Бизнес

У моей подружки Маленькие ушки, Мяконькие лапки, Коготки-царапки И забавный хвостик… В первый раз они слушали эти строчки с недоумением. Но потом встречали эти слова шквалом аплодисментов. Заиграла музыка, и из-за занавеса появилась сначала женская рука в чёрной кожаной перчатке, а затем на сцене появилась, изящно выгибаясь всем телом, и сама танцовщица. Лицо её было скрыто под маской с кошачьими ушками. Кожаный блестящий комбинезон повторял соблазнительные изгибы тела. Кошечка танцевала под зажигательную мелодию, стреляя глазками по сторонам. Хвостик и вправду был в некотором роде забавным — длинный кнут, которым она умела пользоваться, внося разнообразие в свой танец. Выбирая свою жертву. Ударяя кнутом, не стесняясь использовать его по назначению. Рассекая не только воздух, но и щеку одному легату. Кварк нервно вздрогнул, как если бы удар достался ему. Кардассианин рывком поднялся со своего места. Танцовщица снова взмахнула кнутом, офицер поймал «кошачий хвостик» и рывком потянул. Девушка к такому повороту событий была готова, удержала равновесие и теперь шаг за шагом приближалась к мужчине, наматывающему кнут на руку, пока кошечка не оказалась рядом с ним. Играя свою роль до конца, танцовщица зашипела, когда офицер обнял её за талию, прижимая к себе. Он вырвал кнут у неё из рук и отбросил в сторону. — Что будешь делать теперь, киска? — спросил он. Показался розовый язычок, и танцовщица лизнула рану на щеке мужчины, пробуя на вкус кардассианскую кровь. Подалась немного назад и острыми наконечниками-коготками распорола неглубоко другую щеку. Вот теперь Кварк по-настоящему начал волноваться за будущее сегодняшнего вечера, вообще, и своё — в частности. Кардассианин лишь усмехнулся, ловким движением беря танцовщицу на руки. — Мяу, — промурлыкала кошечка у него на руках, доверительно положив голову ему на плечо. Кварк вздохнул с облегчением. Рискованное предприятие увенчалось успехом. Офицер арендовал один из гололюксов, добавив потом к обычной плате весьма приличную сумму специально для «дикого животного». — По всей видимости, ты хорошо знаешь, что нравится кардассианцам, — проговорил Кварк позже. — Признаюсь, сначала у меня были некоторые сомнения на счет твоего видения танца… Полностью закрытый костюм, кнут и вся эта рискованная часть с когтями. Ференги внимательно смотрел на танцовщицу, сменившую костюм женщины-кошки на просторный халат, который она предпочитала носить вне работы. — Сможешь научить остальных девочек? — спросил её Кварк. — Не думаю, что это хорошая идея, — чуть помедлив, ответила Эсме. — Почему? Публике понравилось. Не думаешь же ты оставить только за собой столь успешный номер? — Но именно на это я и рассчитывала, босс. — Разумеется. Но всё же, уверен, что остальные также прекрасно справятся с этим танцем. — В самом танце нет ничего сложного. С набором движений девочки справятся, в этом я не сомневаюсь. — В таком случае — решено. — Но все ли справятся со сложной частью? — Спросила баджорка. — Для того, чтобы расцарапать лицо кардарссианину нужны стальные нервы. — Сделай так, чтобы они научились и этому, — жестко сказал ференги, желая получить как можно больше прибыли. — Уверен, у тебя получится. Если ты приложишь достаточно усилий, моя милая. — Как скажешь, босс, — нехотя согласилась она. Это будет катастрофа. Предчувствия её не обманули. С собственно танцевальной частью девочки справлялись без проблем. Изящные и гибкие, они прекрасно чувствовали музыку, великолепно владея своими телами. С кнутом было сложнее, но в итоге и эта часть была более или менее освоена. Тем более, что наносить ранение было вовсе не обязательно. Для начала можно было обойтись более лёгкой версией с оборачиванием кнута