***
После того, как за Майклом закрылась дверь и светящийся белым барьер отрезал каюту от внешнего мира, Моне наконец смогла позволить себе пошевелиться. Она села, свесив ноги со своего необычного ложа, рефлекторно положив руку туда, где кожа ещё помнила прикосновение грубой руки. Мучившая её со вчерашнего дня боль отступила, и теперь ничто не мешало девушке вдыхать на удивление свежий воздух своей тюрьмы. Она развернулась на импровизированном ложе, и медленно, с опаской дотронулась до белой стены, сразу же отдёрнув руку. Но ничего не случилось, и она смогла хорошо изучить это проявление сил фрукта – в этом она не сомневалась. Абсолютно гладкая поверхность и возникает впечатление, что её пальцы так и не смогли преодолеть невидимую черту, лишь бессильно скользили где-то в долях миллиметра над ней. Как странно. Существует множество дьявольских фруктов, и настолько же велико разнообразие даруемых ими сил. Логии, редкие и ценные, обладательницей которой является она сама. Зоаны, самые простые в понимании, но как и остальные таящие в себе разрушительные силы. Особенно самые редкие и ценные из них, доисторические и мифические. Последние считаются более редкими, чем Логии. И Парамеции, по мнению самой Моне – просто сваленные в одну кучу разнообразнейшие фрукты, которые не обладали ярко выраженным группирующим свойством. Среди них были как невероятно сильные и могущественные фрукты – обладающие невероятной разрушительной мощью, или нарушающие все мыслимые и немыслимые законы природы и порой – даже сам здравый смысл. Её сестре достался такой, и именно тогда между ними впервые произошел разлад. Фрукт даровал ей власть над судьбами людей, и позволил стать столпом экономического могущества их Семьи... Фрукт взял свою цену – Сахарок теперь никогда не повзрослеет. Наблюдая за тем, как из высокого, нескладного подростка на пороге зрелости Моне превратилась в привлекающую восхищённые взгляды девушку Сахарок проявляла всё меньше эмоций, пока полностью не замкнулась в себе, отгородившись незримыми барьерами от прежде обожаемой сестры. Моне вздохнула – зависть разделила их, и она сама была виновата не меньше. Дофламинго приблизил Сахарок к себе, и она безумно ревновала... За то, что она всегда рядом с их господином. Но это дело прошлое – теперь уже ничего не изменить. Вместе с этим среди Парамеций были и самые трудные в освоении фрукты – например, фрукт Росинанта, родного брата Дофламинго. Пусть её не было тогда среди них, но она слышала рассказ об этих событиях – со строгим указанием не напоминать Дофламинго об его кровных родственниках. Возвращаясь к Росинанту, - тот был способен создавать звукопоглощающие барьеры. Возможно, этот фрукт был бы огромным подспорьем для вора, наёмного убийцы, разведчика или диверсанта – но при прямом столкновении он мало чем мог помочь. Фрукт же Майкла был совсем другим – при первой их встрече он всего лишь мог призывать молнии, орудуя ими словно посохом или копьём, и показал всего лишь неплохую силу, разрушив многослойную Камакуру одним ударом. Он точно не был фруктовиком до их битвы – затягивание боя было выгодно лишь для них. Моне была уверена, что чертов революционер-недоросток пожертвовал одним из похищенных фруктов, и это переломило ход боя. Она впервые узнала о человеке, назвавшим себя Фарадеем, когда изучала доклады информаторов. Он появился внезапно и убил нанятых ими наёмников – очевидцы утверждали, что буквально разорвал их голыми руками. Фруктовика, съевшего Зоан, и не самого плохого мечника, не первый год плавающих по Раю. Такой многообещающий старт – редкость для любого моря. Моне отметила его тогда, подумав, что такой свободный актив было бы неплохо использовать – превратив из помехи в союзника и запросила дополнительную информацию об этой персоне. Вот только их информаторы немногое