смотреть фанкамы с концертов. По непонятной причине Тэхена они успокаивают. Он может убедиться, что Чонгук и правда здоров, не пострадал и не травмировался. Может увидеть его улыбку, посмеяться вместе с фанатами над незамысловатой шуткой, насладиться восхитительным продуманным до мелочей выступлением и, конечно, услышать прекрасный голос Чона, который во время пения раскрывается особенно фантастически. Больше всего Тэхен любит пересматривать видео с Feel like a Tuesday. Балладу все же включили в репертуар (просто потому, что никто не знает, что вдохновило золотого айдола на ее написание). Киму немного странно слышать песню в рамках концерта. Он помнит ее первоначальное звучание: интимная обстановка студии, хрипловатый неразработанный голос, тихий перебор струн гитары. Для фотографа это одно из самых ценных воспоминаний. Сейчас Feel like a Tuesday поется перед тысячами людей, продюсеры немного подкорректировали текст, усложнили гитарную мелодику — так что баллада перестала быть настолько личной. Однако Тэхен все еще ее любит и слушает с замиранием сердца. Парень пролистывает ленту новостей до конца и в последнем посте вместо привычного видео находит ссылку на статью в СМИ. «Загадочный браслет на руке Чон Чонгука не дает фанатам покоя» — читает заголовок. Японский тур золотого айдола Чон Чонгука длится уже шестой день. На протяжении всего этого времени имя артиста твердо держится на первом месте в трендах Naver, Twitter и других социальных сетей. Юзеры активно обсуждают новый образ айдола, отсутствие б-линз на глазах после пройденной вакцинации от маскуна и проходящие концерты. Однако еще одной популярной темой для обсуждения стал странный браслет, который Чонгук не снимает с момента своего прилета в Японию. Скромное украшение остается на правой руке артиста даже во время выступлений, вне зависимости от сценического костюма. Фанаты строят бесчисленное количество догадок. То, что браслет очень ценен для известного айдола, совершенно очевидно. Но что он означает? Может ли браслет быть парным украшением с очередной дамой сердца знаменитого корейского плейбоя? Или, возможно, это подсказка к его предстоящему альбому? Что думаете вы? Пишите в комментариях! Тэхен самодовольно хмыкает на весь этот желтушный бред. Его так и тянет написать что-то вроде «Откуда столько уверенности, что это именно ДАМА сердца?» или еще более наглое: «Я-то знаю, откуда у него этот браслет. Как жаль, что не могу вам об этом рассказать». Однако бахвальство и злорадство быстро сходят на нет, когда Тэхен осознает очень простую вещь: Чонгук и правда носит его подарок. Носит на людях, не таясь, на протяжении всех этих дней в разлуке. Ким не знает, как именно младший обосновал стилистам и менеджменту необходимость носить украшение все это время, но каким-то образом он это сделал. Против воли на лице фотографа лезет счастливая смущенная улыбка. И кстати говоря, это не браслет, а фенечка. Не броская и цветастая из моды 2010-х. Наоборот, тонкая, очень скромная, в темных тонах, которая хорошо смотрится практически с любым повседневным луком. Идея подарить Чонгуку хоть незначительный презент, чтобы младший не чувствовал себя так одиноко в Японии, появилась сразу же, как парни покинули элеватор. Время поджимало, требовалось что-то значимое, но вместе с тем быстрое в исполнении. Тогда Тэхен вспомнил школьные годы. В свои 12 лет Ким был сильно влюблен в одного своего одноклассника. Даже сейчас фотограф считает свой выбор очень даже обоснованным и совсем не стыдным: мальчишка был симпатичным, смекалистым и добрым. Тэхен долго ходил вокруг да около, гадая, стоит ли признаться или все же продолжить страдальчески вздыхать в своем интровертном уголке, пока не наступило Рождество. Ким всю ночь плел фенечку, на которой старательно нитками выводил «ты мне нравишься». Он вручил этот подарок вместе с шоколадкой и затаив дыхание смотрел на реакцию. Парнишка растерянно поблагодарил, нацепил фенечку и, довольно покивав, собрался уходить, когда Тэхен остановил его: — Подожди! — ухватив за рукав школьной формы. — Разве тебе нечего сказать? — Эм, — сцепив брови на переносице, — спасибо? Но я уже это сказал. — Да нет! Неужели тебе нечего ответить на то, что там написано? — Там что-то написано? Так Тэхену пришлось вспомнить, что у него монохромазия, и понять, что нитки, которые он выбрал, практически полностью сливались с общим фоном. Ким в принципе многое уяснил в тот момент. Например, что нескончаемый смех на уроках ИЗО был связан не с его художественными навыками, а с красками, которые он использовал. Для Тэхена все выглядело серым, отличие заключалось лишь в оттенке. Другие же дети, надев школьные б-очки, четко видели, насколько пестрым и безвкусным выглядел чужой пейзаж. Не то чтобы он сильно расстроился. Напротив, порой из принципа рисовал так, как считал нужным, наплевав на то, что его скромное творчество в цветном мире покажется несуразным. Но ситуацию запомнил и в нужный момент смог выкрутить ее в