комитет анархистской безопасности

кто бы мог подумать, что в тот момент, когда часы пробили восемь утра, самый упёртый и самовольный анархист летов был на ногах и отважно бодрствовал, не говоря уже про тот факт, что человек с такими взглядами находился в здании кгб не из-за допроса? естественно, не без скандалов: олегу чуть ли не пришлось оттягивать его за ногу с кровати, пока сам егор храбро держался за быльце кровати и делал вид, что очень занят увлекательным сном и работа с гэбистами ему ни к чему, что так, в принципе, и было... но ему, всё же, поневоле пришлось одеться, восхитить олега своим статным видом ещё разок и придти на временную каторгу, проморгав ровно весь инструктаж от лейтенанта. даже тогда, когда они наконец посетили кабинет судакова, он упорно зевал: — а-аргх, как же спать охота... — его руки сами взмыли вверх для сладких потягушек, в то время как олег с опаской поглядывал на швы его рубашки под рукой. — лейтёх, ну не интересно мне это! ты б ещё мне парашу показал... хотя, она тут везде, хе-хе... — во-первых, не параша, а уборная, а во-вторых, прекрати мне сейчас же, иначе попрошу майора назначить тебя на мойку туалетов, — находясь на работе, олегу нередко приходилось перебазироваться с любящего юноши и хозяина на строгого лейтенанта, хотя иногда это сделать было очень даже полезно: в воспитательных целях. — а тут, значит, мой личный стол. в тех ящиках конфискат, а тут я заполняю все нужные бамажки... егор уважительно поджал губы и нервно дёрнул бровью, как замышляющий очередную аферу мошенник: — слушай, стол хороший... а хватит для того, чтобы выдержать на себе килограмм так пятьдесят семь, например, всяких анархистов? он на секунду пожалел, что это сказал под недовольным взором лейтенанта, строго шипящего слова сквозь зубы: — только. бумаги. тебе, кстати, полы нужно помыть и некоторые документы мне помочь завершить для мешкова. — больно мне сдались твои бумаги! ты лучше скажи, есть ли тут столовая? — конечно есть, но у нас распорядок. обед только через три часа... егор драматично взялся за голову: — три часа! вот это лажа... и что прикажешь мне делать всё это время? услышав слова бедняги, олега почему-то потянуло на смешок с долей упрёка. он многозначительно хмыкнул и медленно покачал головой: — вроде музыкант, а проблемы со слухом имеются... говорю же: до-ку-мен-ты! вот эти вот я оставил пару дней назад, мне было уже некогда их писать, эти просто на попозже отложил... — олег рассказывал про содержимое своего стола какое-то время, пока не понял, что егор наклонил голову вперёд и почти засыпал. — товарищ! ты сюда явно не спать пришёл! — а такое ощущение, что именно за этим... — егор снова сладко потянулся, а его растопыренные миловидные пальцы тут же сжались в кулаки от приятного напряжения мышц. — можно я посплю, а? — нет, конечно! игорь, постарайся поработать хотя бы сейчас, я тебя прошу... — но летов, совершенно его не слушаясь, подошёл к узкой софе в углу и плюхнулся на нее боком, деланно храпя и посмеиваясь: — а тебе вроде уже под тридцатник, а ты всё такой же наивняк! не буду я твоей пургой заниматься, хоть ты тресни, — он наконец-то отвернулся к стенке и затих, на что олег только махнул рукой: действительно бесполезно, и лучше уж за это время что-то написать да сдать со спокойной душой. лейтенант положил перед собой нужные бумаги на подписание и заполнение, откровенно не желая этим заниматься в данную секунду жизни. иногда наступали такие моменты, когда даже продуктивнейшему работнику не хотелось делать ровным счётом ничего, будь то профессиональное выгорание или обычная лень. зрение у олега было совсем не из лучших, и потому ему часто приходилось прищуриваться, а мелкий текст казался сущим наказанием: он подметил для себя то, что