вокруг шеи мужчины. Проблемы были с коготками. И любой формой нанесения телесных повреждений кардассианцам. — Так, давайте исходить из того, что никто из присутствующих «ящерок» не боится. С этим дамы были согласны. — Но просто не бояться кардассианцев — для дикой кошечки этого не достаточно. Это они должны бояться вас, — она обвела взглядом танцовщиц. — Напомните им, что вы здесь хозяева, а они лишь надоедливые гости. — Что-то гости слишком уж задержались, — проговорила Хартла с плохо скрываемой горечью в голосе. — Тем более, покажите, что им давно пора убраться отсюда. — Эсме! — прозвучал недовольный голос ференги. — Что здесь происходит? — То, что ты хотел, босс, учу девочек танцевать дикую кошечку, — спокойно ответила Эсме, ничуть не изменившись в лице, когда увидела вошедшего в бар Дуката. Гал многозначительно посмотрел на ференги, ужасно напугав того. — Что ты, что ты! Я просил тебя научить их танцу, а не этим диким призывам! — он опасливо посмотрел на кардассианца. — Уверяю вас, гал Дукат, я впервые слышу подобные призывы. И не имею с этим ничего общего, девочки тоже тут не причем. Это всё Эсме. — Эсме, значит, — нарочито серьёзно произнёс Дукат, а затем захохотал раскатистым смехом. — Когда-нибудь ей придётся дорого заплатить за… всё. Но не сегодня, определённо не сегодня. Сегодня у нас есть другие дела, Кварк. — Да, да, — поспешно согласился ференги. — Если мне будет позволено, я хотела бы кое-что добавить к своему счету, — Эсме не сводила взгляда с Дуката. Тот терпения не терял, в то время как Кварк нервничал ужасно. — Девочки выучили все движения, но для уверенности в успехе нам нужен кардассианец… для репетиции. — Эсме, ты с ума сошла! — не выдержал ференги. — И ты хочешь, чтобы я помог тебе в этом? — спросил женщину Дукат, не обращая внимания на восклицание ференги. — Если они справятся с галом Дукатом, то с остальными — и подавно. — Хорошо, — согласился мужчина. Ференги почувствовал, что ему стало намного лучше, чем пару мгновений назад. — Позволь сначала мы решим свои дела с Кварком. — Конечно же. Я подожду. Гал Дукат насмешливо поклонился, явно пребывая в хорошем расположении духа. — Прошу прощения, Эсме иногда переходит границы, — извинялся Кварк на ходу. — Эсме неведомы границы, — изрёк префект Баджора, жестом призывая ференги к молчанию. Всё веселье исправилось из его голоса. *** Гал Дукат потянул за кнут слишком сильно, и первая девушка не удержала равновесия. Вторая справилась лучше, но так и не смогла как следует оцарапать его, не говоря уже о том, чтобы ранить кнутом. Собственно говоря, никто из них не рискнул по-настоящему пустить в дело кнут. Разве что Хартла. Она уже была у него в руках, кнут был отброшен в сторону. Но вопроса о том, что теперь будет делать кошечка, Дукат не задал. Правила менялись на ходу, и это было то, к чему была, как следует, готова только Эсме. Хартла ответила на поцелуй кардасианца, проводя коготками по шее мужчины. Неожиданные повороты были и в её арсенале тоже. — Это — уже кое-что интересное, — проговорил Гал Дукат, беря женщину за руку, сильно сжимая, и отводя в сторону когтистую лапку. Делая ей больно. Страха в её глазах не было. Но вместо ненависти, распаляющей в нём охотника, была аккуратно сдерживаемая злость. Хартла была слишком расчетлива и более подходила для мошенничества за дабо-столиком, нежели для столь опасного танца. Для дикой кочешки ей не хватало, как и всем остальным девочкам, безрассудного бешенства Эсме. Дукат столкнул Хартлу со своих колен. Девушка посмотрела на него со злостью, по-кошачьи оскалилась. Даже разрезала воздух когтистой лапой. — Вот это — уже лучше, — гал Дукат улыбнулся. Но через мгновение улыбка исчезла. — Но этого недостаточно. Кварк, из