Фарадей

      «Любопытный Лис» неспешно покачивался на волнах тёмного моря – над его мачтами одна за другой зажигались яркие звёзды, словно далёкие чудища просыпались и открывали глаза в необозримой дали. У одной из особо ярких «звёзд» можно было невооруженным взглядом разглядеть тусклое, но хорошо различимое кольцо и крохотный диск планеты.       Газовый гигант, брат Сатурна, был на более близкой орбите к звезде, чем его земной родич – и выглядел просто потрясающе на чёрном полотне небес.       Корабль надёжно удерживали на месте хорошо углублённые в илистое дно якоря. Если с первого взгляда дно казалось абсолютно недосягаемым для меня или моей силы, то после моей обработки пеньковый канат обзавёлся красивым узором из переплетённых с обычной пенькой медных жилок.       Кажется, у меня теперь мания: видишь что-то? Нафаршируй это медью. Осталось только прошить медью нижнее бельё и соблазнять им скупщиков цветного металла.       Смех смехом, но прошить свою одежду точно стоит – будет служить одновременно защитой и проводником моей силы       Возвращаясь к теме якорей, то извлечь их сейчас, просто потянув за канат, будет проблематично – проще будет обрезать. Разумеется, если у тебя нет фрукта, действующего на металл или лишнего времени на погружение и откапывание якорей.       Небольшая преграда на пути вознамерившихся увести у меня мой корабль из-под носа не помешает. Возможно, те секунды, что они потратят на попытки поднять якоря, станут для них фатальными.       Берег острова темнел в нескольких сотнях метров от «Лиса» – подплывать ближе слишком рискованно, можно сесть на невидимую в сумерках мель. Усталость гнетёт меня к земле, и палуба брига кажется такой притягательной – просто ложись и закрой глаза. Дай отдых усталому телу и уму.       Но едва ощутимая тревога холодными пальцами хваталась за мои рёбра – я просто стоял, облокотившись о фальшборт, и смотрел на темнеющий вдалеке берег. Ветер дул от острова в сторону корабля, и среди запахов моря ощущались лёгкие нотки пепла. Так могло пахнуть очень старое пепелище, когда большая часть запаха выветрилась, но невесомые частички всё так же парили среди чёрных остовов деревьев.       Незадолго до этого любопытства ради я обвязался верёвкой и спустился вниз, к поверхности моря, и осторожно опустил ногу под воду.       И резко выдернул её обратно. Если на фруктовиков так действует море и кайросеки, то мне захотелось как можно реже касаться их – чудовищный упадок сил нахлынул на меня с головой, такой, что руки только чудом не разжались.       Признаться честно, мне тревожно спать одному на пусть и слегка усиленном, но всё же деревянном корабле – окруженный ставшим враждебным ко мне морем. Но и перебираться для ночлега на остров я отчего-то медлил – не хотелось оставлять свою собственность без присмотра, да и принесённый с берега запах...       Так мог бы пахнуть сгоревший лес, среди обугленных стволов которого уже тянулись к солнцу молодые деревца, а покрывающий землю пепел уже укрыт тонким ковром травы.       Мысли перескакивали с одного на другое, не задерживаясь в немного гудящей голове – сегодня был чертовски длинный денёк, и я уже почти подошел к той черте, когда человек может заснуть, просто закрыв глаза.        Может, мне просто не хотелось думать о своей находке среди вещей работорговца?       Мне попалась записная книга, сделанная из великолепно обработанной кожи – начиная от обложки и переплёта, и заканчивая самым последним листочком. И кому нужен пергамент, когда бумага известна и не стоит заоблачных денег?       В ней Калиостро записывал свои стихи – самые обычные вирши, какие печатаются тысячами ежегодно за счет автора и остаются безызвестными – за исключением неудачников, которым автор всё-таки всучил своё творение.       Может, я бы и не заметил подвоха, если бы не странные пятна, покрывавшие страницы – хотя бы одно было на каждой. Тёмные, небольшого размера. И чуть посветлее, самых разнообразных форм. Листы были очень тонкими – пошедшая на них кожа не отличалась толщиной или прочностью. И эти пятна...       Когда я осознал, что я держу в руках – книга выскользнула из моих руку и рухнула на палубу. Ведь каждая из них капельку, но отличались оттенком от других.       