Бизнес

Две недели непрекращающегося ни на мгновение дождя. Две недели постоянно пушащихся волос Эсме в этом невозможном климате. Теперь она, кажется, понимала, почему все ференги — и мужчины, и женщины — лысые с головы до ног. Однако баджорка была бы вовсе не против, если бы проблемы с прической были единственными, с которыми ей пришлось столкнуться. Знакомство с матерью Кварка прошло в общем-то весьма и весьма удачно. Почитать себя и жевать себе еду не заставляла, рассчитывая только на элементарную вежливость со стороны личной помощницы своего сына. В общем, здесь проблем тоже не было. Неприятности, как всегда, были связаны с Кварком. Можно сказать, были заложены в самой его природе. У Кварка был обнаружен синдром Дорека — смертельная болезнь, и жить ференги оставалось всего несколько дней. Согласно традициям и законам ференги, перед смертью им необходимо было привести свои дела в порядок: написать завещание, расплатиться с долгами, коих у Кварка было очень много, даже если не принимать в расчет задолженности перед людьми, баджорцами и парочкой клингонов. Посему Ром высказал предложение, что неплохо было бы продать останки Кварка на фьючерсной торговой бирже ференги. После некоторых сомнений и возражений Кварк всё же согласился на это. Как оказалось, зря. В итоге весь лот — пятьдесят два диска — ушёл за пятьсот слитков латинума. Покупатель предпочёл сделать анонимную ставку. Кварк самоуверенно полагал, что покупку совершил сам Великий Нагус Зек. Но он ошибся. Сообщение от доктора Орпакса, переданное Баширом, заставило все заинтересованные лица облегченно выдохнуть. Кварк не был смертельно болен. — Знаешь, что это значит, Ром? — спросил Кварк. — Это значит, что ты будешь жить! — возликовал Ром. — Это значит, что я подам на доктора Орпакса в суд за халатность! — воскликнул Кварк. — И я буду жить. — Это, безусловно, хорошие новости, — Эсме засияла. Но почти сразу же её улыбка померкла. — Но остается ещё покупатель твоих останков, Квакр. Будем надеяться, что он согласиться взять деньги обратно… *** Поздним вечером, когда Кварк и Эсме уже спали, раздался звонок, оповещающий о приходе гостей. Явно нежданных. — Иду! Иду! — недовольно повторял ференги, выбираясь из кровати, поправляя на ходу сбившийся с ноги тапочек. — Компьютер, свет. Заходите уже. На пороге стоял ликвидатор Брант, прибывший, чтобы получить свой товар. Законсервированные останки Кварка. О том, что синдрома Дорека у Кварка нет, Брант был прекрасно осведомлён, тем не менее, он собирался забрать свой товар. Это был не только бизнес. Но и личная неприязнь Бранта к Кварку, которого тот считал гнойной опухолью на ушах общества ференги. Ликвидатор называл его филантропом, и никакие обещания Квакра снова начать обманывать посетителей и отменить отпуска работникам (Ты предоставил им отпуска?!) не могли исправить положение дел. Кварк был отвратителен Бранту. И было только два возможных варианта: завершить сделку и умереть или разорвать контракт и стать изгоем среди ференги. — И что ты собираешься делать? — спросила Эсме, кутаясь в серебристый шёлковый халат, когда ликвидатор ушёл. Он ответил не сразу. Выбирать не хотелось от слова совсем. Но ответ был очевиден. — Исполнить условия контракта, — проговорил Кварк. Он ожидал возражений со стороны Эсме, даже истерики. Вместо этого она подошла к нему и обняла, приложив его голову к своей груди. Тяжело вздохнула, собираясь что-то сказать, но не произнесла ни слова. *** Кварк пошёл обсуждать с Гараком подробности их сделки, а Ром вернулся в бар в поисках Эсме. Нашёл и теперь шептал на ухо о том, чем занимался сейчас его брат. — Я убью Бранта, — зелёные глаза зло сверкнули. Пальцы раздражённо забарабанили по барной стойке. Она встретилась с Гараком тем же вечером. — У меня к вам деловое предложение, Гарак, — произнесла