комитет анархистской безопасности

в комнате обычно аккуратного лейтенанта царил самый настоящий бардак. настольный вентилятор крутил лопастями на максимальной скорости и сметал со стола бумаги. они разлетались по помещению и легко оседали на пол, но их совершенно никто не додумался убрать; оно и верно — хозяева были страшно заняты, при чём заняты самими собой, отчаянно целуясь по обоюдному желанию. сначала такую инициативу подал игорь, пока они с олегом собирались на работу, но по щелчку пальца всё в корень поменялось и работа, кажется, отошла на самый последний план. прижатый весом летовского тела лопатками к стене олег тянулся за ещё одной порцией поцелуев и даже не обращал внимания на часы, которые показывали уже восемь тридцать утра; егору так тем более было абсолютно наплевать на время и место, потому он увлечённо сжимал тщательно накрахмаленную и отглаженную рубашку лейтенанта, не жалея утренних трудов и ловил губами губы судакова. обоих почти сразило великое желание, олег не замечал ни часы, ни поглаженную зря рубашку, ни абсолютно ничего вокруг себя, кроме сладких уст егора, его тихого дыхания и довольно напористых рук. лейтенант ответил на эту напористость тем, что бездумно положил руку на его ягодицу и аккуратно, ненавязчиво сжал её, отчего тот уткнулся ему в плечо, слабо что-то рыкнув, и прикусил его за плечо, пробираясь под выправленную рубашку. ему жутко не хотелось никуда идти, зато очень грезился олег, разваленный полуобнажённым на простынях и слегка агрессивно сминающим его задницу. пальцы после таких мыслей мгновенно примагнитились к пуговицам, как железные и бодро их расстегивали, но, поняв, что делает егор, олег мягко его остановил, оторвавшись от красивых прелюдий: — подожди, игорь, постой... что-то слишком затянулся традиционный поцелуй с утра, если ты не забыл, у нас через час собрание, — пунктуальности лейтенанту было не занимать, — повремени немного до того, как мы уйдём домой, по плану сегодня только это собрание. будь терпеливее... — сдаётся мне, твоё тело говорит обратное, — игорь плотно прижался к нему, давая себе ощутить явный бугор у промежности, но пожалел олега, с улыбкой от него отстранившись. — понял я, понял! хотя... — игорюш, никакого "хотя", — неуверенно начал судаков, но егор уже тёрся носом о его шею и осторожно целовал, будто пробовал его на податливость, но олег был всё так же непреклонен: интересно, и как ему при этом удавалось быть мягче перьевой подушки? — я понимаю твоё желание, сам хочу, но потерпи ещё немного. — воздержание провоцирует рак простаты, ты разве хочешь такие ужасы в своём и моём организме? — театрально опечалился егор, и олег, верно, стал немного гибче в плане своих решений. но... — у тебя, по-моему, за жизнь столько страшилок в организме побывало, что рак простаты перекрестится и убежит от тебя, — он усмехнулся и нежно подтолкнул к выходу с квартиры, — давай, не выдумывай мне тут болячки и надевай туфли, нас ждут. я тебе их начистил, именно ты будешь героем этого заседания... — ебануться, я и геройство... чё-то непонятное, но мне нравится. кайф! — игорь вернулся в своё привычное состояние и принялся навеселе одеваться, как и попросил олег, ведь скоро он станет героем официально. *** помещение, в котором должны пройти сборы, было удивительно светлым, обвешанным портретами ленина и различными пестрящими красным гобеленами, как это и свойственно для советских учреждений. зашедший в него егор вместе с олегом с интересом разглядывал три полукруглых стола из лакированного тёмного дерева, стоящими друг напротив друга. они прошлись к одному из них и обошли его к месту, где стояли стулья из точно такого же дерева, приглашающих за них усесться. юноша представил себя, вальяжно развалившимся на одном из таких обитых стульев и слегка засиял, обращаясь к олегу: — тут так... светло? а я думал, что любое помещение здесь похоже на некий карцер. — если бы ты шутил так не здесь, а где-нибудь в другом месте, может быть, я даже посмеялся бы, а пока шуточки тут не отпускать, — тихо толкнул его в спину олег, на что егор гордо вскинул подбородок: — ага, я почти добился от тебя признания в том, что работа здесь — полное фуфло! надо же... слушай, а где мы будем сидеть, за каким столом? тот или этот? он вынул руку из кармана и любопытно обвёл ими столы, но вслед за рукой из кармана что-то вылетело. выражение лица егора с безмятежного тут же изменилось на обеспокоенное, и когда олег пригляделся к упавшему предмету, понял, почему: на полу прямиком под столом спокойненько лежал пакетик конопли. — ...