ему нужно срочно посетить оптику и заодно посмотреть очки для своего несчастного, ибо тот уже какой месяц принципиально носит те, которые ему разбили борзые ребята одним вечером — олег до сих пор диву давался, как вообще можно было додуматься вставить осколок в расшатанную оправу и щеголять так и дальше. он вообще с началом их отношений прибавил себе вдвойне больше переживаний, точнее, они сами прибавляются с каждой новой бутылкой под ногами и сорвиголовной проделкой — ну а что поделать? мы в ответственности за тех, кого приручили... и полюбили в том числе. особенно, если объектом вашего обожания является егор летов. со временем ручка стала скользить по бумаге проще, а минуты лететь незаметнее: лист за листом отправлялся в аккуратную стопку готовых для отчёта бумаг, и олег слегка растерялся, когда поднял голову и увидел, что солнце на улице уже было в самом зените — с его занятости и сна егора прошло суммарно три часа. его надо было разбудить, просился ведь на обед... олег осторожно отложил ручку в сторону и уже хотел было встать, но дверь кабинета открылась и напугала его своим скрипом, заставив внушительно дёрнуться. "володя..." — подумалось олегу ещё до того, как в кабинет с приподнятым расположением духа зашагнул статный майор и по совместительству его старый студенческий друг, как обычно, без стука. олег молил всех, кого можно, лишь бы тот не посмотрел на софу, но... — здравствуй, олег! ну что, как у тебя дела с бума... — его взгляд всё же инерциально перенёсся на диван, а улыбка с лица сползла быстрее, чем мгновенно. подмывало провалиться под землю, потому что майор, если делал выговор, то делал это спокойно, но до ужаса пугающе, как будто перед олегом стоял не мешков, а чикатило. — ...скажи мне, олег... ты действительно так хочешь стать рядовым вместо лейтенанта? — да нет же, ну ты... — что "ну я"? неужто ты так просто позволил этому... уже, на удивление, не лохматому недоразумению уснуть у тебя в кабинете?! — мешков сказал это с особым видом отвращения, будто на диване сейчас мирно дрых, ни о чём не подозревая не безобидный егор, а огромная личина овода. — значит так, олег: исправительные работы ему назначили?! назначили. под чью опеку его запрягли? под твою. будь добр, выполняй свои обязанности исправно. я всё сказал. попутно захватив примеченную зорким, будто орлиным взглядом заполненную макулатуру, майор с раздутыми, как у дракона, от гнева ноздрями удалился из кабинета, жёстко хлопнув дверью. на этот звук тут же отреагировал егор, а точнее, его рука, хаотично махнувшая в сторону двери и недовольное: — блять, ну нельзя потише?! я тут сплю, если не видно... — я тебе сейчас дам, спит он! — олегу было совершенно не до смеха, ведь потерять любимую работу, где тебя достаточно уважают, совсем не хотелось, и этот страх вынудил его подбежать к летову и сердито пихнуть его под бок ладонью. — вставай, меня из-за тебя чуть звания не лишили! да и обед уже... — поду-умаешь, звание... — недовольный таким пробуждением игорь, сложив руки на груди, встал напротив олега с блуждающим от мутного состояния взглядом. — а то, что обед, это хорошо, это дело. олег умиротворённо улыбнулся: — ну наконец ты успокоился... — но кгб "парашей" всё равно обзывать буду! *** егору снова приходилось скучать даже в столовой, когда, казалось, он наелся до отвала — слава богу, хотя бы тут, — и слушал рассказы коллег олега, что сидели напротив него с лейтенантом и искренне не понимал, что грандиозного в том, что какой-то недо-раскольников зарубил жену топором, а другому уникуму приспичило украсть документы... в общем, скукотища страшная. жаль вот только, что олег на эту самую скукотищу поддаётся и начинает ровно такую же рассказывать, а кому это интересно? надо, чтобы все были