Подслушано: Twitter.com

Киллуа топчется на месте, изредка потирая замёрзший на холоде нос и то и дело вертя головой из стороны в сторону. Гон немного опаздывает, а заходить внутрь кафе сам Золдик не хочет — лучше уж он поскорее увидит своего парня, а низкие температуры ради этого как-то уж перетерпит. — Киллуа! — на голос он тут же оборачивается, не имея возможности сдержать ответную улыбку, и делает пару шагов навстречу бегущему со всех ног парню: Гон, в отличие от него, мало мёрз даже в такую погоду, поэтому торчащие волосы не скрывала шапка, хотя, на удивление, на шее был шарф. Тот самый, что ему подарил Киллуа — от воспоминаний становится ещё теплее, а румянец на щеках наверняка можно свалить на холод. Киллуа хочет спросить, всё ли в порядке, хотя опаздывать и было в привычках Фрикса, но застывает под прищуренным взглядом. — …Что-то не так? — обеспокоенно спрашивает и хмурится сам. Гон показательно тычет в лоб Киллуа пальцем, немного удивляя, и начинает снимать с себя шарф. Облачко пара расплывается от чужого вздоха. — Ты опять забыл свой шарф, Киллуа, хотя ты всегда замерзаешь. Я так и подумал, поэтому прихватил свой. Давай, — сосредоточенно-серьезно ждёт Гон с шарфом в руках, и Киллуа, смущённый донельзя, мнётся недолго и, мельком бросая взгляды на прохожих, всё же подходит ещё ближе. Гон полуобнимает его, аккуратно оборачивая теплую ткань под едва слышное «Я ведь и сам могу…», и отодвигается с мягкой довольной улыбкой. Она через секунду становится виноватой. — Извини, я совсем забыл, мне ещё нужно заглянуть в библиотеку, взять некоторые книги для доклада, поэтому- — Ага, — без продолжения понимает Киллуа и хмыкает на неловкий смешок в ответ. — Пойдем, кафе подождёт, оно всё равно круглосуточное, — добавляет он успокаивающе и чуть разворачивается корпусом в сторону, ожидая. Гон ярко светится, широко улыбается так светло, что Киллуа хочется прищуриться, словно на солнце. — Пойдем! — Гон берёт Киллуа за руку, переплетает пальцы и ведёт за собой. Оборачивается и рассказывает о причине своего опоздания с привычной эмоциональностью и выразительной, и такой умилительной мимикой. Киллуа прячет смущённо нос в шарфу, вслушиваясь в любимый голос, и лишь крепче сжимает чужую ладонь. Пусть он и, казалось, выглядел тем, кто яро противится столь явным проявлениям чувств, он любил это. Любил, когда Гон выказывал заботу, когда вот так журил его со своим проницательным взглядом, когда уверенно касался первым, ведя за собой. Конечно, Киллуа и сам не был робкого десятка, но рядом с Гоном всё было порой несколько иначе. И не то чтобы Киллуа это не нравилось.