наилучший для себя исход. Как когда-то в школьные времена, уже взрослый Тэхен плел фенечку для Чонгука всю ночь. Было сложно: достав все свои давние нити, парень понял, что в гамма-вижене они и вправду кажутся очень похожими, а из-за отсутствия контрастности и вовсе сливаются. Но по старой памяти Ким все-таки смог сплести монохромную фенечку, которая скрывала в себе простую фразу: «Не бойся». Тэхен передал свой подарок младшему через Сару, вложив фенечку в записку, в которой подробно разъяснил всю предысторию и вкладываемый смысл. Ответ пришел через сутки. Чонгук долго и трогательно его благодарил, писал, насколько ценно для него то, что он получил. При этом он сразу признался, что без дополнительных пояснений никогда бы не подумал, что браслет несет в себе нечто большее, чем сплетение ниток. По итогу Чонгук так старательно растирал материал меж пальцев, что действительно начал чувствовать вплетенные в него слова. Сейчас, читая кликбейтную новость и видя фотографии айдола, Тэхен понимает, что чужие благодарность и восторг не были наигранными. Фотограф думает об этом всю дорогу до дома. Он точно пугает своей подозрительной улыбкой прохожих, но парню настолько плевать, что он даже готов остановить парочку незнакомцев, чтобы в лицо им прокричать причину своего счастья. Ким раздумывает, стоит ли кинуть Чонгуку эту смешную статью или все-таки дождаться телефонного разговора. Так, целиком окрыленный и погрязший в своих мыслях, Тэхен открывает входную дверь, заносит за спину руку, чтобы закрыть ее обратно, но чувствует чужое тело. Прежде, чем он успевает осознать происходящее, «тело» тесно прижимается к нему. Шею обдает горячее дыхание, на затылок неприятно давит что-то твердое и холодное. — Ни звука, — предостерегающим шепотом. Незнакомец грубо пихает Тэхена внутрь квартиры, захлопывает входную дверь и, развернув парня лицом к себе, толкает к стене, сразу же прижимая собой к ней. Что-то твердое и холодное, оказавшееся пистолетом, теперь подбивает подбородок. Проглотив крик, Тэхен испуганно смотрит на мужское разъяренное лицо. Очень знакомое, и от этого становится даже больнее, чем от горящих после удара лопаток. — Минсу, — ошарашенно выдыхает.***
Нервный тик никак не удается остановить. Нога импульсивно дергается, отражая собой всю бурю, развернувшеюся внутри. Чонгука от беспокойства морозит, сценический пиджак совсем не согревает, хотя обычно перед концертом из-за легкого мандража парень, наоборот, чрезмерно потеет. Чон безостановочно теребит подаренную Тэхеном фенечку, чувствует подушечками пальцев заложенное послание: «Не бойся». Он, честно, пытается. Всеми силами старается более холодным рассудком посмотреть на ситуацию, но эмоции продолжают брать вверх. Сегодня утром в номер отеля постучал один из менеджеров, своим выражением лица и сожалением в глазах сразу заставляя думать о самом плохом. Мужчина долго подбирал слова, бросался дисклеймерами, что «все будет хорошо, не переживай так сильно, думай о предстоящем концерте, а не о том, что сейчас услышишь». Чонгука так настрашили, что он уже начал бояться, что кто-то из его родителей умер. Какое еще событие может требовать такого количества преждевременных утешений? Но все встало на свои места быстро. — Нам стали известны основные имена твоих сталкеров. — Имена?! — шокировано переспросил Чонгук. Ему и в голову не приходило, что за тем бездушным и жестоким психологическим насилием, которое ему оказывали, может стоять несколько человек. — Да, — сочувственно кивнул менеджер. — Две девушки и один парень. Все работники стаффа. Нам очень жаль, Чонгук, что мы не смогли это проконтролировать. Ты знаешь, как внимательно мы отбираем сотрудников, но эти трое очень хорошо скрывали свое сасэнство и нездоровое к тебе отношение. Чонгук до боли зажмурился, прижимая пальцы к переносице. Ему неприятно, но он не настолько удивлен. Айдол всегда относился к стаффу с уважением, однако не прекращал держать в уме правило, которому его учили со временем трейни: никогда безоговорочно никому не доверяй. Всегда есть риск взять на работу человека, который окажется не тем, кем он себя выставлял. Всегда есть риск, что человек изменится в процессе работы в крупном шоу-бизнесе. Невозможно полностью держать ситуацию под контролем, когда количество твоих сотрудников переваливает за 1000. Чонгук, конечно же, это понимает и даже почти не злится. — Больше всего отличилась Ким Енха, — не дождавшись ответа, продолжил мужчина. — Возможно, ты помнишь ее. Она была главным стилистом во время фотосессии с Vante. Чонгук разогнулся, ошарашенно глядя на менеджера. Он помнил. В памяти сразу всплыли пугающие белые линзы девушки, ее недоверие по отношению к Тэхену, а также попытка прижать фотографа к стенке, чтобы доказать его опасность как оппозиционера. По итогу опасен оказался совсем не тот, кого все подозревали. — Видимо, Енха сразу что-то заподозрила, когда вы с Vante, — запинка и неловкая усмешка, — осознали свою истинность. Затем ложная