«Словарь языческой мифологии славян»
Фаза шестнадцатая
Резная башня над морем явно произвела на НеБаки неизгладимое впечатление. Он замер, запрокинув наверх голову, и долго разглядывал вознесшуюся над пышной зеленью изящную постройку. — Где мы, Стив? – наконец спросил он. – Что это за место? Это были первые слова, которые он произнес с момента их ссоры. Не потому что они не разговаривали, а скорее потому что явно чувствовал, что Стив до сих пор сердится на него, и вел себя тихо и осторожно. Но теперь он смотрел на башню в окружении цветущих деревьев, и Стив не мог не видеть, как их красота находит отражение в чертах его лица и будто делает его самого красивее. Невольно захотелось сорвать магнолию и заложить ее за ухо НеБаки, коснуться его волос так же ласково, как играл ими теплый ветер. И Стив же всегда понимал, что и сама Золотая Клетка, и окружающий ее сад объективно красивы. Он сам приказал устроить все так, чтобы они стали будто достойным обрамлением для трех его несравненных жен. Удивительно, но только сейчас, в восхищении НеБаки, в изумленном выражении его лица, он впервые сумел увидеть эту красоту. — Здесь живут мои жены, — гордо ответил он. НеБаки повернул к нему лицо и немного растерянно, будто сам еще не понимая своих эмоций за этими словами, спросил: — Я теперь тоже буду жить здесь? — Нет, — однозначно отрезал Стив и повторил чуть ли не по слогам, пытаясь донести ему очевидные вещи: — Я же сказал: здесь живут мои жены. Которые только называются таковыми. Потому что я с ними не живу. НеБаки суть явно уловил, потому что коротко усмехнулся и опустил глаза: — А зачем тогда ты меня сюда привез? Хочешь им показать? — Они помогут тебе подготовиться к сегодняшнему большому балу. На лице Солдата отчетливо проступили напрягшиеся желваки, и он просто молча кивнул, подчиняясь, как если бы Стив отправлял его на малоприятные, но обязательные медицинские процедуры. Заранее предупрежденные о предстоящем визите Наташа, Елена и Ванда встретили их в общей зале. — Так вот ты какой, новый фаворит нашего супруга, — вместо приветствия хищно улыбнулась Наташа и проворковала Стиву: – Ты не бойся, мы его не покусаем. — НеБаки, это Наташа. Она старшая и самая злая на язык, — спокойно представил ее Стив. – Рядом с ней – Елена, ее сестра. А у окна – Ванда. Дамы, — обратился уже к своим женам Стив, — это мой НеБаки. Не обижайте его. — А что? – тут же невинно взмахнула ресницами Елена. – Если он тебе пожалуется, ты нас накажешь? — Я сомневаюсь, что он что-то мне скажет, но если он будет огорчен – огорчусь я, — предупредил Стив и сжал живое запястье НеБаки. Тот не издал ни звука, тихий и напряженный, как струна. И тут Наташа вдруг нахмурилась, склонила голову к плечу, а потом бесстрашно направилась к ним. Вблизи она была совсем маленькой, но смело подняла голову и заглянула в опущенное лицо НеБаки. — Я тебя знаю, — удивленно, но уверенно сказала она. – Вот уж не гадала, что встречу тебя здесь. И в таком качестве. Zimnyi Soldat. Эй, ты совсем меня не помнишь? Она вдруг как в замедленной съемке вытянулась в струнку, вставая на пальцы ног, взмахнула обеими руками, как крыльями, раз, другой, а потом вскинула в воздух левую ногу, ударила ей по пустоте и будто вспорхнула на месте. НеБаки отчетливо вздрогнул, потом прищурил глаза, нахмурился, моргнул несколько раз и ответил осипшим голосом: — Тебя невозможно забыть. Моя маленькая Красная Балерина. Если бы Стив знал Наташу чуть хуже, он бы, наверное, и не заметил, как горько дрогнули уголки ее яркого рта, а лицо всего на миг сделалось так странно беззащитным и детским. — Меня чаще называют Черной Вдовой, — с какой-то новой ласковой грустью ответила она и взяла НеБаки за железную руку. – Нас с Леной обеих. В Красной Комнате готовили девиц на любой вкус, но с одной единственной целью. И тут