Как в Мондштадте отмечают Хэллоуин

      Кэйа — с цветами в руках — был возмущён. Уже давно рассвело, на улицы высыпались горожане, а у главного входа в штаб-квартиру Ордо Фавониус не было караульных! Они могли покидать пост только при чрезвычайных ситуациях, поэтому капитан кавалерии замер, подумав, не случилось ли чего, и прислушался к звукам города.       Шелестели сухие листья, гоняемые ветром, шумели механизмы мельниц с массивными деревянными лопастями, птицы совершали утреннюю перекличку, издалека доносились разговоры и восклицания лавочников. Чутьё опытного бойца говорило, что опасности вокруг не было.       Сегодняшнее утро было прекрасно. Но причиной хорошего настроения Кэйи, которое не могло испортить даже отлынивание рыцарей от своих обязанностей, являлась не только трепетная привязанность к Мондштадту. Тридцатого ноября, то есть в этот самый день, он праздновал свой день рождения. Альберих не мог сказать, что ждал своего двадцатипятилетия с нетерпением, но всё же находиться в центре внимания, принимать подарки и тёплые пожелания было приятно.       За то недолгое время, пока Кэйа шёл к месту работы по улицам Мондштадта, его успело поздравить множество людей. Они, следуя традициям города свободы, дарили имениннику много цветов. Признательность граждан радовала капитана. Значит, он был нужен им, значит, он всё делал правильно.       Но по-настоящему грел его сердце и душу подарок Дилюка, который тот вручил ранним утром, не вылезая из постели. К тому же, возлюбленный обещал, что вечером Кэйа получит вторую часть подарка…       Осознав, что замечтался, Альберих тряхнул головой и направился в штаб Ордо Фавониус. На ходу он вспоминал имена сегодняшних караульных, чтобы сделать им выговор. Кажется, Атос и Портос?..       Едва Кэйа перешагнул порог — со всех сторон раздались взрывы. Он вскинул голову: перед ним стояла толпа людей с хлопушками. Блестящие конфетти осели на пол, и Альберих узнал своих друзей.       — С Днём Рождения, Кэйа! — раздались весёлые голоса.       — Вы меня напугали, — рассмеялся тот и стряхнул с волос конфетти. — Но мне очень приятно, большое спасибо.       В центре толпы стояла Джинн, по правую сторону от неё — Лиза, по левую — Итэр. По чрезмерно радостному виду троицы Кэйа сразу определил, кому принадлежа эта задумка. Рядом с путешественником находился Альбедо, единственный, кто смотрел не на Альбериха: алхимик со спокойствием буддийского монаха объяснял малышке Кли, почему нельзя бросать бомбочки в именинника, если все вокруг взорвали хлопушки.       Эмбер сверкала улыбкой и энергично махала ему рукой, а Эола, выглядящая на капельку приветливее обычного, стояла рядом с подругой, сжимая в руках самую большую хлопушку. Из-за спин друзей выглядывали Сахароза и Ноэлль, а Барбара и Розария держались особняком. Пришёл поздравить его даже Венти — он играл на лире и чудесно пел поздравительную песнь.       Ближе всех ко входу стояли Атос и Портос, те самые стражники, которых не оказалось на постах, и Кэйа догадался, что они зашли в штаб Ордо Фавониус незадолго до него, чтобы предупредить остальных о его приходе. Рыцари по-своему расценили пристальный взгляд капитана и, вытянувшись в струнки, в один голос прогремели:       — Поздравляем с Днём Рождения, капитан Кэйа! — они отдали честь, просияв начищенными по поводу праздника доспехами.       Кэйа ещё раз обвёл взглядом друзей, и вдруг в нём что-то надломилось. Его родной отец, узнав какую власть Альберих получил в Ордо Фавониус, вероятно, был бы доволен работой агента Каэнри’ах.       Кэйю укололо чувство вины, и в горле появился противный ком горечи: он давно предал родину, посвятив себя защите города, в котором вырос, и рыцарская присяга не была для него пустыми словами, но, если… Нет, правильные будет сказать, когда мондштадцы узнают, для чего Альберих был послан сюда, они поймут, что зря доверились ему, и возненавидят его.       Кэйа, подавив неуместные переживания, улыбнулся и ответил:       — Вольно. Большое спасибо каждому, мне правда понравился ваш сюрприз.       Джинн пригласила всех в свой кабинет для небольших посиделок, но стражники решили вернуться на посты, сославшись на долг службы.       В просторном кабинете, где уже был подготовлен импровизированный праздничный стол, нашлось место для всех. Друзья вручили Кэйе подарки, разлился по чашкам чай, а следом за ним комнату наполнили душевные разговоры. Товарищи вспоминали совместные забавные происшествия, строили планы на следующий, последний в этом году месяц, и Венти, вдохновлённый прошедшим Хэллоуином, предложил:       — В этот раз нужно устроить новогодний фестиваль! Ведь Мондштадт просто создан для праздников! Помнится, когда-то сюда на Рождество съезжались делегации почти со всех королевств. Эх-х, — вздохнул он. — Сколько веселья, сколько вина со всего света было...       Действующий магистр поддержала его:       — Это отличная идея. Последний раз, насколько я помню, к нам приезжали гости из Ли Юэ, — Джинн задумалась и потом сказала: — Я слышала, что в Инадзуме значительно продвинулись в разработке фейерверков. Сейчас, когда политическая ситуация несколько смягчилась, следует укрепить отношения с этим королевством. Будет неплохо начать с чего-то позитивного.       Венти просиял.       — «Фейерверки из Инадзумы» звучит гораздо интереснее, чем очередное нашествие жадных торговцев Ли Юэ, — сказал Венти и покивал головой, словно уже задумал что-то.       Джинн повернулась к сидящему в кресле Альбедо, который до этого не принимал участия в разговоре и спросила:        — Сможем ли и мы удивить иностранных гостей достижениями прогресса?       Итэр, находящийся рядом с алхимиком, неожиданно рассмеялся и безуспешно попытался скрыть смех за кашлем.       — Удивить точно сможете, — пояснил он, виновато улыбнувшись, когда взгляды всех участников разговора обратились к нему.       — Кхм… — привлёк внимание слушателей Альбедо и сдержанно произнёс: — Итэр имеет в виду, жители достаточно консервативной страны, которая ещё не так давно была изолирована от всего мира, будут в восторге от самого Мондштадта. Но если хотите что-то особенное, то до Нового года ещё месяц, можно что-нибудь придумать.       — А твои разработки? — поинтересовалась Лиза. — У тебя всегда есть козыри в рукаве.       Кэйа заметил, как на лице Итэра вновь блеснула весёлая улыбка до того, как путешественник спрятал её за чашкой чая.       — В этом месяце я посвятил всё своё время личному проекту, так что нам придётся придумать что-то с нуля, — ответил Альбедо.       Рыцари Ордо Фавониус решили устроить так называемый мозговой штурм, в котором, впрочем, не участвовал Кэйа. В Мондштадте действительно любили различные праздники и устраивали их чаще, чем в любом другом королевстве, но Кэйа никогда не забудет новогодний фестиваль, прошедший семь лет назад.       Те новогодние праздники ознаменовали собой прекрасное и поистине волшебное начало крайне важной в жизни истории, которая тесно, так, что не разорвать, переплелась с другой судьбой. В те снежные дни, когда согреть могли только чужие ладони, он, восемнадцатилетний, ещё даже не подозревал, какие испытания ему придётся преодолеть. Но, оглядываясь назад, Кэйа мог только благодарить себя за проявленную смелость.       Вскоре рыцари заметили, что именинник не участвует в шумном разговоре, а витает в облаках, и решили, что пора возвращаться к работе. Так как сегодня был последний день месяца, а Кэйа снова не сдал все отчёты в срок, он хотел поскорее попасть в свой кабинет.       — Возвращайтесь сегодня домой пораньше, сэр Кэйа, — сказала Джинн, которая прекрасно знала привычки своего доверенного помощника. — Отчёты можете сдать позже.       — Какой приятный подарок, магистр, — ответил тот, но про себя решил, что сегодня стоит написать хотя бы пару страниц.       Друзья ещё раз кратко поздравили его с праздником и стали потихоньку расходиться, а Кэйа, собирающийся покинуть кабинет Джинн, столкнулся с неожиданной проблемой — букетов и подарков было больше, чем он мог унести в руках. Альберих замер возле стола, на котором лежали цветы и коробки, и прикинул возможные варианты выхода из этого затруднительного положения.       — Могу ли я Вам помочь, сэр Кэйа? — ровный голос, прозвучавший рядом, нельзя было спутать ни с чьим другим.       — Альбедо… — произнёс Альберих и повернулся к алхимику, ожидающему его ответа. Он улыбнулся и произнёс: — Вы меня очень выручите.       Когда они взяли в руки коробки и букеты, к ним подбежала Кли и выдала:       — Дядя Кэйа, тебе подарили так много подарков!       Тот тепло улыбнулся малышке и согласился:       — Пожалуй.       — Ты с братиком Альбедо пойдёшь их закапывать? — её глаза блеснули радостью. — У Кли есть секретное место, где она закопала свои сокровища! Ты можешь спрятать свои подарки рядом с кладом Кли!       Кэйа рассмеялся и, освободив одну руку, погладил Искорку по голове.       — Спасибо, что поделилась своим тайным местом, — ответил он. — Теперь я знаю, где можно спрятать свои секреты.       Кли довольно улыбнулась и покивала головой.       — Нам с Кэйей надо идти, — мягко произнёс Альбедо. — Я скоро вернусь. Найди Джинн и подожди меня здесь, пожалуйста. Никуда не уходи одна, хорошо?       Малышка пообещала, что побудет с Джинн, и только после этого Кэйа и Альбедо вышли в коридор. Они поднялись на второй этаж, и Альберих молчал, догадываясь, что алхимик хотел поговорить с ним наедине, иначе бы не вызвался помочь. Они сгрузили коробки и цветы на стол капитана кавалерии, и только тогда тот спросил:       — Я так понимаю, ты пришёл ко мне не просто так?       — Верно, — Альбедо вытащил из внутреннего кармана маленькую коробочку и отдал Кэйе.       Альберих осмотрел невзрачную вещицу, догадываясь, что может быть внутри.       — Ты же уже сделал мне подарок, — протянул он, лукаво посмотрев на алхимика.       — Это не совсем подарок. Открой.       Кэйа поднял крышку и взял в руку маленький флакончик. Он слегка встряхнул его и наблюдал за тем, как тёмно-синяя жидкость растеклась по прозрачным стенкам сосуда. У неё была странная консистенция, отличающаяся от всего, что видел Альберих.       — Новая формула, — объяснил Альбедо, словно прочёл его мысли. — Итэр подал мне идею добавить некоторые инадзумские ингредиенты, так что препарат сильно отличается от всех предыдущих с точки зрения химического состава. Эффект должен быть таким же, как у образца номер двести семь.       — Значит, твой «новый личный проект»? — задумчиво произнёс Кэйа.       — Да, Итэр… убедил меня в том, что так называемые «любовные зелья» будут пользоваться спросом в Мондштадте.       — Ты разбогатеешь на этом, — предчувствовал Кэйа.       — Меня не интересуют деньги, и я не буду штамповать одинаковые образцы, — отрезал алхимик. — Это не то же самое, что делать на верстаке простейшие зелья. Эликсиры могут быть опасны, поскольку я не могу предугадать реакцию организма на каждый компонент. Всё это очень… индивидуально, — заговорив на свою любимую тему, Альбедо уже не мог остановиться. Он перевёл задумчивый взгляд на окно, находящееся через стол от него, и произнёс: — Люди крайне интересные, сложно устроенные существа. Иногда ими руководят слабости, которые они отказываются признавать или о существовании которых они даже не догадываются. Если бы люди направили взор на себя и как следует проанализировали свои чувства и желания, многие их проблемы решились бы сами собой.       — Людям бывает действительно сложно понять себя, — поддержал Кэйа, вспоминая разговор с Дилюком после Хэллоуинской ночи. — Иногда их нужно немного… подтолкнуть. Твои зелья отлично с этим справляются.       — Значит, за это ты благодарил меня после Хэллоуина? — догадался Альбедо, снова посмотрев на него. — С моей стороны крайне невежливо об этом спрашивать, но я хочу удостовериться, что правильно понял тебя. Ты состоишь в довольно близких отношениях с господином Дилюком, не так ли?       — Всё верно, — Кэйа улыбнулся. — Это не является большой тайной. Честно говоря, я думал, что во всём Мондштадте только одна Паймон не догадалась. Но у неё, конечно же, есть объективные причины для этого, как и у тебя.       Альбедо, который и без напоминаний знал, что совершенно оторван от общественной жизни из-за своих научных интересов, спокойно ответил:       — Что ж, спасибо за ответ. Ты волен использовать это зелье по своему усмотрению. И не торопись с обратной связью… Мы готовим форму для ответов, которую должны будут заполнить оба партнёра. Кстати, что ты думаешь о семействе псовых?       Кэйа ещё раз встряхнул флакон, подозрительно прищурив глаз.       — Это ведь не образ пса? — спросил он.       — Нет, это волк. Из-за того, что волки являются хищниками, побочным действием препарата может быть повышенный аппетит, так что советую принимать после еды, — сказал он и спохватился: — Я должен зачитать тебе инструкции. Если после употребления препарата ты почувствуешь тошноту или головокружение…       Кэйа махнул рукой и перебил Альбедо:       — Я прекрасно знаю, как работает это зелье. У меня, скажем так, было достаточно времени, чтобы подробно его изучить.       Алхимик смерил его странным долгим взглядом.       — В таком случае… не буду тратить твоё время. Ещё раз поздравляю с Днём Рождения, — он кивнул головой и направился в сторону выхода. — До свидания, сэр Кэйа.       — До свидания, Альбедо, — эхом отозвался Кэйа.       Оставшись в одиночестве, он опустил взгляд на флакон с зельем в своей руке. Альберих решил, что напишет пару страниц для отчёта, а потом воспользуется советом Джинн.

***

      Зайдя в дом, Кэйа поставил возле входа тяжёлую коробку, в которую сложил все свои подарки, и окинул взглядом гостиную в поисках любимого, который собирался провести весь день в поместье.       — Я дома! — никого не увидев, крикнул Альберих.       В ответ раздался голос Дилюка:       — Я на кухне.       Непроизвольно улыбнувшись, Кэйа снял накидку и небрежно бросил её на тумбу у входа, на крышке которой стояли рамки с фотографиями горячо любимых Дилюком мельниц. Следом за одеждой отправились тяжёлые наплечники. С длинными сапогами пришлось повозиться, но капитан всё же одержал победу в этой схватке. Кэйа сунул ноги в тапочки и, шаркая ими по паркету, направился в сторону кухни.       — Отвратительная привычка, — услышал Альберих ещё до того, как вошёл в комнату.       Он рассмеялся и, перешагнув порог кухни, увидел Дилюка, который с помощью лопатки мазал кремом бока большого торта. Алые волосы собраны в высокий хвост, чтобы не мешались, а поверх простой белой футболки и домашних штанов в крупную клетку на Рагнвиндре надет испачканный фартук, на котором нарисованы маленькие клубнички.       Подойдя ближе, Кэйа обнял любимого, обвив руками сильное тело, и опустил на его плечо голову, из которой тут же испарились все страхи и сомнения, терзавшие Альбериха на протяжении дня.       — Привет, солнце моё, — выдохнул он. — Я соскучился.       — Мы не виделись всего пять часов, — неромантично ответил Дилюк, но Кэйа знал, как исправить ситуацию.       — Ощущалось как пять дней, — Альберих оставил лёгкий поцелуй на шее любимого и повернул голову, посмотрев на торт, по которому Дилюк так старательно размазывал крем. — Какая красота. Ты сам приготовил это для меня?       — Да. Мне даже пришлось отправить Аделинду на внеплановый выходной, чтобы она не пыталась помочь. Но торт пока не готов, я рассчитывал, что ты вернёшься позже.       — Говорю же… — руки Кэйи скользнули под фартук с нарисованными клубничками и огладили поджарый живот, — не мог перестать думать о тебе.       Совсем обнаглев, он прижался к спине Дилюка и медленно, чувствуя через ткань футболки выученные наизусть изгибы тела, провёл ладонями вверх.       — Мне очень нравится, как этот фартук смотрится на тебе… — произнёс Кэйа, любуясь смущением на родном лице.       