«Раздумываю, жена, но не могу придумать, чем одолеть этого злодея? Не знаю — как убить его? Когда станет он говорить с тобой, спроси, обольщая его, вот о чем: ведает ли этот злодей сам — от чего ему смерть должна приключиться? Если узнаешь об этом и нам поведаешь, то освободишься не только в этой жизни от злосмрадного дыхания и шипения его (змия) и всего этого бесстыдства, о чем даже говорить срамно, но и в будущей жизни нелицемерного судью, Христа, тем умилостивишь». Повесть о Петре и Февронии
Фаза двадцать третья
─ Баки сбежал с острова, ─ с порога объявил Стив, врываясь в малый зал, предназначенный для закрытых собраний экзистиматоров, на которых они обсуждали такие вещи, которые даже в прекрасном новом мире, в котором не было власти выше их власти, не следовало обсуждать по всевозможным каналам связи. На самом деле, исчезновение Баки не имело никакого отношения к цели этой личной встречи, назначенной Стивом сразу же после ареста Пирса, и собственно посвященной ситуации вокруг его дела. Вот только Стив мог думать только об одном. ─ Баки, ─ повторил за ним вольготно раскинувшийся в своем кресле Земо, коротко вкусно причмокнув губами, будто поставил после этого слова точку. А затем, чуть склонив голову к правому плечу, произнес уже с вопросительной интонацией: ─ Сбежал? С острова? ─ Мой господин, вы так ужасно выглядите, ─ нахмурилась графиня, пристально изучая его лицо взглядом грифа-стервятника. – Вы точно уверены, что здоровы? Фьюри только коротко хмыкнул, выбрав по своему обыкновению молча наблюдать, пока положение вещей не станет понятней. ─ Ноникос. Остров в Эгейском море, ─ коротко отмахнулся Стив. – Я отнес его туда, чтобы защитить. ─ От кого? ─ От меня, конечно же, ─ разозлился Стив. – Он преследовал меня. И это бы плохо для него кончилось. А я этого не хотел. ─ Прости, пожалуйста, я видимо немного отвлекся с моим внезапным назначением на такую высокую должность и отстал от событий твоей личной жизни, ─ сообщил ему Земо. – Когда я последний раз видел вас вместе, вы целовались над бальным залом. ─ После этого многое случилось, ─ тот вечер теперь казался Стиву таким далеким. Таким прекрасным, потому что тогда Баки был рядом. И таким мерзким от того, через что он заставил его тогда пройти. – Пирс отдал ему приказ убить меня. Вел ахнула и прикрыла рот ладонью настолько театральным жестом, что даже если ее удивление и было искренним, поверить в него после этого было сложно. Ник только нахмурился. ─ Но ты, я так понимаю, обезвредил и Пирса, и своего потенциального убийцу, а потом отправил его на остров? – предположил Земо, видимо, желая связать концы. – А в какой момент ты его опознал? ─ Это не важно, ─ отмахнулся Стив и резко рванулся в сторону Земо, вцепившись пальцами в край разделявшего их стола. – Почему ты не сказал мне, что он Баки? Барон даже не дрогнул. В его светло-карих глазах поблескивали веселые золотые искры. ─ Стив, если ты не поверил своей собственной голове, как я мог быть уверен, что ты поверишь моей? ─ Гельмут! – зарычал Стив. ─ Прошу прощения, ─ вежливо склонил голову Земо. – Постараюсь больше не перебивать тебя. Очень хочу дослушать до острова. Так что произошло у вас той роковой ночью? ─ Мы переспали, ─ честно признал Стив. – А утром я его выставил за дверь. ─ Логично, ─ негромко оценил Земо, всем своим видом излучая сарказм. ─ Я мог убить его. А я хотел… я понял, что хочу, чтобы он жил, ─ признал Стив. – Поэтому я его прогнал. Но он все такой же упрямый. Дождался меня на тропинке в горах. И мне пришлось унести его подальше. В другое полушарие, заточить там на острове, иначе он и дальше преследовал бы меня. ─ Преследовал, ─ с чувством повторил Земо. – А вы двое стоите друг друга. ─ Я оставил его на том же острове, где жила Ванда. Там есть все условия, ему бы там понравилось, если бы он пожил там