НеБаки вдруг посмотрел на Стива, и тому стало необъяснимо тепло и приятно от его взгляда. — Вам обеим повезло найти супруга, который сделал это прозвище бессмысленным, — гордо произнес он. — Стоп. Подождите. Наташа, вы знакомы? – поспешила вмешаться в их разговор бесшумно скользнувшая за сестрой Елена и требовательно потрясла ее за плечо. – Как так получилось? Он работал на Дрыкова? А я почему тогда его не знаю? — Это было очень давно, — с легкой печалью ответила Наташа, и Стиву показалось, что она хотела коснуться лица НеБаки. – Ты была еще крошкой. И он не работал на Дрыкова. У Мадам изначально были какие-то другие попечители, пока генерал не прибрал Красную Комнату к рукам. Лучшие из лучших с моего курса получили привилегию провести несколько тренировок с участием самого Зимнего Солдата. – Наташа заметно сглотнула и снова нежно улыбнулась своим воспоминаниям. – Не думала, что ты еще жив. И почти не изменился за эти годы. — Мы… танцевали? – чуть неуверенно произнес Солдат. – Вас было… пятеро. Ты была самой смелой… и яркой. — Мы боялись тебя до трясучки, — отмахнулась Наташа. – Ты бы знал, какие про тебя ходили легенды. Что ты и не человек вовсе. – Она плавно шагнула еще ближе и естественным движением положила его железную руку себе на талию. – Что у тебя все нутро заменено механизмами. Поэтому у тебя нет чувств, нет сердца и памяти. Но зато ты не делаешь ошибок, не знаешь жалости, не прощаешь промахов. Что ты переломаешь все кости той из нас, что покажет себя хуже других. — А мне сказали немного другое, — ответил Солдат и осторожно взял ее левую руку своей живой рукой. А потом плавно крутанулся вместе с ней в замедленном, как будто в толщах воды, движении вальса. – Женщина-командир сказала, что у меня будет тестовое задание на точность реакции и способность мгновенно менять пластику боя. — Точно, «пластику», Мадам обожала это слово, — мелодично засмеялась Наташа, игриво запрокидывая голову назад. – Наша задача была такой же. Ученицы, это Зимний Солдат. Он эффективней всех в своем деле, не потому что он физически сильнее вас или лучше стреляет, а потому что виртуозно владеет собственным телом. В любом бою важнее всего пластика, а лучший способ овладеть ей и прочувствовать – это танец. — Я помню, какие вы были лёгонькие, — с изумлением признал Солдат, кружа Наташу все быстрее и быстрее, и вдруг подхватил ее, подняв на вытянутых руках, и продолжил кружить так в воздухе. – Мы танцевали два дня. — А потом дрались так же под музыку, — засмеялась Наташа. – Ее все время меняли. Балет, лезгинка, кантри, вальс, кантри, танго, снова балет. Это было удивительно круто. — Ты была лучше всех в балете. Такая сильная и выносливая, — закрыв глаза, произнес Солдат, а потом признал: — А остальных я почти и не помню. Только твой растрепавшийся пучок. Как рыжая вспышка. Я же, ну… — он вдруг замялся и опустил ее на пол, потихоньку замедляя движения. – Я же никого из вас не убил тогда? — Никого, — успокоила его Наташа. – Но Мадам сочла такие тренировки неэффективными. Наверное, потому что мы, все пятеро, еще месяц после этого дрочили на твой светлый образ. — Тебе было лет двенадцать, — недоверчиво возразил Солдат. — Почти тринадцать. И не думай, что в таком возрасте я еще не прошла успешно секс-подготовку, — небрежно отмахнулась Наташа. — Прямо завидую тебе, у меня таких привлекательных инструкторов не было, — фыркнула Елена, обнимая сестру сзади, и положила голову ей на плечо. – Я бы с таким тоже сплясала эротически-боевую лезгинку. Стив нахмурился, уже собираясь оборвать ее, но тут НеБаки покачал головой и сказал: — Ваша Мадам ошибалась. Она считала будто то, что я легко меняю стиль и ритм танца, говорит, что я хороший боец. Но я просто всегда любил танцевать. Это было у меня до всего этого. Оно просто было. Это же как музыка… только