***
Альберих открыл глаза, разгоняя остатки сна. Он не сразу понял, где находится, ведь перед ним находились одни камни. И сопровождалось все это тянущей болью в ноге и спине. Тело ныло, и кости ломило, от любого легкого движения хотелось взвыть. Что-то тяжелое лежало на нем, укрывая собой и согревая, разгадывать долго причину не пришлось, на нем была мохнатая накидка Дилюка. А где сам брат все же хотелось знать. Скрипя зубами, ему удалось подняться, чтобы сесть и оглядеться. Рядом с костром сидел винодел, греясь. Заприметив спящего принца, Рагнвиндр потянулся в рюкзак, попутно задавая вопрос: — Выспался? Кэйа мотнул головой. Хоть он и спал, от боли и холода сил прибавилось не шибко много. Захотелось вернуться обратно в Мондштадт в свою скромную комнатку, где всегда тепло и уютно. Он не сразу замечает, что Рагнвиндр подошел вплотную и сунул ему в руки еду. Парень заворожено смотрит на еду, мысли витают далеко отсюда. Ему приходится проморгаться, чтобы вспомнить где он: — Я не голоден, — с хрипотой произносит он. — Ешь. В голосе Дилюка слышались нотки стали. Это было не предложение, а приказ. Да что за отношение? — Не буду! — Ешь и собирайся, — говорит Дилюк, выходя на воздух. От такого поведения Кэйа еще больше раздражен, хочется швырнуть еду, показать свое достоинство. Но его останавливает желудок, молящий о еде. Разум твердит бросить. И капитан уже намерен оставить еду, когда живот сводит в легких судорогах, от которых кончики пальцев невольно сжимаются. Тогда он решает поесть. В рот попадает мягкий хлеб, пропитанный томатным соусом и похрустывающий лук — такое простое блюдо, но желудок Кэйи урчит от счастья. Проглатывая два таких бутерброда, в пещеру возвращается винодел. На его лице легкая усмешка с гордостью. Альберих смотрит на последний бутерброд в руке. Недолго думая, Кэйа разламывает его напополам, съедая свою часть, а вторую протягивая молчаливому братцу. Парень с неким интересом проходится от бутерброда к лицу капитана. Он берет кусочек, благодаря товарища, и съедает его в один присест. — Мы не подождем Альбедо? — спрашивает Кэйа, когда они выходят из пещеры и начинают спускаться вниз. — Он сам может дойти, а вот тебе надо к доктору. — Мне… нормально, — на этих словах Альберих хватается за ноющую спину, по которой Дилюк немного ударяет ладонью. — Еще и нога твоя, даже смотреть больно… — цокает он. Капитан кавалерии ухмыляется, когда Рагнвиндр замедляет шаг, чтобы позволить товарищу поспеть за ним. В полной тишине они доходят до хорошей тропинки. Кэйа шагает сзади брата, похрамывая, он довольно сильно устал, хоть прошли они всего ничего. Дилюк тоже идет медленно и покачиваясь. Раздражительно кивнув самому себе, Альберих кое-как сдерживает свой рот, чтобы не начать прошлый разговор вновь. Хотелось поставить все точки над «и», вот только казалось, что сейчас не время для этого. В своих мыслях парень не заметил, как они дошли по поломанного моста. Дилюк остановился, рассматривая потери и обдумывая все дороги. Они бы могли перейти, будь нога Кэйи в порядке. Однако сейчас это не так. — Я могу заморозить воду, — предлагает парень. Винодел никак не реагирует, он смотрит на названного брата с легким недоверием, но перебрав в голове все возможные варианты и не найдя подходящего, нехотя соглашается. Капитан подходит к воде, с помощью меча он концентрирует силы и выплескивает их на участок, образовывая ледяной мост. Лед довольно крепкий и весело хрустит под ботинками парней. Периодически Кэйа подмораживает воду, удлиняя проход. Все происходит довольно быстро, и вот они уже на берегу. — Мы пойдем в постоялый двор «Ваншу», — говорит Дилюк. Альберих хочет начать спорить, вот только не успевает. — Мы пойдем туда, Кэйа, — с твердостью в голосе, продолжает