подольше. А он сбежал. ─ Ты разве не предполагал, что он так поступит? – спросил Земо. ─ Предполагал, ─ признал Стив, ─ но я рассчитывал, что после пары неудачных попыток он сдастся. И переоценил его охрану. ─ А как ты думал все будет? ─ Я думал, что со временем он поймет, почему я так сделал. Что я хотел позаботиться о нем, уберечь. Нам было хорошо вместе, но его жизнь для меня дороже суетных удовольствий. Мне было непросто отказаться от него. Но я никогда больше не пришел бы туда. Он бы прожил свой век в красоте и покое, среди гранатов и сосен. Я думал, однажды он оценит искренность моей жертвы. Нам не суждено было быть вместе, наслаждаться друг другом, но мы хранили бы верность в разлуке. До самого конца. ─ Это так красиво, мой господин, ─ выдохнула графиня. – Как в рыцарском романе. Прямо Тристан и Изольда. ─ Но твой возлюбленный, видимо, не оценил поэтики и сбежал, ─ подсказал Земо. ─ Да. Я вернулся за ним на следующий день, но его уже не было. ─ На следующий день? – удивленный возглас Земо едва не оскорбил Стива. По сути, и правда перечеркнув разом весь драматичный пафос описанной им жертвы. ─ Я понял, что это был Баки, ─ просто ответил Стив. ─ И что это меняет? ─ Это меняет все! ─ То есть, в аналогичной ситуации его бы ты не убил? Стив оттолкнулся от стола и посмотрел на свои руки. Хотел бы он забыть голову Баки в своих драконьих ладонях, но… но… ему казалось, что Баки он не смог бы причинить вреда. Он бы никогда... ─ Баки… Я… Баки… Вдруг вспомнилось, как Баки подносил его кулак к своему лицу, показывая по каким прикосновениям опознал бы его. В груди будто провернули зазубренный винт. Стив помнил, как он делал это. Он уже причинил Баки столько боли. Как он мог не узнать его? Он просто не мог думать об этом. У него голова раскалывалась. — Мой господин, а вы уверены, что не могли чем-то заразиться от него? — очень осторожно предположила Вел. — Мне право неловко говорить об этом, но существуют венерические заболевания губительно влияющие на высшие функции мозга. Ее слова доносились до Стива будто сквозь воду. ─ Как он выжил? Гельмут, просто объясни мне, как он смог выжить? ─ глухо произнес Стив. ─ Я не знаю, ─ как-то смягчившись ответил тот. – Почему бы тебе не спросить об этом у истинного доктора Зло? Он сейчас как раз в Рафте, полностью в твоей власти. Надеюсь, в той же камере, в которой сидел я. Так же без книг и элементарной смены белья. Можешь поинтересоваться у него. ─ Так и сделаю, ─ Стив повернулся к дверям, собираясь уходить. – Там и приму решение по делу Пирса. ─ У нас есть еще и другие вопросы на повестке дня, ─ впервые за эту встречу подал голос Ник Фьюри. ─ Вы экзистиматоры, вы ими и занимайтесь, ─ огрызнулся на него Стив и подытожил: – Собрание завершено. Возвращайтесь к своим обязанностям, дамы и господа. После этих слов Ник и графиня, много лет знавшие его, не заставили просить себя дважды, а Земо выйдя из-за стола задержался на пару минут и сказал: ─ Спасибо, Стив, это стоило всех тех лет, что ты держал меня за решеткой. Возможность вблизи увидеть, как ты падешь с таких вершин с таким грохотом. Просто всмятку. Такая истерика при свидетелях. Все твое белье на всеобщее обозрение. Честное слово, Стив, мне даже жаль тебя. Но если не забудешь, поклонись от меня Александру Пирсу. Я прощаю ему то, что сидел в Рафте вместо него. В своем деле он преуспел. Стив резко развернулся и вышел. В холле внизу было множество зеркальных поверхностей, стоек, колонн. Стив шел между ними и сотни его черных и мрачных двойников с угрюмой решимостью двигались под разными углами, каждый в своем направлении. Стиву было не до них. Его путь лежал к тому, кто попытался сделать из Баки его убийцу. К тому, кто извратил их любовь. Дракон всегда был беспристрастен и справедлив, но в этот раз были задеты его личные чувства.-------