заинтересованы, а то совсем нечестно получается... думая про то, что он давно — всего пятнадцать минут — не нарывался на грубость, ему в голову пришла крайне ебанутая идея, которую олег точно бы не одобрил, а такая как раз и нужна была, ибо всё, что олег одобрял в своём большинстве — скучное, заурядное и совсем не провокационное, а от затеи егора провокационностью так и хлещет. вся провокационность заключалась в том, что пока олег мирно беседовал со своими "братьями по несчастью", егор, едва заметно улыбнувшись, положил руку ему на ширинку, чувствуя явное напряжение со стороны олега и предвкушая его сердитые взгляды, которые тут же последовали через миг и красноречиво говорили: "не смей!", но егора это не очень интересовало и он, тихо расстегнув молнию, неожиданно занырнул холодной рукой под ткань семеек судакова именно тогда, когда он пил чай, но в унисон с прикосновением егора плеснул себе его на ворот от испуга. — михайлович, ты чего? держи салфетку вон, вытри... — да тут она не очень поможет... — олег старался говорить спокойно, но в голове уже начинали появляться взрывоопасные мысли на счёт того, каких же сильных пиздюлин получит летов при заходе в кабинет. стараясь нервно улыбаться, он скрыл почти вырвавшийся вздох, когда егор сжал член в своей руке и попытался проглотить хотя бы юшку с супа... и почти поперхнулся, ведь за стол, как обычно, без предупреждения сел майор и со своей порцией провианта. он сразу заметил что-то странное в поведении лейтенанта, в частности, его слишком рваную жестикуляцию и напряжённый вид и поинтересовался: — ты чего такой красный? жарко, небось, здесь? — да... да, точно, жа..! арг-х... — олег поклялся себе, что точно прикончит этого засранца, а всё потому, что его рука волшебным образом задвигалась. судаков не придумал ничего лучше, чем юркнуть левой рукой под стол и предупреждающе положить её на запястье егора. — наверное, день такой, жаркий, да... — всё нормально? — аж обеспокоился майор, заглядывая ему в лицо. — у тебя ничего не болит? — нет, я совершенно здоро-о... ух-х... — он понял, что этот сумасшедший просто так не остановится и резко сжал его запястье под столом, радуясь, что егор начал отпускать его: видать, стало больно, но он вообще не подавал виду, хотя, наверное, так и порывало заорать — только глаза нервно бегали с олега на мешкова и наоборот, и всё это в сочетании с глупенькой улыбкой. — поверь..те, майор, я в добром здравии, это всё жара... — ну, как знаешь, — пожал плечами майор, пока олег очень старательно застегнул ширинку левой рукой и даже забыл, что всё это время на его рубашке был разлит достаточно горячий чай, и он использовал это как повод, чтобы поскорее избавиться от компании майора и повести егора на условную казнь в кабинет. — ой, ну я пойду, поел уже, да и чай, вон, разлил... приятной трапезы, кстати! майор только кивнул с благодарностью, совсем не замечая довольного выражения лица летова и накалённую до предела физиономию молча ведущего его на негнущихся ногах по коридору олега, который символизировал сейчас спящий вулкан: одно неосторожное движение — и он взорвётся. как только за лейтенантом закрылась дверь, егор, чувствуя наступающий пиздец и не давая ему сказать ни слова, прижал его к двери и расстегнул пару верхних пуговиц на своей рубашке, дыша ему в шею: — ты хоть не ври, что ты совсем не хотел... — на работе этому точно "нет"! игорь, что за фривольности?! — олег дал понять закрытой позой, что ему ничего не светит и надулся, как обиженный снегирь. — то в столовой, то сейчас!.. в чём дело?! — ну, ты не боись... даже если и будут подозрения, у них доказательств не будет на руках, о наших промыслах-то... — я не понимаю, зачем вообще до этого доводить?.. — теперь лейтенант выглядел, напротив, растерянным