знали о нём. Слабоумный, работает в порту и удивляет окружающих своим выдающимися ростом и силой – внезапно проявил недюжинную смекалку и смог выбить себе награду за убитого им наёмника, между прочим – имевшего неплохие связи среди Дозора. Что позволило ему держать награду за свою голову на столь низком уровне. Логично будет предположить, что его слабоумие было всего лишь прикрытием. Вот только... Это все равно не объясняет чудовищный прогресс в овладении фруктом! Вчера он был способен использовать свою силу лишь как дубину, а сегодня действовал так, словно родился вместе со своим фруктом. Он буквально из ничего создал разрушительные по своей силе орудия, и виртуозно управлял ими. Более того, он контролировал всё поле боя, не давая ей и шанса помочь Диаманте. Свёл на нет его любимую защиту. Серьёзно ранил, и оставил в ране смертоносный подарок. А затем – просто сковал высшего офицера и парой чудовищных по силе ударов почти лишил его жизни. Как он смог освоить свои силы настолько за один жалкий день?! Сегодня он был на совершенно другом уровне. Моне схватилась за голову, массируя пальцами виски. Нет, не только сегодня. И вчера он смог с лёгкостью обнаружить её в форме снега и нанести удар. Она снова пробежалась пальцами выше груди, словно не веря, что боль ушла насовсем. А ведь он ни разу не использовал Волю... Кто ты, Майкл Фарадей? Почему ты встал на нашем пути? Если бы не ты... Девушка со злостью ударила в стену – её кулак побелел, ожидаемо обернувшись снегом и спасая её от ранения. Знакомая прохлада пробежалась по всему телу, не приглушая эмоции, но позволяя взять их под контроль. На душе сразу стало немного спокойнее, а разум обрёл подобие равновесия. О том, что её может ждать при возвращении на Дресс Роуз, девушка приказала себе не думать – она примет любое решение своего господина. А пока что с неё никто не снимал обязанности заботиться об интересах Семьи. И всё же... Моне склонила голову и зажмурилась, словно пытаясь ощутить что-то неподвластное взгляду. Это не было похоже на неё – так легко терять голову. Она же знала, что этот парень – не тот, за кого себя выдаёт, и всё же поддалась эмоциям. Вместо того, чтобы сыграть в старую игру и сполна воспользоваться тем преимуществом, которое давала её внешность – она позволила своему норову вести себя. И что в результате? Она заперта здесь и вряд ли сможет вырваться самостоятельно. Были ещё свежи воспоминания, как самые прочные ледяные клинки разбились, не оставив на возникшем перед лицом Майкла барьере ни единой царапины. А этот же выглядел монолитным, а не слепленным на скорую руку. Можно было бы попробовать сломать его изнутри, создав настолько много снега, что он разорвёт её тюрьму в клочья. Но этот вариант тоже не подходил – слишком медленно. Майкл наверняка успеет почувствовать и принять меры. Полоса неудач преследовала её с тех пор, как они приплыли в это богами забытое море. Как ещё объяснить то, что они наткнулись на золотой самородок среди грязи – настолько разительно Майкл отличался от прочих обитателей Вест Блю. Стыдно признать, но она привыкла, что её окружают по-настоящему сильные люди. Привыкла быть максимально полезной им – но не стремиться стать сильнее сама. Сегодня пренебрежение этим аспектом дало невиданные по своей горечи плоды. Фрукт давал ей достаточно возможностей, и ей не приходилось волноваться о чём-то ещё. До недавнего времени. Майкл просто раздавил Диаманте – его фрукт без сомнения управляет электричеством, и его мастерство в управлении фруктом на две головы превосходили элитного офицера. А невероятно гибкая сила превратила его в настоящего монстра. Моне поймала себя на мысли, что этим Майкл отдалённо напомнил ей другого человека. Дофламинго. Высокий рост, чудовищная сила – и богатая фантазия, превращающая силу фрукта в