она, заходя в ателье. — Даже боюсь предположить, что это за предложение, — ответил мужчина, смотря на баджорку. Серьёзную и мрачную как никогда. — Что ж, я слушаю вас, моя милая. — Мне требуются услуги киллера. — Кого хотите убрать вы? — спросил Гарак. Почему-то уверенный, что она, в отличии от Кварка, по-настоящему серьёзно относится к этой сделке. — Ликвидатор Брант, — назвала она имя, не колеблясь ни секунды. — Полагаю, вы хотите, чтобы он умер до того, как я исполню свои обязательства по отношению к Кварку? — Правильно полагаете. Кварк не готов встретиться со смертью. Гарак пристально всмотрелся в лицо Эсме. Баджорка была права, ференги не был готов. — Ваш босс и впрямь весьма привередлив в том, что касается предполагаемого способа своей смерти. Он не хочет исправиться: ему нужно тело. Дисраптор испортит костюм, нож — слишком варварски, паралитический газ плохо пахнет, повешение — слишком долго, а отравление тоже не вариант, ибо «зная, что еда отравлена, я не буду её есть», — перечислил кардассианец, передразнивая ференги в части про яд. Гарак щелкнул пальцами. — Он желает неожиданной смерти. — Уверена, вы можете устроить это, — произнесла Эсме. — Но не торопитесь… Осталось ещё несколько дней до даты исполнения фьючерса. За это время всякое может случиться. — В том числе и с Брантом? — Вот именно. *** Кварк разорвал контракт. Всё счета и имущество ференги были арестованы. Когда с конфискацией в баре было покончено, Брант, исполненный злорадства и самодовольства, принялся за личные вещи Кварка. Но тут всё было не так просто, как в развлекательном комплексе. — Вы не можете забрать эти вещи и тем более не можете забрать меня, ликвидатор Брант, — обманчиво спокойным голосом произнесла Эсме. — Отчего же? Согласно вашему контракту вы являетесь собственностью Кварка и потому тоже подлежите конфискации. Как и ваши личные вещи. Или вы тоже собираетесь разорвать контракт? — Брант усмехнулся. — В любом случае, вам это уже не поможет. — Нет, разрывать свой контракт с Кварком я не собираюсь, ибо меня всё полностью в нём устраивает. — Тогда не понимаю, о чём ещё можно разговаривать. — О специальных пунктах моего контракта. — Женщина протянула падд со своим экземпляром. — Читайте внимательно, ликвидатор Брант. Раздел 54. Пункт 6. Личный помощник хотя и поступает в полное владение и распоряжение своего нанимателя, однако не может быть конфискован в случае проведения полной конфискации имущества нанимателя. В том числе в результате… подпункт с) разрывания контракта между ференги. И далее, Брант. Раздел 66. Личный помощник имеет право иметь отдельный расчетный счет, все средства на котором являются его собственностью и ни под каким предлогом не могут принадлежать нанимателю. Средства расчетного счета могут быть предоставлены личным помощником нанимателю в качестве займа с возвратом согласно отдельно оговорённой процентной ставке. Сделки такого рода в обязательном порядке оформляются отдельным документом. Пункт 3. Вся собственность, оплаченная с расчетного счета, признается собственностью личного помощника и не может быть признана собственностью нанимателя. — Стандартный контракт не включает в себя означенные разделы. — Да, согласна. Поэтому я заключила контракт со специальными условиями. — Он не имеет юридической силы. — Не имел бы, если бы не печать ТСФ, а она здесь присутствует. — Не может быть… Я бы никогда не пропустил такой контракт. — К счастью, вы не единственный работник ТСФ, Брант. Есть ещё и другие, — губы женщины сложились в противную сладенькую улыбочку. — В таком случае вы должны предоставить доказательства, что покупки были совершены с вашего счета, а не оплачены Кварком. — Конечно. Всё здесь, — она протянула Бранту другой падд. Ференги вернул ей падд с контрактом и взял падд со списком вещей, которые нельзя