***
Кассий Колхаун, уже вставший с одра болезни, вышел подышать свежим воздухом на асотею, держа раненую руку на перевязи. Он увидел, как внизу Плутон седлает вороного Генри и спустился в гостиную, влекомый любопытством. Генри воодушевленно напевал новоорлеанский вальс, жонглируя спелым яблоком, взятым из хрустальной вазочки на столе. — Куда это ты собрался в такую рань, дорогой кузен? — с подозрением спросил его Кассий. — Навестить друзей, — беззаботно ответил юноша. — А что? — Кого ты называешь друзьями? Уж не грязного ли ирландца, торгующего лошадьми? — Я вижу, что ты начал поправляться, Каш. Когда ты был болен, то не грубил. — Я-то начал поправляться, а вот ты, похоже, совсем ослеп, — капитан Колхаун присел на кресло. — Ты прост, как пять центов, тебя с легкостью обведет вокруг пальца любой. — К чему ты клонишь? — Генри начинал раздражать этот разговор. — Скажи прямо, я не люблю, когда ты ходишь вокруг да около. — Вот например, ты совершенно не умеешь обращаться с женщинами. — Что?.. — смущенно переспросил Пойндекстер. — Передо мной можешь не притворяться, что равнодушен к темноглазой сеньорите, я не Луиза и даже не дядя Вудли, — Кассий закурил сигару прямо в гостиной. — Я подумал, что тебе будет интересно узнать о ней один факт. И не только о ней, но и о твоем обожаемом торговце лошадьми. Генри твердо решил не поддаваться на провокации двоюродного брата, но услышав последнюю фразу, невольно насторожился, сердцем смутно предчувствуя неладное. — Я знаю, что ты часто бывал в гостинице Обердофера, навещал так называемого друга, но если бы ты ненадолго там задерживался, то услышал бы немало любопытного. Хотя бы о том, что племянница благородного дона Сильвио Мартинеса давно уже сходит с ума по безродному мустангеру, а тот держит ее на длинной привязи: близко не подпускает, но и не отталкивает. Однако кое-кто полагает, что их связывают более чем тесные отношения. Боюсь, кузен Генри, тебе ничего не светит с этой красоткой, да еще при твоем-то «искусстве» обольщения. Юноша слегка пошатнулся после слов Колхауна. — Почему я должен тебя слушать? — дрогнувшим голосом возразил он. — Тебе не нравится мистер Джеральд, и ты решил его оклеветать. И он, и донья Исидора честные люди, я не верю… — Тоже мне, «мистер» нашелся! — гневно плюнул в пепельницу Кассий. — Обычный бродяга. Можешь не верить, сколько хочешь, но потрудись расспросить народ — каждая собака на нижней Леоне и Аламо знает, что Исидора бегает за мустангером! — Довольно, я не люблю собирать сплетни, — через силу произнес Генри и на ватных ногах ушел в свою спальню. Он дышал тяжело, словно бы горячий воздух нестерпимо обжигал его легкие. Не может быть — Исидора влюблена в Мориса! Но чем подробнее Генри вспоминал их с Исидорой встречи, тем больше приходил к неутешительным выводам. Ее внимание и интерес к мистеру Джеральду вряд ли можно было объяснить простым дружеским участием, да и в самом деле наивно полагать, что сердце прекрасной мексиканки до сих пор свободно! Разве могут такие девушки никого не любить, разве могут не пламенеть страстью их души? Генри Пойндекстер, как ты глуп! — Масса Генри, — дверь спальни приоткрылась, и внутрь заглянула черная, лоснящаяся физиономия Плутона, — ваш вороной ждет вас, уже бьет копытом. — Распрягай его, Плутон, — бесцветным тоном сказал юноша. — Я сегодня никуда не поеду.Глава III
9 ноября 2021 г. в 18:49
Небо над прерией заволокло плотными свинцовыми тучами, порывистый ветер заставлял высокую траву низко нагибаться к земле, в воздухе пахло приближающейся грозой. Исидору, казалось, надвигающаяся буря совсем не страшила — она отпустила свою лошадь пастись, а сама отправилась гулять в кипарисовую рощу неподалеку от асьенды дона Сильвио. Впрочем, прогулка — не самое подходящее слово для описания занятия томящейся от неизвестности и страстной любви молодой девушки. Исидора мучилась единственным вопросом: любима она или нет?
