***
Безветренная лунная ночь наполнила воздух приятной легкой прохладой. Идеально круглый, словно очерченный циркулем диск луны заливал бескрайнюю прерию серебристым светом, играл яркими бликами в спокойных водах реки, освещал густые кроны тропических деревьев. Все вокруг замерло, и была слышна удивительная мелодия ночи — треск цикад и редкие, далекие голоса птиц и животных. Однако Генри не слышал этой мелодии. Он крепко заснул, что удалось ему едва ли не впервые за последнее время из-за мучившей его несколько ночей подряд бессонницы. Но и на этот раз ему не суждено было выспаться — кто-то с силой расталкивал его. — Генри! Генри! — услышал Пойндекстер возбужденный шепот двоюродного брата. — Вставай! Говорю, поднимайся, черт бы тебя побрал! — Что такое, Каш? — Генри продрал заспанные глаза и уставился на него непонимающим взглядом. — На нас напали? На асьенду пробрался вор? — Хуже! — суетился вокруг него Кассий. — Одевайся скорее, пока наш дом и наш род не опозорены окончательно! — Да что произошло, в конце концов? — встревоженно спросил юноша, наспех застегивая пуговицы. — Идем со мной, сейчас ты все увидишь своими глазами! Колхаун вывел кузена к саду у реки, велев ступать как можно тише. Они притаились чуть поодаль от центрального фонтана за массивными стволами деревьев, откуда отставной капитан указал Генри на две фигуры — мужскую и женскую — возле зарослей акации. — Взгляни туда! — прошептал Кассий. — Что ты видишь? От потрясения Генри замер в одной позе, точно статуя. До его слуха доносились два голоса, которые он узнал тотчас же, как услышал обрывки нежных фраз. Один принадлежал Морису-мустангеру, а другой — Луизе. — Чт-то… Что это значит, Каш? — заикаясь, пробормотал он. — Это значит, что твоя сестра, твоя драгоценная сестра попала в лапы этого шакала, этого развратника, этого грязного, омерзительного конокрада! — с ненавистью прошипел Колхаун. — И что, ты будешь стоять здесь, разинув рот? Позволишь ему обесчестить Луизу? Ну же, Генри, где твоя злость?! Этот тип отнял у тебя женщину, сейчас он опозорит твою сестру! — Я… — Генри едва не задохнулся от нахлынувшего гнева. — Я убью его! — Вот это правильно, вот это хорошо! Это поступок, достойный мужчины, а не безусого юнца! Держи, — Кассий спешно сунул ему в руки шестизарядный револьвер Кольта и пихнул кузена вглубь сада, — всади в него все пули, отправь нечестивца в ад! Защити свою семью, докажи, что ты не просто так носишь фамилию Пойндекстер! Идиллическую картину свидания влюбленных разрушило внезапное появление разгневанного брата девушки, выставившего перед собой заряженный револьвер. — Низкий негодяй! — кое-как справляясь с дрожью во всем теле, выкрикнул Генри. — Немедленно выпусти мою сестру из своих грязных объятий! Луиза, отойди, я пристрелю его! — Не смей, Генри! — округлив глаза от ужаса, Луиза прижалась к любимому спиной, закрывая его собой. — Если ты сделаешь это, ты не брат мне больше! — Отойди, Луиза! — сурово повторил юноша. — Это наше, мужское дело! — Генри, — спокойно проговорил Морис, мягко высвобождаясь из судорожных объятий перепуганной возлюбленной, — я понимаю, как дурно ты думаешь обо мне сейчас, но дай мне шанс убедить всех, что я достоин доверия твоей сестры, которую люблю всем сердцем! Я уезжаю на полгода, чтобы предоставить доказательство чистоты своих намерений, а по возвращении собираюсь просить у мистера Пойндекстера руки его дочери. — Не верю ни единому слову! — в глазах Генри заблестели слезы, он взвел курок. — Беги! — громко крикнула Луиза. — Беги, Морис, спасайся, любимый! Девушка в два счета подскочила к брату и крепко схватила его за руки. — Стреляй, если хочешь! — сквозь рыдания говорила она. — Но сначала ты выстрелишь в меня, потому что я люблю его и мне нет смысла жить, если Морис погибнет! У речной переправы раздался стук весла о бортик лодки — Морис Джеральд покидал асьенду Каса-дель-Корво. — Луиза, он обманщик! — вне себя от гнева воскликнул Генри. — Ты же ничего не знаешь! — Это ты ничего не знаешь! Мистер Джеральд благородный джентльмен, он дворянин, он никогда бы не обидел девушки! У него и