На душе у меня было чудовищно мерзко и стыдно. Блеклые стихи были записаны на обработанной человеческой коже, сохраняя родинки и родимые пятна. Каждая из сорока шести страниц была чьей-то украденной жизнью. Самой страшной памятью, какую только можно себе представить.       Стыд же был вызван облегчением – совсем недавно я вспылил и убил человека, и тревожная частичка души где-то в самой глубине меня не давала мне покоя. Я старательно отгораживался от мысли о том, что он не заслуживал смерти. И никакие доводы рассудка моё иррациональное начало не желало принимать во внимание.       Сейчас же когти совести ослабили хватку, и мне стало легче дышать, но теперь мне было стыдно за своё малодушие сейчас. Такими ничтожными мыслями я позорю память этих людей.       Я завернул страшную находку в парусину – просто сжечь и развеять над морем будет неправильно. Пусть этих людей уже нет, и их не вернуть, но мне не хотелось уничтожить последнюю память о них. Именно её я должен сберечь.       Сколько ни стой, ничего не изменится. Нужно искать место для ночлега – я наконец-то признался себе, что сейчас не смогу заставить себя спуститься вниз и лечь спать. Только не после подобной находки.       Сейчас, в вечерних сумерках, совершенно один в окружении волн я особенно сильно чувствовал свою уязвимость. Каким бы ты сильным ни был, в одиночку ты слаб. Никто не присмотрит за твоей спиной, не перекроет своими достоинствами твои недостатки.       Перед отплытием на берег ещё раз обхожу корабль, проверяя, ничего ли не забыто. Осмотрел нижнюю палубу – что удивительно, корабль явно не был рассчитан на перевозку рабов. Он был посвящён одной цели - с максимально возможной скоростью возить своего владельца, и это несказанно радовало меня. Найденного мной в капитанской каюте уже с лихвой хватало на повод устроить всем работорговцам кровавую вендетту.        Я уже собирался спустить на воду шлюпку, как моё внимание привлекла фок-мачта – та, что была ближе к носу корабля. Если раньше её поверхность была равномерной, без единого сучка или резкой перемены фактуры, то сейчас я отчетливо видел дугу, разделяющую древесину на два разных оттенка коричневого – в сумерках цвета уже с трудом различались. Без задней мысли я наклонился и протянул руку к этому месту, когда проходил мимо.       Вот только дотронулся я не до гладкой древесины, а до чьей-то головы! Волосы мягко спружинили у меня под пальцами, а их слившийся с поверхностью мачты владелец рванул в сторону от меня. Вот только теперь, когда ты знаешь, куда смотреть – его маскировка не была столь идеальна, как раньше.       Мимикрировавший под цвет мачты незнакомец был шустр, но ему не повезло – пока он на корабле - он полностью в моей власти. Лёгкий треск разрядов – и электрическое поле придавило его к палубе. О, а это не тот ли товарищ, который ограбил Перону?       — Так, так, так. И кто это у нас тут? — Я подхожу ближе и склоняюсь над обездвиженным телом. — Безбилетник и вор. Если первое я могу спустить тебе с рук, то похищенные из-под моего носа груши я тебе не прощу. — Несмотря ни на что, происходящее меня скорее веселит, нежели раздражает эта ситуация. Отвлекает от мрачных мыслей. — И, может, ты всё-таки перестанешь ломать комедию и сбросишь маскировку?       — Почему бы тебе не пойти и не трахнуть себя в зад веслом? — Голос парня оказался на удивление высоким, даже с учетом того, что его лицо упирается в палубу.       — Ты либо очень смелый, либо очень тупой. — Я демонстративно указываю пальцем вверх и красновато-коричневый силуэт человека воспаряет передо мной в воздух.       Стоило ему лишиться контакта с палубой, как его тело буквально поплыло серыми пятнами, пытаясь замаскироваться под цвета неба и моря. Не слишком удачно – контур всё равно проглядывался. Интересная способность, но явно не фрукт Абсалома или технологии Джермы – у них настолько явных недостатков не было.       Протягиваю руку туда, где должна быть его голова, собираю пальцы в горсть и резко дёргаю их на себя. Висящий в воздухе грязно ругается, но быстро замолкает и начинает мычать – тяжело говорить, когда твои губы сомкнула странная сила. Как вам хурма, мистер Андерсон?       В моих пальцах остались несколько волосков – если приглядеться, то вполне себе узнаваемого фиолетового цвета.       