в теле. В самих мышцах. — Да ты прямо поэт, — насмешливо оценила Елена. – Может, еще на скрипке играешь? — На баяне, — на полном серьезе перебила Наташа, обернувшись к ней. – Я сама не слышала, но про него говорили, что он как бог играл на баяне. — На баяне? Ты серьезно? Это в глухие времена темной древности, когда ты была юной? – фыркнула Елена и посмотрела в глаза НеБаки невозмутимым безжалостным взглядом: – Вот не повезло тебе, парень. И плясал, и на баяне играл. И собой хорош. Каким бы был тамадой, если б не попал в дурную компанию. — Ну, кто знает, может, все сложилось и к лучшему, раз мы все здесь. А от Красной Комнаты остался лишь пшик, — отмахнулась Наташа. И они обе с Еленой дружно залились пугающе задорным звонким смехом. — Нет, — вдруг громко сказала Ванда и погрозила им пальцем. – Вы не Черные Вдовы из Красной Комнаты. Вы — веселые вдовы из комнаты черного юмора. — И чем это плохо? – пожала плечами Елена и, отпустив сестру, вдруг оказалась прямо перед Солдатом, а потом, в отличии от Наташи, смело погладила его по щеке, убрала волосы за ухо, пристально вглядываясь при этом в его лицо. – Господи, Стив, — вдруг в театрально наигранном ужасе выдохнула она. – Да тебя же обманули! Обманули, обманули! Ограбили! Он, конечно, и милый, и красивый. Но ты только посмотри, он же старый! НеБаки настолько явно растерялся от ее слов, что только открыл рот и застыл словно кукла. — Елена, перестань, — Наташа схватила ее за запястье и силой оттащила от него. – Конечно, он не мальчик. Он же Зимний Солдат. Кто знает, где и как его хранили, когда не использовали. — Я знаю, — вдруг охрипшим голосом перебил ее Солдат. – Я знаю. Это я помню. Но я… не хочу об этом. Давайте не будем об этом. – Он вдруг посмотрел на Стива с такой мольбой и такой надеждой, что тот просто не мог не вмешаться. — Достаточно на сегодня воспоминаний, — отрезал он. – К делу. Я предупреждал вас о том, что сегодня будет большой бал. Наряды вам привезут в ближайшее время. Визажисты приедут в четыре часа. К этому времени я хочу, чтобы вы подготовили НеБаки к балу, все ему объяснили и ответили на все его вопросы. — Конечно, это же его первый бал, — коварно улыбнулась Елена. – Подготовим, как Золушку. — Я на вас рассчитываю, — сухо ответил Стив. – Вас отвезут туда мои люди. Увидимся уже на балу. — Как прикажешь, наш прекрасный супруг, — медово протянула Наташа. Стив кивнул и направился к лестнице, но вдруг обнаружил у себя на пути Ванду, внимательно вглядывающуюся ему в лицо. — Стив, почему ты меня не слушаешь? – шипящим шепотом произнесла она. – Стив, так же нельзя. — Ванда, я тороплюсь, — Стив постарался мягко отстранить ее со своего пути, но она поймала его руки. — Стив, ты же сам чувствуешь: твоя старая кожа костенеет. Она превращается в оковы. Скоро ты не сможешь ни дышать, ни летать. — Хорошо, Ванда, — терпеливо вздохнул Стив. – И что ты предлагаешь мне сделать? Обнадеженная его ответом, она покосилась на продолжающих ворковать вокруг НеБаки Черных Вдов, подалась к нему ближе и совсем тихо шепнула: — Дай ему нож. — Что? — Дай ему нож! – уже с нажимом повторила Ванда, будто терпеливо убеждая малого ребенка, как раз этот нож не брать. — Стив, твои глаза стали слепы. Если веришь ему, дай ему нож. Пусть очистит с них струпья твоей старой кожи. Тогда ты все поймешь и сможешь освободиться. — Хорошо, я сделаю, как ты скажешь, — Стив поцеловал ее в лоб. – Нож, вилку, ложку. Все ему дам. Не волнуйся, Ванда. — Сегодня? – недоверчиво спросил она и надавила: — Сегодня, Стив! — Хорошо, не волнуйся, — Стив взял ее за плечи и переставил так, чтобы она не перекрывала ему путь к лестнице. – Пожалуйста, проследи, чтоб сестренки не слишком смущали НеБаки, — на прощанье напутствовал он и сбежал вниз. Уже после, устраиваясь в кресле джета, он с приятным облегчением