игорь, ты понимаешь?!.. — он метнул взгляд на дверь и слегка убавил звук, — ты понимаешь, что тебе за это влепят, если ты сейчас же не уберёшь это? зачем ты вообще это сюда взял и почему я не знаю, что ты этим промышляешь? а он мне про рак говорит, паршивец... — надо бы поднять его, а то и правда меня всевозможные, кроме тебя, во все щели отъебут... — озадаченно вздохнул он и уверенно полез под стол, проклиная свою нагрянувшую забывчивость. его рука случайно дернулась, и пакетик улетел с его глаз долой. — блять, какой же я долбоёб... где же он?.. — ты что, с ума сошёл?! — та сиди ты уже тихо, что есть, то есть... — не "что есть, то есть", а поговорим дома на счёт твоего образа жизни, и говорить я буду жестко, — олег изо всех сил старался скрыть бешенство, и стимулом ему послужили приближающиеся к кабинету шаги. он в панике подтолкнул игоря коленом: — тш, тихо, не вылезай ни в коем случае... — а с чего это вдру... — тут отсидишься, за свой дебилизм! чёрт его знает, что могут подумать, если ты сейчас со стола вылезешь, — зашипел на него лейтенант и резко посерьёзнел, когда в кабинет зашёл майор и ещё несколько непричастных к делу про теракт кгбистов. первым его заметил майор. так, как он находился на рабочем месте, он кротко кивнул в знак приветствия и слегка улыбнулся: — рад видеть те... вас здесь, старлей судаков. — д-да, здравия желаю... — нервно кивнул ему в ответ олег, пытаясь скрыть то, что егор сидел прямо у его колен и обиженно сопел, в душе матеря всех кгбшников на свете. майор приободрил его незаметным для остальных подмигиванием и жестом пригласил всех сесть, начиная свою речь, как единственный оставшийся стоять: — так, ну, что ж: раз все, кто должен присутствовать, на месте, то можем начинать. как вы знаете, ровно две недели назад, девятнадцатого августа, понедельник, в девять тридцать утра нам поступил звонок о том, что в необозначенном месте организовывается террористический акт, но не знаете о том, что у нас есть те, кто главной мерой его и предотвратил... олег пропускал все слова майора мимо ушей, волнуясь про то, чтобы егор не выдал себя, но всё внутри него вдруг сжалось, когда мешков спросил: — кстати, а где второй герой-то? неужели всё ещё в больнице? лейтенанта охватила дичайшая паника, и он сидел и судорожно думал о том, что же сказать майору, как оговорить игоря... в голову в таком состоянии могли придти только безумные, совершенно глупые идеи, но являвшиеся единственным выходом из ситуации. он представил, как егор прямо сейчас вылазит со стола, как можно тише сглотнул и нервно улыбнулся под сердитым взглядом игоря: — он... у рядового летова возникли некоторые проблемы с желудком, — тут он получил приличный пинок в икру, — к сожалению, сейчас он явиться не может по понятным причинам. — оу. что ж... в таком случае, заседание продолжится без него, с кем не бывает... так вот, — майор резво продолжил рассказывать детали происходившего, и всеобщее внимание тут же переключилось на него. егор злостно сверкнул глазами: — ты что творишь?! — тебя спасаю! — лучше бы не спасал! — егор шикнул на него, но тот снова отвлёкся на мешкова. кажется, олега нужно слегка вразумить. — мы, кстати, не закончили... этой фразы судаков, конечно же, не услышал, но вполне ощутимо почувствовал ловкие руки на своей ширинке и заволновался пуще прежнего. он глазами в пять копеек глянул на игоря: — ну подлец... ты... ты можешь посидеть