Вот и что мне с ним делать? Никогда не любил охреневших от своей безнаказанности подростков. А этот ещё вдобавок вор и стрелял в Перону, когда уже был в безопасности. Кстати...       Хоть он и шевельнуться не может, я нахожу и отбираю его оружие – немаленьких размеров револьвер с длинными стволом и инкрустированной костью рукояткой. Впрочем, на фоне револьвера дока он кажется почти игрушечным, в самый раз под местных дам.       Мычание стало вдвойне интенсивней, а сам силуэт мелко содрогался – парень вовсю пытался скинуть мою хватку. Бесполезно.       — Удивительно, как ты вообще дожил до своих лет с таким куцым умишкой. — Укоризненно покачал головой я. — Слушай меня внимательно, я говорю в первый и последний раз – сейчас я позволю тебе открыть рот, и если ты не будешь следить за словами, то будь готов к последствиям.       Увы, парень-хамелеон не внял моему предупреждению, и снова разразился длинной матерной тирадой в мою сторону, когда я освободил его голову. Пожалуй, он чересчур разгорячился - время остыть и подумать над своим поведением.       На этот раз мне было лень шевелить руками, и парень просто и без лишних спецэффектов перелетел через фальшборт и рухнул вниз, к воде, задержавшись лишь у самой поверхности – повиснув вниз головой. И медленно, не спеша погрузился туда по шею.       Я выждал пару секунд и уже собирался его вытаскивать – я планировал его именно что остудить, а не пытать, но тут произошло неожиданное. Вот я раньше знал, что коты - это жидкость, и максимально занимают любые предоставленные им объём или площадь. Оказывается, к некоторым людям это тоже относится.       Из-за его маскировки я не уловил деталей, лишь заметил, как он невообразимым для обычного человека образом изогнул и вывернул свои плечи и руки – и как малёк из ладошки ребёнка выскользнул из моей хватки.       Я настолько опешил от такого зрелища (и усталость тоже внесла свой вклад ко времени моей реакции), что успел только удивлённо моргнуть, когда от скрывшегося под водой хамелеона остались только расходящаяся по поверхности рябь. Вот черт.       Я бы мог ударить электричеством по площади, или попробовать взорвать под водой перенасыщенную энергией сферу из уплотнённого воздуха – но если он потеряет сознание под водой, вытащить его я не смогу – проклятая морская вода не давала мне напрямую манипулировать ею, разрушая моё влияние.       Вот и что это было? У этого вора словно ни одной кости в теле нет – он буквально просочился в отверстие размером меньше его головы! Странны твои дела, «One Piece», а я ведь даже до Гранд Лайна не добрался. Подумать страшно, что меня там ждёт.       Ну и что у нас плохого? Я один, уставший как собака возле неизвестного мне острова, с которого ветер приносит не дающий мне покоя запах, а теперь еще имеем рядом условно-враждебного рыболюда – фруктовик ни за что не прыгнет в море, даже если он умеет дышать под водой, если рядом некому помочь. Пусть он не утонет, но он постепенно погрузится на дно или будет болтаться в толще воды, пока им кто-нибудь не отобедает.       Если это не фрукт, то, значит, это что-то врождённое – а подобными удивительными способностями могут порадовать разве что рыболюди. Рассуждение не без изъянов, но пока остановимся на нём как на основном.       Просто великолепно.       Вы видели, как выпрыгивают из воды дельфины? Грациозно, в облаке брызг и весёлым говором из щелчков и треска. Выскользнувшая из моих рук рыбка взвилась в воздух метрах в пятидесяти – куда выше, чем дельфины. Вот только орал он не от переполнявших его эмоций, а от ужаса. Прямо под ним из воды вынырнула усеянная черными изогнутыми клыками пасть, венчающая антрацитово-чёрную голову диаметром в добрых два метра.       По всем законам физики взлёт парня скоро перейдёт в падение, и им с аппетитом поужинают – летать он явно не умеет. От охватившей его паники он сбросил свою маскировку – похоже, под водой она ему не помогла.       На этот раз я не сплоховал, и мой посох исчез из виду – чтобы появиться направленным прямо на монстра, засветившись нестерпимо ярким светом. Для простого электроразряда слишком далеко, прыгать в море для ближнего боя - недальновидно, метать посох – рисковать остаться без удобного инструмента, если он коснётся воды. А значит, время проверить одну мою задумку.       