Стив спрыгнул на верхнюю палубу Рафта, не дожидаясь, пока джет полностью приземлится. Он просто не мог ждать. В этой части мирового океана погода тоже была неспокойной, и сердитая волна тут же обдала его до колен, прежде чем с мрачным шипением отползла назад. Стив полной грудью вдохнул соленый и влажный воздух. Он измучился в джете. Еще никогда ему не было в кабине так тесно и душно. Будь у него выбор, он не задумываясь долетел бы до подводной тюрьмы сам, но для того, чтобы Рафт поднялся к поверхности, требовалось с определенного расстояния связаться с ними для подтверждения статуса воздушного судна и получения кодированных координат места и времени встречи. Начальство Рафта, конечно же, прекрасно знало о цели его визита (по факту, вероятно, давно ждало его). Ему не пришлось и рта открывать, как его незамедлительно сопроводили на нужный уровень и запустили сквозь систему бронированных шлюзов в тесный круглый зал, где содержались преступники наивысшего класса: Пирс и несколько его сторонников из высших эшелонов власти. Стива интересовал только Пирс. Один только Пирс. Камера, в которой его держали, действительно была такой же тесной и неуютной, как и та в которой сидел Земо. Но выглядел Александр весьма неплохо, явно регулярно брился, был одет в чистое, и хотя Стив и не увидел в его камере книг, покрывало с его койки свисало до самого пола, позволяя спрятать под ней и что-то серьезнее "Графа Монте Кристо". — Рад видеть тебя, Стив, — произнес Пирс, вежливо вставая при его появлении. Не отвечая, Стив подошел почти вплотную к толстому бронебойному стеклу между ними. Каждый выдох с тихим рыком вырывался у него из груди. — Не ожидал, что воссоединение с любовью всей твоей жизни окажет на тебя такое деструктивное влияние, — внимательно посмотрев на его лицо, оценил Пирс и, пожав плечами, опустился обратно на койку. — Впрочем, мы оба знаем, что я планировал для тебя быстрый и милосердный финал. Достойный уход для великого лидера. Но, похоже, мой Солдат, коли уж не преуспел в выполнении своей основной задачи, умудрился здорово измотать даже тебя. Стиву было очень трудно вспомнить, как пользоваться человеческой речью, но все же в его рыке, наверняка, можно было распознать слова: — ЕГОЗОВУТБАКИ! Пирс улыбнулся в ответ улыбкой политика, добившегося желаемых результатов встречи на высшем уровне, и сказал: — Значит, ты все-таки признал это. А то ты отрицал очевидное так долго, что даже заставил меня слегка поволноваться. Да и твои ручные Черные Вдовы сделали все возможное, чтобы обеспечить тебе полную приватность в твоем логове. Ужасное упущение для истории всего человечества, что нам так и не суждено было увидеть судьбоносного воссоединения. Стив снова зарычал, на этот раз и не пытаясь пользоваться словами. — Не сердись на меня, Стив, — казалось, ни капли не испугавшись, ответил Пирс. — Я всегда считал тебя своим учителем. Мудрейшим учителем. Человеком, показавшим мне истинный путь порядка, научившим тому, что все люди — трусливый и жалкий скот беспомощный и бестолковый без твердой руки сурового пастыря, неблагодарный и только опасный для самих же себя. Если бы я победил, ты мог бы спать спокойно, я продолжил бы твое дело. Возродил проект "Озарение", сорванный неуравновешенным золотым мальчиком Старком. Я противник всяческих революций, ты сам знаешь. Но я видел, как ты устал нести бремя власти. Моей миссией стало подарить тебе желанный покой и избавление. И здесь нельзя было придумать лучшего финала, чем дать тебе воссоединиться с твоей утерянной любовью. Стив резко развернулся и, как тигр в клетке, смерил пустое пространство между камерами торопливыми гневными шагами. Когда он вернулся к стеклу, разделявшему их с Пирсом, его выражение лица и вся его поза, видимо, достаточно ясно выражали вопрос "Как?", так что Пирс, не пытаясь запираться, невозмутимо ответил: — Ты хочешь знать, как я собирался стать новым Драконом, если твоя смерть пришла бы от руки Баки? Довольно просто. Для начала, мне казалось, вполне логичным, что сам он Драконом вряд ли станет даже не потому что у него — как там в легенде? — чистое сердце, а скорее потому, что он давно уже больше оружие, нежели человек. Мы стирали его столько раз, что там сохранился набор рефлексов и функций, база для выполнения приказа. Прости, Стив, не хочу делать тебе больно, но мой Солдат сейчас не более чем физическая оболочка, оставшаяся от твоего Баки. Ты, наверняка, и сам уже в этом убедился: начинки там нет. Так что стать Драконом у него, вероятнее всего, не было шансов. Но в любом случае, убив тебя, он бы вернулся ко мне. Я похвалил бы его, усадил у моих ног, как собаку, даже гладил бы по голове. И просто приказал бы ему перестать дышать. Он очень послушный мальчик. Он бы подчинился и задохнулся по моему слову. Так я при любом раскладе стал бы тем, кто в итоге убил Дракона. И сам стал бы им. — Пирс чуть нахмурился и с сожалением покачал головой. — Жаль, теперь мне уже не видать твоего холодного трона. Ты до последнего остался достойным противником. Даже погибая, тащишь меня с собой, так ведь, Стив? Что ж, жаль, что получилось так, что руками моего Солдата твою корону получит кто-то другой. Стив смотрел в величественно породистые черты Пирса, в его смелые светлые глаза и видел в них свое безумное встрепанное и страшное отражение. И понимал, что видел Пирс. Его удар достиг цели. Дракон еще не пал, но он был ранен. Он корчился. Сбежав с острова, Баки забрал с собой его сердце. Стив больше не мог жить без него. Пирс знал, что он обречен. Все, что он мог сделать, это довести боль Стива до максимума. И Стив сам... сам хотел этой боли. Он заслужил ее. — Молчишь? — спросил Пирс. — Неужели тебе не о чем больше спросить у меня? Задавай любые вопросы. Ты видишь, я ничего не собираюсь скрывать. Ты столько раз говорил, что правда — страшнейшее оружие. Хочешь, расскажу тебе, как я нашел его? Ты всегда так брезговал всевозможной скверной: доносчиками, предателями, перебежчиками. А в этой истории, полагаю, тебя терзало еще и чувство вины, твоей великой потери. Сомнительная цена победы по сравнению с принесенной ради этого жертвой. Я говорю о Золе, — Пирс коротко кивнул сам себе, не отпуская взгляда Стива и будто бы только подтверждая этим коротким движением свои слова. — Твой любимый Баки погиб, а доктор Зола быстро предал Йоганна Шмидта и тут же отправился в Соединенные Штаты работать вместе с Говардом Старком на благо созданного мисс Картер ЩИТа. Человек, который ставил преступные эксперименты над твоим другом, пытаясь воспроизвести сыворотку Эрскина. Трусливый маленький гений. В отличии от тебя он ни минуты не сомневался, что Баки выжил. Тихий и никому не заметный, он вышел на связь с нужными людьми в Советах и дотянулся до своего лишенного памяти и конечности подопытного даже за железным занавесом. Пока ты ел снег и пугал коз в Гималаях, этот последователь доктора Менгеле сумел убедить с десяток разных хозяев, что создает нового суперсолдата конкретно для них. И сделал себе идеального защитника. Без воли и без памяти, Зимнего Солдата в теле твоего Баки. Того, кто сможет сразиться с тобой и сразить тебя, даже не в силу сыворотки в его венах, а в силу того, кем он был для тебя. Плечо Стива дернулось, ему мучительно хотелось врезать кулаком по стеклу. Пирс торжествующе улыбнулся. — Не огорчайся, все это происходило еще до твоего возвращения, когда же ты объявился снова, Зола затаился так глубоко, как только мог, и трясся там каждый день и каждую ночь от страха, пока Солдат лежал в криокамере, ожидая, чтобы ему дали приказ. — Пирс тихо хмыкнул. — Я нашел его уже когда начал работать под твоим руководством. И много куда получил доступ. По факту я