было забрать. Абсолютно вся одежда баджорки, обувь, украшения, набор кухонных ножей, несколько паддов, информационных цилиндров и несколько костюмов Кварка. В подлинности чеков последних Брант сомневался. — Это тоже ваши покупки, Эсме? — Да, я, знаете ли, ужасно сентиментальна. Люблю делать подарки своему боссу. Чего не было в списке баджорки, так это мебели и всевозможных безделушек, которыми была украшены комнаты. Когда пришла очередь выносить кресла, Эсме не удержалась и судорожно вздохнула. Брант оскалился, хоть что-то приятное. Однако, оказалось, что он не так её понял. — Вот за это спасибо, Брант. Я терпеть не могла этих монстров. Брант скривился. Эсме сняла с уха баджорскую сережку и протянула её ференги. — Вот это не моя покупка, можете забрать, — она издевательски захохотала, положив серьгу на протянутую ладонь ликвидатора. Брант сжал серьгу, почему-то ничуть не сомневаясь, что это какая-нибудь дешевка, которую легко будет сломать. В каюте оставалась только мебель, записанная в качестве имущества станции, да вещи Эсме. Всё, что принадлежало Кварку было конфисковано ТСФ в лице Бранта. — Позвольте личный вопрос, Эсме? — спросил ликвидатор, который не мог устоять перед соблазном. Всё же баджорка была очень хороша. — Валяйте. — Что такая привлекательная женщина как вы делает рядом с таким ничтожеством как Кварк? — Полагаю, ему несказанно повезло со мной, — не скромно ответила Эсме, пожав плечами. — Или не нашлось более подходящего нанимателя? Так это легко исправить. Я с удовольствием воспользовался бы вашими услугами в этом качестве. — Должна признать, это весьма заманчивое предложение, ликвидатор Брант, — она добавила в голос соблазнительные нотки. Поманила Бранта пальчиком. Провела по дугам ференги обманчиво нежно, а затем сжала, причиняя боль, вонзая остро заточенные ногти в особо чувствительную точку. Брант заверещал. Она подержала ещё немного, а затем отпустила. — В следующий раз, я лично отрежу твои уши, Брант. Порежу тебя на маленькие-маленькие кусочки своим любимым ножом для разделки мяса. — Не знал, что баджорцы столь кровожадны, — Брант сделал пару шагов назад. — Обычно, нет. Но здесь замешаны личные чувства. А это очень опасно. Она хищно щелкнула зубами, заставляя ликвидатора в страхе попятиться к выходу. И пожалеть о том, что в этот раз он не взял с собой наусикаанцев. — Ты заплатишь за это! — прошипел он, чувствуя себя в относительной безопасности за порогом каюты. — Конечно. Я всегда плачу по своим счетам. *** Кварк сидел на ступеньках в пустом баре. — Привет, — тихо произнесла Эсме, подходя к ференги. — Эсме? Что ты здесь делаешь? — Ты мне скажи, что мне делать, Кварк. Она села рядом с ним. — Извини, сейчас я не могу посоветовать тебе что-нибудь дельное. Я и со своей-то жизнью не знаю, что теперь делать… — Брант предложил мне должность его личного помощника. — А, значит, ты пришла попрощаться? Очень мило с твоей стороны. — Я ему отказала. И обещала лично отрезать ему уши, порезать на маленькие-маленькие кусочки… — Ты ему отказала? Но почему? Брант — та ещё сволочь, но это было весьма выгодное деловое предложение… Я не могу больше позволить себе личного помощника. Я вообще ничего не могу себе позволить теперь. Эта рубашка и та мне не принадлежит сейчас. — Значит, я не зря уговорила тебя включить в мой контракт специальные условия и зарегистрировать их по всем правилам в ТСФ, — ответила Эсме, решив пока не отвечать на вопрос из-за чего на самом деле она отказалась от сделки с ликвидатором. — И эти пункты дорого мне обошлись. Напомни-ка о чём они. — Раздел 66. Личный помощник имеет право иметь отдельный расчетный счет, все средства на котором являются его собственностью и ни под каким предлогом не могут принадлежать нанимателю… — Самую суть, Эсме, пожалуйста. — Мои деньги — это мои деньги. И