Эсме ужасный учитель танцев. Думаю, стоит оставить эксклюзивное право на танец дикой кошечки за ней. — Как пожелаете, — согласился Кварк. Не довольный, что заполучить сразу несколько «диких животных» не получилось. Но с облегчением думая о том, что слова Эсме сошли ей с рук, а значит и ему. — А пока я, пожалуй, украду эту неблагодарную баджорку на парочку-другую часиков. *** Фрукты были чрезвычайно вкусны. Канар согревал, растекаясь по венам божественным нектаром. Эсме разделила поздний ужин с галом Дукатом в его покоях. — Бедняга, Кварк, мне даже несколько жалко этого ференги. — Почему? — Он выбрал тебе имя драгоценного камня, но пока даже не догадывается, какое сокровище ему досталось на самом деле. — Я — и вдруг сокровище? Ты мне льстишь, радость моя, — она отправила в рот очередной кусок сочного, сладкого персика. — Даже если и так… Есть в тебе что-то такое, особенное. Неуловимое. — Тебе видней, — кокетливо согласилась Эсме. Вот бы ещё понять, что ты имеешь в виду, проклятая ящерица! — Потанцуй для меня, — мягко попросил её Дукат. — Только не кошечку. Мою любимую, нежную. Префект Баджора нажал на клавишу, зазвучала тихая, обманчиво ласковая мелодия. Эсме замерла. Лицо её превратилось в маску, растеряв все остатки весёлости. Размеренные, медленные движения были вначале. Сладкий звук его голоса поразил меня! Ах, этот голос вошел в моё сердце! Эдгардо! Я отдаюсь тебе. Эдгардо! Ах! Эдгардо, мой! Да, я отдаюсь тебе! Я сбежала от твоих врагов, врагов Холод вползает в мою грудь! Всё дрожит! Мои ноги заплетаются! Посиди со мною немного около фонтана! Да, посиди со мною около фонтана. <i> А потом всё изменилось. Сломался неспешный ритм, появилась динамика и резкость во всём: в музыке, в голосе певицы, в движениях танцовщицы. Сложный рисунок танца и музыки был завершён. Эсме распростерлась в поклоне перед Дукатом. Мужчина наклонился к ней и поднял её лицо вверх, коснувшись кончиками пальцев подбородка. На ресницах дрожали слёзы. — Мне казалось, что ты больше не плачешь, Эсме. Или это была дезинформация? Женщина поспешила смахнуть слёзы. — Это часть танца и тебе это прекрасно известно, Скрейн. — Ну, ну, не сердись, моя милая, — он ласково улыбнулся ей. — Не всё же тебе одной играть на нервах других. Мне тоже нравится это делать. Время от времени. Иди ко мне, моя сладкая. *** Кварк пригласил Эсме к себе в каюту. Но вместо сверхурочной работы согласно одному из пунктов контракта её ждал не приятный разговор с боссом. — Префект Баджора, по всей видимости, благоволит к тебе, Эсме, — начал ференги. — Да, гал Дукат многое мне позволяет, — с улыбкой согласилась она. — Ему нравится, как я танцую. — Мне кажется, здесь скрыто нечто большее, моя дорогая. И я хочу знать, что именно. — А как же правило «никаких грустных историй»? — спросила баджорка, смотря на ференги. Взвешивая возможность отвлечь его от серьёзного разговора. — Это очень грустная история, босс. — Пожалуй, в этот раз стоит сделать исключение, — в его обманчиво ласковый голос прокрались стальные нотки. — Моя семья на протяжении нескольких поколений служила кардассианцам. Почти с самого начала оккупации. Мои предки продали свою родину и своё прошлое, дабы более или менее комфортно существовать в настоящем. Это была падение древнего дома. Надменная семья Валакса, принадлежащая к вышей д’жарре… Сборище предателей и проституток. Она коротко хохотнула. — Девочек с самого раннего детства готовили стать развлечением для префекта и его друзей. Так что я знаю всё о том, что нравится кардассианским ублюдкам. Кое-чему я научила и твоих девочек. — Не всему, полагаю? — Да, кое-что, с чем они не справятся, я оставила только для себя. Они же в свою очередь научили меня парочке