рассчитывал разоблачить тайные махинации Говарда Старка у тебя за спиной, а если получится, то и мисс Картер. Но нашел я доктора Золу. И его Зимнего Солдата. Я был тогда намного моложе, Стив, но это не значит, что я был глуп. Я понял, какой джокер попал мне в руки. И не спешил пускать его в ход. Тем более, что пусть от твоего Баки и осталось одно лишь тело, это тело всегда умело приносить своим хозяевам радость, какими бы больными и извращенными не были наши запросы. Сознавайся, ведь это не Зола придумал, это ты приучил его подчиняться самым диким желаниям в постели? Ведь так, Стив? К чему секреты, мы оба с ним спали. Я очень благодарен тебе за то, как он расширил мой кругозор в плане того, что можно сделать с пассивным партнером. Не вини его за это, он едва понимал, что происходит. Он почти всегда называл меня "Стив". Кулак Стива врезался в армированное стекло, и рука загудела от боли, отдавшейся в позвоночник. Пирс торжествующе улыбнулся и в глазах его появился хищный азартный блеск охотника, подцепившего свою добычу. — Опять же, должен признать, ты оказался прав: удовлетворение либидо мешало мне продвигаться к моей истинной цели — власти, да и годы летели слишком быстро. А он по-прежнему оставался все таким же жадным и сладким. Пришлось мне придумать специальные церемонии посвящения и поощрения. Братания через причащение его телом для моих людей. Я уже больше смотрел тогда. Он все же очень красивый. Особенно когда лежит на столе, руки скованы под столешницей, ноги подвешены к потолку, а голова и круп лишены опоры. Никому из моих людей не было известно, кто он для тебя, они знали только, что он Зимний Солдат — убийца, зверь, людоед. Ему вставляли кляп-паук в рот и расширитель сам знаешь куда, потому что кто-то пустил слух, что он может травмировать пенис мышцами сфинктера. Иногда ему накрывали лицо мокрой тряпкой, потому что он так шикарно сжимался, когда начинал захлебываться. — Пирс будто нарочно подвинулся вперед и наклонился ближе к стеклу. — Я отдал его тебе поруганным максимально многими. Не обижайся, но у тебя не было сольного права на то, чтобы глумиться над ним. Согласись, в нем всегда было что-то такое, как будто он сам просил обращаться с ним, как можно хуже. Стив резко выпрямился. После фистинга Баки прижимал к себе его руку, обнимал ее и плакал так тихо, виновато и благодарно. "Никто никогда не заботился обо мне... после", — сказал он. У Стива кровь кипела внутри. Его ненависть перекатывалась в нем, высокими волнами ударяясь о стенки, будто вода в полупустом закрытом сосуде, катающемся по полу в кузове несущейся по ухабистой дороге машины: ненависть к себе, к Пирсу, к его людям, снова к себе. — Вижу, как ты горько сожалеешь о его судьбе, Стив, но все же я вынужден по правилам дуэли нанести тебе еще один, финальный удар, — полушепотом, будто в театре сообщил Пирс. — Я все думал, увидишь ты или нет? Почуешь в воздухе знакомый запах? Но ты оставался глух и безразличен даже к самым беспардонно толстым намекам. Твой портной, работавший на меня, украсил кружево его одежды узором из щупалец, но даже это не открыло тебе глаза. Я поверить не могу, насколько ты слеп, Стив. Стив нахмурился, пытаясь понять, о чем говорит Пирс. Ответ, казалось, был совсем очевидным, но он снова и снова ускользал прямо у Стива из-под носа. Что тот имел в виду? — Гераклу пришлось прижечь чудовищу обрубки шей и отрубить магический палец. Только так он смог победить в битве, в которой силы его противника только удваивались после того, как герой срубал ему все новые головы. Стив, тебя, наверно, мало интересовали уроки греческой мифологии, ты оставил жизнь Золе, и вместе с ним зараза вползла в твой собственный дом, — улыбнулся Пирс. — Да, что говорить, твои идеи после возвращения с Востока мало чем отличались от пути нашей организации. Ты диктовал