в мыслях не было поступить со мной дурно, клянусь! — Это… правда? — оскорбленный брат наконец поумерил пыл. — Чистая правда, Генри! О, ты повел себя ужасно, я совсем не узнаю тебя! — сокрушалась Луиза. — Ты нанес Морису непростительную, смертельную обиду! — Но откуда мне было знать, что он не затевает ничего плохого? — Ты должен, должен был знать! — Луиза заливалась горькими слезами. — Ведь ты хорошо его знаешь, знаешь, что он за человек! Как ты мог, Генри, как ты мог?.. — Милая сестричка, — Генри ласково обнял ее за плечи, — я сейчас же поеду и извинюсь перед ним, хорошо? Возможно, мне еще удастся застать его в гостинице. Морис простит меня, я в этом уверен. Идем в дом, тебе нужно лечь. Отведя сестру в ее спальню, Пойндекстер стремглав бросился в конюшню седлать своего вороного. Медлить было нельзя — вот-вот Морис уедет на Аламо, чтобы оттуда отправиться в путь на другой континент. У ворот конюшни Генри поджидал разъяренный кузен. — Какого черта?! Почему ты не прикончил его на месте? — Очень хорошо, что я этого не сделал и не испачкал руки в крови невинного человека, — Генри ловко вскочил на коня. — Невинного человека?! — возмущенно переспросил Кассий. — Да ты неисправимая бестолочь! Ну-ка дай обратно револьвер, эта игрушка не для твоих нежных ручек. Трус! Куда ты сейчас собрался? — Я еду извиниться перед мистером Джеральдом, и не пытайся меня отговаривать. — Идиот! — схватился руками за голову Колхаун и бессильно прислонился к ограде, глядя на удаляющуюся фигуру всадника в темном плаще и белой панаме. — Ничего, щенок, ты мне и не нужен, я улажу это дело по-своему.***
Генри беспрестанно погонял коня, пересекая равнину от юго-западных берегов Леоны. В гостинице Обердофера ему сообщили, что Морис-мустангер отбыл не более, чем четверть часа назад, но четверть часа — достаточно серьезное отставание по времени, когда дело касается верховой езды, тем более, на таком быстроногом коне, как у Мориса. Генри благодарил Бога за то, что ночь выдалась лунной — во всяком случае, ему не пришлось скакать по прерии в полной тьме, не видя перед собой ничего дальше чем на полсотни ярдов. Впереди показалась длинная и широкая лесная просека. Пойндекстер всмотрелся в проем зеленой арки: ему показалось, что какой-то человек на лошади юркнул в тень деревьев. Он последовал за ним и вскоре увидел среди густых зарослей всадника в шляпе и полосатом серапе. — Мистер Джеральд! — окликнул Генри всадника. — Генри! — обернулся тот. — Я словно чувствовал, что еще повстречаюсь с тобой этой ночью. — Мистер Джеральд, — Генри спешился и подошел к нему, ведя коня под уздцы, — простите меня за то, что незаслуженно оскорбил вас. Я был не прав. — К чему эти условности, мой друг? — ответил мустангер, спрыгнув со своего гнедого. — Называй меня просто Морис без всяких «мистеров». А что до нашей ссоры, то не переживай — я о ней уже забыл. Но признаю, что виноват в случившемся недоразумении я сам — ты лишь защищал честь сестры. Я должен был рассказать тебе о своих чувствах к Луизе раньше, но сначала я хотел съездить в Ирландию, чтобы получить долю наследства, которую завещал мне отец баронет, и документы, подтверждающие титул. — Так значит, это правда, что вы дворянин? — удивился Генри. — Но что заставило вас покинуть родину и вести жизнь бедняка на другом конце земли? — Не так легко ответить на твой вопрос, — Морис достал портсигар и предложил собеседнику закурить. — Наверное, я просто всегда стремился к свободе, хотел быть хозяином самому себе. Отец настаивал на том, чтобы я поступил в семинарию и стал священником, но я знал, что это не мой путь. В Ирландии со мной произошло многое, и вот в конце концов я оказался здесь, посреди прерий. И был счастлив. Но еще счастливее я стал, когда встретил Луизу. — Вы любите ее? — Больше жизни. — Что ж, у меня нет оснований вам не верить, — Генри задумчиво стряхнул пепел с сигары. — Но все-таки кое-что меня тревожит. — Что именно? Я готов разговаривать с тобой откровенно, как на духу, ничего не утаивая. Ты имеешь полное право знать все, что касается моих чувств и намерений по отношению к твоей