трюков с ференги. — Быть может я и сам научу тебя… настоящим фокусам, а не той малости, что известна дабо-девушкам, — проговорил ференги, взвешивая возможность сделать из неё нечто большее, чем простую танцовщицу. Пусть и весьма востребованную. — Но этим вопросом мы займемся позднее. А сейчас вернёмся к твоей грустной истории, Эсме. — Мы жили в одном из поместий моей семьи. Гал Дукат переделал это место, полное света в свою мрачную загородную резиденцию, куда приглашал самых верных своих сторонников и гостей с Кардассии Прайм. На охоту. Кварк непроизвольно вздрогнул. — Разного рода охоту. Редко когда они охотились на проживающих по соседству бедняков — это было слишком похоже на их обычные будни. Здесь же они предпочитали отдыхать, бегая за стройными девушками в прозрачных платьях… Вдали от родного мира на этом «проклятом Баджоре» они могли позволить себе немного расслабиться и поиграть в страсть, иногда даже нежность. Запретная связь возбуждает, добавляя остроты восприятия. О, они ничем не рисковали, оставаясь в рамках своих кардассианских приличий, ибо никакие правила не запрещали использовать им рабов по своему усмотрению. — Насколько мне известно, кардассианцы свято чтят семейные узы, — заметил Кварк. — А все баджорцы глубоко религиозны, но вот я здесь, извлекаю выгоду от продажи своего тела и души, как истинный ференги. — Будем считать эти слова за комплимент. — Разумеется. — Итак, пока твоя грустная история по факту сводится к семейной несправедливости и эксплуатации. Не вижу в этом ничего особенного. Это обычная практика в культуре ференги. — Но не для Баджора. — Откуда тебе знать об этом? Ведь твой мир, насколько я правильно понимаю, ограничивался рамками исключительно твоей семьи и избранного кардассианского общества. — Иногда я всё же соприкасалась с реальным миром… Дукат заставлял нас смотреть на то, как его гости или он сам выслеживал добычу. Не девушек в прозрачных тканях, но голодных, оборванных соседей, кому не повезло оказаться не в том месте и не в то время. Таким образом, он напоминал нам о том, как нам в свою очередь повезло. Гал Дукат любит разного рода жестокие шутки. — Ты ведь по-настоящему ненавидишь его? Как и всех остальных кардассианцев. — Да, я ненавижу этих мерзких, высокомерных ящериц, решивших, что Баджор — их добыча, — зло сказала она. — И всё же, ты танцуешь для них. — За это я ненавижу уже себя, Кварк. Ещё и за то, что мне это нравится — танцевать для них. Я нахожу в этом какое-то извращённое удовольствие. — Мне кажется, тебе просто нравится жалеть себя, Эсме. — Может быть. Правда, в том, что я — ужасная трусиха. И просто хочу, убраться отсюда подальше. Но для этого мне нужны деньги. Много денег. И потому я танцую, ибо ничего другого по большому счёту делать не умею. И потом, когда звучит музыка, весь остальной мир перестаёт существовать для меня. Нет ни будущего, не пришлого. Нет ничего. Только сейчас. Только красота мелодии и чёткость движений. Только магия танца. — Только тогда ты жива по-настоящему, — заключил Кварк. И Эсме согласно кивнула. — Но что мне интересно, так как ты оказалась здесь, на Терок Нор. И почему Дукат отпустил тебя? — По сути, он не отпускал меня, и я всё также принадлежу ему. В последнее время на Баджоре становится всё неспокойнее, надоедливые террористы не дают покоя кардассианцам. И у префекта нет особо лишнего времени на развлечения. — Поэтому он взял свою любимую (в данный момент времени?) баджорскую игрушку на станцию, чтобы всегда иметь её под рукой. А также иметь возможность предлагать её своим гостям, если таковые появятся. Всё же он не может действовать слишком в открытую, и потому он находит для тебя место — мой бар, где никто не удивится присутствию