всё, что приобрела на них я, это моя собственность. ТСФ не может забрать моё имущество. — Теперь припоминаю. Те пункты, что заставили регистратора смотреть на меня как на идиота? — ференги фыркнул, а затем крепко задумался, пока Эсме доверительным тоном сообщала о том, какие из его костюмом были оплачены ею и не могли быть конфискованы. — И сколько у тебя на счету денег? — Достаточно, чтобы снова открыть бар. Кварк просиял, а затем снова сник. — Нет, я не могу взять у тебя деньги, Эсме. — Правила Приобретения этого не запрещают, — проговорила баджорка. — К дьяволу Правила Приобретения! Я не могу так с тобой поступить. Я не хочу начинать бизнес за чужой счет. За счет женщины. — Я не даю тебе деньги просто так, Кварк. Я даже не предлагаю тебе их в долг. — Что же ты в таком случае предлагаешь? — Партнёрство, Кварк. С меня деньги, с тебя опыт в управлении развлекательным заведением. — Ты шутишь? — ференги рассмеялся. — Конечно, ты шутишь, Эсме. — Я говорю серьёзно, Кварк. — Я тем более не могу вести дело, имея партнёром женщину. Что скажут на Ференгире… — Тебя всё ещё интересует мнение ференги? — спросила Эсме. — Да! Ференги — единственные, чьё мнение меня волнует. Эсме выдохнула. Некоторые вещи никогда не меняются. — На каких условиях ты возьмёшь эти деньги? — спросила баджорка. — Какой из вариантов не заденет твою гордость? У меня чести нет, ты это знаешь, так что я готова на всё. Назови свои условия, Кварк. — Эсме, я… — он не знал, что ответить на это. Она не отступала и упрямо предлагала свою помощь. Предлагала латинум. Вероятно, латинум был не так уж и важен для неё, как она всегда говорила. В конце концов, что ещё можно ждать от баджорки? В самом деле. — Ты так и не ответила, почему ты отказала Бранту. — Брант не в моём вкусе. — А кто в твоём вкусе? — Ты, Кварк. — Нищий ференги без полоски латинума в карманах? Изгой и пария. — Мне плевать на то, сколько у тебя латинума, Кварк. И совершенно не важно, кем там тебя провозгласила ТСФ. По мне, так ты лучший мужчина на свете. Я люблю тебя, Кварк. Она сказала это вслух. Он не нашёл, что ответить на это признание. Врать, о том, что он любит её тоже, и тем самым нарушить хрупкое равновесие их лично-деловых отношений, ференги не стал. Эсме баджорка и потому ей простительна эта женская слабость. Она положила голову ему на колени. — Вот, теперь ты знаешь мой секрет, Кварк. Ференги помедлил немного и начал гладить волосы женщины. *** Всё возвращалось на круги своя. Бар снова был открыт при содействии друзей и постоянных посетителей заведения. Деньги Эсме решено было разделить — часть пустить на переобустройство бара и закупку необходимого оборудования, которое нельзя было синтезировать или одолжить у федерации или баджорцев. Остальное вернули на депозит в Национальном Банке Баджора, где деньги благополучно лежали и ранее, принося хоть и маленький, но зато стабильный доход. Снова закрутились рулетки дабо, а вместе с ними шли по кругу мысли Эсме относительно ликвидатора Бранта. Она снова и снова прокручивала в голове слова Бранта, сказанные им в тот вечер, когда он явился на станцию, чтобы удостовериться в том, что получит свой товар. Всё это было так… слишком много совпадений. Подложный диагноз доктора Орпакса и буквально тут же признание его ошибки. А ведь Орпакс знал, что Кварк подаст на него в суд. Или запросит очень много за своё молчание. Нет, что-то здесь явно было не так. И эта баснословная цена за останки Кварка. За его смерть. Почему бы тогда просто не заказать киллера? Это гораздо практичнее и дешевле. Зачем устраивать такой спектакль? Разве что… Брант выигрывал в любом случае: если Кварк выбрал бы смерть, исполнив свои обязательства по сделке. И тогда, когда Кварк разорвал контракт. Более того, второй вариант гораздо унизительнее для Квакра, а значит и слаще для