Дилюк бросил на Альбериха негодующий взгляд, но в сочетании с порозовевшими скулами это совсем не выглядело устрашающе.       — Ещё бы, — ответил Рагнвиндр и надавил на руки, которые уже тянулись к его груди, заставив Кэйю вытащить их из-под фартука. — Ты же сам мне его подарил.       — У меня отличный вкус, — Кэйа тихо рассмеялся и оставил настойчивый поцелуй на нежной коже за ухом, прямо у линии роста карминных волос.       Дилюк отпихнул его локтем.       — Отойди. Иначе этот торт останется недоделанным.       Он ненавидел оставлять дело незаконченным, знал Кэйа. Альберих не хотел так поступать с возлюбленным, но отчаянно желал его тепла и внимания…       — Ещё секундочку… — тихо попросил он, уткнувшись в горячую шею.       Рагнвиндр отпустил его руки, позволяя обнимать себя. Вздохнув, он наклонил голову и потёрся щекой о макушку Кэйи, вызвав у того счастливую улыбку.       Рядом с ним все печали Кэйи таяли от тёплого чувства, разливающегося в душе, боль заглушалась его голосом, все тревоги уходили, стоило только прикоснуться к Дилюку… Он отстранился с трудом.       — Ладно, — сказал Кэйа и выдвинул ближайший стул, — тогда я буду просто сидеть здесь и отвлекать тебя болтовнёй.       Это Рагнвиндра устраивало. Он вернулся к своему занятию и, пока Альберих рассказывал, как его поздравили друзья, покрыл ровным слоем белого крема оставшуюся поверхность торта и взялся за кондитерский мешок.       — Отрадно знать, что рыцари Ордо Фавониус ещё не разучились ценить своих товарищей, — прокомментировал Дилюк.       Кэйа ничего не ответил, понимая, что неприязнь к Ордену рыцарей невозможно вытравить из души Рагнвиндра, а говорить об этом — значит бередить старые раны, и, как всегда, безрезультатно.       — Но ведь случилось что-то ещё? — не дождавшись ответа, произнёс Дилюк.       Альберих, вспомнив про зелье в кармане, достал маленький флакончик и поставил его на стол. Дилюк едва ли удостоил склянку взглядом и, делая вид, что ему совершенно не любопытно, повернул подставку с тортом, чтобы покрыть вторым слоем крема другой бок.       — Альбедо решил всерьёз заняться «любовными зельями», так он их назвал. Он планирует тщательно изучить человеческую природу с помощью этих препаратов.       — Мне не нравится его настрой, — хмуро ответил Дилюк. — Почему он прикладывает так много усилий, чтобы изучать людей? Мы не подопытные крысы, в конце концов.       — О, не беспокойся насчёт этого, — отмахнулся Кэйа. — За нашим гениальным алхимиком теперь присматривает Итэр. Я уверен, что у путешественника хватит сил, чтобы остановить Альбедо, если он зайдёт слишком далеко, — произнёс Альберих и, вспомнив кое-что, добавил: — Кстати, представляешь, Альбедо не знал, что мы вместе.       Дилюк усмехнулся.       — Должность главного алхимика Ордо Фавониус не предполагает коллекционирование слухов, — сказал он, чтобы уколоть Кэйю.       — Ты просто дразнишь меня, — хмыкнул тот.       — Вовсе нет. Я говорю правду, — Рагнвиндр оставался невозмутим.       Кэйа замолчал и, протянув руку к пояснице Дилюка, ухватился пальцами за конец подвязки фартука. Он медленно распустил узел и предупредил:       — Тебе лучше поторопиться, если не хочешь, чтобы этот торт остался незаконченным.       Рагнвиндр снял фартук, чтобы он не привлекал внимание Кэйи, и отложил подальше. Он молча вернулся к своему занятию, и несколько минут Альберих наблюдал за возлюбленным в тишине. Выпечка у Дилюка всегда получалась вкуснее, чем в лучших пекарнях Мондштадта, несмотря на то что готовил он крайне редко.       В первый раз Кэйе посчастливилось попробовать выпечку Дилюка вскоре после того, как Крепус познакомил его со своим сыном. Альберих, оставленный родным отцом в чужом королевстве, был совершенно растерян и напуган возложенной на него миссией. Он не мог осознать, что это навсегда — отец не вернётся за ним, он больше никогда не увидит родных. Кэйе казалось, что наступил конец света, не меньше.       Дилюк — тогда солнечный и жизнерадостный мальчишка — всячески старался поддержать его и специально для него приготовил кексы. Их вкус поразил Кэйю, но больше всего его тронула забота Дилюка. Ведь Альберих был посторонним человеком, только что попавшим в дом при странных обстоятельствах. Дилюк не знал о нём ровным счётом ничего, но всё равно пообещал, что они будут лучшими друзьями. Тогда Кэйа и представить не мог, что однажды откроет тайну своего происхождения. Он бы лучше убил себя, чем рассказал Дилюку о своей миссии. Но судьба решила иначе.       — О чём ты думаешь?       Кэйа вскинул голову и наткнулся на пристальный взгляд багровых глаз. Он не заметил, как снова погрузился в невесёлые размышления. Альберих собрался по привычке сверкнуть фальшивой улыбкой и соврать, но не смог. Лгать Дилюку было сложнее, чем самому себе.       — О прошлом, — честно сказал он.       Рагнвиндр только вздохнул в ответ.       — Просто в голову пришло, — проговорил Кэйа. — Ничего такого.       Дилюк, уже закончивший с украшением торта, повернулся к нему.       — Что тебя беспокоит? — мягко спросил он, показывая, что готов слушать.       