брат, — ты выглядишь ужасно. На этот раз капитан решается сказать: — Я чувствую себя не так уж плохо, давай идти дальше в Ли Юэ. Мы можем не успеть на праздник. Винодел тяжело вздыхает, упертый как… — Тебе напомнить, чем закончилось твое прошлое непослушание? Кэйа возмущен, нет, он зол. Его непослушание? Его выходку? — Перед тобой не собака, а Капитан кавалерии! Сам иди в свой двор! Я пойду в Ли Юэ! — почти кричит Кэйа. Рагнвиндр лишь пожимает плечами, продолжая идти по намеченному маршруту. Он слышит вздохи, движение и звуки топающего сзади капитана. От этого невольно вспыхивают воспоминания о детстве.***
Маленький Кэйа многого боялся, Дилюк же наоборот всегда хотел узнать что-то новое. Из-за этого младшему всегда доставались синяки от приключений, а старшему от Крепуса. В один из таких дней маленький Рагнвиндр предложил сходить в каньон, чтобы найти особый камень и удивить отца. Младший долго мялся, но со слезами на глазах согласился. — Дилюк, мне страшно, — тихо произнес Альберих на входе в каньон. — Не волнуйся, я защищу тебя! — с улыбкой пообещал старший. Они взялись за руки, ступая на тропу приключений. Все шло гладко, пока их ноги не почувствовали колыхание земли. В тот день в Мондштадте впервые было землетрясение, о котором еще долго говорили жители города. Ребята остановились по середине дороги, пошатываясь от толчков. Земля тряслась вместе с камнями и деревьями. — Дилюк, берегись! — маленький Кэйа толкнул в сторону брата. Когда старший смог сесть, шипя от пощипывания коленок и ладоней, его затошнило. Рядом с горой камней лежал брат без сознания. Его почти придавило камнями. — Кэйа! Нет-нет-нет, Кэйа! — Рагнвиндр подбежал к брату, начиная трясти его. — Кэйа! Очнись! Младший закашлял, потирая голову. — Дилюк? — Ты цел? — спросил старший, осматривая брата. — Мм, я не знаю… Ой! Оказывается маленький Альберих повредил ногу, когда спасал Дилюка. Он расплакался больше от испуга, чем от боли. Только старшему пришлось нести на себе пострадавшего всю дорогу. — Прости, Дилюк, я не хотел такого. — Это не ты должен извиняться, Кэйа, — тихо произнес старший, — я не смог тебя защитить, как обещал. На глазах навернулись слезы. — Прошу, больше не спасай меня, — с улыбкой просил Дилюк, пряча слезы.***
Незаметно они дошли до постоялого двора «Ваншу», каждый прибывал в своих мыслях по дороге. Место однозначно можно было назвать роскошным и необычным. Гостей двора было довольно много, некоторые из них прибыли на праздник, другие путешествуют и решили остановиться, чтобы отдохнуть. В полной тишине Дилюк с Кэйей добираются до самого верхнего этажа. На стойке регистрации их встречает хозяйка Верр Голдет. Та в ужасе оглядывает парней. Вся их одежда была мокрой и грязной. — Чем могу помочь, Господа? — спрашивает девушка. — Нам нужно две комнаты, — говорит Рагнвиндр, он оглядывается назад, мельком следя за усевшимся на скамейку капитаном, потирающего ногу. — И врача. Глаза хозяйки округляются от удивления, она кивает, дописывая документы. — Вам необходим врач прямо сейчас? Винодел кивает головой. — Хорошо, тогда Вы можете располагаться в ваших комнатах, врач подойдет в ближайшие десять минут. Дилюк оборачивается назад, где буквально минуту назад сидел его товарищ, теперь же его там нет. Это заставляет сердце старшего стучать быстрее. Он выходит на площадку с людьми, оглядываясь по сторонам, ему все же удается найти пропажу. Кэйа сидит за столом рядом с путешественником и Паймон. На его лице радостная улыбка, от которой в груди неприятно жмет. Винодел спокойно подходит ко столу, пугая товарища. — Мастер Дилюк! — кричит Паймон, помахивая ручкой. — Что вы здесь делаете? И почему вы такие… Потрепанные? — Это неважно. Я пришел забрать капитана кавалерии, его