информация о твоей вакцинации, и они все окончательно убедились в своих подозрениях. После этого рассказали обо всем заказчику и начали вырабатывать план действий. — В смысле заказчику? — просипел Чон. Он был готов смириться с мыслью, что среди стаффа закрались несколько сасэнов. Но если за сталкерством стояла не кучка сумасшедших без страха и совести, а вполне себе организованная группа с руководящим лицом, то ситуация принимает совсем другой (более пугающий) оборот. — Скорее всего, троица была лишь исполнителями. Это их нисколько не оправдывает, у них всегда был нездоровый умысел против тебя, но вряд ли бы они осмелились на то безумие, которые начали творить. Мы подозреваем, что они в принципе как минимум на протяжении года сливали о тебе и твоем местоположении информацию конкретному человеку. — Кому? — бессильно спрашивает Чонгук. Он уже устал удивляться. — Это Аями. Мне очень жаль. Даже спустя 8 часов после разговора Чону не удается взять себя в руки. Мысли путаются. Хочется то ли устроить погром, чтобы выместить на чем-нибудь свой гнев, то ли до банального жалко разрыдаться. Чонгук все еще отказывается верить. Он ведь хотел на ней жениться. Она была его первой осознанной влюбленностью, в которой он души не чаял и берег всеми силами. Конечно, все же не сберег, учитывая, как погано у них все закончилось. Однако он искренне переживал за Аями, даже спустя несколько месяцев после разрыва позвал к себе, чтобы извиниться и проверить, как она держится. В голове не умещается образ сталкера-живодера, подкидывающего мертвых кошек, с крошечной трогательной девушкой, которую он когда-то нежно целовал и носил на руках. Она всегда такой была? Или потеряла рассудок из-за их расставания? Даже если верен второй вариант, ему ее совсем не жаль. Теперь уж точно. Чонгук бы понял и простил, если бы Аями подкидывала записки; если бы твердила всем вокруг, какой он бесчувственный мудак; да даже если бы пыталась разрушить его карьеру. Все бы понял. Но она, блять, заставляла людей подкидывать ему мертвых кошек. Ей же лучше, чтобы оказалось, что животных не убивали для этого намеренно. Больше всего Чон вспоминает их последний разговор. Как Аями делала вид, что ничего не знает; спрашивала, почему он так плохо себя чувствует; пыталась начать все заново, делая вид, что не в курсе, что в жизни «дорогого оппы» появился истинный. Чонгук впервые за свою жизнь ощутил всю горечь предательства. Руки все еще морозит, нога продолжает нервно дергаться, а пальцы вжимаются в сплетение ниток, которые шепчут: не бойся, не бойся, не бойся. Не будет. Верно, он сможет все пережить. Пусть предал очень дорогой человек, сейчас есть другой, еще более значимый. Чонгук открывает чат, который не проверял весь день. От чужих сообщений резко становится тепло, даже нервный тик постепенно проходит. Парень просматривает присланные фотографии, смотрит мемы, улыбается с ворчания Тэхена на то, что ему пришлось сегодня рано встать, и через пару минут доходит до последнего сообщения: «Сможешь сегодня поговорить?» — отправлено полчаса назад. Им определенно стоит. Чонгук не знает, кому еще может от всей души выговориться и спросить совет. Ответив, что наберет после концерта, Чон поднимается и очень вовремя прячет телефон, потому что в дверь стучит продюсер, прося поторопиться. 10 глубоких вдохов, чтобы окончательно прийти в себя. Он отыграет этот концерт, как в последний раз. Не позволит так легко себя напугать. Ни единым жестом не даст другим подумать, что с ним что-то не так. И уже ночью он позволит дать себе слабину, чтобы услышать в динамике низкий ласковый голос, который хотя бы на несколько часов прогонит страх.***
— Минсу? — Все еще помнишь мое имя? Дуло продолжает больно упираться в шею. Тэхен не может понять, что его пугает сейчас больше: нацеленное на него холодное оружие или то, с какой ненавистью на него смотрят. Со Минсу изменился до неузнаваемости: впалые щеки, двухнедельная щетина, черные мешки под глазами, дикий безумный взгляд. От ученого несет потом, грязной одеждой и спиртом. Несмотря на всю ситуацию, фотографу очень жаль видеть мужчину таким. Догадывается, что причиной чужого отчаяния стал именно он. — Хен, — лепечет, — конечно, я помню. Давай поговорим? Плохой ход. Лицо напротив перекашивается в еще большем безумии и агрессии. — О, теперь ты хочешь поговорить, — с нескрываемым сарказмом. — Всего-то нужно было приложить пушку тебе к глотке. Тэхена встряхивают и с новой силой прибивают к стене, выбивая воздух из легких. На глазах непроизвольно собираются слезы. Хотя о физической боли парень сейчас думает в последнюю очередь. Ему больно внутри, за другого человека, все еще стыдно за то, как с ним поступил. — Мне очень жаль, Минсу-хен, — хрипит. — Пожалуйста. Я прошу тебя, давай поговорим. Я все объясню. — Почему ты не поговорил со мной месяц назад? — орет в лицо Со. Но, вспомнив о соседях, переходит на ядовитый шепот. — Ты мог бы объясниться раньше. Если бы ты правда хотел со мной поговорить, ты