Посох раскалился добела - и резко набрал ширины, превратившись в толстостенную трубу. Считанные миллисекунды – и он разделился вдоль напополам, образовав две полосы полукруглого сечения.       Ещё немного – и обращённая ко мне сторона вздувается причудливой вязью витков, собравшихся плотными рядами перед входом в своеобразный ствол получившегося орудия. Лёгкий звон – и крохотный цилиндрик из меди занял своё место внутри самого первого витка       Рельсотрон с блоком предварительного разгона снаряда из пушки Гаусса к выстрелу готов. Ох, надеюсь, эта хреновина не покалечит никого, кроме сраного монстра. Который, между прочим, уже высоко высунул из воды несколько сегментов своего тела.       Ноги подкашиваются, от нахлынувшей слабости в глазах немного темнеет – кратковременный импульс огромной силы многократно превысил мой лимит. Впрочем, длился он считанные миллисекунды.       Уши заложило от пробравшего до самых потрохов массивного грохота, наполненного инфразвуковым гудением. Полёт медной болванки я не увидел – просто часть тела монстра внезапно исчезла, испарившись от попадания.       И одновременно с этим в воздух рванул водяной фонтан высотой в десятки метров, окутанный гигантским шаром из пара – метрах в ста от смертельно раненного монстра – похоже, снаряд прошел сквозь панцирь и плоть, не потеряв много энергии, и лишь врезавшись в воду – испарился в ней, и вызвал взрыв большой мощности.       Наполовину уничтоженная пасть – всё, что осталось от головы монстра – нелепо кувыркалась в воздухе, пока внизу вода буквально вскипела от бьющегося в предсмертных судорогах тела монстра.       Перед «Любопытным Лисом» широким потоком расходятся волны – отмечая собой путь, который преодолел снаряд, а сам бриг покачнулся, удерживаемый якорями. Я специально направил всю энергию от выстрела вперёд, чтобы защитить от последствий свой корабль, а просочившиеся остатки равномерно рассеял по всему кораблю.       Снова подхватить падающее в море тело было проще пареной репы. Пока он летел обратно на корабль, глупо перебирая ногами, я приводил в порядок свой посох – пожалуй, стоит потренироваться с переводом его в фазу стрельбы – малейшая задержка может стать фатальной.       Выглядел фиолетоволосый отвратно – бледный, как моль, дышащий как пойманный в руку воробей. Похоже, неожиданная встреча под водой перепугала его до смерти. И откуда, блин, такие монстры в обычном море? На морского короля эта тварь не слишком-то похожа.       — Я смотрю, тут неплохо клюёт. — Между делом бросаю ему, усаживаясь рядом на палубу. — Если использовать правильную приманку.       Парень застонал и с видимым трудом принял сидячее положение, с ужасом в глазах смотря куда-то мне за спину. Покосившись туда же, я с удивлением присвистнул – вода вокруг мёртвого тела бурлила – сотни чёрных сегментов то и дело всплывали на поверхность, переплетаясь между собой. Зеленовато-бирюзовая кровь окрасила этот бурлящий котёл в кислотный оттенок. Ну и ну.       — О, а вот и прикормка сработала. Как отдышишься, продолжим ловить рыбку на живца. — Парень дико уставился на меня, но заметив мой насмешливый взгляд – насупился, и уже хотел что-то сказать, как я перебил его:       — Не будешь держать свой грязный язык поглубже в своей заднице – я выкину тебя за борт и уже не буду вмешиваться в трапезу этих морских сколопендр.       Мои сказанные скучающим тоном слова наконец-то возымели действие – парень словно очнулся и опасливо отодвинулся от меня, оставляя мокрый след на палубе – одет он был в одни короткие шорты с узким поясом. Худющий, с проглядывающими наружу рёбрами, с затравленным взглядом – жизнь его явно не баловала.       — Ты... Ты же шестёрка той богатой девки! Слабак, которого она спасла от Вице-Адмирала! Как ты это сделал?! — Потрясённо выдохнул он.       Что?       — Парень, тебя, случайно, вниз головой на мостовую не роняли? — Вкрадчиво интересуюсь я. — Про меня много чего можно сказать – но слабаком меня ещё не называли.       — Я видел, как та девка в платье и цилиндре держала тебя за глотку своей магией, как и меня! И ты был у неё на побегушках!        Протяжный вздох сам собой вырвался из моего горла:       — И это всё, что ты знаешь? Ты не слышал о моей драке с наёмниками, напавшими десять дней назад на Силенцио? Не видел, как я в пух и прах разнёс капитана Дозора вместе с двумя офицерами одновременно? – Я возмущенно фыркнул, задетый за живое его словами. Тощий как палка парень, практически мальчишка, ошалело хлопает глазами.       —Но я своими глазами видел, как вы валялись вместе с дозорным у её ног!       — А где ты был после того, как сбежал от нас? — Я удивлённо поднимаю брови вверх. — Сразу после этого на нас напал Дозор. Где ты был в это время? И вообще, тебя как звать-то?       — Тартачо... — Похоже, до него с трудом доходил смысл моих слов. — Я хотел свалить из города и залечь на дно, пока всё не утихнет... Но когда я почти добрался до городских стен – они рухнули, едва не придавив меня. А дальше я и увидел стоящую над вами двоими девку...       — Дай угадаю – после этого ты со всех ног рванул в порт и едва успел замаскироваться и запрыгнуть на отходящий корабль?       Тартачо странно помедлил и слабо кивнул в ответ.       — И даже когда ты прятался на моём корабле, до тебя не дошло, что именно я своей силой заставил этого крепыша, — я хлопаю по палубе рядом с собой. — Лететь по волнам со спущенными парусами. И только когда я спас тебя из клыков какой-то безымянной твари, ты понял, что дело тут нечисто?       Ещё один кивок, теперь уже без настораживающей паузы. Похоже, ты что-то недоговариваешь, парень. Но не будем пока давить слишком сильно.       Звонкий шлепок – моя рука встретилась с лицом, не в силах передать всю гамму охвативших меня чувств. Фиолетоволосый сидел, как в воду опущенный – похоже, запоздалое озарение догнало его, и он прошептал:       — Так это про тебя ребята шептались, что появился кто-то, до усрачки запугавший многих Гамбино. — Название Семьи он произнёс с давно въевшейся в него опаской. — Mostro alto!       Похоже, не так уж и плохо у меня с репутацией. Потихоньку, помаленьку я оставляю следы на путанных тропках слухов, пересудов и небылиц. Надеюсь, настанет тот миг, когда моё имя будет греметь на весь мир. Зачем врать себе и другим и говорить, что слава тебя не волнует? Она очень приятный довесок к совершенным тобой делам. Просто не стоит делать её главной целью.       Тартачо на глазах собрался, справившись с шоком от разминувшейся с ним буквально на волосок смерти. Был он ещё бледен, но его взгляд больше не выражал страха, лишь лёгкую опаску и тщательно скрываемый интерес – парень взял себя в руки и пристально рассматривал меня. Похоже, сгущающиеся вокруг сумерки ему не мешали.       — Так меня прозвали эти высокомерные недоумки. На самом деле меня зовут Майкл. И ответь мне на один маленький вопрос. — Я делаю небольшую паузу, прежде чем продолжить. — Какого дьявола ты делаешь на моём корабле?       — Ты сам меня сюда перенёс, разве не так? — Вы посмотрите на него, святая простота.       Вдыхаю прохладный вечерний воздух с нотками пепла и протяжно выдыхаю. Спокойствие, Майкл, только спокойствие.       — Послушай меня, Тартачо. У меня был длинный день – меня трижды хотели убить, и я устал как собака, на самом-то деле. У меня нет настроения оценивать твоё остроумие – либо ты рассказываешь мне всё и без утайки, либо я оставлю тебя на этом острове в окружении этих милых созданий – и твоя маскировка тебе не поможет. — Поднимаюсь на ноги и на корточках нависаю над ним – при нашей разнице в росте и весе я смотрюсь рядом с ним как гора рядом с холмом.       — Я спрашиваю тебя в последний раз – почему ты проник на мой корабль и что тебе нужно? — Посох я положил себе на колени, и Тартачо то и дело поглядывал на него с едва скрываемым интересом.       — Мне нужно было любой ценой свалить с острова. Иначе бы я и недели не протянул. — Неохотно начал свой рассказ Тартачо. — Я задолжал кругленькую сумму денег одному из местных авторитетов, но так и не успел вовремя достать все необходимые бабки. За эти чертовы дни порт покинуло только два корабля – твой и этой расфуфыренной девки. Спрятаться на твоём корабле показалось мне лучшей идеей, чем снова испытывать эту агонию. — Его явственно передёрнуло, и я могу его понять – способность Пероны вообще не та штука, которую желают испытать повторно.       — И куда ты хотел отправиться?       — Куда угодно. Лишь бы не оставаться здесь, в Вест Блю. Я его ненавижу. — На секунду сжавшиеся кулаки и выражение лица Тартачо приоткрыли завесу над его эмоциями – он погрузился в некстати вылезшее из глубин памяти воспоминание.       