ждет осмотр у врача. Кэйа хмурится с легким испугом рассматривая брата. — Доктор?! — Паймон удивленно раскрывает рот. — Кэйа, ты что, ранен? Альберих смеется, почесывая затылок. — Все не так плохо. — Не хотели бы вы поужинать с нами? — предлагает Итэр. — Конечно, — одновременно произносят братья. — Тогда встретимся позже, — Итэр с Паймон уходят по делам. — Идем, — говорит Дилюк, следуя к снятым комнатам. Кэйа поднимает медленно, аккуратно, чтобы не надавить на свою ногу и не принести себе еще больший дискомфорт. Он шагает за виноделом, изучая ботинки на своих ногах. Неловкость витает между ними, отчего горло сжимается и тугой узел в животе завязывается. — Пришли, — Дилюк открывает деревянную дверь, — сиди тут и жди врача. Альберих кивает, входя в помещение и закрывая дверь. Выйдя из душа, он быстро переоделся в классические штаны с высоким поясом и белую рубаху. Застегивать последние верхние пуговицы Альберих не любил. Оставив все, как есть, он плюхается на кровать, прикрывая глаз. Комната довольно-таки большая и просторная. Окошко с видом на поля, шкаф, столик, деревянные стены — комфортно и уютно. Он уже начинает дремать, когда раздается стук в дверь. В комнату входит милая девушка с рыжими волосами, круглыми очками на носу и аптечкой в руках. — Здравствуйте, я Кохэку, мне сказали, что Вы ранены. Кэйа садится на кровати, шипя, когда в спину прошибает молния боли, словно кувалдой забили гвоздь. — Да, моя спина и нога повреждены. Девушка присаживает перед ним, осматривая ногу, ее пальцы мягко надавливают на кожу. Капитан хмурится, пытаясь сдержать стоны от боли. Видимо доктор замечает это, переставая ощупывать ноги. Она достает мазь и бинты. Прохладная мазь приятно охлаждает разгоряченные фиолетово-синие места. Медленно и осторожно она завязывает бинтами ногу. — Не могли бы Вы показать спину, — просит Кохэку. Альберих кивает, снимая с себя всю верхнюю одежду и демонстрируя окровавленную кожу. — Что же произошло? — спрашивает врач, охая. Пока Кохэку лечит Кэйю, он рассказывает историю своих недавних приключений, опуская часть ссоры с братом. — Это довольно серьезно, Вам нужен отдых и хорошее питание. Девушка собирает вещи, кланяясь. Кэйа прощается с доктором, не забывая поблагодарить ее. Кохэку говорит, что это ее работа и выходит из комнаты. От столь утомительной процедуры капитан начинает дремать, на грани реальности и сна он слышит женский голос за стеной и чей-то тяжелый выдох. Кэйа не знает сколько прошло времени, вот только открывает глаз он, когда на улице уже закат. В спине ощущается легкость, чуть уменьшающая его страдания, а ногой можно даже свободно пошевелить, не жмурясь от боли. Он выходит из комнаты, намереваясь попасть к брату. Альберих стучит в соседний номер, но ничего не происходит. Никто ему не открывает дверь, тогда капитан дергает ручку, как оказалось комната закрыта. — Ох, куда же ты…? — Кэйа оборачивается в сторону. — Искал меня? — раздается в противоположной стороне. Альберих проглатывает слова, вздрагивая. Вот чего он явно не ожидал, так это Дилюка, облокотившегося на дверь его комнаты, чья одежда тоже сменилась на чистую. Теперь на Рагнвиндре была черная рубаха, ничем не примечательный галстук и в таком же цвете штаны. Взгляд винодела гуляет по телу Кэйи, рассматривает, ищет отметины или подсказки в его гипотезах. — Дилюк, я… Ему не удается ничего сказать, перебитый братом: — Идем, Итэр и Паймон заждались тебя, — произносит он, шагая на веранду. Солнце уже село, остались лишь оранжевые полосы, перетекающие в красный. На небе появлялись звезды, раздавалась легкая песня цикад, их мелодию разносил ветерок, щекочущий деревья и листву. Такой красивой ночи Кэйа давно не видел собственными глазами. Конечно, в Мондштадте