бы не заблокировал меня, — удар спиной об стену, — не прекратил бы со мной общение, — еще один, — не выкрал бы все мои данные! — от третьего толчка в глазах темнеет. Вся верхняя часть спины горит от ударов. Где-то на кромке сознания Тэхена вспыхивает сожаление, что он не дрался в школе. Вообще никогда ни с кем не дрался, потому что всегда старался решать конфликты словами, а не кулаками. Сейчас, прижатый к стене, с пистолетом под подбородком, Ким понимает, что не во всех ситуациях слова могут помочь. Он выше и шире в плечах, чем Минсу. Однако в преимуществах ученого: алкоголь, звериная агрессия и огнестрельное оружие. Ни одного шанса на победу. — Тогда… — сглатывает, — что ты от меня хочешь? Если не разговора? Лицо Минсу стекленеет. Спадает ярость, на ее место приходит холодная сдержанность вперемешку с пугающим показательным превосходством. — Я хочу видеть, как ты страдаешь, Тэхен, — ледяным шипением, — как ты молишь у меня прощение. Как ты ползаешь у меня в ногах, пытаясь объяснить, зачем так жестоко обошелся со мной, — от воспоминаний у Со начинают слезиться глаза, в них на доли секунды загорается то самое знакомое фотографу обожание, но так же быстро исчезает, сменяясь ненавистью. — Я хочу, чтобы ты страдал, блядь! Тэхен вскрикивает от резкого удара пистолетом по скуле. Пол неожиданно оказывается слишком близко. Только через несколько секунд, проморгавшись и сглотнув кровь во рту, осознает почему: он стоит на четвереньках. Старается удержать дрожащими руками собственное тело, которое трясется от боли и страха. Минсу эта картина нравится. Но, с его точки зрения, она все еще недостаточно трагична. Потому он со всей силой пинает парня в живот, выбивая всхлип и заставляя целиком завалиться на пол. Только тогда отходит, тем не менее не забывая держать свою жертву на прицеле. — Не уверен, нужны ли мне твои оправдания, — рычит мужчина. — Кто знает, какую ложь ты сочинишь на этот раз. Ты в ней слишком хорош. Мне интересно, наше знакомство ты тоже с самого начала продумал? — брови Тэхена против воли изламываются, подтверждая тем самым чужие догадки. — О, значит, бедному несчастному мальчику даже пришлось разбить свой айфон, чтобы привлечь ко мне внимание, — топится в сарказме. — Почему же ты тогда так рьяно отказывался от того, чтобы я купил тебе новый телефон? Неужели проснулась совесть? Минсу снова подходит к скрюченному на полу фотографу и садится около него на корточки: — Или, может, ты не хотел, чтобы остались улики нашего с тобой общения? Тэхен не может себя поднять даже уже не от боли, а от того чувства стыда и сожаления, которое его пронизывает. Он ведь знал, как остро воспримет ученый его уход, видел, насколько родным человеком стал для этого мужчины. И все же Ким ушел. Даже не так — бросил: сначала отказывался от всех предложений встретиться, после, как Со перевел деньги за работу, написал, что рабочие отношения на этом закончились, а в других он не заинтересован. Минсу пытался до него достучаться, молил продолжить их «дружбу», жалостливо напоминал, что Тэхен — единственный близкий человек в его жизни. А Тэхен просто заблочил его. Забыл о его существовании. Теперь же, смотря снизу вверх на искореженное обидой лицо, пожинает плоды своей жестокости. Тэхен пытается передать все свои чувства взглядом, но Минсу это не берет. Слишком уязвлен, оскорблен, обижен. Слишком хочет за себя отомстить. — Но, знаешь, — с некой горделивостью продолжает ученый, — ты все-таки не настолько умен, каким казался. Молодец, что проверил все мои блокировки на ноутбуке и отключил их перед тем, как скачать все данные. Верное решение. Вот только ты даже не задумался о камерах в квартире. Что ж, Тэхен и правда не думал о камерах. Минсу о них не упоминал, а Киму и в голову не приходило, что они могут быть. Ситуация становится кристально понятной. Все это время у Тэхена в голове скакала мысль, как же ученый догадался о произошедшем: фотограф очень старательно стер все следы своего виртуального вмешательства. Но если есть камеры — есть и твердые доказательства его вины. А это значит только одно — ему прямая дорога за решетку. — Тогда почему ко мне пришел ты, а не повестка из суда? Совершенно неожиданно в Тэхене проснулась уверенность. Но эта уверенность исходит лишь от беспомощности и полного осознания катастрофы. — Почему? — цедит сквозь зубы Минсу и, приблизив свое лицо к чужому, сжимает пальцы в русых волосах. — Потому что для начала я хочу самостоятельно с тобой разобраться. Сжав светлые пряди еще крепче, чем прежде, Со тянет чужую голову и жестко, не жалея сил, вбивает в пол. Скулеж и слезы лишь сильнее раззадоривают, по капли насыщают чувство мести. Ученый позволяет себе еще пару ударов головой о пол, а, поднявшись на ноги, дополнительно бьет в живот. Отходит, оглядывает распластанное тело, которое, кажется, потеряло сознание. Недовольно шикнув куда-то в воздух, мужчина проходит к холодильнику и, найдя недопитую бутылку вина, без стеснения присасывается к горлышку.***
