Бизнес

Заходящее солнце окрасило горизонт в рыжие цвета, согревая своим мягким и ласковым теплом. Юная баджорка в персикового цвета платье одной из своих старших сестёр наслаждалась прогулкой по зелёному лабиринту, вдыхая цветочный аромат и подставляя лицо мягким лучам солнца, тёплому ветерку, ласкающему нежную девичью кожу и играющему выбившимися из длинных пушистых кос прядками. Девушка ступала босыми ногами по траве, пребывая в сладкой, дурманящей дымке безмятежности. Отпустив на волю все свои мечты и надежды, которым было суждено растаять без следа в этом закате. Внутри неё жила пустота и странное спокойствие, понимание: ничего изменить нельзя. Она знала, что встреча должна произойти сегодня. Звуки погони приближались всё ближе и ближе к тому месту, где стояла девушка. Топот убегающих женских ножек, обутых в летние сандалии. Грохот обутых в тяжелые сапоги преследователей. Короткие женские визги, когда поймана очередная жертва. Торжествующий мужской рык. Смех и гогот. Разлетающиеся во все стороны птицы, потревоженные добычей и охотниками. Хруст ломающихся веток, когда кто-либо решает срезать путь… Девушка делает пару неторопливых шагов, из-за очередного поворота на неё налетает крупный мускулистый мужчина, снявший жилет. Кардассианин крепко хватает девушку и притягивает к себе. Целует свою добычу, толком не успев рассмотреть, которую именно из сестёр он поймал. А когда понимает, что перед ним младшая, отпускает. Почти заворожено смотрит в её зелёные глаза, в которых страха совсем чуть-чуть, на самом донышке. Пока ещё скромные глаза, знакомые только в теории со всеми прелестями и особенностями общения с кардассианцами. Некоторыми из них, при весьма и весьма определённых обстоятельствах. — Должно быть, ты заблудилась, малышка, — с легкой насмешкой в голосе спрашивает кадрассианин, смотря на юную девушку. — Нет, я не заблудилась, мой господин, — мягким голосом отвечает она, справившись с охватившей её дрожью. А затем добавляет с вызовом, с маленькой толикой злости. — Возможно, это вы заблудились? Мужчина оценивающе прошёлся по ней взглядом, размышляя наказать нахальную баджорскую девчонку или отпустить с миром. А если и наказать, то, как именно. Но его размышления прервали. Из-за коварного поворота появилась ещё парочка легкомысленно одетых девиц, и их преследователей, весело смеясь и на ходу обнимаясь. — О! Похоже, наш радушный хозяин нашёл что-то воистину интересное! — проговорил один из кардассианцев, обнимая свою добычу. — Тэйл! Мерзавка, что ты здесь делаешь? — спросила одна из девушек. — Думаю, именно то, что и должна, — мягко, с улыбкой проговорил нашедший девушку мужчина. Нарочито суровым взглядом обводя её старших сестёр. — Прекрасный спектакль дамы, но всё же, не стоило так заморачиваться с представлением… — Простите, господин, — сёстры присмирели, потупили глазки, и от кардассианина не ускользнула мелкая дрожь, пробежавшая по их тонким изящным пальчикам. — Мы только хотели немного развлечь вас. Мужчина сделал жест рукой, предупреждая поток разъяснений касательно этого маленького спектакля. Затем ещё один взмах, и его гости увели прочь свои трофеи, чтобы не мешать своему радушному хозяину развлекаться. — Итак, тебя зовут Тэйл, — проговорил кардассианин. — Моё имя, полагаю, тебе известно. *** Она открыла глаза. Челнок прибывал на станцию Терок Нор. День, когда она отпустила свои мечты, остался далеко-далеко позади. Ясно отпечатавшись в её памяти калёным железом, оставив незаживающие шрамы в её душе и парочку синяков на её теле. Но теперь она ещё долго не увидит заходящее за горизонт солнце. И она этому безумно рада. Ибо там, где закаты были доступны к просмотру, жил её самый страшный враг. Которому теперь было не дотянуться до неё. Ведь на Терок Нор не так-то легко попасть. Она позволила себе улыбнуться, ступив на территорию станции. И тут же благоразумно стерла улыбку со своего лица, изобразив более подходящее выражение — покорности и осознания своей незначительности. С документами у неё всё было в порядке, но рисковать и привлекать к себе лишнее внимание охраны всё же