«Уважаемый Альбедо!
Примите мою искреннюю благодарность за поддержку фестиваля, посвящённого празднику в честь Хэллоуина. Ваш самоотверженный труд на благо жителей Мондштадта похвален. Я удовлетворю Вашу просьбу и подробно опишу полученный опыт действия Зелья перевоплощения во имя благополучия и процветания нашего города.
Следует начать с изменений, произошедших во внешности. В результате действия Зелья перевоплощения на мне появился аксессуар, а именно ошейник с колокольчиком и прикреплённым с помощью карабина поводком, который не представлялось возможным снять…»
Дилюк вывел это на пергаменте, но, занеся руку над чернильницей, замер. Он невольно вспомнил, что делал Кэйа с ошейником… Его возлюбленный с удовольствием использовал поводок, чтобы управлять движениями Дилюка, насаживая ртом на свой член или заставляя приблизиться к себе. Наигравшись с поводком, Кэйа вылизывал его шею, оставлял собственнические метки, кусал чувствительную кожу, оттягивая пальцами и без того тугой ошейник, из-за чего Дилюку становилось трудно дышать. Почувствовав, как вспыхнул румянец на щеках, Дилюк помотал головой и вернулся к письму.«Из-за трения данного аксессуара о шею на коже появилось раздражение. Если Вы намереваетесь продолжить работу над Зельем перевоплощения, необходимо исключить потенциальные травмы.
Следующим пунктом, который я рассмотрю, являются уши, идентичные тем, которые имеются у кошек. После принятия Зелья перевоплощения мой слух не улучшился, но я ощущал новые органы чувств как фантомные, достаточно чувствительные…»
Дилюк едва не испортил всё письмо, но вовремя остановился и не дал себе написать конец фразы: «…для того чтобы можно было кончить от одной их стимуляции». Кэйа ласково чесал в том месте, где начиналась мягкая шёрстка больших кошачьих ушей с трогательным белым пушком, тёр их пальцами, прикусывал краешки, заставляя Дилюка извиваться в его руках. Когда возлюбленный прикасался к ним, всё тело пронзала, как молния, острая вспышка удовольствия. Он подвёл Дилюка к краю оргазма, прижимаясь сзади всем телом и скользя членом между его ягодиц, не входя внутрь. Кэйа тогда крепко зафиксировал его руки и лишь трогал уши, шепча всякие непристойности… Глубоко вдохнув и шумно выдохнув, Дилюк поёрзал на стуле и, собрав всю свою волю в кулак, продолжил писать.«Затронув тему фантомных органов, не могу не сказать о кошачьем хвосте, который так же причинил множество неудобств. Я не мог его контролировать: когда я испытывал сильные эмоции (удивление, волнение и проч.), хвост быстро двигался из стороны в сторону, шерсть на нём вставала дыбом. Кроме того, он был даже более чувствителен, чем уши…»
Насколько он чувствительнее, чем уши, Дилюк узнал, когда возлюбленный грубо брал его сзади, ритмично толкаясь в призывно приподнятый зад. С туго стянутыми лентой запястьями за спиной Дилюк утыкался лицом в матрас, и его ноги дрожали и разъезжались в стороны, когда Кэйа глубоко загонял член в него и проводил ладонями по пояснице, заставляя прогнуться ещё сильнее. В какой-то момент возлюбленный начал шлёпать его по ягодицам в такт толчкам правой рукой, а левой крепко обхватил длинный хвост. Кэйа гладил шерсть, щипал кончик, тёр пальцами чувствительное местечко у копчика и оттягивал хвост, полностью контролируя все движения Дилюка… Рагнвиндр никогда бы не признался в том, что ему до одурения понравилось подчиняться Кэйе, выполнять все — даже самые безумные — желания, принимать всё без остатка, гореть в его руках и сходить с ума от осознания, что