ещё одной дабо-девушки. Спорю, ты знаешь множество секретов префекта… — Возможно, Кварк, вполне возможно. И когда-нибудь, в подходящее время и за подходящую цену, я продам тебе парочку из них. Но не сейчас. — Договорились. *** Этим вечером детский стишок не прозвучал. Что несколько разочаровало зрителей. Но им предложили нечто новенькое. — А сейчас секстет жизнерадостных девиц-убийц из исправительной тюрьмы Баджора исполнят для вас «Тюремное танго»! — Объявил Кварк. Шесть историй были рассказаны этим вечером. Шесть великолепных, соблазнительных и опасных девушек развлекали публику, затеяв опасную игру с кардассианцами. <i>Тогда я сняла со стены дробовик и сделала два предупредительных выстрела, но прямо ему в башку. Оказывается, некоторые парни не переносят мышьяк. И он напоролся на мой нож. Он напоролся на мой нож десять раз. Нет! Не виновна! Я полностью отключилась и ничего не помню. И только позже, когда я смывала кровь со своих рук, до меня дошло, что рядом трупы. Но расстались мы из-за художественных разногласий — он видел для себя жизнь, а я видела его смерть. Ненависть, вовсе не скрываемая, подлинная, завуалированная лишь смыслом вымышленных историй, сквозила в каждом слове, в каждом жесте танцовщиц. Они были воплощением злости и ярости. И не скрывали сейчас своего истинного отношения к оккупантам. Музыка стихла и на пару мгновений в зале повисла гнетущая тишина. Кварк в спешном порядке возносил мольбы всем известным ему богам. Тонкая золотистая ниточка удачи была натянута до предела, и казалось, сейчас вот-вот лопнет. Но ниточка всё ещё держалась, блестя и суля получение прибыли. С увеличением рисков возрастало и вознаграждение. Гал Дукат с нескрываемым презрением смотрел на зачинщицу «бунта» — Эсме — которая выбрала для себя роль не признающей свою вину убийцы. А затем всё же удостоил её своей оценки: пара коротких хлопков ладонями. Волна аплодисментов сошла лавиной вслед за одобрением префекта. Раздался смех и весёлый визг танцовщиц, которых хватали офицеры с намерениями не покарать за дерзость, но сорвать с их губ поцелуи и как следует поразвлечься с ними. Дукат небрежным жестом отмахнулся от Эсме, предпочтя той пышногрудую блондинку, на чей нож напоролся неудачливый муж ах целых десять раз. Эсме притворно обидчиво надула губки и устроилась на краешке барной стойки. — Похоже, твой хозяин решил сегодня немного отдохнуть от тебя, — проговорил Кварк, подходя к женщине. — Тем хуже для него, — всё ещё играя роль маленькой обиженной девочки, беззаботно болтая в воздухе своими длинными ножками, ответила Эсме. — И потом, согласно условиям контракта, теперь ты мой хозяин, Кварк. Она спрыгнула со стойки, подошла к ференги и легонько его поцеловала. Против чего владелец бара обычно никогда не возражал. Но только не сейчас, чувствуя, как по ним скользнул взгляд Дуката. Всего секунда и кардассианин снова увлекся блондинкой. — Не смей впутывать в свою игру меня, Эсме, — прошептал ференги. — Ты уже играешь, Квакр, — нежно прошептала она, позволив себе легонько коснуться его ушей. — В таком случае, сделай, пожалуйста, так, чтобы я выиграл. — Думаешь, Дукат не знает? — Дукат знает всё. Ну, или почти всё. Но одно дело знать, а другое — видеть своими собственными глазами. — Уверена, что Хартла сумеет завладеть его вниманием как следует. — В ней я не сомневаюсь… Что же до тебя, Эсме, то сделай одолжение, заработай сегодня ещё немножечко латинума. А лучше — больше! — Как пожелаешь, босс, — легко согласилась она и с провокационном возгласом «кто ещё хочет попробовать комиссарского тела?» направилась в глубь бара, в поисках одинокого офицера, которого можно было бы раскрутить на латинум… Делая вид, что гала Дуката не существует.