Альберих сцепил руки в замок перед собой и ответил, зная, что станет легче, если он поделится своими переживаниями:       — Просто… мондштадцы доверяют мне, а я не достоин такого отношения, потому что обманываю их. Они возненавидят меня, когда узнают о моём происхождении и о миссии, с которой я пришёл в этот город. Я считаю своей родиной Мондштадт, но иногда чувствую вину за то, что оставил Каэнри’ах… В конце концов, я был их последней надеждой. Я так хочу избавиться от этого противного чувства долга перед Каэнри’ах и перед отцом…       Смотреть на возлюбленного, яростного защитника Мондштадта, стало невыносимо, и Кэйа опустил голову, надеясь спрятать глаз под чёлкой. Но Дилюк подошёл ближе, положил ладонь на его напряжённо стиснутые пальцы и с лёгкостью волшебника, достающего кролика из цилиндра, заставил расслабить руки, преодолев первую линию обороны.       Он обхватил пальцами подбородок Кэйи и заставил повернуться к нему лицом. Горячие пальцы замерли, коснувшись повязки, прикрывающей правый глаз, и Альберих опустил веки, давая безмолвное разрешение.       Дилюк снял его повязку, ласково заправил тёмно-синие волосы за уши и попросил:       — Посмотри на меня, Кэйа.       Тот подчинился и посмотрел на Дилюка гетерохромными глазами: левый цвета тёмного льда, а правый — сверкающего золота, выдающего королевскую кровь. Каждый раз, когда повязка слетала, сердце Альбериха замирало, и он напряжённо вглядывался в лицо возлюбленного — знал, что не найдёт там ни презрения, ни ненависти, но до ужаса боялся увидеть их когда-нибудь снова.       Это происходило каждый день, и Дилюку приходилось раз за разом выдерживать беспокойный взгляд разноцветных глаз. Он верил, что однажды его любовь сможет вытеснить все страхи из сердца Кэйи, и выражал её так, как умел.       Альберих слабо улыбнулся, давая понять, что их ежедневный ритуал закончен, и Дилюк сказал:       — Помнишь, о чём мы говорили? Ты не принадлежишь Каэнри’ах. Ты был ребёнком, когда на тебя взвалили эту ужасную миссию, и не мог защититься. Они поступили бесчеловечно, бросив тебя на произвол судьбы, и никакая цель не может оправдать их. Поэтому ты им ничего не должен. Ты свободен и не обязан страдать от проклятия страны, стёртой с лица земли.       Кэйа протянул руки к Дилюку и, обняв его за поясницу, притянул ближе.       — Я помню, — сказал он, положив подбородок на тёплый живот Рагнвиндра. — Моё сердце принадлежит только тебе, навеки.       Дилюк наклонился, чтобы поцеловать его в макушку, и ответил:       — Что бы ни случилось, я всегда буду на твоей стороне.       Тёплое чувство, появившееся в груди Кэйи после этих слов, растопило острый лёд сомнений, сковавший его сердце. Говорят, дом там, где тебя любят. Дом Кэйи здесь, рядом с Дилюком, и больше не о чем беспокоиться и не за чем терзать себя скудными воспоминаниями о Каэнри’ах. Альберих улыбнулся, расслабляясь.       Он уткнулся лицом в живот возлюбленного, и из-за этого его просьба прозвучала приглушённо:       — Мы можем побыть так какое-то время?       — Можем, — Дилюк погладил его по волосам.       Кэйа перестал ощущать ход времени, словно оно было больше не властно над ними, и наслаждался нежными прикосновениями любимого. Сначала Дилюк просто перебирал его волосы, но потом горячие ладони опустились на затылок, затем соскользнули на шею, где рисовали замысловатые узоры, и, поднимаясь обратно, кончики пальцев будто случайно задели уши. В ответ Кэйа потёрся щекой о чужую футболку и поднял голову, заинтересованно посмотрев на Рагнвиндра.       — Ты испачкался из-за меня, — сказал тот и стёр со щеки Альбериха крем.       Кэйа схватил возлюбленного за запястье и потянул руку к себе. Губы сомкнулись вокруг пальцев, и Альберих обвёл их языком. Наблюдать за реакцией Дилюка, который понял его пошлые намёки, было весьма забавно.       — Вкусный крем, — сказал Кэйа, отпустив руку Рагнвиндра.       — Хочешь попробовать торт?..       — Определённо, — ответил Альберих и повернулся, чтобы взять флакон с зельем со стола. — Мне уже хочется получить обещанную вторую часть твоего подарка, так что давай используем это. Альбедо предупредил, что побочным эффектом может быть повышенный аппетит.       — Но ведь тогда одного торта будет недостаточно? — Дилюк уже потянулся к зелью.       — Полагаю, что так…       Рагнвиндр взял склянку в руки и наблюдал, как медленно стекает по стенкам тёмная-синяя жидкость, мерцая так же загадочно, как звёзды в небе над Тейватом.       — Почему оно такое странное? — спросил он.       — Ингредиенты из Инадзумы.       Дилюк засомневался.       — Опасно. Ты точно этого хочешь?       — Кто не рискует, тот не пьёт шампанского, не так ли, Дилюк? — протянул Кэйа с ухмылкой.       Тот посмотрел на Альбериха пронзительным взглядом, а потом решительно вынул пробку из флакона. Дилюк взял возлюбленного за подбородок и приставил к его рту стеклянное горлышко, чуть надавив. Кэйа довольно прикрыл глаза и разомкнул челюсти, позволив прохладной жидкости попасть в его горло.       Он открыл глаза, когда по его телу волнами растеклось удовольствие от прикосновения к новообретённым волчьим ушам. Дилюк собирался отомстить за все непристойности, которые творил Альберих, когда он сам был в образе кота.       Рагнвиндр тёр чувствительные местечки сразу двумя руками, и Кэйа, не сдерживаясь, урчал от удовольствия. Дилюк поставил ноги по обе стороны от колен возлюбленного, чтобы быть ближе, и прикусил кончик серого волчьего уха, помня, какие ощущения такие укусы вызывали у него в Хэллоуинскую ночь.       — Как же это… приятно, — выдохнул Кэйа.       Его ладони огладили поясницу Дилюка, а потом забрались под футболку. Тот, вдоволь наигравшись с его ушами, норовил дотянуться до чувствительного места у основания серого пушистого хвоста, и этого Кэйа уже не мог спокойно выдержать. Альберих ухватился пальцами за резинку домашних штанов Дилюка и приспустил их вниз, открыв вид на плотно обхватывающие бедра трусы и выглядывающие из-под них короткие паховые волосы.       — Думаю, я уже достаточно проголодался, — протянул Кэйа. — Покормишь меня?       Дилюк фыркнул в ответ.       — Ты знаешь, где тарелки. Сделай это сам, — он попытался отстраниться, но был остановлен руками Кэйи, крепко сжавшими его бёдра.       — Дорогой, кажется, ты забыл, кто тут отдаёт приказы, — он потянул Дилюка вниз, заставив сесть на его колени. — Но ничего, сегодня я не буду тебя наказывать. Просто… покорми меня с рук.       Дилюк, чуть покраснев, вопросительно на него посмотрел.       — Да, ты всё правильно понял… Сделай это руками, — Альберих не удержался и провёл языком по открытой шее.       Он оставил несколько поцелуев, а затем прикусил светлую кожу на месте очередной красной метки. Дилюк вдруг вскрикнул и вцепился руками в его плечи.       — Какого чёрта так больно? — возмутился он.       Кэйа отстранился и заметил две маленькие ранки на шее Рагнвиндра, из которых текла кровь. Он медленно провёл языком по своим зубам. Как он и подозревал, у него появились небольшие клыки.       — Сюрприз, — протянул Альберих и широко улыбнулся, демонстрируя острые клыки.       Дилюк ощутимо напрягся. Он опасливо отклонился, когда Кэйа потянулся за поцелуем, но это только подстегнуло последнего.       — Я буду аккуратен... — пообещал Кэйа.       Одной рукой Альберих обхватил чужой затылок, а второй крепко обнял за спину, и припал к чужим мягким губам. Дилюк из вредности и в отместку за укус прикусил нижнюю губу партнёра, только распаляя этим желание обоих.       Рука Альбериха по-хозяйски легла на задницу Дилюка, и он сжал пальцами правую ягодицу. Во рту появился металлический привкус крови, и Кэйа отстранился, оценив взглядом возбуждённый вид возлюбленного, который ерзал на его коленях, не отдавая себе в этом отчёт.       — Тебе лучше не заставлять меня ждать, — произнёс Кэйа и коснулся выбившейся из хвоста алой прядки. — Ты ведь так старался, когда готовил этот торт. Я уверен, что он получился очень вкусным. Дай же мне его.       Он пододвинул ближе к ним подставку, на которой стоял большой торт, выглядящий изумительно. Щеки Дилюка отчаянно вспыхнули румянцем, и он потянулся к десерту. На секунду замешкавшись, он коротко окунул пальцы в пышный белый крем, а затем поднёс ладонь к губам Альбериха.       Тот послушно вылизал длинные пальцы, как если бы он делал минет, однако был не слишком доволен действиями партнёра.       — Я голодный как волк, ты считаешь, что этого достаточно? — спросил Кэйа; черти плясали в разноцветных глазах. — Покорми меня как следует.       Он с удовольствием заметил, что руки Рагнвиндра немного тряслись, когда тот вновь потянулся к торту. Его рука замерла, едва пальцы коснулись сладкого крема, и Кэйа прошептал, заглянув в багровые глаза, что стремительно темнели от возбуждения:       — Давай же, отломи кусок побольше, чтобы грубо запихать мне его в рот. Сделай это…       — Какой ужас, — Дилюк покачал головой, словно он удивлён развратностью партнёра, но тем не менее его пальцы погрузились в десерт, отламывая кусок средней величины.       Когда Кэйа ел с его ладони, нахально глядя прямо в глаза, у Дилюка уже сорвало крышу.       — Спасибо, — Альберих плотоядно облизывал губы; его взгляд говорил о желании большего. — Ты хорошо постарался, когда готовил этот торт для меня, — он положил ладонь на щеку Дилюка, который затаил дыхание, ожидая дальнейших действий партнёра. — Будь хорошим мальчиком и слушайся меня, понял?       — Да… — выдохнул тот, словно загипнотизированный.       — Сними футболку, солнце моё.       Дилюк замешкался — он явно ожидал другого приказа, но быстро пришёл в себя и стянул футболку.       — Превосходно, — сказал Кэйа, оглядев грудь и подтянутый живот Рагнвиндра, но не прикоснулся к светлой коже. — Обними меня.       Дилюк обвил руками его плечи и оставил несколько нежных поцелуев на его щеках. Кэйа подхватил его под бёдра и выпрямился. Он осторожно опустил Рагнвиндра на край стола.       — Позволь мне снять с тебя это, — Дилюк расстегнул жилет Кэйи и провёл ладонями от его плеч к запястьям, снимая этот элемент одежды.       Утянув Альбериха в поцелуй, Дилюк взялся за край чёрной рубашки и оголил его живот и грудь. Кэйа разорвал поцелуй и решил сам избавиться от рубашки. Дилюк только этого и ждал — горячие ладони в мгновение ока добрались до пушистого серого хвоста, который был гораздо короче, чем кошачий, но это никак не сказалось на его чувствительности. Кэйа зашипел и витиевато выругался, когда Рагнвиндр безжалостно потянул его хвост, грубо сжав у самого основания.       — Разве так себя ведут хорошие мальчики? — спросил Кэйа и надавил на плечи возлюбленного, заставив того выпустить хвост из рук и опуститься на спину. — Ты точно хочешь, чтобы я продолжил?       Дилюк сразу же обхватил его бёдра ногами, скрестив лодыжки за спиной партнёра.       — Да, пожалуйста! — на выдохе ответил он, прижатый к крышке стола руками Альбериха.       — Даже не знаю… — задумчиво протянул тот. — Ты плохо себя ведёшь, а мы договорились, что ты слушаешься меня. А чтобы получить что-либо, ты должен попросить, помнишь?       — Я буду хорошим мальчиком, — пообещал Дилюк. Рубиновые глаза покрыты дымкой возбуждения, что, как пожар, распространялось по его телу. — Прошу, используй меня так, как ты хочешь. Я буду слушаться тебя.       Кэйа целовал его, кажется, задевая клыками нежные губы, но Рагнвиндр с готовностью отвечал на поцелуй. Альберих неторопливо вёл ладонями по горячему телу, и возлюбленный выгибался навстречу прикосновениям. Когда он оторвался от раскрасневшихся губ, Дилюк, прерывисто дыша, замер в ожидании нового приказа.       Недалеко от них стоял торт. Альберих обратил на него внимание партнёра.       — Я всё ещё голоден.       Дилюк, приподнявшись, с лёгкостью отломил кусочек и потянулся рукой ко рту Кэйи, но был остановлен.       — Не так, — Кэйа обхватил пальцами запястье партнёра и опустил его руку. — Размажь по себе.       Рагнвиндр выглядел удивлённым, но идея ему определённо понравилась. Он перевёл взгляд на собственную грудь и неспеша провёл рукой до солнечного сплетения, размазывая по коже нежнейший бисквит и воздушный крем.       — Очень хорошо… — сказал Кэйа, с обожанием глядя на любимого. — Ещё.       Дилюк явно вошёл во вкус — отломив кусок побольше, он испачкал свои ключицы, обвёл затвердевшие соски и спустился к прессу. Он делал всё медленно, ласкал себя специально для Кэйи. Когда он выпачкал кремом собственный рот, Альберих не выдержал — набросился на возлюбленного, как голодный зверь.       Кэйа сходил с ума от сладости — поцелуя, крема и светлой кожи. Ему хотелось всего и сразу: попасть в плен горячего рта, слизывать с липкой кожи торт, ощущать на себе требовательные пальцы и чувствовать жар тела под собой. И одновременно с этим хотелось ещё большего — до одури.       Он стащил с Дилюка домашние штаны вместе с трусами — благо, простая резинка в поясе позволила сделать это без затруднений — и принялся расстёгивать собственный ремень. Пока он избавлялся от брюк и искал в карманах презерватив, который выложил на крышку стола, Рагнвиндр времени зря не терял: он зачерпнул побольше крема и, выдыхая через рот, размазал его по своему члену.       — Отличный ход, — сказал Кэйа, взявшись за бёдра возлюбленного.       Он наклонился и провёл языком по всей длине твёрдого члена партнёра, слизывая крем с солоноватым привкусом предэякулята. Дилюк тихо застонал и вцепился грязной рукой в тёмно-синие волосы. Кэйа лизал и посасывал возбужденный орган, но не брал внутрь, испытывая терпение Рагнвиндра. Забавы ради он задел клыком чувствительную кожу, и возлюбленный грубо потянул его за волосы, смачно выругавшись.       Альберих рассмеялся и в качестве извинений втянул в рот раскрасневшуюся головку — но не больше. Когда он дочиста вылизал член партнёра, Дилюк не выдержал:       — Кэйа… Возьми его в рот или прекрати. Пожалуйста.       Тот дразняще обвёл языком головку, уделив особенное внимание уретре, и сверху раздались очередной сладкий выдох и оскорбления в сторону Кэйи.       — Как ты меня назвал? — вскинулся Альберих. Он бросил своё занятие и навис над возлюбленным. — Ты очень-очень плохой мальчик.       — Боже, да… — выдохнул Дилюк, умоляюще глядя в разноцветные глаза. — Накажи меня.       — Я же сказал, не сегодня, и точка, — ответил Альберих и обхватил пальцами подбородок партнёра. — Ты не получишь вообще ничего, если не исправишься.       Они оба понимали, что это лишь игра — ни один из них уже не мог остановиться, но Дилюк всё же взмолился, хоть его слова шли вразрез с хитрой улыбкой:       — Я исправлюсь… Я сделаю всё, что ты скажешь, — взгляд багряных глаз обжёг лицо, затем плечи и соскользнул куда-то ниже. — Хочешь… хочешь я подготовлю себя для тебя?       Кэйа подумал, что это будет весьма интересно.       — Хорошо, — он отстранился и спросил: — У нас же нет смазки на кухне?       — Нет, но мы можем перейти… — Дилюк опустил ноги, предлагая, очевидно, переместиться в спальню.       Альберих положил ладонь на его живот, удерживая на месте.       — Крем для торта же на масляной основе? — спросил он.       Дилюк удивлённо на него воззрился.       — Д-да, но это не…       — Я уже оценил этот крем, — сказал Кэйа и отошёл от возлюбленного. — Его будет достаточно.       Он пододвинул стул так, чтобы видеть всё происходящее, и сел. Опёрся на подлокотник и подпёр кулаком подбородок, собираясь насладиться великолепным зрелищем.       — Приступай, — коротко произнёс он. — И не мешкай, как в прошлый раз. У тебя есть три минуты, потом пеняй на себя.       — Боже… — Дилюк вздохнул, словно не мог поверить, что ему действительно придётся растягивать себя пальцами, смазанными кондитерским кремом, но всё же потянулся к десерту.       Он зачерпнул белую массу и растёр её между пальцами; малиновый румянец затронул даже шею. Рагнвиндр опустил руку к своему анусу и торопливо протолкнул средний палец внутрь. Он задержался на секунду, собираясь с духом, и одним плавным движением ввёл палец до основания.       