такой Кэйа только для него одного… — О чём задумался, сладкий? Дилюк моргнул и выронил перо, услышав любимый голос над ухом. Он повернулся и увидел Кэйю, который встал с кровати в чём мать родила. — Ты уже проснулся?.. — негромко произнёс Дилюк, смущённо опустив взгляд, чувствуя себя так, будто его застукали за мастурбацией. — Прикройся. Раздался мелодичный смех возлюбленного. — Не знаю, чего ты там ещё не разглядел, но так уж быть, надену штаны, — сказал он и направился к большому шкафу возле кровати, в котором лежали и его вещи. Дилюк не удержался и бросил взгляд из-под полуприкрытых ресниц в сторону Кэйи, который сейчас стоял к нему спиной. Он ожидал увидеть на лопатках отметины, но количество царапин, собственноручно им нанесённых, заставило его густо покраснеть. Кэйа быстро надел свободные домашние штаны на резинке и сел на стул рядом со столом. — Твоя спина… — осторожно произнёс Дилюк, — болит? — Ни капельки, — удивил его Кэйа. Он наклонился вперёд, взял ладонь Дилюка в свои руки и поцеловал, прикрыв глаза. — Это мои трофеи, — добавил он, опаляя дыханием пальцы Дилюка. — Разве они могут быть в тягость? Тот аккуратно высвободил руку, положил ладонь на лицо Кэйи и огладил пальцами любимые черты. От этой простой ласки на губах возлюбленного расцвела улыбка. — Что ты пишешь? — поинтересовался Кэйа, когда Дилюк опустил руку. — Письмо Альбедо, — ответил Рагнвиндр, нахмурившись. — Вчера он попросил меня описать всё, что я испытаю под действием зелья, потому что это поможет ему в исследованиях. Он сказал, что это крайне важно для его научной деятельности и для Мондштадта в целом. Кэйа прыснул от смеха, но поумерил пыл, поймав предупреждающий взгляд Дилюка. Он понимал, что, если сейчас засмеётся, Рагнвиндр будет дуться ещё полдня. — Мондштадта?.. — эхом повторил Кэйа, пытаясь не расхохотаться. — Ты, конечно, защитник города свободы и всё такое, но… как ты собрался описывать наш секс? Дилюк молча пододвинул к нему недописанное письмо. Прочитав идеально ровные строчки с острыми, как ножи, буквами, Кэйа понял, что всё это время его возлюбленный мучался, пытаясь изложить вгоняющие в краску воспоминания сухим языком. Он не мог не подшутить над Дилюком: — Просто напиши, что у тебя был гон. Рагнвиндр мгновенно вспыхнул праведным гневом и, схватив стопку листов с крышки стола, хлопнул ими Кэйю по плечу. Тот рассмеялся и отодвинулся, спасаясь от мучительной гибели. — Кэйа! — Разве это не правда? — весело ответил тот и засмеялся ещё громче, когда Дилюк вновь занёс руку для удара лёгонькой стопкой бумаги. — Ты просто невыносим! Это же во благо науки, а не для эротического романа! Кэйа поднял руки, показывая, что сдаётся. — Хорошо. Пусть так. Но тебе всё равно следует сказать, что зелье вызвало неконтролируемое возбуждение. Я думаю, это серьёзные последствия. Дилюк задумался. Он снова склонился над пергаментом, подпёр подбородок кулаком и взял в руки перо, чтобы медленно крутить его пальцами. Кэйа молча ждал, пока Дилюк заговорит, потому что знал, что в такие моменты его возлюбленному нужно немного тишины, чтобы подумать. Спустя время Дилюк вывел пером несколько строчек, а после подписал письмо — Кэйа наизусть знал, какие движения кистью совершал любимый, когда писал «С уважением, Дилюк Рагнвиндр». Он отложил перо и медленно сказал: — Я много думал об этом и пришёл к выводу, что зелье не было главной причиной моего возбуждения. Брови Кэйи удивлённо взлетели вверх, но он промолчал, ожидая продолжения. — Оно усилило все ощущения, и