You're my heart

      Такого единения не было давно, и буквально за неделю около сотни проживающих поблизости вампиров и оба оборотнических клана дали полное согласие на вступление в войну. Но королевское войско насчитывало в десятки раз больше человек, и если всех снабдят оружием с серебряными или деревянными пулями, битва получится неравной, несмотря на исключительные особенности вампиров и оборотней. Способ переломить ход будущего сражения и уравнять силы всё же был – календарь играл не на стороне короля людей. Он бросил вызов неприятелю в первой половине осени, и впереди маячил День всех святых. Сила вампиров и оборотней в эту ночь увеличивалась кратно, а в этом году последний день октября приходился на полнолуние.       — Нам нужно выманить его на бой этой ночью, – было начало октября, и Шарль разложил на большом столе в гостиной старые карты, которые несколько веков хранились в замке. Они почти рассыпались под прикосновениями, так что он не позволял Карлосу их трогать. После полнолуния тот не мог рассчитать силы и при встрече так схватил его за запястье, что Шарль вскрикнул от неожиданности, а потом с интересом осматривал образовавшийся синяк. Карлос бросился извиняться, снова взял его за руку, но уже более мягко, и прижал то место к губам, не сводя взгляда с его глаз. Шарлю казалось, что кровь приливает к его щекам, чего не было уже несколько столетий. Он опустил взор. «Я чувствую себя живым с тобой», – это почти слетело с губ, но он промолчал и пошёл за картами.       — Ты думаешь, он примет бой в День всех святых? – Карлос обошёл стол и встал рядом, тоже выискивая на карте подходящее место для битвы. – Это для него слишком рискованно.       — По рассказу Джорджа и Алекса он показался мне скорее смелым и безрассудным, чем умным, – задумчиво произнёс Шарль. – Если его как-то спровоцировать…       — …он подумает, что победа над нами в День всех святых будет ещё значимее, – медленно подхватил Карлос.       — Именно.       Их встречи стали более частыми, и каждый пытался объяснить это необходимостью, ведь они планировали ход важного противостояния с людьми. После дня в деревне оборотней оба не обмолвились даже словом о той слабости со стороны Шарля и его слезах. «Если я буду нужен по делу – я почувствую и приду», – заявил Шарль, отгоняя сентиментальность. Карлос пил его кровь давно, и связь должна была постепенно развеяться, но этого не происходило, а Шарль постоянно чувствовал, что нужен ему. Или примешивались ещё и собственные ощущения? В итоге он появился рядом с Карлосом почти в разгар семейного ужина и, едва дождавшись его окончания, унёс с собой под предлогом очередных обсуждений.       Потом было полнолуние, и Карлос заранее попросил Шарля помочь ему выбраться из замка, а тот медлил. Ему нравилось быть рядом с Карлосом. И не хотелось его отпускать – тем более сейчас, когда люди стали слишком активны и наверняка могли дать отпор полчищу оборотней.       «Останься здесь. Сейчас слишком опасно – даже оборотню в полнолуние», – Шарль сделал то, что обычно позволял себе только Карлос – взял его за руку без повода.       «Всё будет хорошо. Не хочу, чтобы ты видел меня таким, – было странно объяснять это вампиру, который прожил на свете несколько веков. – В полнолуние я не тот волк, который будет вилять хвостом и лизать тебе щёки».       «Я не боюсь. Можешь меня кусать и терзать – я не чувствую боли, а тело восстановится».       Карлос представил красные параллельные следы от своих когтей на его бледной коже, вырванную плоть, откуда фонтаном хлещет кровь – и слюна подступила к горлу, наполнив рот, потому что полнолуние было близко и такие картины волновали. Он сделал глоток и покачал головой.       «Нет. Я не причиню тебе вреда».       «Это нельзя считать вредом».       «Я сказал – нет! – обоим было трудно уступить, и Карлосу пришлось повысить голос. – Перенеси меня через пропасть. Потом будет поздно».       Шарль подошёл ещё ближе – между ними почти не осталось воздуха. Он смотрел пристально, не моргая.       «Обещай, что вернёшься ко мне».       «Я вернусь к тебе, – Карлос не сомневался, легко давая эту клятву. Он поднял их переплетённые руки и прижал туда, где стучало сердце. – Почему тебе так сложно меня отпустить?»       Шарль пожал плечами, а спустя пару секунд они оказались на другом конце пропасти, встречая порывы ветра. Карлос поёжился, а ему было всё равно.       «Может быть, я расскажу тебе потом».       