инструмент тотального доминирования. Скривившись, она уже хотела бы отмахнуться от подобной мысли как от недостойной и кощунственной, но её рациональная часть не позволила ей сделать это. Глупо недооценивать врага – особенно обладающего таким потенциалом. Он только вышел в море, и лишь вопрос времени, когда другие игроки обратят на него внимание, попытавшись подмять его под себя или уничтожить. Либо у него хватит ума и силы, чтобы самому попытаться стать игроком – но даже сильнейшие в морях окружают себя могучими союзниками. Как бы ты не был силён – один в поле не воин. Неважно, каким будет исход – семья Дофламинго утратила одного из элитных бойцов. Потеря, которую не восполнить никакими деньгами, а значит – чтобы ни случилось, они останутся в проигрыше. Внезапно Моне в предвкушении провела кончиком языка по губам. Всё ещё существовала возможность если не избежать полностью, то минимизировать потери – если неизвестная переменная начнёт служить её господину. Он не сможет заменить Диаманте для молодого господина – но сможет заполнить образовавшуюся пустоту на троне бубен. А в потенциале – превзойти по силам прежнего владельца этого места. Возможно, человек такой силы будет достаточно ценным подношением, чтобы получить хотя бы шанс на искупление своей вины... Девушка на миг прикрыла глаза, прогоняя непрошенные мысли на самый край сознания – туда, где были свалены скованные лёгкой стужей эмоции. Личные мотивы неважны – Семья превыше всего. Один могучий боевик, владеющий сильной и гибкой Парамецией, будет заодно хорошей заменой и одной бесполезной против сильных противников Логии. Он уже многое знает о пиратах Дофламинго и настроен негативно? Есть много способов сделать так, что человек с радостью поменяет своё мнение сам. Ко всем можно подобрать ключик, особенно... Моне дотронулась до своего горла и слегка улыбнулась, обнажив белоснежные клычки. Ей не понаслышке была известна жестокость сильных, и они никогда не заботились о том, что будет с жертвами их гнева после. Воздух легко струился из её груди наружу и обратно. Без боли, без страданий и мучений. Вот, значит, как ты ставишь на место тех, кто сомневается в твоих словах. Да, Фарадей? Пытаешься скрыть свою мягкотелость за панцирем из кажущейся жестокости? Как это мило. Девушка не удержалась - тихий смех ненадолго нарушил тишину камеры и затих, утонув в кулачке Логии. Добряки всегда хотят увидеть что-то хорошее в людях, желают исправить их под свою собственную мораль. На этом будет нетрудно сыграть. Даёшь им видимость того, чего им хочется, привязываешь их к себе – а затем мягко и ненавязчиво влияешь на их мировоззрение. Ей уже не впервой заниматься таким. Любой вышедший в море рано или поздно сталкивается с истинной сутью этого мира – лишь сильные и безжалостные правят миром. Когда он столкнётся с истинными ужасами моря – она будет той, кто укажет ему истинный путь на вершину. И либо Фарадей отбросит свои глупые предрассудки, либо мир сломает его. Риск велик, но она больше не будет его недооценивать. К тому же ей нечего терять – гнев молодого господина будет хуже смерти. Но всё равно, даже после того, как она подвела Дофламинго – она еще может послужить ему. Даже если это будет в последний раз. Главное – не спешить. Майкл ни за что не поверит, если она внезапно проникнется тёплыми чувствами к своему пленителю. Но если постепенно сдаваться, давая ему ощутить вкус победы и чувство власти над непокорной, но такой уязвимой и беспомощной девушкой – он станет заложником собственных чувств. — Лучше бы ты убил меня, когда мог. — Подумала она. — Твоё будущее станет платой за всё, что ты совершил – так или иначе.***