ещё эти уши и хвост… — проговорил Дилюк и, сделав небольшую паузу, закончил: — Но мой разум не был затуманен препаратом, я сознательно делал… всё это. Потому что сам хотел. Кэйа прищурился, вглядываясь в игру света на родном лице любимого, и заинтересованно склонил голову к плечу. — Я правильно тебя понял? — протянул он и медленно забрался пальцами под манжету рубашки Дилюка. Огладил пальцами молочную кожу и, вскинув взгляд, спросил: — Тебе нравится, когда я беру над тобой власть? Дилюк покраснел ещё больше — теперь его кожа была схожа по цвету с рубиновыми глазами и алыми волосами — и прикрыл пальцами нижнюю часть лица. Впрочем, это не помешало ему кратко ответить: — Да… В подтверждение своих слов он обхватил длинными пальцами запястье Кэйи и легко сжал. — И ты хочешь это повторить? — спросил Кэйа, почувствовав, как в голову ударило возбуждение. Дилюк смущённо опустил глаза, и его ресницы очаровательно дрожали, пока он участвовал в битве со своими принципами, исход которой Кэйе уже был известен. Наконец возлюбленный обратил на Кэйю пронзительный взгляд, пославший по его телу табун мурашек, и сказал: — Да. И, кажется, не раз. Кэйе был только рад выполнить желание любимого — он потянулся за поцелуем через стол…***
Выползли они из спальни только поздним вечером, чтобы поужинать, а затем поболтать с посетителями таверны. Дилюк встал за барную стойку, осчастливив преданных фанатов напитков, произведённых на винокурне «Рассвет», а Кэйа устроился на высоком стуле, потягивая из бокала одно из лучших вин в «Доле ангелов» — заслужил. Где-то в зале сидела молчаливая Розария и пел песни Венти, на которого Дилюк время от времени недобро косился, и вскоре в таверну пришёл путешественник. Увидев за барной стойкой хозяина таверны и рядом с ним капитана кавалерии, он, разумеется, сразу же направился к ним. Дилюк предложил Итэру несколько напитков на выбор, но тот предпочёл вино. Паймон, слегка побаивавшаяся Рагнвиндра, тихонько попросила яблочный сок и повисла в воздухе за плечом друга. Завязался непринуждённый разговор, и путешественник рассказывал им про какую-то необычную пару из Ли Юэ, когда в таверну вошла девушка, которую не ожидал увидеть здесь никто. — …и когда Чжун Ли поправил палочки для еды в его руке, я понял, что… — говорил Итэр и сбился: — Сахароза? Алхимик Ордо Фавониус прижала уши к голове и, испуганно оглядываясь, подошла к стойке. — Добро пожаловать, — гостеприимно произнёс Дилюк. — Вы, как я понимаю, несовершеннолетняя, так что могу предложить только безалкогольные напитки. — А… Здравствуйте. Не нужно, спасибо за заботу, — тихо ответила Сахароза и поправила очки. — Я на минутку. У меня дело к тебе, Итэр. — Здравствуй, — очнулся путешественник и повернулся к девушке, моля всех Богов, которых знал, чтобы это было не очередное поручение. — Что такое? — Господин Альбедо усовершенствовал образец номер двести семь… — Сахароза ойкнула и бросила взгляд в сторону Дилюка, а затем исправилась: — то есть, Зелье перевоплощения, и приглашает тебя, Итэр, к себе, чтобы провести испытание нового препарата. Ты же знаешь, где находится его дом? — Альбедо? — переспросил путешественник, и на его скулах проступил явный румянец. — У него же лаборатория прямо дома? — Да. Если тебя интересует участие в эксперименте, то приходи сейчас. Или завтра. Мастер, в общем-то, не уточнил, сколько будет тебя ждать, так что думаю, что ты можешь прийти в любое время. У меня всё. Она слегка склонила голову и, поблагодарив за гостеприимство и внимание, вышла