Тэхен разлепляет слипшиеся веки. Гостиная плывет и кружится, обзор снизу вверх только усугубляет положение; тело воет от боли, даже пальцем тяжело пошевелить — наверное, именно так чувствуется сотрясение мозга и многочисленные ушибы. Или это просто смерть. О последнем думать легче. Никаких дальнейших мучений, никакой тюрьмы и разочарования на лице родителей, которые увидят сына, переодетым в робу. Неподалеку раздается тихий шум. Ким жмурит глаза из сожаления, что для него еще ничего не закончилось. — Тебе кто-то звонил, — равнодушно сообщает Минсу, что, с учетом сложившейся ситуации, звучит как насмешка. Тэхен мгновенно напрягается. Звонить, конечно, может кто угодно: и Джин, и Чимин, и заказчики. Вот только интуиция настойчиво подсказывает, что это был Чонгук. Еще на пути домой младший ответил, что позвонит после концерта. После этого сообщения фотограф был в дороге еще часа два. Тэхен не знает, сколько пролежал без сознания на полу, но по ощущениям достаточно, чтобы Чон завершил все свои айдоловские дела и набрал ему. — И чего ты так всполошился? — подначивает Со. Тэхен молчит. Воспаленный мозг не дает ни единой подсказки, как выбраться из этой ловушки. Он не хочет подключать к этой ситуации Чонгука. Что бы с Кимом ни случилось, он не может позволить младшему беспокоиться. Думай-думай-думай-думай… — Неужели кто-то важный? — пьяный мозг Минсу сработал все же быстрее. Ученый поднимается и, подойдя к лежащему парню, достает из брошенной на пол сумки телефон. У Тэхена очень много откровений и сожалений за сегодняшний день. Одно из них: face-ID — та еще коварная сука. Потому что именно через нее обезумевшей мужик на грани убийства смог разблокировать айфон и без проблем залезть в чужую личную жизнь. — Что же это за важный человек, который записан у тебя как «аноним»? — язвит Со, проверив пропущенные. Мужчина продолжает ковыряться в телефоне, но уже без былого интереса. Пытается хоть за что-то зацепиться: просматривает галерею фотографий, соцсети, звонки — но не находит ничего важного. Он уже собирается бросить свое нудное занятие, как по комнате проносится характерный звук нового сообщения. Тэхен, который только успел облегченно выдохнуть, снова покрывается холодным потом. Новое пиликанье, еще одно, третье. Минсу прочитывает их с подлой ухмылкой, периодически кидая удовлетворенный взгляд на фотографа в своих ногах. — Тэ, я только закончил. Мне очень хочется лечь пораньше. Сможешь созвониться сейчас? — как будто стихи в школе, старательно, с выражением читает Со. — Мне есть, что тебе рассказать. — Хватит, — скулит Тэхен, поджав губы, чтобы не разрыдаться. — Зачем ты это делаешь? — Потому что ты заслужил это, — выплевывает мужчина, сразу возвращаясь к своему занятию: — Почему читаешь и не отвечаешь? Все нормально? Ким все же не сдерживается и начинает беззвучно плакать. — Солнце, я же волнуюсь. Отправь хоть точку, чтобы я понял, что все хорошо. Я тебя чем-то обидел? Минсу ненадолго отвлекается от прочтения, чтобы с любопытством взглянуть на разбитое заплаканное лицо. — Неужели твой парень? Тэхен дрожаще вдыхает воздух и измученно смотрит на ученого: — Да. Со удовлетворенно кивает и обращает внимание на новое сообщение: — Тэ, я буквально физически ощущаю, что что-то не так. У меня ужасное предчувствие. Минсу хмурится, погружаясь в себя и обдумывая только что прочитанные слова. Уже через несколько секунд его лицо разглаживается, а разочарованный взгляд врезается в напуганные карие глаза. — Это твой истинный, — произносит как приговор. Тэхен всеми силами старается не показать своих эмоций. Не разрывая взгляда вполне твердо, насколько в его состоянии это возможно, отрезает: — Нет. — Да. Не поверил. Лишь еще больше укрепился в том, что только что узнал. Минсу весь подбирается, его тело начинает как-то странно потряхивать, а на лице столько уязвленного отчаяния и обиды, что непроизвольно вызывает жалость. — Значит, и здесь ты мне соврал, — глухо произносит, мечась от одного угла комнаты к другому. — Я ведь тебе искренне посочувствовал, когда ты сказал, что не общаешься со своим истинным. Я так хотел тебя утешить, стать опорой, сделать все что угодно, чтобы ты больше никогда не грустил. Но ты соврал! — переходит на крик мужчина. — Зачем?! Пытался через грустную историю вызвать к себе еще большее доверие? — Я не врал! — кричит в ответ Ким, но уже через секунду сжимается, увидев, как забилась вена на мужской шее, и уже тише продолжает: — В этом я тебе не врал. Мы правда в тот момент не контактировали. Я был уверен, что наши отношения никогда не смогут стать нормальными. Но около месяца назад все изменилось. Мы признались друг другу, начали встречаться, убедились, что по отдельности почти невозможно жить. И сейчас у нас все хорошо. Тэхен сам не понимает, зачем вывалил все свои чувства человеку, которому сейчас в последнюю очередь хочется знать, что он счастлив. Возможно, парень все еще надеется достучаться до того прежнего добродушного скромного