и каким-то печальным, будто первый день, и уже не по плану. он глубоко вздохнул и оттянул край рубашки, где на ней растянулось светло-бурое пятно от чая: — ну вот, а одежды нет... хотя... — его взгляд перевёлся на ничего не понимающего егора. — походишь в гражданке, пока я рубаху не отстираю? ты — в водолазке, а я твою рубашку на время возьму, а? идея звучала вполне резонной и явно шла на пользу обоим, ибо ещё несколько дней назад, сомневаясь в своей солидности, егор вовсю просился носить в кгб гражданку. только услышав про это, он тут же согласно закивал головой: — естественно! я свою водолазку у тебя в ящике видел. зачем ты её там хранишь? — за тем, чем надо, — оборвал его лейтенант и принялся тихо снимать с себя рубашку, стараясь аккуратно снимать пуговицы с петель и наблюдая за летовым, который просто додумался снять одежду через голову и победно на него смотрел, протягивая свою почти белоснежную рубашку, но... — олег, я не всё из документов забра... — трудно было представить, чего именно надумал себе зашедший по делу майор, когда увидел двух здоровых и не очень мужиков с голым верхом. он на секунду застыл, но его глаза тут же себя выдали своей уж очень круглой формой: — я могу узнать, что здесь происходит?!.. сердце тревожно сжалось в груди. олег ляпнул первое, что пришло в голову в такой ситуации: — э-э, мы... я... мы одеждой менялись, чай же пролил! он мне свою отдал... — размерами меньше? — ядовитый упрёк в его репликах прослушивался просто идеально. — ты мне мозги не запудривай, олег. ты же знаешь: за такое можно и под трибунал!.. — да нет же, воло.. товарищ майор, мы!.. — но дверь закрылась прямо перед его носом. ситуация, конечно, не из приятных. он снова упёрся на дверь, уже не обращая внимания на частичную наготу, и тяжело выдохнул: — доведёшь ты меня когда-нибудь до статьи, нарываешься... в егоре наконец проснулось долгожданное чувство вины и понимание того, что он очень сильно подставляет своими шалостями олега, не давала ему покоя. летов виновато опустил голову, но тут же приподнял её и взглянул на изучающего пол лейтенанта: — ну олег, я же... ай, ладно! — он тихо приблизился ко бритому судаковскому лицу и робко чмокнул его в подбородок, словно пробуя его на легковоспламеняемость. олег продолжал молчать, но и не сопротивлялся этих маленьких поцелуев, так что для егора это стало отличным поводом приблизитьсы к нему совершенно вплотную и почти дотянуться к спелым губам, как дверная ручка опять потянулась. — вот же... — рука олега в испуге легла на грудь летова и со всей силой пихнула его на диван, да так, что тот, только пятясь, молниеносно приземлился на нужное место, но вот незадача: слегка стукнулся затылком о стену и уже потирал ушибленное место, как на него снова недоверчиво покосились строгие глаза мешкова: — а вы почему всё ещё не переоделись? растерянному олегу не то, что было сложно хоть как-то жестикулировать, но и говорить от самого факта неожиданности, и именно поэтому он неловко засмеялся и взял в руки явно маленькую на него рубашку: — да.. так... — я с вашим эксгибиционизмом клятым уже забыл, зачем приходил, ну! — сердито топнул ногой майор, звонко всплеснув руками, но снова собрал в себе всю холодную строгость и погрозил олегу пальцем: — пользуясь случаем: повторяю, если узнаю, что на столе не отчёты валяются, а всякие анархисты... и, долго задержав взгляд на егоре, что, кажется, чувствовал себя совершенно прекрасно и спокойно, удалился на этот раз точно, но сам горе-любовник ещё долго будет ловить ровно такие же взгляды от судакова по причине больно развязного поведения на протяжении всего рабочего дня... — слушай, а он смешной, мне понравился! не понимаю, чего ты так на него взъелся, "майор сожрёт" да "майор сожрёт"...