спокойно? — когда у людей дрисня, они не могут спокойно сидеть. представь, что будет, если меня найдут с кульком травки и хуём во рту, — слащаво улыбнулся ему егор и уже оттянул резинку нижнего белья, начиная заново своё дельце и стимулируя всё ещё стоящий колом член. голова у лейтенанта стремительно закружилась, и сердце забилось резвее в грудной клетке, не так от не спавшего возбуждения, как от осознания того, что с ним могут сделать. затуманенный взгляд заблуждал по сидящим и так и не смог закрепиться на лице конкретного человека, пока руки тревожно сжали подлокотники, а под столом бесстыдно шла егоровская промышленность. было крайне приятно ощущать на себе прытко движущийся язык и он точно мог почувствовать, как егор интенсивно сжимает щёки вокруг него. это сводило с ума, хотелось большего, но большее добавило бы больше дёгтя в бочку мёда. он молил всех запрещённых в союзе богов, чтобы его не застали врасплох, ибо издай он хоть один неправильный звук, и ему придёт не очень приятный конец и увольнение станет лучшим из худших исходов. он еле сдерживал стоны и втихую глотал их, но чуть не выпустил их наружу, когда к нему обратился майор. — старлей судаков, вы... нормально себя чувствуете? температуры нет? олег заговорил с пониманием, что если слишком громко что-то скажет, стонов не миновать, но и тут не получилось: — м-м! да, всё... всё хорошо. судя по лицу мешкова, он догадывался о происходящем — или же так казалось тревожному уму лейтенанта, но он тяжело вздохнул и продолжил излагать информацию о самих террористах и кто может за ними стоять, изредка поглядывая на судакова и наблюдая за его... салютным состоянием. — это всё интересно, но может обговорить вопрос рисков при задержании на завтрашних сборах. когда мы перейдём к части награждения? — к несчастью олега (игорю, кажется, было просто супер), какой-то присутствующий здесь осёк майора и он не смог выиграть время, а ведь владимир уже с озабоченностью в глазах направил свой взор на него: — да, естественно, раньше начнём, раньше закончим. для начала мы бы хотели послушать версию происходящего от самого предотвратителя, старлей судаков, можете приступать, мы все внимание. сердце не то, что рухнуло — бабахнулось олегу в пятки, пока его эрекцию всё ещё ублажал сидящий под столом. он, унимая дрожь в руках, собрал всевозможные силы и начал максимально осторожно свой рассказ: — идея о том, что... подорвать могли конкретно здание у кгб, пришла как раз рядовому... м, летову. он выдвинул версию о том, что... раз уж террористы акцентировали наше внимание на нашей же... "бесполезности", то теракт случится где-то поблизости. часть наряда была... м-м, направлена в чкаловский, часть в центр, часть... осталась в самом здании кгб, а оставшаяся часть наряду с нами отправилась к дому н-ному... — игорь плотно сжал губы на головке и почти отобрал у олега этим рассудок. он, кашлянув, с огромным трудом продолжил, — когда мы прибыли к пункту назначения, рядом с нами из гранатомета была подорван двадцать четвёртый ваз, но устранить четырёх из шести террористов нам... успешно удалось. в ходе ранения пятого был ранен в левое плечо и... — особо интенсивные действия летова вынудили его судорожно заглотнуть воздух, мимолётно зажмуриться и... сдаться, — мне действительно не очень хорошо. приношу свои... извинения. на душе стало легче в разы, когда недоверчиво и очень с явными предубеждениями глядящий на него майор продолжил рассказ за него, во взгляде намекая, что он обязательно выяснит, что же такое с ним случилось. теперь единственной задачей олега оставалось продержаться до времени, когда собрание закончится и все выйдут из помещения, оставив его с его позором наедине. игорь не прекращал стараться и усердно прилагал все свои умения, подключая тёплую приятную ладонь и больше движений языком. судаков прогонял в голове самые неприятные воспоминания и мысли о работе, чтобы ни в коем случае не кончить раньше положенного. наконец последнее слово было