Карлос обратился в волка и привычно лизнул его в щёку, поставив лапы на плечи, а потом растворился во тьме. Шарль поднял воротник, чтобы плащ не раздувало, и смотрел сквозь разломы на свой замок, который люди считали зловещим. Когда-то к нему уже обещали вернуться, но этого не произошло.       Но Карлос сдержал слово. И так как они были связаны, в ночи полнолуния Шарль ощущал жажду крови сильнее, чем обычно, чувствовал его возбуждённую ярость и отправился вместе с Джадой и Шарлоттой на внеочередную охоту – кровь, хранящаяся в подвалах, не утоляла голод. К счастью, он хотя бы знал, что Карлосу не угрожает опасность, а потом, когда луна медленно пошла на убыль, по жилам вместе с собственной кровью растеклось их общее успокоение. Карлос был в порядке. И Карлос хотел его видеть – он знал это. Поэтому Шарль сразу нашёл его, поприветствовав ровно, не показывая эмоций. И вскоре они обсуждали идею битвы в День всех святых, раздумывая, как сделать так, чтобы король принял их вызов именно в эту ночь.       В разгар дискуссии в гостиной появились Джада и Шарлотта: обе – в необычайно скромных платьях, которые были больше присущи местным крестьянкам или жёнам городских торговцев, а не роковым вампиршам из древнего замка в горах. Сейчас – никаких вырезов и красного цвета, длина подолов – ниже коленей. Вечером Шарль отправил обеих в город, наказав вести себя как можно осторожнее, и надеялся, что эти наряды уже были в их гардеробе, а не появились сейчас после убийства пары селянок. Не то чтобы он был против убийств – но вопрос безопасности стоял действительно остро. В городе и прилежащих деревнях Джада и Шарлотта должны были добыть какую-нибудь полезную информацию, смешавшись с толпой и желательно не вступая в разговоры с жителями.       — Король через три дня даёт бал, – проговорила Шарлотта, изящным движением сдёргивая с тонкой шеи шарф.       — Маскарад, – вдохновенно подхватила Джада, присаживаясь на подлокотник кресла Шарля. – Если бы ты разрешил нам пойти туда…       — …то мы обязательно узнаем что-нибудь ещё, – закончила за неё Шарлотта, оказываясь на другом подлокотнике.       — Вы туда не пойдёте, – Шарль резко оборвал их предвкушение. – Одно дело – разведка, наблюдать издали, другое… – он замер, восхищённый собственной идеей, и воззрился на Карлоса, а тот понимающе распахнул огромные глаза ещё шире.       — Туда пойдём мы.       — Я хотел предложить то же самое. Раз это маскарад, нас никто не узнает. Мы можем подобраться близко к королю, если он будет без охраны. На расстояние удара. Прыжка. Укуса.       — Я хотел предложить менее рискованный вариант, – Карлос усмехнулся, хотя понимал, что точечное убийство короля прекратит всю войну одним ударом – всё держалось именно на Максе и его воле. – Инсценировать неподалёку от него разговор. Вбросить слух, что оборотни и вампиры планируют наступление в День всех святых.       — Взять на слабо, – Шарль покивал головой. – Да, вариант. Проговорить, что только он может победить нечисть именно в эту ночь. Насколько я его понимаю, он клюнет.       Джада внезапно вскочила на ноги, сделала круг по комнате – с вампирской скоростью, так, что были видны только её призрачные очертания – и материализовалась в полуметре перед Шарлем так резко, что он почти отшатнулся.       — Это, чёрт возьми, опасно! – практически прокричала она высоким голосом. – Опаснее, чем предложили мы!       — Мы тоже пойдём, – Шарлотта говорила негромко, но твёрдо. – Мы можем помочь.       — Нет, – отрезал Шарль. – Вы останетесь здесь, в замке.       — Почему?! – взвилась Джада. – Мы…       — Шарль, но они правда могут помочь, – глубокий тембр Карлоса перекрыл её доводы. – Им необязательно идти на сам бал – достаточно быть неподалёку от дворца. Если у нас что-то пойдёт не по плану, нам понадобится помощь. Ты сможешь меня вытащить и быстро перенести куда угодно, а я могу перенести тебя разве что на плече бегом.       Вампирши синхронно закивали – даже такой вариант устраивал их, делая вовлечёнными в задачу. Обе боялись самого страшного – ожидания. А Шарль нахмурился, мучительно размышляя. Он не хотел их ограничивать, но хотел защитить – свои красивые и одновременно устрашающие творения, свою кровь. Точно как несколько столетий назад его создатель хотел защитить его, запретив ему покидать место, где они тогда жили. Он помнил, как почувствовал резко оборвавшуюся связь, которая обернулась ещё одной дырой в давно не бьющемся сердце. И знал, почему Шарлотта и Джада не хотят оставаться. Он понимал их и не желал им пережить такое же.       — Хорошо, – слетело с его губ. – Но мы тщательно обдумаем план.       Маски к карнавалу были совершенно дурацкими, но выбора не оставалось – такие надевали все. Их принесла Иза, а ей помогла подруга из человеческого рода – та, что была фрейлиной прежней королевы. Она подтвердила, что в таких масках невозможно выделиться из толпы. Без помощи Изы не обошлось и с одеждой: она отлично шила, и пришлось перенести в замок и её, чтобы она прошерстила все шкафы и сделала старомодные вычурные костюмы подходящими для случая. Шарлотта и Джада шить не умели, а Иза сразу понравилась Шарлю – она не задавала лишних вопросов и вообще была немногословной.       — Будьте осторожны, оба, – проговорила она напоследок, и Карлос легко пожал ей руку.       — Мы постараемся, – пообещал он, а Шарль удивился отсутствию эмоций на его лице. То есть, они были – но не те, которых он ожидал. Шарлотта унесла Изу обратно к поселению оборотней, и он спросил:       — Это и есть твоя невеста?       — Невеста? – Карлос был удивлён. – Я никогда не говорил этого слова. Она мой друг. И сейчас переживает за нас, потому что видит, как ты стал мне дорог.       Шарль в очередной раз не знал, как реагировать на его слова. На приятные слова, которые были взаимными – и он мог бы это озвучить, но не говорил никому такого слишком давно и переживал из-за чувств, которые были непривычными. Несколько столетий назад он пообещал себе подавить их и вполне успешно справлялся, а потом встретил Карлоса, и все установки полетели в пропасть.       — У нас всё получится, – он смог выдохнуть только это, снова переводя от личного к насущному. Оставалось один раз набраться сил в темноте, пока тусклое октябрьское солнце освещает землю – и можно собираться на бал к королю Максу Эмилиану.       И всё действительно шло по плану. Пусть карнавал был только во дворце, весь город гулял – тут и там сновали торговцы, люди улыбались друг другу, в тавернах поднимали тосты за праздник в честь молодого короля – удалось услышать, что несколько дней назад он отметил день рождения. Бал был похож на пир во время чумы, а Шарль вдруг вспомнил, что через пару недель будет и его человеческий день рождения. Он хотел сообщить об этом Карлосу – Джада и Шарлотта уже растворились в толпе и наверняка достигли условленного места – но понял, что это опять унесёт его в сентиментальные раздумья, а сейчас нужно сохранять трезвость ума.       Они влились в поток знатных людей, идущих к королевскому дворцу, и вскоре оказались в главном танцевальном зале, никем не замеченные. По внешнему виду в карнавальных костюмах было трудно распознать вампира и оборотня – маскировка получилась хорошей. Карлос сразу увидел возвышение, главный стол и трон посередине, но Шарль за рукав потянул его в сторону и остановился возле стены, прикрыв глаза.       — Что такое?..       — Всё хорошо, – монотонно проговорил Шарль. – Мне нужно привыкнуть.       Он не дышал воздухом, лёгкие не работали так, как у живых, но прекрасно ощущал запахи, когда находился в окружении людей. Перед балом Шарль специально выпил много крови из запасов Шарлотты и Джады – охотой можно было привлечь нежелательное внимание в столь активный вечер – и казалось, кровь потечёт обратно изо рта, носа и ушей. Но всё равно требовалось несколько секунд, чтобы отвлечься от искушения. Карлосу было легче – луна активно шла на убыль, и ему не составляло труда себя контролировать.       Наконец Шарль кивнул, и они стали постепенно пробираться к возвышению сквозь ожидающих людей и столы с угощениями. В углу разыгрывался оркестр, и когда музыканты перешли на фанфары, стало ясно, что король близко. Он действительно появился в зале – молодой человек не самого могучего роста, но с крупными и как будто волевыми чертами лица. За плечами развевалась оранжевая мантия, подшитая чёрным мехом, на голове красовалась корона. По правую руку от трона уселся старик с повязкой на глазу, по левую – человек, которого и Карлос, и Шарль уже знали. Королевский ловчий, который присутствовал в ночь их знакомства и единственным не побоялся спустить курок.       — Будем танцевать?.. – Карлос приблизился к его уху, когда король открыл бал немногословной фразой и все вокруг стали вставать в позиции для вальса.       — Нет, – Шарль хихикнул негромко, но нервно. – Конечно нет, нас же сразу заметят.       — Нас заметят, если мы будем стоять на месте, – Карлос проворно обхватил его левой рукой, чувствуя тонкую талию, и притянул к себе, забирая ладонь в ладонь. – Расслабься.       — Всё-таки нужно было брать девочек, – Шарль обвил его шею, а мысли совершенно не согласовывались со словами. Он жалел, что из-за дурацких карнавальных масок не видит лица Карлоса – только глаза. Прильнул ближе, подстраиваясь под ритм. Конечно, он умел танцевать, просто слишком давно этого не делал, но где этого нахватался Карлос? Тот вёл его не самыми отточенными и быстрыми движениями, но абсолютно уверенными, и на них действительно никто не смотрел. Люди были заняты собой, ловя последние отголоски веселья и зная, что скоро король вступит в войну.       Шарль думал, что мог бы оставаться в этом вальсе до тех пор, пока не рухнет от усталости, вызванной отсутствием крови. Конкретно сейчас ему было плевать на людей вокруг – он чувствовал только близость Карлоса, его пульс и непреодолимое желание запустить клыки ему в шею. И почему не сделал этого раньше, когда он предлагал? Ещё – желание поцеловать. Давно забытое и слишком сильное, но он сдерживал себя, помня, где они находятся.       Когда музыка затихла, танцующие рассыпались по залу в произвольном порядке, пробуя напитки и угощение. Шарль счастливо рассмеялся и не выдёргивал ладонь из руки Карлоса, а тот не спешил отпускать. Но справа мелькнула оранжевая мантия, и они поняли, что остановились неподалёку от трона. Король как раз спускался с возвышения, приветствуя темноволосую женщину, которая присела в реверансе неподалёку.       — Эти мёртвые выродки хотят драться в День всех святых, ты слышал?! – Карлос проговорил это нарочито громко, стараясь перекричать оркестр.       — Правда?! – подхватил Шарль с той же экспрессией. – Они думают, что государь испугается?! Но нечисть нужно побеждать в их же ночь!       Король услышал и повернулся в их сторону, успев поцеловать руку своей даме. Оба промедлили, но синхронно склонили головы. С невозмутимым видом Карлос подошёл к ближайшему столу и взял два бокала вина, протягивая один Шарлю. Тот сперва не понял, зачем ему вино, но быстро вспомнил, что нужно играть роль, и сделал вид, что пьёт. Пара капель вяжущего напитка даже попала на язык.       — Милая Келли, я стану первым королём людей, разогнавшим вампиров и оборотней в День всех святых! – возвестил Макс Эмилиан, одной рукой салютуя богато украшенным кубком, а другой приобнимая свою спутницу. Это было слишком патетично. Король повёлся на их сцену даже чересчур легко.       Карлос поспешно осушил свой бокал, чтобы не рассмеяться, а Шарль отвернулся от Макса и его сопровождения.       — Пройдёмся? – негромко предложил он. – Пока есть шанс. Вдруг удастся что-то узнать или увидеть.       Плечом к плечу они двинулись к выходу из банкетного зала, но Карлос остановился неподалёку от дверей.       Давай просто уйдём и не будем рисковать. Мы выполнили задачу, – он понимал, что у короля есть советники, которые наверняка попробуют отговорить короля от битвы в День всех святых, но мысль всё же укоренилась в его голове.       А Шарль лукавил в предыдущей реплике. Больше, чем найти ещё один ключ к победе над людьми, он хотел набрести на какую-нибудь свободную комнату и запереться там вместе с Карлосом, потому что его близость сводила с ума, его пульс стучал в ушах. Но действительно нельзя было так глупо подставиться.       — Хорошо, – он улыбнулся. – Вернёмся в замок.       Прежде чем выйти, Шарль с интересом подошёл к одной из больших картин, что висели на стенах. На всех портретах – по грудь или в полный рост – были изображены прославленные предки короля. Шарль наклонился к выполненной чёрной кистью подписи.       — Кумпен?.. – прочитал он фамилию почти дрожащим голосом.       — Ну да, – Карлос пока не уловил, что его настроение изменилось, и вспомнил рассказ Изы. – Макс правит от династии Кумпен. Как я понял, его дальние родственники. Древний род. Правили здесь раньше.       — Я знаю, что это древний род. Я знаю, что они правили здесь раньше, – Шарль сжал кулаки, в речи появился едва слышимый акцент – в безмолвной ярости он пытался сопротивляться появлению клыков. А потом в их сторону откуда-то полетел нож. Он был направлен в Карлоса, который стоял ближе к метавшему, и Шарль бросился наперерез, прикрывая его.       