Бранта. Вот оно. — Это не бизнес, Кварк. Это личное, — так сказал ликвидатор в тот вечер. Она повторяла эти слова снова и снова. Пока не поняла, что они значат на самом деле. А затем рассмеялась, захлопав в ладоши. Нашла. *** — Мы подадим в суд на Бранта. — Ты сошла с ума, Эсме. Во-первых, я не могу обратиться в суд, да что там, даже появится на Ференгире, теперь не могу. И этого уже достаточно, чтобы забыть о твоей затее. Так что даже никакого «во-вторых» не надо. — Ты не можешь сделать это, Кварк. Но я знаю того, кому это будет интересно. — Кто же это, по-твоему? Ну же, удиви меня. — Гранд Нагус Зек. Ференги засмеялся. — Эсме, прелесть моя, если кто-то хорошо провёл с тобой время и был настолько любезен, что подарил тебе на память сережку, это совершенно не значит, что ты можешь обратиться к нему с одной из своих безумных идей. — Я не собираюсь беспокоить Гранд Нагуса, только Майхар’ду. Кварка сотряс очередной приступ смеха. — Слуга Зека не может даже разговаривать с кем-либо, кроме своего босса. — Ему не обязательно говорить со мной. Достаточно просто выслушать. И передать мои слова своему хозяину, если он сочтет их достаточно важными. В этот раз Кварк смеяться не стал. — И что же таково важного ты планируешь сказать Майхар’ду? — Я скажу ему следующее. Привет, милашка, — ференги насмешливо фыркнул. — Хотя ты прав, не стоит начинать столь фамильярно, это не обычные наши с ним разговоры. — Эсме, повторяю ещё раз, Майхар’ду не может с тобой разговаривать. — Да, но он хорошо слушает. Внимательно и никогда не перебивает. — Что-то я не очень тебя понимаю, точнее совсем не понимаю. — Мы иногда созваниваемся с Майхар’ду, болтаем о своём, о лично помощническом… Точно. Я начну, так: привет, дорогой коллега! — Эсме, хватит болтовни. Переходит к делу. А к вопросу о твоих «разговорах» Майхар’ду мы ещё вернёмся. Мне будет очень интересно узнать, о чём ты ему рассказываешь. Если это вообще правда. — Ладно, — Эсме, наконец, стала говорить серьёзно. — Майхар’ду, хочу предоставить возможность предать в руки Верховного Суда Ференги злостного преступника — Ликвидатора Бранта, дискредитирующего ТСФ. — Постой-ка, постой-ка, в чём ты обвиняешь ликвидатора? — вот теперь Кварку стало интересно. — Я обвиняю Бранта в тяжком преступлении: он совершил сделку, в которой изначально не было заложено не крупицы латинума. Кварк замер. — Он сам признался, что «это не бизнес, Кварк. Это личное». Она нажала на кнопку падда. Голос Бранта произнёс эти слова. — Слышишь, никакой прибыли. Личное. — Это, конечно же, ужасный проступок с его стороны, но всё же вряд ли это тянет на тяжкое преступление… и потом, откуда у тебя запись? — Я записываю все разговоры, Кварк. — С каких это пор? — возмущенно произнёс ференги. — С тех пор, как стала твоим личным помощником. Кварку стало не хорошо, он опустился в кресло. Столько всего было сказано за все эти годы, что совершенно не предназначалось ни для кого, за исключением участников разговора. — Эсме, пожалуйста, скажи, что ты шутишь. Скажи, что это подделка. — Шучу, конечно не все. Только самые важные. И это не подделка. Кварку было теперь не до Бранта. Куда большая опасность притаилась совсем рядом. Ференги ничего не ответил, обдумывая полученную информацию. — Брант подкупил доктора Орпакса. А дальше нужно было только дождаться, пока ты выставишь свои останки на продажу и купить их. Проще простого. — Не удивлюсь, если у тебя есть и признание Орпакса. — Нет, признания доктора у меня нет. Но думаю, с этим проблем не будет. — И как же ты собираешься разговорить его? Неужели полетишь на Ференгир? — Нет. Это сделают другие за меня. Я только подам идею. — Ах да, Майхар’ду и Гранд Нагус Зек, я совсем о них забыл. Но с чего бы им стало интересно это дело, Эсме? — С того, что ТСФ перешла дорожку многим. В том числе