сестре. — По правде говоря, мой вопрос касается не Луизы, — ночная тьма и тень высокого дерева скрыли яркий румянец, выступивший на щеках Генри, — вернее, не только ее. Прошу вас, Морис, не сочтите его за наглость или праздное любопытство, мне действительно важно это знать. — Говори же, я слушаю! — Исидора… — Генри сделал паузу, стараясь совладать с волнением. — Донья Исидора. Вы любили ее когда-либо? Морис помолчал несколько мгновений и заговорил серьезным и немного печальным тоном: — Понимаю твои сомнения. Донья Исидора и впрямь мне не чужая, глупо было бы утверждать обратное. Я долгое время не мог разобраться в своих чувствах к этой девушке. Я солгу, если скажу, что был к ней равнодушен. Но… Генри, однажды случается так, что ты встречаешь кого-то и понимаешь — вот она, твоя судьба. Другие просто перестают существовать. Когда я впервые увидел твою сестру там, в прерии близ Сан-Антонио, я почувствовал это. Говорят, что настоящая любовь приходит к нам свыше, что еще до нашего рождения на Небесах решают, кому будет отдано наше сердце. Я поверил в это, потому что понял — все так и есть. Любовь к Луизе — это что-то неземное, это единственное и истинное. С Исидорой все было иначе. Она влекла меня, но я никогда не позволял ей этого заметить, чтобы не давать напрасных надежд. Думаю, я всегда знал, что рано или поздно наступит день моей встречи с суженой, но сердце говорило мне, что это не она, не Исидора. — Но она любит вас, — уверенно сказал Генри, превозмогая нечеловеческую тоску. — Возможно, ты прав. — Морис, вам не кажется, что вы обошлись с ней жестоко? — Генри, — Морис сделал глубокую затяжку от сигары, — есть вещи, нам неподвластные. Мне тоже больно думать о том, как Исидора воспримет весть о моей помолвке и свадьбе, но хотя любовь — дело двоих, часто бывает, что страдает кто-то третий. Исидора обязательно полюбит другого человека, для которого она будет единственной на всем свете, я в этом не сомневаюсь. — Хорошо, что вы так думаете, — радостно заулыбался Пойндекстер, чувствуя, как сердце вновь запело. — И что-то мне подсказывает, что это произойдет очень скоро, — подмигнул ему Морис. — Я так рад, — Генри с чувством пожал ему руку, — так рад, что поговорил с вами обо всем! У меня точно камень с души свалился. Морис, знайте: у вас есть, по меньшей мере, братское благословение на брак с моей дорогой Луизой. — Скоро мы сможем назвать друг друга братьями, — улыбнулся мустангер. — У команчей есть интересный обычай: когда двое мужчин клянутся друг другу в дружбе, они меняются одеждой. — Так в чем проблема? — воодушевленно воскликнул Генри. — Возьмите мои панаму и плащ! — Возьми и ты мои шляпу и серапе, — согласился Морис, стягивая с себя верхнюю одежду и отдавая молодому Пойндекстеру. — Что ж, мне пора ехать, Фелим уже ждет меня в хижине с вещами. — Буду с нетерпением ожидать вашего возвращения, Морис! Счастливого пути! — И тебе счастливо добраться до дома. Будь осторожен и внимателен, — попрощавшись с новоиспеченным названым братом, Морис Джеральд выехал на дорогу и начал неспешно удаляться. Генри отчего-то медлил ехать домой. Он вдохнул поглубже лесной воздух и блаженно прикрыл глаза, слушая, как сердце выстукивает бодрый ритм. Но пару мгновений спустя оно громко стучало уже не от радости, а от страха. В темных зарослях послышался едва уловимый шум, похожий на шаги крадущегося хищника. Генри с ужасом осознал, что он безоружен — револьвер забрал у него Кассий, а свое оружие он не удосужился захватить в спешке. Оставался единственный выход — уехать из чащи как можно скорее, по возможности стараясь не угодить в ловушку дикого зверя. Конь почуял опасность и начал встревоженно бить копытом, пока наездник соображал, как ему лучше поступить. Вдруг на расстоянии не более сорока ярдов раздалось неистовое ржание другой лошади. Генри вздрогнул и натянул поводья за секунду до того, как ночную тишину рассек оглушительный выстрел. Грудь прожгло нестерпимым огнем адской боли, а глаза заволокла пелена. Генри безжизненно повалился вниз, на короткий миг почувствовав, как его принимает в свои объятья жуткая тьма.