звезды есть на небе и цикады на деревьях, но этот вечер особенно сильно отличался от городского. — Кэйа пришел! — запищала Паймон. — Теперь можно есть. Она потерла ладошки друг о друга, облизываясь от еды на столе: две порции поджаренных до корочки хрустящих креветок с нежным картофелем, каждому по тарелке свиного супа с бамбуком, запах которого нельзя передать словами, большая порция сочной рыбы-белки в томатном соусе и на десерт миндальный тофу, передающий сладостный аромат ореха и сладкого молока. От столь большого количества еды и смеси ароматов живот сам заурчал, теперь Кэйи не терпелось испробовать каждое блюдо. Он присел за стол, и все приступили к трапезе. Альберих не пробовал еду в этом месте, но вид и запах говорили сами за себя. — Как вкусно! — произнес он, съедая ложку свиного супа. Насыщенный вкус мяса и копченной свинины с похрустывающим бамбуком и горячий бульон радовали язык и желудок Кэйи. Паймон и Итэр лишь посмеялись от такой реакции капитана. Во время поедания блюд, трое разговаривали о путешествиях и битвах. Дилюк наблюдал за ними, зачерпывая ложкой бульон из блюда. Аппетита как такового не было. Ему пришлось согласится на ужин, это же было приглашение от путешественника. Рагнвиндр проглотил одну ложку бульона, подмечая, что вкус и правда хорош. Когда он уже было хотел съесть еще, перед глазами неожиданно стали плясать черные точки, а голова немного кружиться. В ушах появился легкий звон, затемняя все звуки в округе. — Дилюк? — раздалось, как сквозь толщу воды. Винодел повернул голову вбок, встречаясь с испуганными глазами капитана. — Ты в порядке? — продолжил Альберих. — …Я отойду. Пошатываясь и хватаясь за голову, Дилюк поторопился скрыться с глаз. Он сосредоточился на предметах, которые мог разглядеть сквозь темноту. Руки тряслись с ключами в них, ему едва удалось открыть дверь в комнату и зайти в нее, когда силы кончились, и он свалился на пол.***
Ночь окутала каждый уголок, погрузила дома в темноту, затаила свет от фонарей, спрятала лица спящих людей. Ночь пробралась в Ли Юэ, пустила свои корни в земли, накрыла своим телом верхушки построек, усыпила бодрствующих. Те, кто не прячутся от тьмы, зовутся либо глупцами, либо бесстрашными. Они любуются красотой, что приносит с собой темное небо и яркие звезды. Одним из бесстрашных был путешественник Итэр, проживающий под покровом ночи. Больше всего ему нравилось слушать, что таит в себе ночь. Иногда он слышал пение хиличурлов, порой смеющихся жителей, треск костра и звон стеклянных колокольчиков. Сяо ненавидел темноту и ее необычность. Все, что пряталось внутри нее — было пугающим. Не раз Адепт видел, как в кромешной тьме сидели художники Ли Юэ и запечатлевали красоту ночи. Но Сяо не понимал почему. И только бесстрашный человек смог изменить ненависть в глазах Адепта, который не видел ничего прекрасного во тьме. В ту ночь путешественник велел подождать его на холме. Светила яркая луна, иногда скрываемая пролетающими облаками. Адепт разглядывал ночное небо, когда из-за кустов выбежал Итэр. Его одежда была заляпана в грязи и траве, но на лице сияла самая яркая улыбка, которую Сяо только мог видеть. — Это тебе! — сказал путешественник, вытягивая вперед цветы. Сяо даже не сразу понял, что именно ему показывает Итэр. — Это цветы?.. — Подожди немного… Путешественник присел рядом с другом, его лицо поднялось вверх, устремляя взгляд на луну. Не прошло и минуты, как облака исчезли и лунный свет устремился на букет глазурных лилий. Цветы будто расцвели, их окутал лазурный свет, казалось, что это не просто растения, а настоящие драгоценные камни. — Правда красиво? Они так прекрасны! — прошептал Итэр, устраивая голову на плече Сяо. — Ты тоже прекрасен… Адепт на вдохе повернул голову, встречаясь