Она прикрыла глаза: вновь и вновь в памяти оживал день, вернее, вечер, навсегда оставивший след в сердце. Тогда солнце понемногу начинало клониться к закату, но молодая сеньорита де Лос-Льянос пренебрегла просьбой дяди задержаться в гостях еще на одну ночь, чтобы отправиться в путь на Рио-Гранде утром. Исидора рассчитывала перебраться через границу до наступления темноты без каких-либо происшествий — она была уверена в своем быстроногом мустанге и в собственном умении владеть револьвером и лассо.
На отдельном участке дороги степь перемежалась с густыми зарослями кустарника. Путники знали, что именно здесь следует проявлять особую осторожность, и Исидора не была исключением, несмотря на свою смелость. Ей послышался шорох, и мексиканка привстала на стременах, пытаясь уловить его направление. Сердце забилось быстрее, дыхание участилось, а пальцы легли на рукоять револьвера — любая уважающая себя дочь прерий должна уметь постоять за свою жизнь и честь.
Точно по сигналу, из зарослей выскочили с десяток разукрашенных бронзоволицых дикарей с воинственными воплями. Исидора попыталась усмирить вставшего на дыбы коня, норовившего растоптать врагов, и несколько раз беспорядочно выпалила по нападавшим, но тех это ни капли ни смутило — они окружили девушку вместе с лошадью более чем надежно. Исидора почувствовала, как на ее груди тугой петлей затягивается лассо, не дает ни пошевелиться, ни вздохнуть. Она пленница этих бесчестных негодяев, о Пресвятая Дева, защити свою рабу!
Внезапный выстрел прозвучал среди пьяных выкриков подобно раскату грома. Предводитель шайки повалился на землю с простреленным бедром, а его товарищи замешкались от неожиданности, дав преимущество таинственному спасителю их жертвы. Еще три точных выстрела, и индейцы бросились врассыпную, будто трусливые койоты. К Исидоре подъехал всадник и одним движением охотничьего ножа освободил ее от пут.
— Скачите, сеньорита, скачите во весь опор! — быстро произнес он по-испански, впрочем, мексиканке не нужны были лишние указания.
Вместе они помчались прочь от злополучных зарослей, оставив поверженных дикарей ни с чем. Только подъезжая к Рио-Гранде, Исидора смогла рассмотреть человека, выручившего ее если не из лап смерти, то во всяком случае избавившего от ужасного позора. Опускающаяся тьма не помешала девушке увидеть правильные, благородные и мужественные черты лица и бездонные синие глаза, которые, казалось, смотрели прямо в душу.
— Сеньор, я перед вами в неоплатном долгу! — от всего сердца поблагодарила Исидора спасителя, чувствуя, как тает под взглядом ослепительно красивого молодого человека в одежде мексиканца.
— Что вы, я поступил так, как поступил любой бы на моем месте, — ответил он бархатным баритоном. — Я всего лишь выполнил свой долг. Надо сказать, вы поступили неосмотрительно, отправившись в дорогу в такой час, да еще одна.
— О, я не раз уже так ездила, — смуглые щеки девушки полыхнули румянцем, — но Дева Мария берегла меня. Не сомневаюсь, что и в этот раз по Ее воле вы оказались на моем пути.
— Не стоит рисковать понапрасну, — обворожительно улыбнулся незнакомец.
— Но скажите, как вас зовут? Я обязана знать имя благородного человека, выручившего меня из беды.
— Мое имя Морис Джеральд, — скромно представился всадник, отвесив легкий поклон. — Я мустангер и живу на Аламо. А вы, должно быть, донья Исидора Коварубио де Лос-Льянос?
— Откуда вы знаете?.. — с замиранием сердца спросила Исидора.
— На нижней Леоне о вашем бесстрашии ходят целые легенды. Но не забывайте об осторожности, сеньорита. Я проводил вас до границы, дальше мне идти нельзя.
— О, не беспокойтесь, со мной все будет в порядке! — восторженно заверила его девушка. — Асьенда моего отца находится всего в паре миль отсюда, и дорога гораздо безопаснее, чем в Техасе.
— И все же, выполните мою просьбу. Пришлите по прибытии домой кого-то из слуг прямо сюда, чтобы я знал, что с вами все хорошо.
— Непременно, сеньор, непременно! — заулыбалась мексиканка и повернула коня. — Спасибо вам, дон Морисио, да хранит вас Господь и Пресвятая Дева!
