Крылья

Курогане сидел на диване и листал ленту на телефоне, пока они ждали Фая с перекура. Время подходило к обеду, и они хотели решить все вместе, выходить ли есть куда-то или послать гонца за фаст-фудом. Курогане хотел бы меньше времени потратить на обед, но и всякую дрянную еду он не любил. Даже невнятные обеды во время поездок и фестивалей, предоставленные организаторами, были лучше, чем западная уличная еда. Да даже бенто, купленное на вокзале, удовлетворило бы его больше. Дверь хлопнула, впуская внутрь запах горячего песка, сигарет и прилипчивого запаха солнцезащитного лосьона Фая. Теперь понятно, почему тот был такой бледный — на нём должен быть просто тройной слой, раз он так сладенько пах за километр. Курогане не поднял взгляда от экрана, а потому знатно удивился, когда Фай увалился на диван, перекидывая свои длиннющие ноги через подлокотник, а головой падая на колени к Курогане. — Аааа, там такая жара! — протянул он. — Какого чёрта ты улёгся! — дёрнулся Курогане, но Фай будто и не слышал. — Ох, я так устал! — продолжал жаловаться он. — Куро-тан меня просто заездил! Курогане действительно не жалел никого, ни себя, ни ребят, вынуждая раз за разом отрабатывать сложные моменты, лишь иногда отвлекаясь на другие песни, кроме тех, что им надо было записать. Единственной, кого он не пытал, была Сакура, потому что ей стоило поберечь голос. Неделя подходила к концу, и он становился все требовательней к Фаю. Тот играл хорошо, практически безупречно, даже Мокона так не играла, но этого Курогане было мало. Он будто снова и снова вынуждал Фая доказывать, что он достоин того, что его имя будет указано на их новом диске. — Может, закончим сегодня пораньше? — предложил Фай. — Ещё только обед! — вспыхнул Курогане. — Будешь пахать до заката! Фай юрко перевернулся на бок и обвил руками колено Курогане, прижимаясь к его бедру щекой. — Куро-пу такой жестокий, — заныл он. Курогане аж телефон выронил от неожиданности. — Да ты издеваешься?! Курогане подскочил с места. Он очень надеялся, что Фай свалится с дивана и приложится об пол своей дурной башкой, но тот не только не свалился, но и успешно увернулся от затрещины. Фай вел себя абсолютно серьёзно во время репетиций, участвовал в разговорах без клоунады и даже умел молчать — Курогане иногда ловил его тихого и задумчивого с сигаретой за углом студии или с отсутствующим взглядом у бассейна, когда тот наведывался к ним в дом после репетиций. Даже наедине с Курогане он мог говорить так, что не хотелось закатывать глаза. Но иногда Фай выдавал вот такой вот идиотизм, почему-то всё время направленный на Курогане. Курогане, конечно, понимал почему: он единственный так бурно реагировал на дурацкие шуточки Фая и просто кипел с извращения своего имени. Курогане прекрасно всё понимал, но ничего поделать с собой не мог. Он всегда был вспыльчивый и вспыхивал просто от одной искры, хотя сравниться с ним в терпении, усердии и холодности ума, когда дело касалось работы, не мог никто. Фай не вызывал у него настоящую злость — если бы вызывал, они бы уже не работали вместе, по крайней мере, не с целым набором зубов — но заставлял его заводиться с пол оборота. Ведьма вот тоже бесила Курогане, но с ней он только фыркал, корчил недовольные мины и упрямо спорил. Тупых звукарей мог поставить на место одним своим угрожающим тоном. Мельтешащих менеджеров игнорировал. Но с Фаем точка кипения достигалась в две секунды и крышечку с кастрюли просто срывало. Ох, как Курогане хотелось врезать ему хоть разочек! Даже не сильно, а так — чтоб отвязался. Но