Минсу, с которым он познакомился. Который слушал его с открытым ртом, ярко и искренне реагировал на все эмоции. Либо часть Тэхена сейчас просто хочет вспомнить Чонгука. Обмануть сознание, заставив его сфокусироваться не на ноющем от побоев теле, а на самом светлом и драгоценном, что есть в жизни. Минсу с болью смотрит на внезапно умиротворенного парня. Разбитые в кровь губы трогает легкая улыбка: такая, какую Тэхен никогда не дарил ему самому. В груди воет от осознания, что даже в такой момент Киму есть, чем мысленно себя утешить, у него есть человек, которого он любит и который, видимо, любит его в ответ. У Со никогда не было ничего подобного. Вообще никого нет. Был Тэхен, за которого мужчина ухватился как за последнюю соломинку, которая помогла ему снова полюбить свою жизнь. Но Тэхен предал. Вытер ноги, унизил и ушел без извинений и хотя бы мнимого сочувствия. От жалости к себе становится тошно, но от ненависти к этому счастливому избитому человеку внутри накапливается злость и желание это счастье разбить. Снова звонит телефон. Раздражающая мелодия голосит добрых минуты две. Ученый терпит, ждет. Когда же звук замолкает, открывает чат, где видит новые сообщения. Аноним: Блять, Тэхен, это уже не смешно! Ответь мне! Аноним: Неужели ты правда за что-то на меня обиделся??Вы: Нет! Прости :( Вы: Все в порядке) Вы: Был немного занят Вы: Собираюсь скоро кое-что тебе прислать ;)
— Что ты ему там пишешь?! — испуганным криком растрясается Тэхен, который от беспокойства даже смог приподнять себя с пола. — Рассказал о подарке, который он скоро увидит, — хмыкает Минсу, снова нацеливая дуло на парня. — О чем ты?! Аноним: Это возмутительно, Ким Тэхен!! Аноним: Ты бы знал, как я пересрался Аноним: Ладно, пока ты там над чем-то колдуешь, сгоняю в душ Аноним: Кстати, с каких пор ты используешь такие стремные смайлики? Они уже давно не актуальны, ю ноу Истинный Тэхена определенно очень молод, возможно, даже младше самого фотографа, судя по стилю общения. По непонятной причине в Минсу этот факт распаляет лишь большее раздражение. У Со уже полжизни позади, однотипной и тоскливой жизни, а этот сопляк в свои 20 смог заполучить то, что мужчина так сильно пытался сберечь. Забрал того единственного, кто смог скрасить жалкую скучную реальность. Тэхен неловко отползает от резко склонившегося над ним мужчины. За стеклами очков маленькие глаза горят чем-то опасным. От животного маниакального блеска у фотографа спазмом сводит желудок. Когда Ким чувствовал пистолет на своей шее, ему было страшно. Сейчас же он испытывает ужас. — Он тебе очень дорог, Тэхен-и? — в противовес своему безумному виду добродушно спрашивает ученый. Ким не уверен, что положительный ответ обрадует Со. Но молчание или ложь определенно рассердят его еще больше. — Д-да. Минсу улыбается. — А ты, — все тем же проникновенным тоном, — ты ему дорог, Тэ? Здесь уже не Тэхену отвечать, хотя ему хочется верить, что правильный ответ он знает. Очень самодовольно определять чувства другого человека, но фотограф видел, с какой нежностью на него смотрят; помнит, с какой страстью целуют. — Дорог, — по глазам догадывается Со. — Что ж, тогда ему очень не понравится то, что он собирается увидеть. На последних словах Минсу сдергивает с себя галстук и, резко перевернув Тэхена на живот, начинает грубо связывать за спиной чужие кисти. Именно в этот момент Ким позволяет себе крик о помощи. Но как вопль прорезался, так же внезапно и оборвался: в затылок уперся холодный металл. — Поверь, Тэхен-и, для меня нет большой разницы: осуществить сейчас то, что я задумал, или же просто размозжить тебе голову. Так что либо ты молча делаешь то, что я скажу, либо оканчиваешь свою жизнь прямо сейчас. И не пытайся запугать меня полицией. В магазине несколько пуль. Не тебе же одному их глотать. Был ли это намек на самозащиту или будущее самоубийство, Тэхен не понимает. Но ему и не до этого. Мыслей в голове не остается, в сознании бьется лишь животный ужас, который сковывает тело и вырывается наружу горячими слезами. Минсу протаскивает парня до середины комнаты, заставляя встать перед собой на колени. На всякий случай еще раз бьет ногой в живот, чтобы точно ослабить чужое тело, а после нацеливает правую руку с пистолетом в лоб, а левую — Ким от паники начинает задыхаться — тянет к ширинке брюк. — Нет-нет-нет, — сквозь слезы лепечет, — пожалуйста. Что ты делаешь? — Что я делаю? — достав член, равнодушно переспрашивает Со. — Собираюсь трахнуть тебя в рот и отправить видео твоему парню. Сомневаюсь, что ты когда-нибудь сможешь отмыться от стыда и унижения. Так же, как и он. Не помня себя, Тэхен молит: смешивает в своем скулеже извинения, просьбы, обещания, призывы одуматься. Уже сейчас Ким унижается так, как никогда раньше, но мольбы игнорируются. Пряди на затылке жестко оттягивают, заставляя голову запрокинуться, в губы тычется влажная головка, а перед лицом — камера собственного телефона. — Открой рот, — холодно требует мужчина. — Либо мне придется