Wheel of the year

Хенджин старательно натирался душистым мылом, стоя в сенях. Было по-утреннему прохладно, и папа ворчал, что он застудит себе все на свете, но Хенджина было не остановить. Недаром же он прошлым летом специально варил со своим давним другом, Феликсом, это мыло, предварительно прошерстив лес на предмет нужных трав. Все ради Бельтейна, праздника, которого он так сильно ждал. Хенджин был очень красивым омегой, что признавали абсолютно все. Их деревня была довольно большой, на сотню домов, не меньше, и каждый из жителей знал, что краше него не сыскать. Раньше, несколько лет назад, единственным его конкурентом за это звание был его лучший друг, но теперь, когда он давно и крепко замужем, Хенджин оставался единственным свободным. Конечно, ему это льстило. Он гордился этим и старался поддерживать красоту как мог. Хотя и сама природа щедро наградила его высоким для омеги ростом, красивыми, чуть раскосыми, глазами и полными губами. Его волосы были предметом зависти многих, чёрными как смоль, густыми и блестящими. Папа омеги, ворча, говаривал, что с такими бедрами ему нужно замуж да побыстрее. Но Хенджин знал, чего он хочет, и на немалое число предложений брака ответил решительным отказом, за что прослыл высокомерным и заносчивым. Впрочем, большинство знавших его людей, видели иное: омега был очень трудолюбивым и отзывчивым, он обожал детей, и двойняшек Феликса закормил сладостями до сыпи, заработав нагоняй от друга, но ничего поделать с собой не мог: эти два лапушки могли выпросить у него все, что угодно. Намывшись, он заскочил в дом к очагу, греться, и папа неодобрительно покачал головой: -Намарафетился? Хенджин дернул бровью. -Пап, ну чего ты? Старший омега нахмурился. -Что ты собираешься делать? -Праздновать, - просто ответил омега, проходя к сундуку и доставая белую длинную рубаху и штаны. - Как и все в деревне. -Ждешь своего Шатуна? - резкий голос папы заставил Хенджина замереть на мгновение. -Не называй его так, - после паузы попросил Хенджин. -А как его называть? - фыркнул папа. - Шарится по лесам, едва появляется в деревне. Как есть Шатун. -Если бы не он, близняшки Феликса бы не выжили, - ответил омега, натягивая праздничную одежду. - И не только они. Многие. Он нарядился и развернулся с решительным видом. -Это выбор сердца. Понимаешь? Папа недовольно поджал губы. -Ты всегда думал не головой. -Ты тоже, папа, - уже слегка раздраженно парировал Хенджин, скрестив руки на груди. - Отец был беден, но ты выбрал его. -Это другое... -Это то же самое. К тому же, - омега опустил взгляд. - Я еще не понял, нравлюсь ли ему достаточно. Знаю только, что чувствую я. -Тебя Джуён хочет в мужья взять... -А я хочу замуж за другого. И не уступлю. И отец мне разрешил. Папа фыркнул. -Этот балбес всегда был бессилен против твоего жалостливого взгляда, - в тоне слышалось недовольство, но не злость. -Сегодня важный день, папа, - Хенджин подошёл к нему и обнял руками, зарываясь носом в шею и вдыхая родной запах. - Давай не будем ссориться. Лучше пожелай мне удачи. Крепкие папины руки прижали омегу к себе. -Я всегда желаю тебе только добра, сыночек, - ответил папа. - Надеюсь, твое сердце острее, чем мои глаза, и разглядело то, чего не увидел в нем я. После длинной паузы старший омега отстранился и сказал наигранно строго: -А теперь дуй в поле, а то все цветы без тебя сорвут! Хенджин ярко улыбнулся и чмокнул папу в щеку, прежде чем натянуть сапоги и выбежать из дома. Весна уже вступила в свои права: все вокруг цвело и пахло, и Хенджин, не сбавляя темпа, мчался к речке - совсем в другую сторону от поля, где собрались сегодня все молодые омеги. Все рвали весенние нежные цветы, чтобы сплести венки во славу Бальдру и Фрейру, но Хенджин не собирался следовать их примеру. Его путь вел к лесной поляне, примерно в получасе ходьбы от деревни. Он узнал о ней прошлой осенью, подслушав разговор о том, что именно там растут донник, розмарин и девясил. Его венок будет особенным. Послание для одного. Вечер радовал теплым ветром, и Хенджин решил не заходить домой - ему на сегодня хватило колких фразочек от папы, не хватало еще и за венок отхватить парочку острот. Пришлось пожертвовать обедом и ужином, но зато без очередной порции нравоучений. На лугу уже собралась толпа, а праздничный столб с лентами уже возвышался на добрых пять метров. Костёр из девяти видов деревьев, по числу миров, уже ярко горел - вождь постарался на славу. Неудивительно  что Феликс чувствовал себя замужем как за стеной - за что бы Чан не взялся, всё удавалось безукоризненно. Хенджин пока не заходил в гущу толпы, изучая глазами пришедших. Когда взгляд выцепил Чанбина, он нервно сглотнул и поправил широкий венок. Альфа держался в стороне от всех, держа в руке кружку с медовухой - именно сегодня надлежало допить все, что оставалось в погребах. Хенджин тоже взял кружку, надеясь немного выпить для храбрости. Его взгляд все время возвращался альфе, хоть он и пытался переключиться. Вожак, под громкое улюлюканье, окропил принесенную на праздник люльку кипяченой над праздничным костром водой, благославляя спальное место