из таверны. У Итэра загорелись глаза, но он несколько растерялся и молча смотрел на закрывшуюся за Сахарозой дверь. Кэйа, широко улыбаясь, перевёл взгляд на Дилюка и тоже молчал. Тот посмотрел на него в ответ. В рубиновых глазах отразилось понимание, и Рангвиндр резко побледнел, потом покраснел и, бросив на стойку белое полотенце, которым протирал бокалы, пробормотал: — Прошу извинить… Он ушёл в подсобку, развеселив своим поведением Кэйю. Поглощённый своими мыслями, Итэр не придал этому большого значения. Кэйа посмотрел на путешественника новым взглядом. Паймон пришла в себя быстрее своего товарища: — Это что значит?! — возмутилась она и, уперев маленькие ручки в бока, сердито продолжила: — Альбедо нас обманул? И опять хочет ставить на нас опыты, как будто мы лабораторные крысы?! Ну уж нет! Мы больше не поведёмся на его удочку и не будем участвовать ни в каких экспериментах, да, Итэр? Тот беспомощно посмотрел на подругу, явно не зная, как объяснить ей ситуацию. — Тебе стоит пойти прямо сейчас, — вмешался Кэйа. — Господин Альбедо ждёт тебя, а не Паймон. Ты можешь оставить её здесь. — Как это, оставить здесь? — возмутилась та. — Паймон не вещь, чтобы её где-либо оставлять, тем более, в таверне господина Дилюка! — Здесь безопасно, — ответил Итэр, и Кэйа невольно ощутил прилив гордости за своего возлюбленного, который смог создать место, где можно было напиться в стельку и не переживать, что с тобой случится что-то плохое. — Если не хочешь находиться в компании Дилюка — не в обиду ему, конечно, сказано — то можешь побыть с Венти и Розарией. — Но… зачем тебе идти туда? — недоумевала Паймон. Кажется, Итэр сказал первое, что пришло в голову, потому что поверить в такое могла только летающая консерва: — Ради науки, понимаешь? Мы все должны способствовать развитию науки, иначе остановимся в развитии и… умрём от глупости. Паймон ужаснулась и прикрыла ручками открывшийся в изумлении рот. — Тогда… — произнесла она и схватилась за голову. — Тогда… Паймон тоже пойдёт! — Не надо! — выпалил Итэр, занервничав. — Почему? Паймон не хочет умереть от глупости! Кэйа ужасно наслаждался этой забавной сценой, но сжалился над путешественником и вмешался: — Дети не могут умереть от глупости, у них иммунитет. Но на всякий случай мы дадим тебе, Паймон, ужасно умную книжку великого философа. Дилюк читает такие книжки, а ты же не назовёшь его глупым? — Н-нет… — испуганно ответила та и, придя в себя, добавила: — Паймон не ребёнок! — Как скажешь, — с улыбкой ответил Кэйа. Он встал со стула и заглянул за стойку. Немного порывшись в ящиках, он нашёл искомое и молча отдал Итэру. Тот, увидев на своей ладони блестящие пакетики презервативов и маленький запечатанный тюбик смазки, покраснел и поспешил спрятать их. — Чтобы эксперимент прошёл более гладко, — усмехнулся Кэйа и добавил: — А, и кстати, передай господину Альбедо от меня благодарность за образец номер двести семь. — А что такое интересное тебе дал Кэйа? — протянула любопытная Паймон, пытаясь заглянуть в сцепленные ладони друга. — Конфеты, — выдавил Итэр. — В гости с пустыми руками не ходят, да? Кэйа прыснул от смеха и отсалютовал путешественнику бокалом с вином. — Спасибо, — произнёс Итэр, намереваясь уйти. — Встретимся завтра, Паймон. Путешественника как ветром сдуло, и Паймон не успела ничего возразить ему в ответ. Она тяжело вздохнула и опустилась на соседний от Кэйи стул. — Ну что, Паймон, хочешь послушать о том, как мастер Дилюк разбирается с теми, кто не платит за напитки? Та побледнела.