не стоило. А счастливый баджорец — это явное приглашение сделать его несчастным. Она нашла интересующее её место достаточно быстро. «У Кварка» гласила вывеска, заведением владели ференги. В казино было многолюдно и шумно. Кардассианские офицеры всех мастей и званий, развлекающиеся в свободное от служебных обязанностей время. Мелькающие тут и там ференги-официанты. Весьма дружелюбные девушки с минимумом одежды на них. Приглушенные свет, невыносимая жара и влажность — всё как любят хозяева Баджора. — Я ищу хозяина этого заведения, — она подошла к барной стойке, за которой один из ференги протирал стаканы. — Он должен вам денег? — настороженно спросил мужчина. — Нет. Я хочу работать здесь, — произнесла женщина, снимая с головы капюшон, демонстрируя своё симпатичное личико и густые волосы, собранные в толстые косы. — В таком случае, он перед тобой, — произнёс ференги, оценивая поступившее предложение. — Знаешь, многие хотели бы здесь работать… — Вероятно, — согласилась она. — Возможно, вы хотели бы оценить товар целиком? Она зашла за стойку, распахнула плащ, под которым оказалось стройное тело, затянутое в облегающий комбинезон. Ничем не примечательная ткань, однако же, прекрасно подходила для предварительной демонстрации всех изгибов и выпуклостей. Женщина медленно повернулась, представляя полюбоваться собой со всех сторон. — Подходит? — спросила она. — Предварительно — да, — согласился ференги. — Но требуется детальный анализ. Глаза его заблестели. — Кстати, как тебя зовут, прелесть? — Как пожелаете, мой господин, — проговорила она, проведя пальцами по краям ушных раковин мужчины. — Мы подумаем об этом позже… Ференги увлёк девушку в тёмный, интимный уголок, чтобы по достоинству оценить все её прелести и заключить выгодную сделку. В первую очередь для себя, ибо условия контракта были сущей кабалой для наёмной работницы. — У тебя нет сережки? Говорят, баджорец без серьги — всё равно, что без души, — произнёс Кварк. — Я продала её за возможность попасть сюда, — ответила девушка, в голос прокралась грусть. Но тут же исчезла, на губах расцвела улыбка. — Я не верю в Пророков, я верю лишь в прибыль. — That’s make too of us. В этом мы с тобой — похожи, — ференги улыбнулся, обнажая свои остро-заточенные зубы. — По чистой случайности у меня есть для тебя сережка. Кардассианцы почему-то терпеть не могут девушек без сережек. — В таком случае, полагаю, мне придётся её всё-таки носить… — она безразличным взглядом смотрела на металлические колечки, цепочку и зелёные не драгоценные камешки, что вместе составляли серьгу. — Какие-то проблемы? — Нет, босс. Надо носить — буду носить, — примирительно ответила девушка. — Вот и молодец, — заключил ференги, шлепая свою новую сотрудницу по заднице. У него было очень хорошее предчувствие относительно только что заключенной сделки. *** — Дамы, знакомьтесь, Эсме, — представил её Кварк остальным дабо-девушкам. Все они ютились в маленькой гримерке, жили тут же, при баре. Работая без выходных и только с маленькими перерывами. А затем оставил одну под оценивающими взглядами её, с позволения сказать, коллег… — Никаких грустных историй, порчи чужих платьев и прочих мелких неприятностей. Все чаевые идут Кварку, так что даже не пытайся утаить что-нибудь от босса, — коротко произнесла Хартла. — Меня это полностью устраивает, — согласилась Эсме. Не имея ни малейших намерений заводить здесь как врагов, так и друзей. Просто бизнес-возможность накопить достаточно денег, чтобы убраться подальше от Баджора и прошлого. — Гал Дукат всегда пробует новеньких, так что готовься, — Хартла усмехнулась. — И с ним никогда не угадаешь… кто-то уходит от него в синяках, а кто-то целой и невредимой. — Не сомневаюсь в этом, — Эсме коротко улыбнулась. — Хотя, технически первый — сам Кварк. Дамы понимающе переглянулись. *** — И как же зовут очаровательную незнакомку? — спросил Дукат, смотря на новенькую девушку в заведении Кварка. — Эсме, — проговорил ференги, представляя баджорку командующему станции. Прекрасно, в мельчайших подробностях, с ней знакомому. — Эсме, — эхом отозвался