Для Карлоса удар мог быть смертельным, а он невозмутимо вытащил клинок из груди – к счастью, он не был серебряным, и рана сразу затянулась. Оказалось, после краткого пересечения с королём за ними решил проследить его ловчий – тот самый, который стрелял тогда, который поймал и Алекса. Неужели был настолько наблюдателен, узнав их даже в масках? Зато теперь не стояло сомнений, кто они, и нужно было действовать исключительно быстро, прорезая путь сквозь шумящую толпу, которая пока не успела понять, что происходит.       — Беги вперёд! – Шарль слегка подтолкнул Карлоса и двинулся за ним, заслоняя его от ловчего. Он сбросил маску и почти картинно обернулся по сторонам, показывая острые клыки – послышались женские визги и одиночные мужские выкрики, но это помогло им вырваться в широкие коридоры, где стража была ещё не в курсе инцидента.       — Схватить их! – взревел ловчий позади. – Нечисть!       Карлос парой точных ударов отбился от двух стражников, расчищая путь, Шарль хотел укусить третьего, но противник позади спустил курок, и серебряная дробь пронзила его плащ, въедаясь в кожу спины – и это получилось намного больнее, чем одиночная пуля. Но останавливаться было нельзя, и они наконец выскочили к дворцовым воротам. Там собралось ещё больше стражи, но ворота оказались открытыми, и Шарль уже мог переместиться к ним, не рискуя заблудиться или застрять где-нибудь посреди незнакомой стены. Он практически прыгнул в сторону Карлоса, получив в спину ещё два заряда серебряной дроби, схватил его и сконцентрировался на городских улицах за пределами дворца, где они расстались с Шарлоттой и Джадой. Шарль знал, что они в порядке.       — Уходят! – снова вскричал ловчий, озвучивая очевидное. Вместе со стражниками он увидел лишь призрачные очертания их двоих, резко переместившиеся в сторону выхода.       Оба не удержались на ногах, падая на колени прямо на каменную мостовую. Карлос первым вскочил и подхватил на руки Шарля, который практически лишился чувств из-за серебра. Он оглядывался по сторонам, пока не понимая, куда они попали и почему улица безлюдна. Возбуждённые крики слышались с соседних переулков, и он уже был готов обратиться в волка, чтобы защищаться и не подпускать никого к Шарлю, но Джада и Шарлотта наконец появились рядом – ощутив тревогу, боль и скорое появление создателя, они поспешно разогнали с условленного места людей, полакомившись некоторыми. Без лишних слов они схватили Карлоса под локти с обеих сторон, и все четверо переместились в замок.       — Не клади на кровать, запачкаешь простыни! – предостерегла Джада, перегораживая Карлосу путь. Тот посмотрел непонятливо, а Шарлотта почти зашипела на неё.       — Как ты можешь думать о простынях?! – воскликнула она.       — Потом будет неэстетично на них лежать, – невозмутимо ответила Джада, а Карлос уже осторожно положил Шарля на ковёр, придерживая в полусидячем положением. Горячая кровь действительно стекала вниз по спине, Шарль запрокинул шею, обнажив клыки и пытаясь терпеть боль, вызванную серебряной дробью. Карлос не хотел думать о том, что бы было, если бы Шарль не крикнул ему бежать вперёд – тогда он сам бы уже умер или мучительно умирал, а вампирская кровь была бы бесполезна.       — Милые дамы, я бы попросил вас выйти, – проговорил он, даже в такие моменты не теряя лёгкого налёта джентльменства. Но теперь Шарлотта и Джада забыли разногласия, встав плечом к плечу.       — Он наш создатель, – заявила первая.       — Мы никуда не уйдём! – добавила вторая.       — Но я могу ему помочь, а вы нет.       Вампирши маячили рядом, не сводя с них глаз, пока Шарль не выговорил с искажённым от боли лицом:       — Оставьте нас.       Обе сразу испарились. Карлос наклонился к нему, перехватывая как можно удобнее, но Шарль был так слаб, что не мог даже поднять голову, а с губ сорвался стон – он больше не мог сдерживаться. Карлос вплёл пальцы в его волосы и направил к собственной шее.       — Скорее бери мою кровь, – прошептал он, давая разрешение и надеясь, что Шарль сможет – иначе придётся прокусить запястье самому себе. Шарль потянулся из последних сил и проткнул клыками мягкую кожу, в следующую секунду – вену, которую безошибочно чувствовал даже в таком состоянии. Живительная кровь потекла алой струйкой, сначала попадая на язык, потом – дальше, к нёбу, к горлу. С каждым мгновением боль притуплялась, в тело возвращалась сила, и уже он поддерживал Карлоса, чтобы тот не обмяк без чувств прямо на пол. Его кровь была слишком вкусной, чтобы остановиться – особенно сейчас, когда была нужна не просто для утоления голода. Но Шарль знал, что должен. Он отстранился, довольно проведя по двум маленьким ранкам языком, и взглянул на Карлоса умиротворённо, но быстро встревожился.       