с глазами путешественника, искрящимися в свете цветов. В ту ночь, Сяо стал меньше ненавидеть тьму и больше любить путешественника. Сяо знал, что Итэр собирался переночевать в постоялом дворе «Ваншу». Он не помнил точно, где находится комната, но путешественник сказал, что откроет окно, чтобы Сяо мог войти в него. — Итэр, ты тут? — тихо спросил Сяо, оглядывая комнату. Ответа не послышалось, возможно, помещение было пустым. Так что он просто запрыгнул во внутрь, стараясь найти дверь. Кромешная тьма мешала ориентироваться в пространстве, из окна едва лился лунный свет, освещающий лишь участок комнатки. Адепт смог разглядеть дверь впереди, он шагнул, спотыкаясь через что-то и падая. Удар был слабым. Ему потребовалось пару секунд, чтобы понять, что он упал на… человека! — Эй, с вами все хорошо? — в ответ раздалось целое ничего. — Что ж я тогда пойду… Он быстро встал и, шевеля ногами, удалился из комнатки. Сердце аж в пятки ушло от испуга, что за пьяницы в этом дворе? Чуть передохнув, Сяо решил разузнать у хозяйки про Итэра. Он уже подходил к стойке, когда услышал знакомый голос с веранды. За столиком сидел путешественник, поедающий миндальный тофу, рядом летала Паймон и с ними сидел еще какой-то расфуфыренный парень. Немедля ни секунды, Адепт бросился к парнишке. — Итэр, — позвал Сяо парня. — Сяо! — путешественник раскрыл руки, приглашая в объятия. — Я так рад тебя видеть! За всей этой картиной наблюдал Кэйа, поглощающий остатки рыбы в томате. — Это тебе, — Адепт достал цветы из-за спины и протянул их вперед. Капитан фыркнул, пытаясь сдержать смех, ведь сверкающие цветы оказались поломаны в стеблях, и половина лепестков осыпалось. Останавливает Альбериха лишь лицо паренька, от которого сердце щемит. Видно, что тот хотел сделать приятное, а получился конфуз. Только Итэр все равно принимает подарок и счастливо улыбается: — Спасибо, мне очень приятно! — путешественник обнимает второго за талию и ведет к столу. — Ты голоден? У нас осталась порция миндального тофу. Сяо кивает головой, присаживаясь рядом с Итэром. Его не нужно просить дважды, он тут же начинает поглощать десерт с большим аппетитом и удовольствием. В это время путешественник знакомит его с Кэйей, что приветливо улыбается и отвечает на все вопросы. — Скажи, — начинает капитан, сверкая глазом, — почему цветы поломаны? — Я упал, когда заходил в комнату. Случайно споткнулся об пьяницу. От него так сильно несло вином, — Адепт хмурится от воспоминаний. — Насчет вина. Где Дилюк? — осознание ударило в миг. — А у того пьяницы случайно волосы не были красными? Вопрос заставляет Сяо задуматься, он вспоминает как луна осветила кончик хвоста мужчины. — Думаю, да, — парень засовывает еще ложку тофу в рот. — А? Это же мой брат! — Кэйа поднимается из-за стола и, прихрамывая, идет в комнату к виноделу. — Дилюк?! — зовет его Альберих. Вдруг этот мальчонка ошибся, вдруг перепутал? Но все вопросы улетучиваются, когда он находит братца на полу. Он трясет его за плечи, ничего не происходит. Тогда Кэйа медленно переворачивает его на спину, замечая из носа тонкую нить крови. Капитану удается переложить Дилюка на кровать, он уже собирается бежать к хозяйке за доктором, когда в комнату входит Кохэку, перепуганная не меньше парня. Она смеется, говоря, что только сегодня обследовала Кэйю, а сейчас его брата. — Ничего серьезного, легкое переутомление, — говорит она, и капитан успокаивается. — Я оказала первую помощь, он проснется уже скоро. После этого Кохэку удаляется из комнаты. Тугой узел в животе медленно развязывается, позволяя хозяину дышать чуть глубже. Сердце продолжает сольное выступление, стуча по стенкам. От волнения нога дергается, Кэйа даже не сразу понимает, что этим приносит себе дискомфорт. Вот