подумал, что подсознательно ожидал, что девочки примут НеБаки намного хуже и, скорее всего, ему придется всерьез припугнуть их, чтобы обеспечить тому безопасность. Но его чудесные жены оказались еще чудеснее, чем он ожидал. Кто бы мог подумать, что Наташа и НеБаки знакомы? Стив на миг улыбнулся своим мыслям, вспоминая, как красиво они двигались в танце. Настолько естественно и гармонично, что он не взревновал, даже когда Наташа призналась, что была очарована Солдатом в юности. Просто в его НеБаки нельзя было не влюбиться. Его нельзя было не хотеть. Чтобы его не хотеть, нужно было быть не живым. С Баки было совсем так же. Сколько Стив ни пытался запретить себе в юности физически желать Баки – ничего не работало. Стоило увидеть его, почувствовать его запах, услышать голос – и Стива влекло к нему с какой-то неистовой силой. Он потряс головой, прогоняя ненужные сейчас мысли, и взял телефон. Ему предстояло забрать и привезти на бал еще одного важного гостя. — День добрый, Гельмут, — приветливо произнес он в трубку, дождавшись, когда его соединят с заключенным. – Вылетаю за тобой. Надеюсь, ты меня ждешь? — Стив, твои люди забрали мои книги, — впервые за все время их знакомства не поздоровавшись, ответил Земо. Его голос даже сквозь трубку вибрировал от возмущения и гнева. – И ты еще смел говорить, что не опустишься до пыток? — Забрали все книги? Я знал, что это тебя добьет, — повеселел Стив. – Пакуй свои вещи. Я тебя забираю. — Какие вещи? Мне не давали смены одежды с последнего твоего визита, — устало ответил Земо. — Все согласно моим указаниям, — подтвердил Стив и довольно заметил: — Но добили тебя именно книги. — Ты большее чудовище, чем я думал, — насмешливо фыркнул в ответ Земо. — Воистину. Не волнуйся. Душ, стрижка, смокинг, бал, а потом все книги мира будут твои, — легко ответил ему Стив и добавил: — когда ты станешь мой. — Я тебя ненавижу, — вздохнул Земо в трубке. — Я тоже скучал по нашим беседам, — ответил Стив и отключил вызов, а потом встал из кресла и потянулся всем телом. Он часто прислушивался к путаным и мутным пророчествам Ванды, но сейчас совсем не понимал ее. Он не чувствовал никакого дискомфорта, никаких пут омертвевшей чешуи, никакой тяжести. Он был велик и могуч, весь мир принадлежал ему, сегодня предстоял его праздник. И пусть даже все вокруг играли против него, козыри были у него в руках.Антифаза шестнадцатая
— Можно мне это не надевать? – с отчаянной надеждой спросил Солдат, глядя, как Елена и Ванда разворачивают и раскладывают на кровати и креслах наряды. — Нет, — весело ответила Наташа и толкнула его плечом. – Ну, не ломайся. Будь мужиком. — Как я могу быть мужиком в этом? – простонал Солдат, показывая ей на тот ворох кружева, который предназначался ему. — Ох, — вздохнула Наташа, — учитывая то, что ты любимая фаворитка нашего мужа, я думала, ты как раз должен понимать, что не тряпки делают мужчину мужчиной. — Наташа, но оно же прозрачное. Мы будем, как голые. Мы… мы будем хуже, чем голые, — беспомощно выдохнул он. — Нет, мы будем лучше, чем голые, дурачок, — лопнув пузырь жвачки, ответила ему Елена. – Мы будем нестерпимо желанные. — И что в этом хорошего? – он опустил руки и сел на корточки. – Ну, шлюхи, одетые как шлюхи. Что-то твердое стукнуло его по макушке, и он даже не сразу понял, что это был маленький кулачок Наташи. — Как тебе не стыдно? Не шлюхи, а любимые жены, — гордо произнесла она. – И не чьи-нибудь, а самого Дракона. — Всем желанные, но ни для кого не доступные, — подхватила Елена. А Наташа наклонилась над Солдатом и прямо ему в волосы прошептала: — Ты знаешь это слово по-английски: недоступные. Неприкосновенные. Я имею в виду буквально. На нас можно и нужно смотреть, мы невероятно красивы, мы как живые произведения искусства. Но единственный, кто может касаться нас, – это Верховный