у него ни разу не получилось прикоснуться к Фаю, кроме тех случаев, когда тот сам вешался на него, хватал за руку, трепал по волосам или вот — заваливался на колени. — Ну я же не предлагаю сворачиваться прямо сейчас, — сказал Фай, предусмотрительно прячась за спиной Сакуры и дружелюбно сложив ей руку на плечо. — Порепетируем ещё пару часов после обеда и разойдёмся. Нам всем нужен отдых, чтобы завтра быть собранными и не косячить. В его словах был смысл. Лишняя пара часов выматывающей игры ничего не решит, а отдохнуть перед записью и правда бы не помешало. Но хрена с два бы Курогане признался в этом после того, как уже наорал на Фая. Он неопределённо хмыкнул. Фай счёл это за согласие. — Ну что, тогда на обед? — радостно предложил он. — Я знаю неподалеку отличную кафешку. После обеда Фай объявил, что у него кончились сигареты, и потащил Курогане с собой в магазин. Шаоран и Сакура вернулись в студию одни. — Зачем я-то тебе понадобился? — недовольно вопрошал Курогане, пока Фай настойчиво тянул его за локоть за собой, даром что Курогане вообще-то не сопротивлялся. — Боишься не дотащить сигареты? — Ох, я просто хотел, чтобы ребята побыли немного одни, — пояснил Фай. — Ты всё время с ними, как репей какой-то. — Я не репей, я член группы вообще-то! Если уж кто тут репей… — Ты такой чёрствый, Куро! — Да что опять?! Фай вдруг остановился и Курогане чуть не врезался в него на полном ходу. Фай глянул за его плечо, в направлении, где скрылись уже Сакура и Шаоран. — Они ведь влюблены друг в друга? — его вопрос мало походил на таковой. — Шаоран, во всяком случае, глаз от принцессы отвести не может. Курогане нахмурился. Он дёрнул рукой, за которую всё ещё цеплялся Фай, чтобы привлечь его внимание. — Не смей ничего им говорить, — велел он. — Почему? — удивился Фай. — Не хочу, чтобы они начали разбираться в чувствах перед самым турне. Так, как сейчас, хорошо. Если они начнут смущаться друг друга или ещё хуже — им вскружит голову, проблем не оберёшься. Сейчас не время. — Куро-тан! Ты эгоист! — Какой есть, — бросил Курогане. — Но они, наверное, тоскуют из-за того, что не решаются признаться друг другу. — Ты-то не лезь! — теперь уже Курогане дёрнул его за руку, вынуждая продолжить путь. Фай засеменил за ним, едва не запнувшись. — Я и не собирался, — заверил он. — Просто… ну разве не стоит помочь двум любящим сердцам обрести друг друга? — А ты сваха, что ли? Оставь их в покое. Сами разберутся. Всем сейчас не до этого. — Но… На этот раз столбом встал Курогане, и Фай всё-таки влетел в него. — Если я замечу, что ты что-то мутишь… — тихим угрожающим голосом начал Курогане. — Не кипятись так, Куро-рин, — Фай от души треснул его между лопаток, имитируя дружеский жест, — я не собирался. — Меня зовут Курогане! Он размахнулся, чтобы отвесить Фаю подзатыльник, но тот хохоча сорвался с места и скрылся за дверями магазина. Всю дорогу назад Фай трещал не затыкаясь, и пусть Курогане было интересно слушать про музыкальные фестивали, болтал тот слишком много — хотелось вернуться в репетиционку, за барабаны, и играть. Он понял, что мечта его не осуществится, как только они вошли. В комнате висела какая-то напряжённая атмосфера, Сакура стояла у дивана, нервно вцепившись в подол своей футболки, а менеджер суетился над сидевшим Шаораном, как беспокойный воробей. — Что случилось? — голос Курогане тяжело упал в мигом образовавшейся тишине. Менеджер отступил в сторону, и Курогане увидел Шаорана, державшего руку на весу замотанной в полотенце со льдом. — Мы возвращались назад, — дрожащим голосом