только ему все равно, перед ним лежит важный человек, его семья. Хоть Дилюк так и не считает, Альбериху плевать. Он пытается занять себя хоть чем-то, пока брат спит. В голову ничего не приходит, кроме съедающих мыслей о случившемся. «Ты не заметил» От них Кэйа еще больше сходит с ума, хочется избавиться от них. Только как? Альберих не знает. «Ты сам довел его» Хочется рвать волосы. «Никчемный» Разбить голову. «Ты никто» Проткнуть себя мечом. «Не защитил» Лишь бы не слышать их. «Ты виноват» Кэйа хватается за голову, проклиная себя. Он вымаливает прощение у всех архонтов. В последний раз бросает взгляд на спящего Дилюка и удаляется из комнаты. Рагнвиндр открывает глаза, сквозь туманные воспоминания. В голове шум, похожий на помехи. Постепенно он замолкает и удается расслышать лепет птиц и разглядеть поднимающееся солнце. Виноделу приходится собрать все силы, чтобы подняться с кровати и осмотреться. Темнота постепенно уходит с растущими от небосвода лучами, в комнате все также, как и вчера. Вчера. А что было вчера? Дилюк задает себе этот вопрос, пытаясь собрать кусочки воспоминаний. — Я упал в обморок? — от вопроса становится неловко. Парень поднимается и решается найти единственного, способного ответить на его вопросы — капитана кавалерии. Он стучится в соседнюю комнату. В ответ тишина. Оказалось, что в комнате пусто. Ничего, кроме разбросанных вещей из рюкзака. Рагнвиндр решил прогуляться и заодно найти пропажу. Искать долго не пришлось, тушку Кэйи он заприметил, как только вышел на веранду. Названный брат сидел спиной к Дилюку за столом в углу. Подойдя чуть ближе, парень почувствовал до боли знакомый запах, который ни с чем нельзя спутать. — А, это ты, Дилюк, — пробормотал Альберих, поворачиваясь на шаги. Кэйа был пьян. От него разило алкоголем и жареной в кляре курочкой. Он отвернулся назад, начиная пить из кувшина. Его взгляд не вернулся к брату, когда тот сел напротив, рассматривая стол. Несколько кувшинов были пусты, по столу разбросаны кости, ближе к себе Кэйа держал еще целую курочку и последний кувшин с вином. — Опять пьешь, — проговорил Рагнвиндр. — Да, пью. И что?! — вопрос был странным, скорее риторическим. — Мне не нравится это, — произнес парень, вставая из-за стола. — Идем. Хватит лакать вино. Кэйа откусил кусок курицы, полетевший изо рта, как только он оказался открыт. — Я тебе не кот! Нечего мной помыкать, — раздраженно пробормотал капитан, даже не собираясь вставать. — А я говорю, что тебе достаточно, Кэйа! — хлопая по столу, говорит Дилюк. Альберих поднимается из-за стола, устанавливая зрительный контакт с оппонентом. — Да кто ты такой, чтобы мне указывать?! Ты мне семья? Нет. Ты мне брат? Нет. Так кто же ты мне, Дилюк? Вопрос отголосками блуждает в голове винодела. Кэйа ухмыляется, он забирает последнюю бутылку и уходит, пошатываясь. Парень не знает, что ответить. Он оседает на скамейку, прикрывая рот. — «Что я наделал?» Кэйа доходит до своей комнаты. Из глаза непроизвольно льются слезы, превращающиеся в хрустальные ледышки. Он вытирает их свободной рукой и надеется, что никто не заметит. Это похоже на дешевую мелодраму. Парень заходит в комнату, плюхаясь на кровать. Вино одним глотком уходит в желудок, от него тепло во рту и по всему телу. Цветочные нотки остаются на языке, как приятное завершение трапезы. Перед глазами плывет, кружит голову недавно выпитый напиток. Мысли путаются, а язык заплетается. В голову приходят картины таверны «Доля ангелов». За стойкой Дилюк, потирающий стакан тряпочкой. Любимое вино Кэйи в графине из темного стекла. Запах забродившего винограда с фруктами. Шум от веселящихся компаний за столиками заведения. Хочется вернутся обратно и забыть все, что было. Кэйа отчетливо видит макушку Дилюка, янтарные