Как в Мондштадте отмечают Хэллоуин

      На улицах уже глубокая ночь, но шум снаружи не утихает. Найти в толпе Венти, который его опять бессовестно обманул, или Итэра с Паймон нереально, учитывая маленькую звенящую проблемку Дилюка. Да он больше и не злится на барда: праздник действительно замечательный.       Дилюк прикасается к поводку и задумчиво оглядывает его. Идея, зародившаяся в его голове в тот момент, когда он только понял, какой образ на себя примерил, не отпускает его. Он понимает, что поступает эгоистично, но ноги сами приносят его к двери кабинета Кэйи, который находится на втором этаже. В конце концов, он всегда получает то, что хочет, не так ли?       Дилюк распахивает дверь и входит внутрь, сразу находя Кэйю среди горы бумажек за большим столом. Тот поднимает голову и удивляется, увидев Дилюка.       — Привет, Люк, — Кэйа действительно рад его видеть, но во взгляде появляется недоумение, когда он замечает изменения во внешности. — Когда ты успел обзавестись кошачьими ушами? И… Это что, хвост?       — Долгая история, — отвечает Дилюк и проходит вперёд, звеня колокольчиком.       Кэйа обращает внимание на его ошейник и удивлённо приподнимает бровь.       — Это… интересно… — он усмехается и прищуривает сверкнувший глаз. — Я слышал, что Альбедо придумал какое-то Зелье перевоплощения. Значит, ты стал участником его экспериментов?       — Меня заставили.       — Какая жалость, — тянет Кэйа без намёка на искренность и откидывается на спинку кресла, довольно наблюдая за Дилюком, как хищник наблюдает за своей жертвой, зная, что она обязательно попадёт в его лапы.       По его взгляду, по его напряжённой позе Кэйа прекрасно понимает, зачем Дилюк пришёл, но вовсе не спешит избавить его от необходимости просить.       — Может, нам удастся извлечь из этого выгоду? — наступив на горло своей гордости, говорит Дилюк и чувствует, как горят его щёки.       Он ненавидел просить. И Кэйа каждый раз, подводя его к краю, заставлял делать это: срывал с его губ мольбы, проникал в самые тёмные и грязные уголки его души, распаляя желание до безумия.       — В каком плане? — издевается тот.       Дилюк расстёгивает сюртук и позволяет ему свободно упасть на пол. Терпение не является его сильной стороной, и Кэйа отлично понимает, что играет с огнём, заставляя его ждать.       — Ты мог бы трахнуть меня на этом столе. Прямо сейчас, — отрывисто говорит Дилюк.       Кэйа прикладывает пальцы к подбородку и делает вид, что задумался. Дилюк готов убить его за это на месте.       Кэйа насмешливо на него смотрит, словно знает, что член Дилюка уже болезненно упирается в ширинку и что Дилюк хочет его до умопомрачения. Он говорит так, словно делает одолжение:       — Тебе придётся убедить меня, что ты будешь лучше, чем квартальный отчёт.       Это просто смешно: конечно, Дилюк лучше, чем кучка каких-то бумажек, но странно-приятное унижение смешивается с возбуждением, опьяняя не хуже вина пятилетней выдержки. Замешкавшись лишь на мгновение, он решает принять условия игры.       Дилюк обходит стол и покорно встаёт на колени перед Кэйей. Тот поворачивается к нему и снимает резинку с волос, рассыпая их по плечам. Он ласково проводит тыльной стороной руки по его щеке, но звезда на перчатке неприятно царапается, и Дилюк хмурится. Кэйа подносит руку к его губам и приказывает:       — Сними.       Дилюк бросает взгляд на Кэйю снизу-вверх. Ему страшно. Они никогда ещё таким не занимались, хотя до этого Дилюк чувствовал острые вспышки удовольствия, когда Кэйа входил в него без предупреждения, слишком сильно дёргал за волосы или вжимал в матрас лицом.       Выражение в синем глазу с неестественным зрачком словно предупреждает: у тебя есть последний шанс, чтобы отступить. Но разве Дилюк способен отказаться?       Он цепляется зубами за край перчатки, задевая смуглую кожу губами, и медленно стаскивает её с чужой ладони. Потом делает то же самое с другой, и получает награду:       — Хороший мальчик.       