сказано, медаль услужливо отложена, а слушатели наконец были выведенными из кабинета. майор кивнул им на прощание и, ко вторичному ужасу олега, подошёл к нему с немым вопросом в физиономии. — а теперь объясни мне нормально, что происходит. страх снова сковал олега ещё сильнее, и он, конечно же, соврал при живом-то егоре: — э-э-э... нет, ничего, я просто... перегрелся на солнце. — перегрелся на солнце, да? а не смущает ли тебя, что солнца не было последних три дня? — руки на груди майора строго сгруппировались: не к добру. — слушай, олег, не придуривайся. мне достаточно обойти стол, чтобы понять, что тут стряслось и почему у тебя... такое лицо. эти слова вынудили напрячься даже сидячего под столом егора, что начал двигаться ещё быстрее в надежде быстрее и закончить всё это. известный своей непреклонностью олег продолжал смело стоять на своём: — да нет... мне правда душно. плохо, да и всё. жар. в его сторону прилетело ещё несколько скукоживающих и недоверчивых взглядов, но майор решил не развивать эту тему дальше. — ну, ладно... передай игорю орден и вот это, — на стол легли две "медали" и конверт для игоря, очевидно, с деньгами. думая о том, что эти деньги сто процентов не будут потрачены на непотребства по типу лежащих у летова в кармане, олег слабо кивнул. — ах, да! слушай, я хотел поговорить с тобой на счёт двадцать девятого дела... — ради бога, володь, выйди на несколько минут, умоляю... поговорим потом. догадка про истину снова вернулась в голову мешкова, но он, будучи сильно озадаченным, исполнил его просьбу и даже закрыл за собой дверь — мало ли что... олег понял, что егор снова приободрился по интенсивности его движений на его члене, и то, что он уже может не сдерживаться. он с облегчением откинулся на спинку стула, пока егор одарил его прекрасным вакуумом, помогая обильно излиться ему на язык. снизу послышалось громкий глоток, от которого щёки не могли не налиться краской. егор вылез из-под стола, как герой и довольно встал возле олега с победной улыбкой, но, отхватив смачный подзатыльник, потёр его и обиженно мурлыкнул: — ай, больно! — мы с тобой дома ещё поговорим, — сухо отрезал олег и уставился на почему-то лыбящегося егора. его уши запылали, когда тот, мягко задевая его плечом и выходя за дверь, шепнул: — хочешь повторить? олег пропустил его без колебаний, потому что был слишком смущён в целом тем, что произошло в течение этого злосчастного часа, но вскоре пожалел о том, что летов прошёл вперёд: навстречу ему шёл майор и он, заметив будто из-под земли выросшего игоря, издевательски вскинул брови и саркастично хмыкнул: — что-то я не наблюдал, чтобы от уборной до кабинетов у нас лифт проводили. или, может, лестничная клетка появилась? олег тревожно переглянулся с егором. они оба попали в, мягко говоря, пиздецовое положение дел, но егор, не отрывая многозначительного взгляда, абсолютно бездумно выпалил — видимо, попытался сгладить ситуацию шуткой: — а, э-э-э.... а я через окно! покоившаяся рука в кармане олега мгновенно зачесалась, словно борясь с желанием потянуться ко лбу, а егор, кажется, был сомнительно доволен тем, что сказанул и глуповато хихикал. к его удивлению, майор тоже принялся тихо смеяться, переходя в гогот, но в один миг посерьёзнел, обеспечивая егору резкий спад улыбки с лица. взглянул на обоих юнош взором, точно не предвещающим ничего хорошего, мешков процедил: — вас ждёт серьёзный разговор. казановы. егора пробило на нервный смешок, ибо майор с такими обстоятельствами ещё был способен на шутки. — надо же, второй раз за день меня обещают морально изнасиловать! — благодаря тебе этой экзекуции от володи подвержен ещё и я. постарался, герой-любовник... — я же говорил, что мы не закончили! не люблю не завершать начатое, — игорь подбадривающе его пихнул в плечо, будто думал, что жёсткий разговор с майором кгб равняется обычному становлению в угол, и повёл бледного лейтенанта на выход со здания, — слушай, у нас есть дома чё-нибудь съедобное? есть хочу жутко....