волосы, блестящие на солнце. Его хмурое лицо и спокойный вид. Руки, что тянутся за бутылкой «Полуденной смерти», но достают вино из Ли Юэ. Альберих сердится: — Это вино не такое вкусное, как твое, — он убирает бутылку, — Хочу твоего вина. Рагнвиндр тяжело вздыхает, он опускает стакан на стол и наливает туда что-то темное. — «Вино», — думает Кэйа. Он пробует на вкус, морщась от него. — «Виноградный сок», — говорит разум. От этого хочется плакать, все как раньше. Из горла вырывается смех, сначала тихий, едва заметный. С каждой секундой становясь все громче, пока из глаз не начинают течь слезы. Тело бьется в конвульсиях, рот не закрывается, воздуха категорически не хватает, нет времени, чтобы отдышаться. — Кэйа? Парень и не замечает, как падает со стойки. Он ударяется головой о пол, но руки все еще держатся за живот, не придавая значения ушибу на голове. — Кэйа! — парню удается разглядеть вернувшуюся красную копну волос. — Что с тобой? Альберих стонет от тянущегося узла в животе. Как будто он не знает. Делает вид, что не понимает. Ненавидит его. Презирает. В голове полный кавардак, все спутано одной нитью, ведущей в детство. Тогда они были мальчишками. Кэйа думал, что ему достаточно быть братьями. Дилюк думал, что достаточно. Кэйа передумал. Дилюк нет. Альберих чувствует обжигающие руки, даже через бархатные перчатки, он всегда узнает их. Они тянут его за собой, и парень поддается. Он чувствует запах корицы и «Полуденной смерти». Кэйа тянется ближе, чтобы насытится им. Больше. Больше! Ближе. Ближе! — Еще… — Приди в себя! — Дилюк ударяет пощечину. Удар приходится на левую щеку. Кэйю будто выдергивают из сна. Он видит тяжело дышащего брата и понимает, что они дышат в унисон. Его придерживают под головой, которая неприятно зудит. Все продолжает кружиться и путаться, но Альберих понимает, что он натворил. — А? — выходит изо рта парня. — Что происходит? — Ты совсем пьян, — Рагнвиндр отпускает капитана. Кэйа садится, придерживаясь за кровать, он оглядывает винодела: пылающие щеки, тяжелое дыхание, бегающие глаза. Парень решается задать вопрос, вот только его опережают: — Я ухожу, — кидает Дилюк, растворяясь в тишине постоялого двора. Сердце бешено стучит, когда парень понимает, что случившееся не было сном. Кэйа трогает щеку, он знает, что будет синяк. Он решает молчать о случившемся. Утром все проходит тихо. Они говорят лишь о дальнейшем пути, завтракают вместе. Дилюк порой отводит взгляд, полный размышлений. Каждый делает вид, что не помнит вчерашних событий. Кэйа приносит им за стол три порции стейков. — Ешь, — просто говорит он. — Не хочу, чтобы ты опять свалился в обморок от голода. Они едят в тишине, где слышатся лишь звуки соприкасающейся посуды. Чуть позже к ним присоединяется сонный, но довольный Итэр с Паймон и Сяо. Последний ест две порции миндального тофу. Путешественник завтракает солнечной рыбой вместе со своим компаньоном. После трапезы, Итэр просит подождать их, а сам бежит к Адепту. Они смеются и улыбаются. И Кэйа думает, что тоже хотел бы смеяться со своим возлюбленным. Путешественник тянется в рюкзак выуживая оттуда прозрачную коробочку, наполненную живыми бабочками. Он протягивает ее Сяо, который с интересом разглядывает каждую из них. Они обнимаются, и Альбериху становится немного не по себе от подглядываний, так что он отворачивается. К его взору предстает покупающий запасы в дорогу брат. Он рассчитывается с хозяйкой, мило улыбаясь ей, но как только замечает капитана, то лицо приобретает совершенно безэмоциональный вид. — «А как он вчера трясся надо мной? Уже забыл поди». Итэр прощается с Адептом, который в мгновение ока, растворяется перед ним. Путешественник подходит к Кэйе: — Идем? — спрашивает он. Альберих кивает головой.