Кэйа голодным взглядом следил за действиями любимого. Тот, тихо зашипев от неприятных ощущений, протолкнул внутрь себя второй палец, смазанный кремом, и чуть развёл их в стороны, растягивая тугое колечко мышц. Обратив к Альбериху пламенный взгляд, Дилюк надавил на простату — с истерзанных поцелуями губ сорвался сладкий стон, и их владелец задрожал всем телом.       Кэйе пришлось до боли прикусить нижнюю губу, чтобы не издать ни единого звука — картина, развернувшаяся перед ним, была невероятно развратной. Заметив, как Альберих сжал основание своего члена, Дилюк вынул пальцы и резко загнал их обратно — он рвано выдохнул и схватился свободной рукой за край стола, откинув голову назад.       — Кэйа-а, — издевался он.       Время ещё не вышло. Альберих уставился на настенные часы, мысленно ругая на чём свет стоит партнёра и себя за то, что согласился на его предложение.       — Ты мне так нужен, — протянул Дилюк, продолжая двигать пальцами внутри себя. — Прямо здесь… Я хочу, чтобы ты заполнил меня. Пожалуйста, Кэйа…       Три минуты казались ему вечностью. Стоны Рагнвиндра становились громче, и он назвал имя Кэйи, по крайней мере, десять раз, очевидно, пытаясь свести его с ума. Когда секундная стрелка наконец поравнялась с цифрой двенадцать, Альберих в один шаг преодолел расстояние до стола. Дилюк снова закинул ноги на его бёдра, и Кэйа с готовностью подхватил его. Рагнвиндр поднялся, чтобы поцеловать возлюбленного, и выглядел он чрезвычайно довольным собой.       — Не думал, что ты будешь так наслаждаться этой ситуацией, — Кэйа ухмыльнулся, оторвавшись от сладких губ.       — Хватит болтать, — отрывисто произнёс Дилюк повелительным тоном, посмотрев куда-то вниз.       Кэйа не смог даже возмутиться из-за нарушения правил их игры — его член обхватила горячая и мокрая ладонь. Дилюк быстро разорвал упаковку презерватива и раскатал его по органу партнёра.       — Хах… Значит, теперь ты не возражаешь против крема, — сказал он, наблюдая, как Рагнвиндр смазывает его возбужденный орган.       Дилюк снова его поцеловал — и на этот раз он вёл себя агрессивно, кусаясь и толкаясь языком в рот партнёра. Судя по всему, его терпение, коим Рагнвиндр никогда не отличался, тоже было на исходе.       Кэйа закончил поцелуй и скрепя сердце решил не играть с огнём — по крайней мере, в этот раз. Дилюк наградил его протяжным стоном, когда Кэйа сжал пальцами бёдра возлюбленного и толкнулся внутрь.       — Вот так… — он лёг обратно на спину и с обожанием посмотрел на Кэйю. — Продолжай… Войди в меня до конца резко, как ты любишь.       Кэйа поспешил выполнить его просьбу — или властный приказ? Когда возлюбленный был таким, думать становилось невероятно сложно. Когда Дилюк смотрел на него пронзительным взглядом, от которого всё внутри словно горело божественным огнём, самообладание летело в тартарары, а сам Кэйа был готов исполнить любую прихоть обладателя этих прекрасных глаз.       Кэйа толкался в жаркое нутро возлюбленного в быстром темпе, иногда сбиваясь и загоняя член особенно глубоко, чтобы услышать стоны Дилюка. Тот протянул к нему руки, и Альберих наклонился, чтобы поцеловать его, а потом оставить собственнические метки на светлой коже шеи. Возлюбленный положил ладонь на его голову и затем принялся ласкать чувствительные волчьи уши. Кэйа рвано выдохнул и едва не заскулил — ощущений стало слишком много.       — Если ты продолжишь это делать… — с трудом проговорил он, — я скоро…       Дилюк тихо замычал, подходя к вершине удовольствия.       — Да! Сделай это, — воскликнул он, хватая ртом воздух. — Кончим вместе... Сделай это для меня... Пожалуйста...       Альберих окончательно лишился остатков разума. Он вбивался в Дилюка быстро и грубо, так, что по всей кухне разносились звонкие шлепки бёдер о задницу партнёра.       Кэйа обхватил рукой чужой член, двигая кулаком в такт своим толчкам. Совсем близко прозвучал протяжный стон вперемешку с именем Альбериха, и тот впился собственническим укусом в плечо возлюбленного. Дилюк задрожал всем телом, кончив на собственный живот, и непроизвольно сжал мышцы вокруг члена Кэйи. Он также неосторожно вцепился пальцами в волчье ухо, и Альберих протяжно застонал, испытывая яркий оргазм.       Тяжело дыша, он опустил голову на плечо Дилюка и почувствовал, как на тело волной накатила усталость, принеся с собой приятную негу, какая бывает только после разрядки.       Отдышавшись, Кэйа выпрямился, обласкав тело Дилюка нежным взглядом, и привлёк его внимание. Отпустив бёдра Рагнвиндра, Кэйа вышел из него, избавился от использованного презерватива и с удовольствием наблюдал, как оставшийся крем потёк по стройным ногам.       С алыми губами, разметавшимися в беспорядке волосами по поверхности стола и горящими щеками Дилюк прерывисто дышал и позволял возлюбленному разглядывать себя, делая то же самое.       Альберих взял в руки ладони любимого и последовательно оставил на них медленные и чувственные поцелуи.       В ответ на это в глазах тёплого красного цвета отразилось такое же чувство всепоглощающей любви, какое горело в сердце Кэйи.        Дилюк сел на столе и, закрыв глаза, прижался лбом к его щеке. Альберих поспешил обнять и нежно прижать к себе возлюбленного.       — С Днём Рождения, Кэйа, — шёпотом произнёс Дилюк, и в его голосе отчётливо слышалась улыбка.       Счастье насквозь пропитало всю сущность Кэйи, и он широко улыбнулся в ответ, подумав, что в жизни ему невероятно повезло полюбить Дилюка.