Похоже, он не врёт. Не говорит всей правды, это как пить дать, но не врёт.       Между тем Тартачо подобрался, словно перед рывком, и осторожно спросил меня:       — Скажи... Скажите, вы ведь хотите достичь Гранд Лайна? — Этот вопрос явно волновал его больше всего остального – он и думать забыл о страшном пиршестве в полусотне метров от нас, и о своих опасениях.       — Предположим, я действительно отправился покорять его. И что с того?       — Возьмите меня с собой. Я буду готовить еду, убираться, стирать одежду, только заберите меня из Вест Блю! — Глаза Тартачо лихорадочно горели на лице, а сам он весь подался вперёд, замерев в ожидании моего ответа.       — Полегче, парень. Ответь честно на четыре вопроса, и тогда я решу, чем ответить тебе - отказом или...       — Задавайте, я готов. — Мгновенный ответ.       — Первый вопрос – ты умеешь драться? Каким оружием владеешь?       — Я... Я очень сильный! Сильный и ловкий. Вы не смотрите, что я маленький и худой как щепка – я в три раза сильнее обычного человека!       Сочувственно качаю головой:       — А я слышал, что рыболюди в десять раз сильнее людей. Несладко тебе пришлось здесь.       — Засунь своё сочувствие себе знаешь куда!.. — Парень взорвался. Вежливость давалась ему с трудом, а я ещё умудрился задеть свежую рану в его душе.       — То есть, да. — Он нахмурился, и с большой неохотой продолжил. — Я плохо питался, поэтому сейчас слаб. — Его глаза разгораются вновь, когда он заканчивает: — Но я быстро приду в форму, вот увидите – я один заменю десятерых!       — С этим всё ясно. Следующий вопрос. — Я устало потёр глаза – спать хотелось всё сильнее и сильнее. — Ты понимаешь, что за мою голову уже должны были дать награду, и идя в моё подчинение, ты автоматически становишься преступником?       — Мне плевать. — Тартачо оскалился. — Никто пальцем о палец не ударил, когда я голодал. Никто не помог мне. И поэтому мне плевать, что будут обо мне думать люди. А бегать от закона мне не впервой.       — Я тебя услышал. Вопрос третий – что ты вообще умеешь?       Тартачо невесело хмыкнул:       — Я вор. Начинал с низов – воровал еду с прилавков, многажды был бит. Резал кошельки, вскрывал дома. Работал с отмычками, взламывал простенькие сейфы. — Он пожимает плечами. — Вы сразу поняли, что я рыболюд, если точнее, то рыбочеловек-каракатица. Мои маскировка и невероятная гибкость всю жизнь выручали меня. Наверно, я бы и не разговаривал сейчас с вами, если бы не они.       — И последний вопрос – у тебя есть мечта, Тартачо? — Последний вопрос едва ли не самый важный. Я до сих пор чувствую свою ущербность без цели, к которой мог бы стремиться. Наметки были – но это было не то, я нутром чувствовал это.       — Да. — Тартачо просто и без затей взглянул мне в глаза. — Я хочу вернуться домой, на Остров Русалок. И поглядеть в глаза предавшей меня семье. — Каждое слово срывалось с его губ как камень, наполненные мрачной решимостью.       Я не стал говорить ему, что это не самая лучшая мечта, к которой он может стремиться – не мне учить его жизни. Лишь коротко кивнул, и устало привалился спиной к фальшборту – нужно было принять решение. С одной стороны, сейчас Тартачо - форменный балласт в бою. Его придётся защищать в битве с любым мало-мальски сильным противником. С другой стороны, его маскировка и навыки могут пригодиться в будущем – если он докажет свою преданность. Доверять вору, выросшему на улице? Только спя в полглаза и следя за ним.       А силу и умения можно приумножить и обрести – было бы желание. На мой взгляд, Тартачо лет четырнадцать – сложная жизнь заставила его выглядеть взрослее, чем он есть.       — Я удивлён. — Внезапно он прервал мои размышления. — Обычно люди не любят рыболюдей. Но вы и глазом не повели.       — Не имею расовых предрассудков. — Пожимаю плечами я. — У всех рас процент мудаков и дегенератов примерно одинаков, так что я предпочитаю смотреть на личные качества, а не на отличия.       Тартачо ничего не отвечает, лишь кивает мне в ответ.       — Хорошо. Я беру тебя в команду – временно. — Я протягиваю ему руку и он осторожно её пожимает. — Как твой новый капитан, я обещаю тебе, что обеспечу тебя всем необходимым, и доставлю тебя на остров Русалок. Там наши пути разойдутся. — Я удерживаю его руку и продолжаю. — Взамен ты будешь выполнять мои приказы, и будешь выкладываться на полную во время тренировок. Согласен?       — Согласен, кэп. — Тартачо улыбается во весь рот – зубы у него острые и белоснежные — словно у небольшой акулы. — Он поднимается на ноги, коротко и резко кланяется мне. — Какие будут приказы?       — Жрать хочешь? — В ответ он отрицательно машет головой. — Значит, ты не только грушами лакомился. Ладно уж. Если хочешь, можешь пока занять одну из офицерских кают – но предупреждаю, там нет кроватей. На нижней палубе справа есть отрезы парусины – можешь использовать один из них для гамака. Гвозди и молоток в плотницкой, справа от спуска на нижнюю палубу. Устраивайся пока так – в первом же портовом городе мы закупимся всем необходимым.       — Я уже успел поспать, пока мы плыли сюда.       — Отлично. Вот смотри – вот корабельные часы. Сейчас половина одиннадцатого. Разбудишь меня в половине пятого. Посматривай вокруг, если увидишь что-то подозрительное – кричи. И постарайся не уснуть – говорят, во сне человек лучше усваивается желудком монстров.       Тартачо криво усмехается:       — Я с такими соседями снизу и глаз сомкнуть не смогу.       — Вот и замечательно. — Я зеваю во всю пасть. — Оставляю «Любопытного Лиса» на тебя. Береги его, словно целостность своей задницы. Ах да.       Возвращаю ему револьвер. Он принимает его бережно, словно любимое дитя.       — Это твоё. Извини за неласковую встречу – обстоятельства сложились так.       Первый член моей команды хмыкает в ответ и слегка по-позерски отдаёт мне честь.       Поспешное решение, не спорю – брать в команду первого встреченного и едва знакомого мне человека. К тому же вора. Обидчивого вора, как я понял на примере Пероны.       Но с другой стороны – моя чуйка насчет его помалкивает, а альтернатива – сон в одиночестве на корабле посреди смертельно опасного океана или сход на неизвестный берег. И то, и другое вызывало у меня тревогу. Это было дурным знаком.       И даже убирая за скобки порядочность Тартачо как неизвестную мне величину, и то, что я только что спас его жизнь – как слишком зависящее от порядочности значение – в сухом остатке у нас остаётся то, что мы находимся возле странного острова, воды которого кишат монстрами (Вест Блю, я тебя не узнаю) вдвоём на корабле, которым он не сможет управлять в одиночку. Вывод? Даже если он полнейшая мразь, я пока ещё нужен ему.       Повредить мне он сможет разве что вытащив на верхнюю палубу и выбросив за борт или затопив корабль. Но я сплю чутко, даже если очень устал – провернуть ему это будет непросто в первом случае, а во втором – ему придётся познакомиться с местными прелестными обитателями и их милыми зубками.       Так что риск был, но не настолько большой, как мог показаться на первый взгляд. К тому же я был безумно рад, хоть и не подавал вида, что гнетущая атмосфера случившегося на корабле немного отступила после появления у меня собеседника. Теперь мысль о ночевке на корабле не вызывала у меня дискомфорта – уж лучше явная опасность чем тени далекого прошлого.       Окидываю последним взглядом палубу и стоящего на ней Тартачо, я скрываюсь внутри надстройки – пожалуй, займу правую каюту от капитанской. Вещей в ней было всего ничего – всё мало-мальски ценное я спрятал в капитанском сейфе, и запер его при помощи своей силы. Теперь ни один взломщик не сможет взломать замок на нём, потому что невозможно взломать бутафорию.       Потратив минуту времени на одну свою задумку, я стал готовиться ко сну.       Кровати там тоже не было – но это меня мало смущало. Я улёгся прямо на доски – прямо в одежде, подложив под голову свёрнутый в рулон отрез парусины. Пол подо мной заскрипел – вместо того, чтобы впиться в моё тело и доставить максимум дискомфорта, моё тело само впивалось в пол, устраиваясь получше.       Стоило закрыть глаза, как палуба вокруг меня закружилась, отдалилась, и я провалился в объятия Морфея. Сны один за другим мелькали перед моими глазами, перетекая из одного в другой как калейдоскоп.       Вот я сжимаю рукой шею Моне и заношу над ней кулак, как она неуловимо меняется, превращаясь в Перону, с грустью смотрящую на меня. Не успел я опустить кулак, как окружающее нас ледяное поле взорвалось языками пламени, пожирая пространство вокруг меня. Ещё миг, и сам я вспыхиваю безболезненным огнём – моя плоть течёт и крупными каплями стекает с костей, и сильный ветер играет симфонию на моих рёбрах.       