Человек бы давно потерял сознание. Выносливый организм оборотня держался, но Карлос был мертвенно бледен – наверное, как сам Шарль, которому хотелось поскорее забыть это непривычное зрелище, поскорее исправить, потому что Карлос был так красив с естественным цветом лица. Но взгляд его карих глаз был осмысленным и тёплым. Карлос слабо улыбнулся и с трудом спросил:       — Теперь всё хорошо?..       — Молчи, – так же тихо ответил Шарль, которому очень хотелось его отругать за этот вопрос. Он подхватил Карлоса на руки, в кои-то веки радуясь вампирской сущности и силе – будучи человеком, точно не смог бы так легко поднять его и тем более сдвинуться с места. А сейчас понёс к кровати, чтобы удобно уложить и дать выпить своей крови, но Карлос снова подал слабый голос:       — Джада просила не пачкать простыни.       Шарль думал пару секунд – первым порывом было проигнорировать стремление Джады к чистоте, но потом он понял, как можно учесть всё, и вместо того, чтобы положить Карлоса, усадил его, придерживая. Тот успел скинуть дурацкий карнавальный плащ, перемазанный в крови, но алые следы оставались и на другой одежде. Он послушно поднял руки, позволяя Шарлю снять остальное запачканное, и больше не мог держаться, начав заваливаться набок. Голова кружилась, взгляд перестал фокусироваться, мир вокруг расплывался. Он с трудом понимал, что происходит, и не отключался только потому, что усиленно таращился на Шарля, который тоже быстрыми движениями сбросил с себя окровавленные вещи. И всё-таки успел подхватить его, укладывая головой себе на колени, поглаживая по волосам.       — Сейчас, – другой рукой он взял одеяло, потому что Карлос был мертвенно ледяным, и накрыл его как мог, а потом проткнул клыками кожу на запястье. – Вот. Пей.       Карлос делал неуверенные глотки, а Шарль неторопливо перебирал пальцами его чёрные волосы и наблюдал, как меняется цвет лица – от неестественно белого к бледно-розоватому и наконец привычному смуглому.       — Я снова не смогу излечить тебя полностью прямо сейчас, – произнёс он извиняющимся тоном. – У меня ещё не успела прижиться твоя кровь. Но можно позвать Шарлотту или Джаду, и…       — Нет, – Карлос оторвался от него, в голосе снова появлялась жизнь. – Я хочу видеть сны только про тебя.       Шарль наконец смог убрать клыки и улыбнулся совсем не демонически, а немного печально.       — Спасибо, – шепнул он и наклонился, коротко коснувшись его губ. Карлос удивлённо воззрился на него, но Шарль жестом показал молчать. Снова погладил Карлоса по волосам и аккуратно выбрался из-под него, а потом лёг рядом и взял за руку. Ладонь Шарля была тёплой, Карлоса – холодной, хотя они привыкли наоборот. Но обмен кровью всё изменял. – Я родился в этом замке, – тихо проговорил он. – Наверное, ты уже знаешь.       — Знаю, – отозвался Карлос. – Прости. Я видел парадный семейный портрет, – он не хотел быть многословным, поняв, что Шарль наконец готов поделиться своей историей.       — Не извиняйся. Да, у меня была семья. Мы правили здесь – отсюда, тот дворец в городе построили намного позже. Мой старший брат Лоренцо был наследником. Думаю, ты понял, что случилось дальше – переворот. Этот замок нельзя взять снаружи, но он не защищён от предательства. Корону хотел начальник гвардии по фамилии Кумпен – я хорошо её запомнил. Он завидовал отцу и выбрал самое гнусное – убил всех нас в собственных постелях.       Шарль почувствовал, как ресницы задрожали. Значит, из глаз скоро польются слёзы, и Джада всё-таки будет недовольна из-за запачканных кровью простыней.       — Но ты выжил, – прошелестел мягкий голос Карлоса.       — В какой-то мере, – Шарль сильнее сжал его ладонь. – Я просто не спал. Я записывал нотами балладу, которую сочинил – вон там, за столом, – свободной рукой он махнул в сторону окна.       — Это… это было здесь?! – Карлос ощутимо вздрогнул.       — Это было здесь, – невозмутимо подтвердил Шарль. – Думаю, я мог бы отбиться и попытаться исправить хоть что-нибудь. Но в этой комнате у меня не было оружия, а у него был нож.       