— …Как приятно увидеть прекрасную розу посреди колючек! — хриплый грубоватый мужской голос заставил Исидору вынырнуть из грез и воспоминаний.
— Дон Мигуэль? — вздрогнув, она инстинктивно потянулась к кобуре. — Что вам от меня нужно?
— В сущности, ничего, прелестная донья Исидора, — сально ухмыльнувшись, незваный гость провел указательным пальцем по усам. — Всего лишь соскучился по взгляду ваших дивных глаз, по вашему нежному голоску, звенящему, как горный ручей…
— Оставьте свою лесть и прекратите преследовать меня, — с раздражением проговорила Исидора. — Я не нуждаюсь в вашем обществе.
— Неужели? — гневно сверкнул глазами Мигуэль Диас, разбитной мустангер и известный в округе бандит. — А чье же общество вы предпочитаете?
— Это не ваше дело.
— Ходят слухи, что за вами увивается молодой американо. Тот, что заселился на бывшую асьенду старого Алвареса. Ну и зрелище! Разве мужчина вроде него должен быть рядом с такой пантерой, с такой неукротимой хищницей, как неотразимая сеньорита де Лос-Льянос? Карамба! Да его даже мужчиной-то не назовешь — хиляк, которого и одна пуля прикончит на месте. Этот жалкий американо больше похож на девицу.
— Довольно! — разозлилась Исидора. — Вам не кажется, дон Мигуэль, что вы многое себе позволяете?
— Но я не ревную вас к нему, упаси меня Господь! — невозмутимо продолжал Диас. — Это было бы ниже моего достоинства, клянусь всеми святыми. Этот закормленный щенок не соперник мне хотя бы потому, что вы, прекрасная донья Исидора, терпеть не можете тех, кто заглядывает вам в рот. Я совершил самую страшную ошибку в жизни, открывшись вам о своих пламенных чувствах! Как только я сделал это, вы тотчас потеряли ко мне интерес!
— Не льстите себе, дон Мигуэль! Я никогда не проявляла к вам того интереса, о котором вы сейчас толкуете. Да, я восхищалась вами как наездником, но лишь потому, что не знала о темных делах, которые вы творили под покровом ночи.
— Не лгите, донья Исидора, — Диас приближался к ней медленной угрожающей поступью, точно хищник к добыче. — Я помню, с какой страстью вы смотрели на меня там, на асьенде вашего отца, когда я укрощал самых бешеных его быков и лошадей. О, я не должен был отвечать взаимностью, не должен, иначе бы ваше сердце до сих пор принадлежало мне, клянусь кровью Иисуса Христа! Проклятый ирландец оказался гораздо умнее несчастного Диаса.
— Что?! — возмущенно воскликнула девушка.
— Вы же целый год гоняетесь за ним по всей прерии, как за диким мустангом, об этом знают все, донья Исидора. Мне следовало бы поступить так же, заставить вас мучиться от любви как можно дольше. Вы любите покорять, вы любите недоступных!
Исидора свистом подозвала к себе лошадь с пастбища.
— Но я для себя давно все решил! — с жаром говорил бандит, потеряв всякое самообладание. — Если вы не будете принадлежать мне, то не будете принадлежать никому! Клянусь муками Спасителя, вы моя и ничья больше — либо вы окажетесь в моих объятьях, либо в свои вечные объятья вас примет могила!
— Вот как? — спокойным тоном произнесла Исидора, поставив ногу в стремя седла подбежавшего на зов коня и незаметным движением снимая с луки небольшое лассо. — Вы забываете, дон Мигуэль, с кем говорите. Я не одна из тех кабацких цыганок, к обществу которых вы привыкли. На берегах Рио-Гранде не сыскать фамилии более знатной, чем моя, и поверьте, если у вас поднимется на меня рука, следующим, кто попадет в объятья могилы, окажетесь вы.
В одно мгновение в воздух взвилась петля и затянулась вокруг спесивого разбойника. Он повалился, как подкошенный сноп, изрыгая самые грязные проклятья.
— Не смейте угрожать мне, Диас, — прошипела Исидора, склонившись к узнику. — Вот-вот начнется проливной дождь, он остудит ваш пыл. А после кто-нибудь из слуг моего дяди развяжет вас. Или не развяжет, это как я решу.
Она поскакала прочь из рощи, а Мигуэль Диас остался лежать связанный на земле, слушая удаляющийся топот копыт.