Экзистематор. Наш Господин Дракон. Солдат недоверчиво покосился на Наташу и нахмурился, но она прижала руку к груди и заявила: — Даю тебе честное слово. Если ты боишься похотливых рук и насмешек, я тебе обещаю, что ни того, ни другого не будет. Оскорбить на празднике любую из нас — это как плюнуть в лицо Дракону. На такое никто еще не решался. — Правда? — последний раз обреченно спросил Солдат, до сих пор в глубине души переживавший, что лично для него любой праздник просто неизбежно закончится групповым изощренным насилием. — Клянусь мизинчиком, — серьезно ответила Наташа и протянул ему согнутый мизинец правой руки, который он почти непроизвольно подцепил своим, хотя не помнил и не понимал, почему надо так сделать. — Прекрасные и неприкосновенные, мы можем и должны гордиться своей красотой, — довольно объявила Елена, прижимая к груди белоснежное кружево своего наряда. Потом деловито и без всякого стеснения стянула через голову майку и приложила кружево уже к обнаженной груди. – Более того, наша прямая обязанность показать всем, что Господину Дракону принадлежит самое лучшее. Самое изумительное, будоражащее чувства и плоть принадлежит ему и только ему. — Вот именно, — серьезно поддержала ее Наташа, — а ты, drujochek moi, пока этим высоким требованиям не очень соответствуешь, — сообщила она Солдату. – Так что не тяни, раздевайся и марш в душ, я сама приведу тебя в порядок. Он повиновался ей по въевшейся за годы под кожу привычке подчиняться и потому, что и погруженная в себя Ванда, и сама Наташа, так же без всякого стеснения и при этом без малейшей жеманности раздевались при нем догола, как если бы они были какими-нибудь рабочими в общей раздевалке. — Побрила бы его совсем, мы бы оценили, насколько он похож на того несчастного Баки Стива, — с оттенком сомнения заметила только забравшаяся в душ, но еще не задернувшая штору Елена, глядя на то, как Наташа аккуратно ровняет и укорачивает его щетину. – И Дракону бы он больше понравился. — Мне плевать. Я в него влюбилась, когда он был с щетиной, — отмахнулась Наташа. – Такой мрачный, хмурый, но при этом нежный, уверенный в каждом движении, и танцевал, как бог. — Наташа, ну хватит, пожалуйста, — простонал Солдат. — Да расслабься, милый, я до тебя не доматываюсь, — легко фыркнула та, уверенно распихивая ему ноги и опускаясь перед ним на корточки. – По тебе за километр видно, что ты гей. — Что? – переспросил он. — Ничего, расслабься, сейчас будет ответственный момент, — предупредила Наташа и принялась деловито мылить ему промежность. — Ты же не собираешься меня там брить? – нахмурился Солдат. — Собираюсь. Ты угадал, — дерзко улыбнулась она. — Нет, нет. Я не согласен, — он попытался мягко отстранить ее и сдвинул ноги. — Ты можешь быть не согласен, согласен или абсолютно ко всему равнодушен, но ты позволишь мне сделать это, потому что иначе… — Волосня будет торчать через кружево, — перекрывая шум воды, выкрикнула из душа Елена. — И это тоже, — терпеливо согласилась с ней Наташа и совершенно серьезно продолжила: — Но еще ты делаешь это ради нашего дорогого супруга, чтобы ему было приятно. — Вообще-то он до этого как-то не жаловался, — проворчал Солдат, но послушно раздвинул ноги. Наташа издала согласный довольный звук и наклонилась над его пахом, умело придерживая одной рукой расслабленный член и мошонку, начала брить прямо под ними. Солдат только вздохнул, ее движения были подчеркнуто несексуальны, профессиональны и сдержаны, как у врачей. Не то чтобы ему нравились такие ассоциации. Лена в душе напевала какую-то популярную песенку. — Ну, и какой он в постели? – вдруг ни с того ни с сего буднично поинтересовалась Наташа. – Давай рассказывай что ли. — Что? Ничего я тебе не скажу, — возмутился Солдат. — Не вредничай. Он нам сказал, что заставил тебя трахнуть самого себя