Он ещё раз окунулся в последние моменты собственной человеческой жизни. В борьбе удалось выхватить нож у нападавшего и нанести несколько точных колющих ударов в область сердца, но было поздно – он сам упал на кровать, истекая кровью. Активным ярко-красным потоком она хлестала из шеи и заливала всё вокруг, а в состоянии аффекта Шарль не чувствовал боли.       — Я должен был попытаться… И что-нибудь исправить… – повторил он, смахивая рукой слезу. Карлос больше не мог без зрительного контакта – и одним сильным движением развернул его к себе, чтобы они смотрели друг на друга.       — Прекрати себя винить, – отчётливо проговорил он, а потом вернул ему лёгкий поцелуй в губы. – Ты не мог ничего сделать.       — Наверное, – отозвался Шарль, чувствуя, как теперь уже Карлос пытается промокнуть с его лица кровавую каплю. – Потом… Потом появился мой создатель.       Он улыбнулся сквозь грусть. Он помнил, как мир постепенно терял яркость, помнил, как упорно разглядывал расписной потолок, который сейчас некрасиво облупился, но тогда никаких воспоминаний не было – ярость уже сменилась одновременно агонией и покорным ожиданием неизбежного. И желанием увидеть кое-кого напоследок – и это уже не касалось его семьи, которую он мысленно отпустил. А потом Шарль увидел красивое лицо молодого мужчины, на котором читалось невероятное облегчение.       «Я боялся, что не успею к тебе, Шарли».       Он булькнул что-то неразборчивое в ответ – уже не мог говорить, но сумел широко распахнуть глаза, увидев острые клыки, с которых капала кровь.       «Жюль», – просвистел он, когда холодная ладонь закрыла страшную рану.       «Я могу тебя спасти, – проговорил Жюль, другой рукой поглаживая его по щеке, на которую налипли и пот, и кровь. – Мы им отомстим. А потом мир будет принадлежать только нам двоим. Ты хочешь пойти со мной?»       Замок был неприступен для войск, но в нём всегда были рады гостям. Жюль появился за месяц до переворота как простой странник и быстро нашёл общий язык со средним сыном правителя, у которого, в отличие от старшего брата и наследника, было больше свободного времени. Эти недели они с Жюлем проводили вместе: гонялись на лошадях, преодолев подвесной мост над пропастью, фехтовали и упражнялись в стрельбе – Жюль каждый раз был быстрее и ловчее. Ещё они могли бесконечно говорить обо всём на свете, а темы никогда не заканчивались. Жюль до самого утра рассказывал истории и легенды из далёкого прошлого так красочно и реалистично, что Шарль сомневался в его реальном возрасте. И начал подозревать неладное, когда сопоставил его появления только после захода солнца и то, что при нём Жюль никогда не ел и не пил. Но вместо того, чтобы осмыслить это, Шарль представлял его глаза и позволял себе куда более фривольные мысли – пожалуй, не подходящие второму сыну верховного лорда, которому активно подыскивали невесту.       Шарль попытался кивнуть в ответ на вопрос, и Жюль понял это как знак согласия: прокусил себе запястье как можно сильнее и прислонил к его бледным полуоткрытым губам, чтобы вампирская кровь скользнула к горлу – иначе ритуал не получится. Шарль так хотел быть с ним, что исхитрился сам сделать несколько глотков. А потом Жюль прижался губами к его шее – не пришлось даже кусать, потому что кровь из пробитой сонной артерии била почти фонтаном. Шарль чувствовал, как жизнь покидает его, и умереть вот так, в объятиях Жюля, было гораздо приятнее, чем брошенным одному. Он закрыл глаза, чтобы больше никогда не вернуться в этот мир человеком, а открыл их в абсолютной темноте и замкнутом пространстве какого-то склепа. Жюль был рядом, видимо, так и не выпустив его из рук.       Они отомстили, едва Шарль привык к новой сущности. Ударом на удар, тоже проникнув в замок ночью и убив всех заговорщиков. Жюль едва уговорил его не трогать женщин и детей семьи Кумпен – Шарль согласился с большим трудом. «Ему ненамного меньше лет, чем моему младшему брату, которого они не пожалели», – прошипел он про юного наследника новой династии. Но Жюль призвал быть милосердным, и они покинули эти места, став путешествовать по свету. Жюль хотел показать Шарлю всё, что любил в этом мире он – вовлечь, поделиться. Они были так похожи духовно и внешне.       — Я больше не мог видеть солнце, но он был моим светом. Я больше не мог дышать – но он был моим воздухом, – выдохнул Шарль, видя перед собой Карлоса очень расплывчато. Он никогда никому не рассказывал про Жюля так подробно – даже Джаде и Шарлотте, хотя они просили. Он никогда никому не раскрывался, и сейчас было настолько нелегко, будто сердце снова забилось. В то же время тяжесть словно улетала и растворялась в воздухе, оставляя его. – Но я потерял и его.       «А как умер ты?!» – это он спросил у Жюля почти сразу после обращения.       «Гонка на колесницах, – ответил тот, и Шарль опять затруднился представить, сколько ему лет. – Мне больше полутора тысяч», – Жюль заметил замешательство на его лице и понял, о чём он думает.       Тогда Шарлю было сложно осознать, что смерть не приходит единожды. Он разве что выучил, что вампирам вредит серебро, а осиновый кол фатален. Но Жюль мечтал наладить отношения вампиров и людей, размышляя о том, что мирное и взаимовыгодное сосуществование возможно.       «Как ты это представляешь?! – Шарль не понимал его идей. – Если человеческая кровь нужна нам для выживания!»       «Но нам не нужна вся кровь, чтобы утолить голод, – парировал Жюль. – Достаточно одного укуса и нескольких глотков. А наша кровь полезна людям. Если наладить обмен…»       «Ты слишком хорошего мнения о людях, – возражал Шарль. – Людей сейчас пугает всё необычное, всё, что отличается от них, всё, что нельзя объяснить. Послушай меня – я не так давно был человеком!..»       Но Жюль был непреклонен и слишком горел идеей. Он понимал, что начать стоит с малого, и хотел попробовать на примере одного герцогства, где их с Шарлем уже знали – но не как вампиров. В один из вечеров он планировал раскрыться перед местными, но запретил Шарлю идти с ним и не изменил решения после бурных и страстных уговоров: лишь поцеловал его, пообещал вернуться и выскользнул на тёмную улицу. А Шарль не мог противиться приказу создателя, ведь их связь не была разрушена.       Он оказался прав, хотя предпочёл бы ещё раз пережить собственную смерть, чем чувствовать то, как умирает Жюль. Секунд десять его буквально ломало физически, он ощущал агонию, а потом внутри не осталось ничего, кроме пустоты. Теперь он действительно остался один в этом мире и чудом удержал себя от того, чтобы в состоянии слепой ярости не выпить досуха пару-тройку деревень. У него не осталось тела для захоронения, потому что уничтоженные вампиры превращались в крайне несимпатичную кровавую жижу. Он больше никогда не произносил имени Жюля. Не из-за обиды – наоборот, чтобы не запятнать память многочисленными повторениями. И чтобы каждый раз не срываться на воспоминания самому.       Потом он встретил и обратил Джаду, через некоторое время – Шарлотту. Они вернулись в его родовой замок и втроём привели его в относительный порядок, после чего горы окончательно стали устрашающими для людей в городе. Там правила другая династия, но Кумпены продержались несколько поколений. Шарль не хотел узнавать, как и почему их свергли – он просто равнодушно существовал, выходя каждую ночь на охоту, играя на рояле и зачитываясь старыми манускриптами в семейной библиотеке. Джада и Шарлотта с каждым десятилетием жили всё более обособленно, хотя по-прежнему восхищались своим создателем.       — Я не испытывал к ним того, что испытывал к Жюлю, – Шарль впервые произнёс его имя – и сделал это для Карлоса. – И того, что испытываю к тебе. Я их никогда не любил.       Через несколько секунд молчания Шарль осознал, что только что озвучил, и впервые за много лет почувствовал смущение. Он не знал, прилила ли краска к его щекам, но быстро спрятал лицо у Карлоса на груди. Тот крепко обнял его, перебирая пальцами тёмные волосы.       — Я тебя тоже люблю. И… спасибо, что рассказал мне.       Отстранившись, Шарль посмотрел на него с невероятной надеждой во взгляде. Он сейчас не хотел думать о том, что будет потом. Что им предстоит битва против людей. Что оборотни живут долго, но не бессмертны. Он просто хотел наконец побыть любимым и отвечать тем же. Им были отведены три недели, и если они оба выживут, тогда можно будет подумать о будущем. А пока они одновременно потянулись друг к другу, и губы соприкоснулись – холодные быстро стали тёплыми.       — Я чувствую себя живым с тобой, – Шарль наконец сказал это вслух, когда они прервались. Он ясно ощущал пульс рядом. Эта же самая кровь текла и в его жилах, создавая для него иллюзию жизни. – Можно… можно я послушаю? – он неловко дёрнулся в сторону Карлоса – просьба вдруг стала слишком неловкой, хотя он уже это проделывал.       — Оно твоё, Шарль, – Карлос не думал о том, что он слишком романтичен. Просто крепко прижал Шарля к своему сердцу, которого обязательно хватит на двоих.