Зеку. — Только не говори, что ты узнала об этом из своих «разговоров» с Майхар’ду, — проговорил ференги. А затем вдруг подумал о том, что такую возможность нельзя отметать. — Мы не говорим о работе, мы обсуждаем прочитанные книги и иногда новости квадранта. Кварк усмехнулся, а Эсме продолжила: — ТСФ забрала в свои руки слишком много власти. Это государство в государстве. И мне бы на месте Гранд Нагуса не нравилось бы, что у кого-то есть больше власти, чем у него самого. — Всё это пустая болтовня, Эсме. Ты на своём месте, а Зек на своём. — Ты ведь был Гранд Негасом, Кварк, не так ли? — Всего неделю и это едва не стоило мне жизни. — Да, но ты помнишь то пьянящее ощущение власти. А власти никогда не бывает достаточно. Её всегда хочется ещё больше. И чем дольше она у тебя в руках, тем сильнее желание иметь ещё больше власти. — Мне почему-то кажется, — видишь, у меня тоже есть мнение по этому вопросу, — что Зек вполне сможет справиться со своими желаниями. И потом, единственное, чего хотят ференги — это латинум. — Ференги хотят латинум, кардассианцы используют страх, клиногны требуют чести, вулканцы поклоняются истине. Это всего лишь способы. А цель одна — власть над себе подобными и над другими, над всеми вокруг, Кварк. — Даже если так… Причём тут Брант? — Брант — возомнил себя богом, который может решать, кто из ференги истинный ференги, а кто нет. Брант возомнил себя лекарем расы и совершенно забыл про прибыль. Так неосторожно с его стороны. Он потратил так много латинума, а в результате получил разве что моральное удовлетворение, а его невозможно выразить в слитках латинума. Его действия не преследовали собой получение прибыли. А это так не по-ференгийски! — Всё это так. Но контракт-то разорвал я. И это куда более серьёзное преступление, нежели поступок Бранта. — Брант подставил тебя! — Думаешь, я сам этого не понимаю, Эсме? — раздражённо рявкнул Кварк. Терпение кончилось. — Но только я ничего не могу поделать с этим. Пусть даже Орпакс и признается во всём. У меня банально нет денег на всё это. Каждый шаг в инстанциях на Ференгире буквально стоит латинум. Твоих средств, тоже не хватит. И потом, если мы проиграем, то тогда уж точно не хватит латинума расплатиться за судебные издержки. И простой конфискацией это не кончится. — Многие будут рады, если власть ТСФ пошатнется. — Безусловно. Но пока я лично не знаю ни одного ференги, безумного настолько, чтобы бросить ТСФ вызов. Ференги не объединяются для борьбы с несправедливостью, ференги если и объединяются, то только для того, чтобы самим творить несправедливость и эксплуатировать других. Мне казалось, ты хорошо знаешь ференги, Эсме. Я ошибался. Он ожидал очередного протеста и новых аргументов. Но Эсме нечего было возразить. — Ты прав, Кварк. В конце концов, ты босс и тебе решать. В её голосе не было ни капли обиды. Только осознание того, что некоторые вещи случаются, а некоторые нет. — Вот и славно. Никакого послания к Майхар’ду не будет. Не то, чтобы мне не нравится идея, я с удовольствием сбил бы с Бранта спесь, но посмотрим правде в глаза, шансы на успех катастрофически малы. Здесь есть возможность, и прибыли высоки как никогда. Но риски ещё выше. Я не хочу ставить свою жизнь на кон ещё раз. Так что лучше забудь об этом. И отдай мне все записи. И больше не делай их. — Как скажешь, босс, — Эсме почтительно поклонилась, сложив ладони в ференгийском жесте подчинения. В конце концов, у неё всегда оставался вариант с отрубленными ушами… Она отказалась от своей идеи подозрительно легко и это настораживало. А потом он вспомнил о её признании в любви и всё снова встало на свои места. Любовь заставляет делать глупости, любовь заставляет подчиняться… Любовь — тоже один из инструментов обретения власти. И потому очень хорошо, что он держит свои собственные чувства под контролем.