кардассианец, улыбаясь. — Прекрасное имя для красивой женщины. Уводя её в один из гололюксов, где можно было ненадолго снять маски. — Сережка? — спросил Эсме Дукат. — Досталась мне от предшественницы. Ференги сказал, что кардассианцы предпочитают, чтобы баджроки носили их… Дукат налил вина, подал даме бокал. Без долгих предисловий и лишних слов, Эсме села к нему на колени. — Давай-ка снимем её, — произнес мужчина, расстегивая застежку и аккуратно снимая это украшение с ушка Эсме. — Тебе она не идёт. Возражать она не стала, ей было глубоко безразлично, есть у неё в ухе сережка или нет. Глупый предрассудок былых времён, религиозная нелепица… Тонкие пальчики ласково, невесомо коснулись чешуек на шее Дуката, затем надавили чуть сильнее, а после и вовсе острые ноготки царапнули до крови. Кардассианин расстегнул молнию на её платье, целуя мягкую, светлую кожу… — Знаешь, ты была права, — проговорил он много позже, когда прическа Эсме безнадежно растрепалась, а тело покрылось парочкой синяков от чрезмерно пылких объятий. — Выражение лица твоей матери, когда она узнала, что ты улетела на Терок Нор… Это было невероятно забавно! Гнев и ярость, которые она не имела права выразить. Они тлели под маской напускного спокойствия. Она злилась, и не смела показать этого передо мной. И она ничего не могла поделать с тем, что потеряла главный источник своего дохода. — У неё всё ещё есть мои сёстры, — с торжествующей улыбкой произнесла Эсме. — Я завидую, что ты видел её лицо в этот момент. Но я ни за чтобы не хотела оказаться с ней рядом снова. «Только если в моей руке будет большой, острый нож, который можно вонзить в её чёрное сердце!». Дукат снова усадил Эсме к себе на колени. — Спой мне ту песенку, что ты всегда пела… и плакала, — попросил он. Старая баджорская песенка про мирные, древние времена, трогательно наивные. Времена, когда вселенная была юной и прекрасной, а баджорцы были свободны, словно ветер и верили в своих богов. — Я больше не плачу, — проговорила Эсме. — Вот как. Тогда не надо, без твоих слёз это вовсе не так занимательно, — ответил Дукат. — Но, полагаю, Эсме и не должна плакать, как плакала когда-то Тэйл. — Тэйл умерла. — Как скажешь, прелесть моя, — согласился гал. *** — Поздравляю, Квакр, тебе повезло заполучить в свою коллекцию исключительно… интересный вариант, — Дукат позволил себе коротко рассмеяться, явно довольный временем, проведённым в компании Эсме и оставивший той щедрые чаевые. Эсме выглядела растрепано и помято, даже устало и несколько побито, но всё же она улыбнулась ференги. — Как всё прошло? — спросил Кварк, находя иногда девушек не в лучшем состоянии после встречи с префектом Баджора. Однако Эсме шла самостоятельно, что уже хорошо. — Лучше не бывает, босс, — передавая ференги денежное поощрение, оставленное ей кардассианином. Сумма развеяла все тревоги и сомнения Кварка. Сделка, в самом деле, оказалась весьма и весьма не плохой. Эсме устало коснулась ушей ференги, находя чуточку ласки и для своего нанимателя. — И я сейчас бы не отказалась от душа. — Конечно, конечно, — согласился ференги. *** После она устроилась на свой койке, смазывая тело специальной мазью, помогающей быстрее сойти синякам, на которое кардассианин не поскупился. — Не плохо, не плохо, — заметила Хартла. Отметин было много, но ничего серьёзного. Ни кровоподтеков, ни царапин, ни переломов. — Похоже, ты уже раньше имела дело с кардассианцами. Утверждение, не вопрос. — Да, я была близко знакома с парой-тройкой на Баджоре, — уклончиво ответила Эсме. — Что же привело тебя на станцию в таком случае? — поинтересовалась Хартла. — А как же правило про грустные истории? — Оно по-прежнему в силе. Но мы все тут в одной лодке и успех каждой в конечном итоге зависит от того, насколько хорошо работают остальные. — Это было маленькое семейное предприятие, — произнесла Эсме. — Но мне надоело работать без контракта. А ференги свято чтят договорные обязательства. — Договор есть договор. Правило Приобретения номер семнадцать, — проговорила Хартла. — Но только между ференги. — Надо же с чего-то начинать, — Эсме пожала плечами.