Кэйа трёт пальцами кошачье ухо, наблюдая за реакцией Дилюка, который крупно вздрагивает и прикрывает глаза.       — Ты их чувствуешь?       — Да…       — Насколько хорошо?       Дилюк прерывисто выдыхает, когда Кэйа проводит пальцами по обоим ушам.       — Сильнее, чем любую другую часть тела, — отвечает он.       Кэйа берёт в руку поводок, оценивает, как он лежит в ладони, и тянет его на себя, заставляя Дилюка ползти вперёд, пока тот не утыкается лицом в чужой пах.       — Мне весьма нравится эта штука, — ухмыльнувшись, тянет Кэйа. — С поводком на шее ты смотришься очень правильно.       Дилюк открывает рот, чтобы ответить, и его снова дёргают вперёд, намекая, что он может занять свой рот чем-то более полезным.       Дрожащими от предвкушения пальцами Дилюк расстёгивает ремень Кэйи и, ухватившись зубами за собачку молнии, тянет её вниз.       — Умница, быстро схватываешь, — хвалит его Кэйа, снова потрепав по голове.       Дилюк оттягивает резинку чужих трусов и спускает их вниз, получая наконец доступ к члену Кэйи. Он проводит языком по возбуждённой плоти, слизывает с головки солёные капли предэякулята и кладёт руку на собственный болезненно возбужденный член.       Кэйа резко дёргает его за поводок, заставляя вскинуть голову, и говорит:       — Разве я разрешал тебе трогать себя? Положи руки на меня и исправляйся.       Дилюк целует чужой член, извиняясь за оплошность, и берёт в рот головку, медленно опускаясь ниже. Он сосёт, когда во рту оказывается половина члена, и Кэйа хватает его за волосы. Дилюк уже знает, что за этим последует, и старается расслабить горло, хватаясь пальцами за чужие бёдра.       Кэйа насаживает его на свой член, и Дилюк неизбежно давится, из глаз брызгают слёзы, но он старается не задевать возбуждённую плоть зубами. Колокольчик звенит от каждого движения головы Дилюка, и этот звук является таким же пошлым, как стоны Кэйи, полные удовольствия.       Потом Дилюк скулит, отчаянно желая прикоснуться к себе, и его отпускают. Член с пошлым хлюпаньем выходит из его рта, и Кэйа тянет поводок вверх, заставляя Дилюка приподняться.       — Молодец, — выдыхает тот и целует Дилюка настолько глубоко, насколько это возможно, вылизывая остатки собственной смазки.       Дилюк урчит в поцелуй и чувствует холодные ладони под рубашкой. Кэйа оглаживает его спину и перемещается на грудь. Щиплет соски, заставляя Дилюка вздрогнуть от вспышки удовольствия, и разрывает поцелуй. Ниточка слюны падает на его подбородок, и Дилюк с обожанием смотрит на Кэйю, умоляя дать ему больше.       — Вставай, — говорит тот и, тоже выпрямившись, прижимает Дилюка к себе.       Проворные пальцы быстро спускаются вниз и расправляются с застёжками на брюках Дилюка, который с упоением целует Кэйю и цепляется пальцами за чужую одежду. Кэйа проводит пальцами от основания его члена до конца, а потом обжигает чувствительную кожу крио элементом — трещит одежда, надрывно звенит колокольчик на ошейнике Дилюка, когда Кэйа резко вжимает его в край стола.       Они заканчивают поцелуй жадными и нетерпеливыми укусами и тяжело дышат, глядя друг на друга.       — Трахни меня прямо сейчас, иначе…       Договорить Дилюк не успевает, потому что Кэйа разворачивает его и впечатывает грудью в стол, с которого падают на пол стопки исписанных бумаг. Он заводит его руки над головой, крепко сжимая их одной ладонью, и наваливается сверху, чтобы вызвать мурашки и дрожь во всём теле горячим шёпотом прямо в ухо, едва касаясь губами раковины:       — Ты забыл, кто тут главный? Я возьму тебя, когда захочу, как захочу и где захочу. Теперь тебе придётся умолять, чтобы я в тебя вставил.       Кэйа сдёргивает брюки с Дилюка вместе с бельём, неприятно задевая член, и разводит его ноги.       — Можешь начинать, — говорит он.       Дилюка уже нехило трясёт от возбуждения, когда Кэйа, найдя смазку в ящике стола, приставляет к его входу мокрые пальцы. Они кружат по колечку мышц, дразня, и Дилюк подаётся назад, пытаясь насадиться на них. Он совершает ошибку — за этим следует звонкий шлёпок по ягодицам.       