Тартачо негромко напевал, занимаясь приготовлением обеда на троих. Пусть он не одобрял поступки Фарадея – ну и странное имечко кэп выбрал – но раз на борту сейчас трое, то и еды должно хватить на всех. Поэтому он резал и смешивал продукты, разбавлял и приправлял – и обжаривал на лёгком огне, варил их в дорогих на вид кастрюлях и томил на пару. Когда-то давно он любил готовить, и теперь руки словно сами собой отмеряли нужное количество специй, а глаза и нос контролировали процесс. Помешивая и пробуя на вкус варева из кастрюль, рыболюд отбивал ритм песни ногой. Лёгкий грохот отвлёк его от готовки – и он выглянул через приоткрытую дверь наружу. Ничего особенного он не увидел – лишь своего капитана с громоздкой, исходящей паром бадьёй на плече. Похоже, он всё-таки не оставил свою затею – видимо, его чертовски раздражал пепел, и он не желал и духу его видеть на своём корабле. Пожав плечами, Тартачо вернулся к готовке – пусть кэп сам возится со своей новой игрушкой. Плохо только, что предчувствие Тартачо нашептывало ему на ухо, что проблем эта девица принесёт – мама не горюй. Он поёжился, вспомнив взгляд снежной Логии – горящие холодным золотом глаза на изящном лице девушки принадлежали не ведающему сострадания человеку. Такая с улыбкой воткнёт в спину нож, а потом ещё и посмеётся, глядя на истекающую кровью жертву. Рыболюд уже заканчивал с готовкой и потушил огонь под кастрюлями, как раздавшийся снаружи душераздирающий скрип чуть было не заставил его опрокинуть на себя кастрюлю с шикарным супом. Тартачо с проклятиями выкатился под открытое небо, дуя на обожжённые пальцы. Однако ругательства застряли у него в горле, когда он увидел, чем был занят Майкл. Капитан пиратской команды без флага стоял на коленях перед настоящим перекати-поле из переплетённых трубок, хищно поблескивающих заострёнными словно иглы для шприца кончиками. Вся конструкция словно дышала, непрерывно меняя форму. Обрывки парусины, словно паруса на корабле-призраке, беспомощно колыхались, пронзаемые по-змеиному резкими движениями трубок. Сам Майкл выглядел... Не очень. Красный как ошпаренный кипятком рак, со слипшимися от пота волосами он сидел опасно близко к своему творению – трубки-иглы пролетали в считанных сантиметрах от его лица. Крупные капли пота стекали по его лбу, а из приоткрытого рта тянулась коротенькая нитка слюны. Из полуприкрытых глаз текли слёзы, но молодой пират не издавал ни звука. — Эээ... — Ошеломлённо протянул рыбочеловек. — Кэп, что это? Майкл даже не соизволил посмотреть на своего накама. — Кровать. Удобная, анатомичная, эргономичная. — Слова с трудом пробивались сквозь горло и пересохший рот. Майкл пробормотал эти слова себе под нос, а потом ещё и ещё – и назвать это членораздельной речью можно было разве что с перепоя. Сказать, что Тартачо перепугался – не сказать ничего. Вот только вдумайтесь – вы в двух шагах от человека, который просто одним мысленным усилием может превратить вас в хорошо прожаренную рыбную котлету. Одним взмахом руки снести вам голову. Щелчком пальца отбить всю требуху в животе. И этот человек сейчас не в себе. Срань господня. — Кэп. — Максимально убедительно проговорил Тартачо, медленно пятясь назад и готовясь при малейшем движении слиться с окружением: — Тебе бы отдохнуть мальца, выглядишь неважно. Майкл судорожным рывком повернул голову в его сторону. — Жарко. — Пожаловался он. — Почему так жарко? Трудно дышать. Вздувшиеся и посиневшие вены причудливой вязью выступили на его шее. Ранее сухой бинт на раненой руке потемнел, и по лоснящейся коже одна за другой сбегали вниз мутные капли – на палубе уже натекла небольшая лужица. — Кэп, твоя рана... — Но Майкл хриплым рёвом перебивает своего накама: — Жарко!! — Он пытается подняться с колен, но его неудержимо ведёт боком, и он падает навзничь, обессиленно распластавшись по палубе. Протяжный стон срывается с его губ – тоскливый, гудящий на одной ноте. Крошечные молнии словно вода покрыли его руки и торс и с