для будущего ребеночка. Музыканты играли и пели на все лады, многие уже пустились в пляс - уже стемнело, а значит праздник набирал обороты. Медовуха быстро ударила Хенджину в голову, заставив осмелеть и подойти достаточно близко к альфе, который сразу заметил его приближение и уставился на венок на голове омеги. Хенджин на это закусил губу, радуясь тому, что привлек его внимание, и легко, будто слегка лениво, шевельнулся в танце. Танцевать Хенджин умел и очень любил, с чувством отдаваясь музыке всякий раз, когда представлялась возможность. И сейчас, зная, что альфа смотрит на него, старался сделать всё так красиво, как мог. Но тот почему-то медлил. Смотрел, намертво вперившись горящим взглядом, но молчал. Джуён подошел было к Хенджину, но тот лишь зыркнул на него и попросил не мешать праздновать. Глянув в этот момент на Чанбина, он расстроился еще сильнее: тот даже не смотрел в его сторону, отвернувшись к подошедшему взрослому омеге. Хенджин расстроился, но сдаваться не собирался, продолжая танцевать все яростнее, все отчаянее, стараясь изо всех сил. Все без толку. К моменту когда парочки начали прыгать через костер, Хенджин закусил губы от обиды и дернулся, убегая с поля куда глаза глядят. Слезы застилали глаза. Бальдр и Фрейр проклянут его за неуважение, но никаких сил находиться на празднике у омеги не было. Сначала он бежал, затем - просто брел по направлению к лесу. Когда ему послышался странный шорох, он оглянулся и замер столбом. -Доброй ночи Хенджин. -Зачем ты ушел с праздника? - спросил слегка гнусавым голосом омега, отворачиваясь, чтобы стереть дорожки слез. -А ты? Голос альфы всегда казался Хенджину магическим: глубокий, хрипловатый, он всегда пробирал до мурашек. -Надоело. -Великую ночь Бельтейна надо уважать, Хенджин. Услышав нравоучение, омега разозлился и расстроился ещё сильнее. -Ну так иди и празднуй, чего стоишь? - Хенджин отвернулся и сделал пару шагов, но почувствовал, как его схватили за запястье. -Негоже такому красивому омеге гневить богов. И расстраиваться из-за пустяков тоже негоже. Хенджин с возмущением развернулся и вырвал руку. -Пустяков? Да как ты смеешь судить? Ты не знаешь, что тревожит мое сердце. Ты ничего не знаешь! -Хенджин, - Чанбин не дал ему выйти из себя еще сильнее и осторожно взял за плечи, начиная говорить тихим, успокаивающим голосом. - Я не говорю, что все твои тревоги - это пустяки. Я говорю, что великую праздничную ночь все это стоит отодвинуть на задний план. Успеется. Сегодня нужно веселиться. Хенджин чувствовал себя опустошенно как никогда. Даже злость на этого альфу отпустила, оставляя огромную зияющую дыру. -Почему ты такой? - с отчаянием посмотрел на Чанбина омега. - Ведающий, но слепой, - слезы снова покатились по его лицу, и он опустил голову. -Я вижу многое, Хенджин, - голос Чанбина все еще был ровным. -Но меня - нет, - совсем тихо, почти шепотом сказал Хенджин и снова попытался вырваться из осторожных рук, но ему этого не позволили, сжимая крепче. -Тебя я вижу всегда, - после паузы сказал альфа, заставив Хенджина поднять на себя заплаканные глаза. Чанбин выглядел грустным. - Только не пара я тебе. Ты - красавец, тебе любой альфа в ноги упадет. А я - Шатун. Ты же знаешь, как меня называют все, даже твой папа, - вздохнул Чанбин. Хенджин моргнул и кинулся ему на шею, крепко обнимая. -Да не важно мне, как тебя зовут, пойми ты наконец! - горяченно шептал омега, прижимаясь к Чанбину всем телом. - Я тебя люблю! Мое сердце так решило. -Я тебя недостоин, Хенджин, - тихо ответил альфа, но руки на талии омеги все же сжал, противореча своим же словам. -Ты спасаешь людей. Не спорь, я знаю, что это так. Да, твои веды иногда зовут тебя в лес, ну и что? Разве будет плохо, если ты будешь возвращаться в дом, где тебя ждут и любят? -И ты на такое согласишься? - изумленно. Хенджин отодвинулся, чтобы посмотреть на альфу решительным взглядом. -Согласен, но с одним единственным условием: только если ты любишь меня. Сердце Хенджина заходилось от волнения, голова кружилась, но он цеплялся за Чанбина, не позволяя себе отвести взгляд. Альфа смотрел нежно. -Джинни, - от этого мягкого обращения все тело омеги покрылось мурашками. - Я люблю тебя с тех пор, как увидел на поляне, собирающим травы для папы, - он прислонился лбом ко лбу омеги. - Это было много лет назад, ты был еще совсем юным, как и я. Хенджин сморгнул слезы. -Почему ты ничего не говорил? - тихо спросил он. Лицо Чанбина помрачнело. -Потому что мой дар проснулся уже тогда. Я не мог... -Какой же ты дурак! - воскликнул Хенджин и впился альфе в губы, даря неумелый, но искренний поцелуй и едва не теряя рассудок сам. Альфа ответил мгновенно, прижимая его ближе к себе, отвечая страстно, отчаянно. Хенджин цеплялся за его плечи, боясь, что ноги в любой момент могут его подвести. -Люблю тебя, так сильно, - сбивчиво шептал вперемешку с поцелуями омега, а альфа вторил: -И я тебя. Джинни, Джинни... Бальдр и Фрейр благоволят любви. И потому в магическую ночь Бельтейна Чанбин и Хенджин стояли в лесной глуши, освещаемые лишь светом недавно народившегося месяца, прижимаясь друг к другу.