начала Сакура, глаза её были испуганными и мокрыми, — и на нас вылетела девушка на велосипеде. Я не успела ничего понять, а Шаоран… Шаоран… Курогане подошёл ближе. Шаоран сжимал челюсти и хмурил брови, не то от боли, не то от злости на неудачливого велосипедиста. — Покажи, — велел Курогане. — Рука не сломана, — сказал Шаоран, — но… Он снял полотенце. Запястье и кисть были красными и распухшими. Может, и не сломано, но рентген бы не помешал — мало ли. Во всяком случае, играть он не сможет. Не ближайшие несколько дней. Курогане тяжело выдохнул от досады. — Прости, — произнёс Шаоран. — Ты не виноват, — твёрдо заявил Курогане и положил руку ему на плечо. — Всё нормально. — Но завтра запись, — забормотал менеджер. — Нужно срочно отвезти Шаорана к врачу, но он всё равно не сможет играть. — Что же делать? — тихим голосом вымолвила Сакура. Менеджер вцепился в волосы обеими руками. — Придётся всё перенести. Нужно договориться с персоналом через неделю или даже позже, — затараторил он. — Может, видео можно будет не откладывать. Главное успеть всё к туру, а то придётся переносить и это… — он начал нервно расхаживать туда-сюда. — Нужно выяснить, насколько всё серьёзно, потому что… — Шаоран-кун, — жалобно пробормотала Сакура. — Успокойся, — велел ей Курогане. — Ничего ужасного не произошло. Менеджер уже вошёл в штопор, листая календарь на телефоне. — Можно попробовать использовать демо для записи, — продолжал он выдавать мысли одну за другой. — Или отложить запись вообще. — Я могу попробовать на обезболивающем, — предложил Шаоран. — Если вколоть побольше… — Это бред, — оборвал его Курогане. — Останешься инвалидом и что тогда? Шаоран виновато склонил голову. — Я позвоню Юко, — бубнил менеджер. — Или Кристофу и… — Я могу сыграть. Менеджер вздрогнул и замер, будто в комнате внезапно появился призрак. Все разом обернулись на Фая, который так и торчал у дверей, не принимая участия во всеобщей суете. Курогане испытующе посмотрел на него, но Фай был предельно серьёзен. — Я сотню раз слышал, как Шаоран играет, — сказал он. — Я знаю партию наизусть. Мы сможем всё записать, и Шаоран успеет спокойно восстановиться до начала концертов. — Ты уверен? — спросил Курогане. — Не доверяешь мне, Куро-пу? — Фай криво улыбнулся, но в глазах его Курогане видел решительность и силу, а потому даже не стал ничего отвечать на его очередной подкол, просто кивнул. — Я… — произнёс Шаоран, поднимаясь со своего места. — Спасибо тебе. — Не стоит, — улыбнулся Фай чуть теплее. — В конце концов, именно за этим вы меня и пригласили, верно? Сакура порывисто бросилась ему на шею. — Ну что ты, принцесса! — он обнял её всего на секунду, а потом отстранился. — Вам лучше поехать в больницу как можно скорее. А потом езжайте домой и отдохните, мы с Куро справимся вдвоём. — Я могу остаться, — неуверенно предложила Сакура. — Уверен, Шаорану поддержка нужна больше, чем нам, — ответил Фай. — Я давно мечтал остаться с Куро-пи наедине. Не волнуйся обо мне. Позаботьтесь о них, мистер менеджер! — Конечно, конечно, — запричитал менеджер. — Пойдёмте, Шаоран, Сакура, я отвезу вас в травмпункт. Когда дверь за ними закрылась, улыбка Фая никуда не делась, лишь потеряла немного в своей искренности и смотрелась картонной. — Видимо, пораньше мне сегодня не закончить, — выдохнул он с притворной досадой. — Нечего жаловаться, — ответил Курогане. — И перестань коверкать моё имя. Я не врезал тебе только потому, что ситуация была неподходящая. — Боже, какой же ты злюка, — проворчал Фай, регулируя под себя ремень бас-гитары Шаорана.