треском и гулом стекали на палубу. «Любопытный Лис» содрогнулся, и Тартачо с трудом удержался на ногах – корабль резко набрал ход. Где-то в своей камере Моне пролила на себя целый черпак горячей воды и поскользнувшись на мокрых досках шлёпнулась на пятую точку. Сидящая в луже воды наполовину обнаженная девушка осыпала тихими проклятиями ледяную стену, закрывшую выход из каюты. Раскрасневшаяся Логия не почувствовала жара попавшей на неё воды, просто продолжая удерживать свои чувства и разум в холоде. Тартачо вздрогнул – его мышцы свело судорогой, и повинуясь наитию, он отпрыгнул подальше от своего капитана. На отдалении стало легче, и он облегчённо сполз вниз, прижавшись спиной к грот-мачте. Ситуация сложилась хуже некуда – кэп не в себе, «Лис» летит одни морские демоны знают куда, а из своего заключения в любую секунду может вырваться снежная, мать её, Логия. Но как говорится, если вы думаете, что вы на дне – всегда есть возможность того, что снизу постучат. Майкл завопил не своим голосом – с трудом приподняв голову он закатившимися глазами смотрел куда-то вперёд по курсу корабля. И чтобы он там не увидел, но оно насмерть перепугало обычно прагматичного в своих безумных авантюрах пирата. Басовитое гудение заполнило всё вокруг – корпус корабля вибрировал, пробирая инфразвуком до самых печенок. Потом вибрации пропали, сменившись вспышкой ярче тысячи солнц – Тартачо на какое-то время перестал видеть что-то, кроме пляшущих цветных пятен. Раздавшийся следом грохот – словно гора лопнула – и ударная волна едва не сдули незадачливый экипаж корабля в воду. И если Тартачо успел вцепиться в мачту, то Майкла кубарем проволокло по палубе и как тряпичную куклу перебросило через фальшборт. Корабль словно врезался в невидимую стену – и это не дало клюнуть носом в проделанную чудовищной молнией прореху в глади моря. Сотни тонн окружающей воды ринулись внутрь, оставив бурлящий след от лакуны, испарённая вода облаком пара висела в воздухе, постепенно расширяясь и расходясь в стороны. Тартачо не пришлось гадать о причине остановки – всего лишь два слова промелькнуло в его сознании – фруктовик и море. Он отрывисто вздохнул и вскочил на ноги – дорога была каждая секунда. Короткий разбег – и вот он летит вниз, оттолкнувшись ногами от борта корабля, туда, где он в последний раз видел светловолосую макушку.***
Моне с удивлением разглядывала ставшие нормальными стены её каюты – после лёгкого свечения отовсюду сейчас она словно очутилась в сумраке. Толчки от резкого старта и остановки корабля, замерцавшие и рассеявшиеся барьеры её узилища, вибрации и оглушающий удар – что-то неладное творится наверху. Такой шанс нельзя было терять, и Моне второпях стала натягивать мокрую от недавней стирки одежду – после того, как она смыла с себя этот проклятый пепел, она заодно позаботилась и о своём гардеробе. Влажная одежда неприятно липла к коже, и с трудом скользила по телу, утягивая и сдавливая в самых неожиданных местах. Шипя от раздражения Моне всё-таки сумела натянуть ставшие чересчур узкими штаны и сорочку, и подхватив остальную одежду осторожно выглянула через приоткрытую дверь. Убедившись, что никого нет, она выбралась в коридор – но стоило ей отпустить ручку двери, как её колени подогнулись сами собой. Упав на четвереньки, она с неверием посмотрела на свои ноги. Догадка мелькнула где-то на краю сознания, и она проверила её, позволив холоду отступить от её мыслей и тела. Её словно окунули в крутой кипяток – чудовищный жар пробрал до самых костей. Холод вернулся, неся с собой облегчение. Чудовищная слабость – следствие лихорадки. И когда она только успела подцепить её? Она, Логия! Раньше ничего подобного не случалось... В груди легонько закололо, словно что-то застряло внутри. Моне закашляла, силясь выдавить помеху наружу, приложив ладонь