людям законы, не оставляя им выбора. Ты воплощал эти законы железной рукой. Ты нес порядок без колебания и без пощады. Именно к этому мы всегда стремились. Стив, неужели ты до сих пор не понял, о чем я говорю? Пирс встал и шагнул ближе к стеклу, а Стив в свою очередь отступил на шаг. Он смотрел на свое детище, на человека, которого считал лучшим из своих последователей, самым умным, самым убежденным и целеустремленным. И видел каким уродливым получилось наследие, которое он нес миру. Диктат, ужас, отсутствие свободного выбора. Пирс торжествующе улыбнулся. И вдруг Стив увидел. Не глазами, а внутренним взором. Бесконечные черные щупальца сплетались внутри тела Пирса, он был весь наполнен их скользкой могучей силой. Стив знал, что это такое. Он действительно уже сражался раньше с этим противником. Пирс был прав, он сражался и победил, но не прижег гадине все ее шеи. И пока он предавался тоске и скорби, тварь зализывала раны и прирастала все новыми и новыми головами. Мерзкая скользкая гадина. В его новом мире, где все было подвластно его воле, где он старался обезопасить людей друг от друга, запрещая им все подряд, его собственные люди добровольно присягали его сверженному врагу. Его собственные люди, приняв на себя клеймо зверя, мучили и терзали его Баки. И почти созревший уже зародыш полноценного страшного чудовища смотрел на него из светлых глаз Александра Пирса, которого многие считали его сыном. — Ну, Стив, что же ты молчишь, господин Дракон? Или тебе нечего мне сказать, — с улыбкой победителя произнес Пирс. Он ошибался, Стив как раз точно знал, что хочет сказать ему. — Хайль ГИДРА, — с ненавистью произнес он и выбросил вперед правую руку. Черно-красную когтистую лапу, одним ударом пробившую толстое укрепленное стекло. Череп Пирса хрустнул в его ладони, как спелая виноградина. Кровь потекла у него между пальцев. Дракон мрачно и глухо заревел и повернулся к другим камерам. Зародыши ГИДРЫ. Мерзкие, скользкие твари. Стив убил их всех. Он убивал их, но ему было мало. Потому что, что бы он ни делал сейчас, он бессилен был этим искупить то, что, имея в своих руках всю власть, не спас своего Баки от них. Стив рвал и метал, вывернул из петель и обрушил в зал шлюзовую дверь и, ломая плечами и лапами перегородки устремился наверх. Он хотел чувствовать боль. Он хотел больше боли. Ему казалось, что Баки не сможет простить его. Что такое просто невозможно, нельзя простить. Он не заслуживал прощения Баки. Ему казалось, он не сможет больше стать человеком. Он все сломал, все разрушил. Слепой злобный и глупый зверь. Не сумевший защитить то, что было для него действительно ценно. Стив выбрался наверх, ударил крыльями и взлетел. Он знал, что не вернется. Он просто не мог. Его законы оказались бессмысленны. Его жизнь была просто насмешкой. А сам он всего лишь безмозглым пугалом со злобной гримасой. Он не смог защитить того, что было действительно ценно. А значит, ему не было места среди людей. Он не имел права просить у Баки прощения. Баки заслуживал лучшего. Баки заслуживал этот мир. А Стив - только забвение и бесконечные муки. Он летел и летел совсем низко над темным океаном, ударялся грудью о волны, борясь с желанием позволить им захлестнуть себя с головой, уйти на морское дно, лечь там на камни и позволить бескрайнему мраку и чувству вины раздавить себя. Это было бы легче, чем вспоминать лицо Баки, который сонно улыбался ему по утрам, рассказывал свои сны и сам тянулся к его рукам. Баки, которому он даже имени его не оставил. А значит, Стив не заслуживал подобной поблажки. Он не знал, куда он летел, но не сомневался, что сумеет найти на Земле место абсолютно безлюдное, бесприютное, мертвое и безрадостное, чтобы заточить себя там. Таков был суд Дракона самому себе. Он уже не верил в то, что он справедлив. Но вернуться к людям он больше не мог.