выбить тебе зубы. Фотограф бросает взгляд к чужому лицу: видит по глазам, что угроза реальная, но все равно панически машет головой. Не хочет, не может допустить, чтобы это произошло. Минсу озлобленно шипит и дергает русые волосы с такой силой, что парень перед ним вскрикивает. Пользуясь моментом, Со сразу вгоняет член в приоткрывшийся горячий рот. — Не забудь состроить мордашку посимпатичней, солнце. Не для чужого же человека снимаем, — добивает напоследок перед тем, как начать двигаться. Тэхен бы с радостью сомкнул зубы (плевать, что потом без них останется), но от таранящего постепенно твердеющего члена к горлу подступает тошнота. Тело сотрясают блевотные позывы и спазмы, каждый из которых заставляет рот рефлекторно распахиваться. Перед глазами туман и сепия. Голова раскалывается от недавних ударов, в теле с каждой грубой фрикцией умножается вялость и слабость. Где же пресловутый инстинкт самосохранения?! Где адреналин, который должен выплеснуться в кровь и помочь человеку спасти себя? Вообще ничего. Только тошнота, отвратительный кисловато-мускусный запах от немытого органа, да обостренные ощущения: горящие губы, разраженное горло, вздувшиеся вены члена, скользящего по языку. Уже через минуту Ким начинает задыхаться. Минсу не дает ни секунды передышки, кислород не вдохнуть ни ртом, ни носом, который забился от нескончаемых рыданий. Жесткие лобковые волосы, колющие лицо, да сиплые вздохи над головой — то, что фотограф запомнит на всю жизнь. Если он, конечно, выживет, потому что от недостатка воздуха в глазах начинает ужасающе темнеть. Тэхен понимает, что организм больше не выдерживает, когда от тошноты во рту собирается слишком много слюны, а глотка непроизвольно спазмируется. Где-то далеко в своем угасающем сознании парень радуется подступающей рвоте. Если Со достаточно брезглив, он остановится. В противном случае, что ж, сдохнуть Тэхену от хера и собственной блевоты, в которой захлебнется. Ким уже чувствует привкус желчи, когда Минсу внезапно выдергивает из него свой член и отходит. Парень тут же складывается пополам, опорожняя желудок. Его сотрясает долгих несколько минут. Запах от рвоты прямо у лица провоцирует новые приступы, которые накрывают тело очередной судорогой. Только когда внутри уже, кажется, даже желудочного сока не остается, Тэхен мешком валится на пол. Нос снова пробивает запах блевотной массы, что заставляет через силу перекатиться на другой бок. Теперь Ким не будет двигаться больше никогда. Ему плевать, что насильник все еще в доме, что у этого насильника оружие — страха больше нет, остается лишь равнодушие и пустота. — Прости, — очень тихое и жалобное. Тэхен чуть поворачивает голову, смеряя мужчину безразличным взглядом. Со, уже с одетыми штанами, потерянно сидит на стуле и смотрит на парня перед собой с таким удивлением и ужасом, будто не он довел его до такого состояния. — Прости, — беспомощно повторяет. Плечи Минсу начинают дрожать от подступающих рыданий. Ученый панически бегает глазами по комнате, а после смотрит на свои руки и напуганно отбрасывает пистолет на стол, куда недавно так же кинул чужой телефон. — Я… я просто, — судорожно шепчет Со, спрятав лицо в ладонях, — я так скучал по тебе. Даже не представляешь, насколько невыносимо мне было находиться в собственной квартире, которую ты мне обставил, потому что каждый раз я вспоминал тебя. Знаю, что не должен был привязываться так быстро, но я ничего не мог с собой поделать. Ты был таким добрым, открытым и понимающим. Я ждал каждой нашей встречи. Даже на работе мне говорили, что я стал выглядеть моложе и счастливее. А потом ты исчез и… сначала было больно, да и сейчас мне очень больно, но со временем я стал все сильнее злиться. Причем злиться не на то, что ты выкрал все мои данные, а за то, что бросил меня. Так сильно хотелось тебе отомстить, но я… не планировал ничего, настолько ужасного, что в итоге сделал. Прости. Прости меня, Тэхен. Фотограф видит по трясущимся плечам, что извинения искренние. Даже если бы не было слез, он бы все равно поверил. Помнит, что у мужчины так до конца и не встал, несмотря на такую сильную стимуляцию. А значит, Минсу не был сексуально возбужден происходящим. Он просто порывисто придумал наиболее унизительную месть — и то не смог довести ее до конца. Имеет ли это значение, когда Тэхен уже изнасилован и избит? Вряд ли. Но раз Со решился на откровения, то фотографу тоже есть, что сказать. — Мне жаль, что я так поступил с тобой, хен, — превозмогая боль в горле, отзывается Ким. Он слабо дергает связанными за спиной руками, которые ужасно затекли, но их с новой силой простреливает. Тэхен сдается и целиком обмякает. — Я долго отказывался от своего участия во всем этом плане. Мне было стыдно еще до того, как я с тобой познакомился. Прекрасно понимал, насколько аморально то, что собираюсь сделать. А как мы с тобой встретились, мне стало еще хуже. Я помню про все, что ты мне рассказывал. Помню про маму, про твоего мышонка в детстве, который умер, упав со стола. Я внимательно слушал тебя, потому что видел, что ты неплохой человек, несмотря на то, в чем замешан. И когда мне пришлось уйти, я еще долго тебя вспоминал. Боялся, что ты можешь с собой что-то сделать. Поэтому мне очень жаль. Я тоже прошу у тебя прощения, Минсу-хен. Мужчина разгибается на стуле и с просыпающейся надеждой смотрит на лежащего парня. Неужели рассчитывает на возобновление отношений? Тэхен совсем невесело с этого усмехается: может он и признал свои ошибки и даже простил чужие, повторения он не хочет. — Но знаешь, что? — решает идти до конца Тэхен. — Мне правда стыдно перед тобой. Но после всей информации, которую мы у тебя нашли, мне не стыдно за то, что я сделал. 