ко рту. Отодвинув руку она хладнокровно отметила несколько сгустков крови, попавших на кожу. Слабость и кровь из лёгких. Если тело подводит её, то, может быть, поможет родная сила? Вот только превратиться в снег Моне не смогла – её снова скрутил кашель, а перед глазами поплыли светящиеся точки. Любое напряжение ухудшало её состояние. Моне сцепила зубы и напряглась изо всех сил, пытаясь заставить ставшие ватными мышцы сделать хоть что-то. Кое-как она встала, и держась руками за стены добрела до выхода наружу. Медленно открывая дверь она не удержала равновесия и вывалилась наружу, распахнув настежь входную дверь, и упала, растянувшись во весь рост. Девушка скрипела зубами, проклиная свою слабость. Она села, приподнявшись на руках и подтянув ноги под себя. К счастью, её эффектное появление не было замечено – Тартачо был слишком занят, напрягаясь изо всех сил в попытке вытянуть потерявшего сознание Майкла на палубу. Пусть рыболюд был гораздо сильнее, чем можно было подумать, глядя на его тщедушное телосложение, но его кэп, казалось, весит целую тонну! У рыболюда было стойкое ощущение, что он пытается поднять каменную глыбу. Если в воде это не так было заметно – Тартачо хорошенько разогнался, и как пробка из шампанского вылетел вместе с грузом, то в самый ответственный момент родная стихия уже никак не могла помочь своему отпрыску. Крякнув от натуги, он всё же затащил торс этой здоровенной и тяжеленной оглобли за фальшборт – и смог немного перевести дух, просто не давая несостоявшемуся утопленнику соскользнуть обратно и рухнуть в воду. Ещё рывок – и Майкл лежит в луже воды на палубе, в насквозь мокрой одежде. Багрово-красный, со вздувшимися венами на шее – но по счастливой случайности не успевший нахлебаться воды. Воздух с хрипом покидал его лёгкие, но этим всё и ограничивалось – короткое купание вытянуло из него все силы. Попытавшаяся встать Моне с удивлением и обидой посмотрела на свои руки – очертания плыли и двоились, а разноцветные пятна окрашивали их в фантастические цвета. Давно перешедшая через предел своей выносливости девушка обмякла и с мягким стуком уткнулась в палубу. Подпрыгнувший от этого Тартачо одним прыжком развернулся к пристройке на корме – чтобы лишь с протяжным вздохом облегчения утереть пот со лба. В своей фантазии он уже превратился в ледяную статую – но переквалификация в образец авангардного искусства пока откладывалось на неопределённый срок. Тартачо буквально разрывало – он не знал, за что хвататься в первую очередь. Попытаться помочь кэпу? Но как? Запереть или связать девушку? А смысл? Её это не удержит. Окинув взглядом растрёпанную Логию, Тартачо с мрачным удовлетворением отметил, что и на её шее вены вздулись, пусть и были едва-едва видны. По сравнению с яркими и четкими линиями вен на шее кэпа они казались наброском из тончайших линий – если бы кому-то в голову пришла мысль использовать белоснежную кожу девушки как холст. Тартачо схватился за собственную шею – но она была в порядке, насколько он мог судить. Что за чертовщина здесь происходит? Сдавленно выругавшись, рыбочеловек несколько раз стукнулся головой о мачту – и что прикажете ему делать? На корабле – два ходячих бедствия без сознания, которых скосила неизвестная хворь, и если один просто бредит и может случайно принять тебя за врага и прикончить, то другая убьёт сразу же, как только у неё появится возможность. А сам корабль – хрен знает где в открытом море. Положение – лучше не придумаешь. Осталось только добавить пиратов, вознамерившихся взять их корабль на абордаж – просто для целостности того звиздеца, в который попал молодой рыболюд. Больше для того, чтобы отвлечься от тягостных размышлений Тартачо осмотрел горизонт – и его взгляд зацепился за далёкую точку. Да вы издеваетесь. Минута – и он держит в руках взятую из