У меня нет глаз, но я могу видеть – я на самом дне океана, и миллиарды жизней ведут надо мной свой бесконечный хоровод. Затем, всё это разом гаснет, и чудовищный поток уносит меня вниз, в гигантскую пропасть. Долгие минуты падения – и я осознаю, что свет снизу – это рассечённая надвое мантия и ядро планеты – что-то невообразимо огромное разрезало её на две половины, и именно туда унёс меня поток.       Исполинская стена, простирающаяся во все стороны настолько далеко, насколько я мог видеть, превратилась в небо и со зловещей тишиной рухнула на меня. Она сдавила мою плоть, выдавливая из меня кровь как из губки, и с каждым ударом сердца стена вторила мне ужасающим гулом, пронизывающим моё тело. Когда последняя капля крови покинула меня, я проснулся.       Гул превратился в мощный стук – Тартачо колотил в дверь и настойчиво звал кэпа вставать и жрать. Спросонья я не сразу понял, что он обращается ко мне. Проспал я немного, но чувствовал себя намного лучше – разве что немного побаливала голова после странных снов.       Давненько мне не снилось что-то настолько концептуальное. К тому же живот настоятельно напоминал о своём существовании – о том, что пора очистить топку от золы и закинуть туда нового топлива.       Темноту каюты рассеивал пробивающийся сквозь толстое стекло рассвет.       Похоже, самую первую проверку Тартачо прошел, и моя чуйка меня не подвела. Теперь хотя бы есть с кем перекинуться парой слов – а то бы пришлось рисовать лицо на пушечном ядре, и разговаривать с собой от его лица. Привет, съехавшая набекрень крыша.       Когда я открыл дверь, Тартачо бесцеремонно ввалился внутрь вместе с подносом, уставленный нехитрой, но сытной снедью. Даже горячее было в виде простенького супа и яичницы с беконом.       Уловив мой удивлённый взгляд, Тартачо усмехнулся, и объяснил:       — Я же говорил, кэп, что буду готовить? Вот, завтрак. Налетай.       Хмыкаю ему в ответ и усаживаюсь за стоящий у небольшого оконца (назвать его иллюминатором у меня язык не повернётся) столик и принимаюсь за еду.       — Что-нибудь случилось, пока я спал? — Интересуюсь я у него.       — Вообще, да. — Тартачо привалился спиной к стене возле двери. — Несколько раз со стороны острова доносились странные звуки. — Он пошевелил пальцами в воздухе, пытаясь подобрать аналогию. — Словно что-то гигантское и очень мягкое падало с большой высоты. Эти чертовы морские сколопендры всю ночь бесились за бортом – но перед самым рассветом затихли.       Только успел он закончить свой доклад, как корабль ощутимо вздрогнул и закачался на волнах – я едва успел подхватить слетевший со стола поднос и поставил его на пол. Мы с Тартачо переглянулись и не сговариваясь рванули наружу.       Вместо привычной яркой палубы моему взгляду открылась равномерная серая поверхность – палубу тонким слоем покрывал пепел пополам со снегом. Снежинки с крупинками пепла ещё кружились в воздухе, окрасив в один серый тон не только палубу «Лиса», но и окружающее нас море.       Вставшее Солнце едва проглядывалось сквозь покрывшую нас пелену, но тем не менее было видно гигантский столп из пепла и снега, что вздымался над островом. Тартачо рядом со мной оглушительно чихнул – пепел попал ему прямо в нос.       Он недоумённо спросил:       — Что это за хрень висит над островом?       Пепел и снег ложились сверху на наши плечи и головы, и он слегка передёргивал плечами, когда снежинки таяли на его обнаженной коже.       — У меня есть одно предположение, и боюсь, оно нам не понравится. — Внутренне я напрягся – похоже, моё желание отправиться на безлюдный остров в самом начале сыграло со мной злую шутку.       Мало того, что я наткнулся на остров, который по своему виду словно с Гранд Лайна, так я ещё и напал на след своих новоприобретённых врагов – пиратов Донкихота. Снегу неоткуда взяться в весьма тёплом климате центральной части Вест Блю. А значит, как минимум Моне здесь. А раз так, то могут быть и другие пираты.       И передо мной встал сложный выбор – уплыть отсюда, пока меня не заметили, или пойти поискать себе неприятностей на задницу.       Благоразумие или возможность полноценного реванша.       Что же выбрать?