Дилюк распахивает глаза, и от неожиданности с его губ срывается неприлично громкий стон. Он прикусывает нижнюю губу до боли, кожа на месте удара просто горит, но от удовольствия сносит крышу.       Кэйа вновь приставляет к его входу пальцы, и Дилюк специально подаётся назад, получая ещё один шлёпок, и несвязно мычит.       — Я понял, — раздаётся над ухом голос Кэйи, который медленно проводит рукой по его нервно трепещущему хвосту, — ты не хочешь быть хорошим мальчиком. Тебе больше нравится, когда я наказываю тебя, не так ли? Кстати, твой хвост… очень милый.       Дилюк повторяет его имя, как в лихорадке, и поворачивает голову, чтобы заглянуть в любимые глаза. Его руки неожиданно отпускают, и Кэйа наклоняется, чтобы поцеловать его в губы, а потом провести дорожку языком вдоль позвоночника, создавая одному ему известные узоры. Спустившись к копчику, он обхватывает руками ягодицы Дилюка и разводит их в стороны, открывая себе доступ к его входу.       — Нет… Пожалуйста… Кэйа, ты не можешь…       Горячий язык гладит чувствительное место, и Дилюк кричит, сминая пальцами бумажки, лежащие на столе. Игнорируя его просьбы, Кэйа кружит вокруг его ануса, а потом проталкивает язык внутрь. Одна рука исчезает с ягодиц и трёт чувствительное основание хвоста, доводя Дилюка до исступления.       Кэйа добавляет палец, потом второй, и ощущений становится слишком много, когда Кэйа разводит их в стороны внутри него и прокручивает, не переставая толкаться языком.       — Кэйа-а-а, — зовёт Дилюк. — Умоляю… Хватит… Я… Я не могу больше…       Тот загоняет в него пальцы до основания, снова вырывая крик, и смеётся. От этого хриплого смеха срывает последние тормоза, и Дилюк не может произнести связно ни одного слова.       — Видел бы ты сейчас себя со стороны, — медленно произносит Кэйа, равномерно двигая пальцами внутри него и играя с хвостом. — Ужасно развратно. Я мог бы любоваться тобой всю ночь…       Услышав это, Дилюк распахивает глаза от ужаса и скулит сквозь плотно сжатые зубы. Неужели Кэйа действительно не даст ему кончить?       — Ты так испугался, котёночек, — насмешливо говорит Кэйа и прикусывает кожу на его бедре. — Расслабься… Разве я хоть раз оставлял тебя неудовлетворённым?       Кэйа вынимает пальцы и отпускает его хвост, и Дилюк слышит, как шуршит упаковка презерватива, не в силах даже посмотреть назад. Он часто дышит и прогибается в пояснице, когда его бедра обхватывают и приподнимают сильные руки. Приставив головку к его входу, Кэйа насаживает его на свой член, заставляя Дилюка снова загореться и стонать.       Он сразу берёт быстрый темп, часто вколачиваясь в него, и Дилюк закатывает глаза от удовольствия, слыша сладкие стоны Кэйи и его прерывистое дыхание. Его член трётся о деревянную крышку стола, и колокольчик на ошейнике звенит в такт толчкам.       Потом Кэйа наклоняется и прижимает к столу его ладонь своей, переплетая пальцы. Толчки становятся медленнее и глубже, словно Кэйа пытается выбить из него саму душу. Он кусает затылок, и Дилюк понимает, что сейчас кончит:       — Кэ… Кэйа-а, я сейчас…       — Давай, — шепчет тот. — Кончи для меня, Дилюк.       Он делает ещё несколько глубоких толчков и прикусывает кошачье ухо. Сладкая дрожь пронзает тело Дилюка, и он с громким стоном кончает. Он сжимается вокруг твёрдого члена, и из горла Кэйи вырываются чудесные звуки, являющиеся лучшей музыкой для Дилюка. Толчки Кэйи становятся смазанными, и он прижимается всем телом к Дилюку, когда оргазм накрывает его с головой.       Кэйа выходит из него, и несколько минут они не двигаются, пытаясь прийти в себя. Потом Кэйя выбрасывает использованный презерватив и притягивает Дилюка к себе, чтобы медленно целовать. Тот окончательно тает в родных руках и, оторвавшись от сладких губ, спрашивает:       — Ну как, я лучше твоего квартального отчёта?       Кэйа хрипло смеётся — Дилюку приятно осознавать, что голос сел не только у него — и отвечает:       — В тысячу раз.       Дилюк удовлетворённо улыбается и думает, что сегодня просто великолепный день.