дилдо, — невозмутимо продолжила Наташа, меняя руку. – Вот уж не думала, что он такой озорник. Мне секс с ним представлялся таким, знаешь ли… немного унылым… миссионерская позиция. Максимум разнообразия — иногда по-собачьи. А тут все так забавно, сразу с игрушками. Солдата неприятно резануло то, что Стив рассказал, как обошелся с ним в самом начале их почти отношений. Но все равно он не собирался ничего им говорить. — Это личное. Это не повод для сплетен, — хмуро ответил он. Но Наташа подняла голову и, глядя ему прямо в глаза, почти нежно покатала в ладони его мошонку. — Ты серьезно собираешься упираться, когда у меня в одной руке – бритва, а в другой – твои яйца? Солдат сглотнул, понимая, что этим выдает свой страх, но потом поднял подбородок и очень тихо спросил: — Девочка из Красной Комнаты, ты серьезно прольешь кровь своего брата? — Серьезно. Пролью, — так же тихо ответила Наташа, а потом потерлась головой о его колено. – Но, конечно, не так. — Ну, блин, а я уже настроилась подрочить, — проныла Елена из душа. – И надеялась, что он меня потом тоже побреет. — Ленка, хватит уже! Понятно же, что он не умеет. Брысь отсюда, — прикрикнула на нее Наташа, и той пришлось, возмущенно обтираясь большим розовым полотенцем, убираться из ванной комнаты. — Она же тебе не родная сестра? – спросил Солдат, когда за ней закрылась дверь. — И что? Это ничего для нас не меняет, — пожала плечами Наташа, заканчивая брить доступные в такой позе места, и пальцем показала ему повернуться на месте, чтобы подставить ей задницу. — Я тебе немного завидую, — признал Солдат, ладонями раздвигая ягодицы. – Здорово, когда у тебя есть сестренка. Я бы хотел… — он поморщился, почувствовав бритву, соскребающую волосы с внутренней поверхности его ягодиц, но Наташа была очень осторожна, — ну, заботиться о ком-то. Приглядывать. — Если наш благословенный супруг не убьет тебя, как боится, — произнесла Наташа таким уверенным голосом, что Солдат понял, она так же, как и он сам, сильно сомневается в подобном исходе их любовного опыта, — ты можешь стать братом нам всем. — Я с радостью, — доверяясь ее рукам, ответил Солдат и, закрыв глаза, невольно признал. – Мне кажется, у меня была сестра, которая знала, что я не по девочкам, и… ну, прикрывала… меня перед родителями. Он тяжело вздохнул, сам не замечая, что вцепился себе в волосы. Еще несколько мгновений назад он и не подозревал о существовании своей сестры, а теперь ему почти что удалось вспомнить ее имя. Почти такое же, как у него самого. А каким было его имя? Он этого не знал. Он знал только, был абсолютно уверен, что чуть было не сказал «прикрывала нас со Стивом…» — Я закончила, — сказала вдруг Наташа, и он с облегчением разогнулся. Но когда обернулся, она все так же сидела на корточках и протягивала ему запечатанную небольшую коробочку. – Держи. Подарочек от меня. На твой первый бал. — Что ты, не надо, — попытался отказаться Солдат, еще не представляя, что может быть внутри такого небольшого аккуратного кубика. — Боюсь, что надо, — вздохнула Наташа. – Я видела твою дырку. И видела его член. – Она пожала плечами. – Лучше всегда быть готовым. На всякий случай. Даже если не выгорит. — Там пробка, — догадался Солдат и закрыл ладонью глаза, не в силах смотреть на нее. — Угадал. Тебе помочь или сам справишься? – невозмутимо ответила она. — Я сам, — он неловко взял у нее подарочек и помог ей подняться на ноги. – Спасибо, Наташа. – Ты не переживай, она новая. Покупала себе, но не успела опробовать. Наслаждайся, братишка, — она легонько чмокнула его в нос и тоже вышла из ванной. Когда минут через десять, осторожно ступая, чтобы привыкнуть к ощущению небольшой силиконовой игрушки внутри, он тоже вышел из ванной, то невольно оторопел от открывшегося ему зрелища. Девочки одевались. То есть, они уже почти оделись. Наташа