17 подопытных, хен, — пришпоривает взглядом сжавшегося ученого. — 17 человек, которые ослепли, потеряли свой вижен, оказались обманутыми и лишенными хоть какой-то помощи. С пятью я разговаривал лично. И это были самые травматичные беседы в моей жизни. А еще ты помнишь вашу самую молодую жертву? — с растущим негодованием. — Его в 15 лет забрали из детдома главы вашего отдела, чтобы внушить любовь и заботу, а после на день рождения обманом затащить на операционный стол. Он мой близкий знакомый, и это светлейший человек, который вопреки тому ужасу, который пережил, продолжает улыбаться и верить в добро! — Я не принимал в этом участия и всегда был против промежуточных тестов! — вскакивает со стула Минсу. — Но ты знал, — холодно парирует Ким. — Никому не говорил и трепетно хранил все данные у себя на ноутбуке. — Мой протест ничего бы не изменил, — отчаянно защищается. — Не все так легко и просто, как тебе кажется. Тэхен сотрясается гулким хриплым смехом: — Верю. Выебать в рот связанного и избитого человека наверняка гораздо проще. Со замирает, беспомощно стиснув кулаки. — Прости. Фотограф бы пожал плечами, но связанные руки не позволяют этого сделать. Вместо этого парень возвращает голову в исходное положение и закрывает глаза. Тошнота не проходит: видимо, все-таки сотрясение. Кисти за спиной уже онемели, живот и лопатки гудят тупой раздражающей болью, а голова, напротив, простреливает острой. Тэхен облизывает вымазанные в слюне и рвоте губы, тут же еле заметно кривясь. Ему очень хочется поспать, прямо здесь и сейчас, проигнорировав ужасное положение тела и постороннего в доме. Просто не может сопротивляться сонливости и слабости. — Я не буду обращаться в полицию, — неловко зовет где-то вдалеке Минсу. Полминуты Тэхен ничего не говорит. — Если ты сдержишь обещание, то спасибо, — ворочая языком, наконец, окликается Ким. Со с беспокойством оглядывает больше не двигающееся скрюченное тело. Он ведь не мог его убить. Травмы не настолько серьезные. Вспомнив все, что сотворил за последний час, ученый сокрушенно всхлипывает. Не может понять, что на него нашло; как осмелился пойти на такое. Минсу ведь никогда не был сторонником насилия, ни разу не позволил себе распускать кулаки, как бы ни хотелось, он же… Мужчина вздрагивает от недавних обвинений Тэхена, которые проносятся в голове. Губы трескаются в горькой усмешке. Да, может быть, он никогда до этого не опускался до насилия, но на протяжении 10 лет замалчивал и прятал чужое. Он пустым взглядом осматривает скромную квартиру, мысленно себя утешая, что все равно бы не мог ни на что повлиять. Он бы потерял все, если бы решился пойти против руководства. Возможно, уже бы сидел в тюрьме. В Минсу никогда не было столько внутренних сил на протест и борьбу, как в том же Тэхене и его сообщниках. Взгляд снова падает на фотографа — и Со неожиданно озаряет. Есть одна вещь, которой он мог бы хоть немного очистить совесть. Ученый обшаривает стеллажи и ящики. Когда же находит необходимые бумагу с ручкой, бросается к кухонному столу, где пишет контактные данные, имя и краткое пояснение. Уже сейчас на душе становится чуточку легче. В последний раз подойдя к неподвижному Тэхену, мужчина на всякий случай проверяет дыхание и, облегченно выдохнув, развязывает его кисти. Стоило бы вызвать скорую, но он не может так рисковать. Побоями наверняка заинтересуется полиция. Стыдно, что он не собирается спасать. Однако своя шкура всегда ближе к телу. Минсу поднимается на ноги и подходит к столу, чтобы забрать пистолет. Рядом лежит телефон, про который он совсем забыл. Со снимал происходящее на камеру, но он не помнит, отправилось ли в итоге видео. Снова кинувшись к Тэхену, ученый разблокирует айфон, сразу заходя в нужный чат, — и беспомощно выдыхает. Все-таки отправилось. Минсу начинает безостановочно тыкать по экрану в попытках разобраться, как удалить видео, но не успевает. Сообщение загорается двумя галочками, оповещая о прочтении. Теперь ему точно нужно уходить. У него есть максимум 10 минут, пока «аноним» целиком просмотрит видео, осознает происходящее и вызовет полицию. Ему стыдно за свое трусливое поведение. Стыдно, что он настолько ничтожный человек. Но, по крайней мере, Со Минсу впервые это осознал. — Прости, — шепчет в последний раз.