и Елена были как невесты – во всем белом, в кружеве – как в белой пене. От самых пальцев рук, от горлышка и до пола в хитросплетении цветущих ветвей и перьев невиданных райских птиц, поющих среди них. При этом на рукавах и бедрах рисунок, казалось, становился гуще, в то время, как груди девушек и их бритый пах спокойно просматривались сквозь кружево. Их платья отличались только тем, что пупок Наташи просвечивал между задними лапками паучка, свившего паутинку на ее животе. Платье Ванды отличалось фасоном: с приподнятой талией, менее облегающее и с широкой юбкой. В его кружеве таились бесконечные алые змеи, переплетались друг с другом и завивались в узлы и спирали. Ее юные груди так же невозмутимо просвечивали сквозь весь этот алый серпентарий, а сквозь складки юбки можно было заметить, что в отличии от сестер-вдов, она и не подумала брить пах, и ей явно никто ничего по этому поводу говорить не собирался. Солдат потер лоб и решительно взял черное кружево, предназначенное стать его бальным нарядом. Оно оказалось точно по мерке, и брючины даже не были зауженными сверх всякой меры, как у трико. А что утешало больше всего, спереди его пах прикрывало такое же плотное сплетение рисунка, как на плечах и бедрах у девочек, кажется, даже с небольшой шелковой вставкой внутри. В зеркале Елены он увидел, что общим рисунком широких полос его костюм отдаленно напоминал ту форму, что была на нем во время его последнего задания. Но по той части, где была бы сплошная кожа, в его наряде вились кружевные щупальца, будто он попал в смертельную хватку какой-то морской твари: осьминога или кальмара. Смотрелось немного жутко, но потом девочки окружили его белым и алым кружевом, и он почувствовал себя не одиноким, не посмешищем. И, черт подери, наверно, тоже красивым. Достойным стоять рядом с ними. Потом их почти два часа красили и причесывали, так что он успел даже немного вздремнуть, пока из его волос плели тысячу и одну косу, которые в итоге свернули каким-то вызывающе сексуальным узлом на затылке. Наташу уложили крупными пышными кудрями. Волосы Ванды ниспадали мягкой волной. А головку Елены украсил венок из крупной светлой косы. Солдат хотел сделать ей комплимент, но заметил предупреждающий взгляд и понял, что при персонале они не общались между собой. Позже за ними прилетел небольшой самолет, и уже внутри Наташа распаковала последний пакет и достала для них такие же ажурные, как наряды, мягкие полумаски. — Наши лица – не для гостей Дракона, — тихо пояснила ему Наташа и еще раз напомнила. – С нами могут говорить, но это наше право: отвечать собеседнику или нет. Нас могут пригласить на танец, но мы не обязаны соглашаться. Мы хозяйки праздника, но не прислуживаем никому и не склоняемся ни перед кем, кроме Господина Дракона. — Мы не для смертных мужей, — вдруг сказала Ванда, прижимая к своему лицу маску в чем-то неуловимо напоминающую красную корону. — Не грусти, кто бы и что ни думал, для нас этот бал и пир будет в твою честь, — улыбнулась Елена, вкладывая ему в руку маску. Солдат развернул черный кусок кружева, по форме идеально повторявший респиратор, который был на нем в тот день на мосту, и глухо вздохнул: — Почему мне кажется, что главным блюдом на этом пиру буду все же я сам? — Потому что ты уже видел себя в зеркале, а Стив тебя еще только увидит, — сомнительно поддержала его Наташа и открыла неведомо откуда извлеченную ею бутылку шампанского. Они наполнила им бокалы и провозгласила: — Пусть будет вечной благодать Дракона над нами. Пусть сбудутся наши мечты. — Пусть сбудутся ваши мечты, — благодарно поддержал ее Солдат, глядя, как девочки пьют, похожие на дивных бабочек в своих нарядах и масках. «И я наконец увижу весну», — подумал он, одним глотком ухнул в себя полный бокал и привычно закрыл себе рот полумаской живого оружия.