капитанской каюты подзорную трубу. Поднеся её к глазам, он навёл её на далёкий корабль – и страх холодными когтистыми руками вцепился в его потроха – над идущей к ним прямым курсом трёхмачтовой шхуне зловеще реял Весёлый Роджер. Да вы издеваетесь?! Должно быть, их привлекла вспышка и грохот от удара Майкла – иначе невозможно объяснить, как их команда умудрилась вляпаться в очередную передрягу так скоро. Если раньше у Тартачо было хотя бы время подумать, то теперь и оно издевательски помахало пареньку рукой и бурлящим потоком понеслось сквозь его пальцы. Знакомый треск заставил Тартачо развернутся и посмотреть на своего капитана, снова окутавшегося лёгким маревом из разрядов. Вот только Лис не двинулся с места, на что он было понадеялся. Да вы издеваетесь...***
Пираты Весельчака Джона выделялись на фоне подавляющей части морского отребья – железная дисциплина, унифицированное вооружение и даже график общекорабельных тренировок и учений делало их больше похожими на дозорных, нежели на флибустьеров. Среди экипажа и абордажной группы действительно было немало бывших дозорных, по той или иной причине покинувших флот, но нашедших себе новое призвание. И это работало. Слаженная работа всей команды не раз приносила богатые плоды в виде дорогого груза, позволяя им не возвращаться с пустыми руками на берег. И она же не раз спасала им жизнь и свободу, когда лишь совместный слаженный труд отделял их от тюремной шконки. В отрыв они уходили лишь в увольнении в портовых городах, администрация которых благодушно закрывала глаза на некоторую незаконность их корабля и экипажа. В походе же они были трезвыми и серьёзными – а самым серьёзным из них был сам капитан, про которого поговаривали, что никто и никогда не видел его улыбающимся. Сейчас они только-только вышли в море на новую охоту, и пока удача не улыбалась им – обычные торговые маршруты оказались на редкость пустынны на пузатые торговые корабли. Весельчак рассматривал мерно покачивающийся на волнах корабль. Его снедало смутное беспокойство – двухмачтовый бриг просто дрейфовал в открытом море со спущенными парусами – и при этом не нёс на себе ни следа от того взрыва, который и привлёк их внимание. И – никого на палубе. Словно корабль был брошен своим экипажем – но шлюпка подвешенная на корме, и стоящие на палубе были в наличии. Всё это было чертовски подозрительно, но с другой стороны – грех было не воспользоваться подвернувшейся возможностью. Взвесив все за и против, капитан решил действовать – море любит решительных, но осторожных. — Оскар – бери с собой десяток своих парней, и осмотри корабль. Осторожно и без геройства – если встретите превосходящие силы противника или признаки эпидемии – немедленно отступайте. Оскар, грузный и лысый как колено мужик покосился на своего капитана и уточнил: — Первому как обычно? — Полуторная доля если ничего опасного не встретите, двойная если будет ранен и четырёхкратная – если наткнётесь на какую-нибудь пакость вроде саргассовой чумы. Оскар кивнул и зычным криком отдал приказ своему отряду собираться на разведку. Их капитан держит народ в ежовых рукавицах, но у него никогда не было отбоя от желающих присоединиться – Джон славился своим умением чуять за версту прибыль, и всегда достойно вознаграждал идущих на повышенный риск. Отличившиеся также могли рассчитывать на дополнительную награду. Принцип кнута и пряника работал как нельзя лучше – команда была уверена в завтрашнем дне, и что в случае чего они или их родственники не останутся внакладе – за этим Весельчак следил лично. Такой подход позволил ему выбирать лучших – и его команда была одной из самых сильных среди обычных флибустьеров Вест Блю. Гранд Лайн или особенные места Вест Блю его не привлекали – слишком велик риск. Джон прекрасно знал свои пределы, и занял наиболее комфортную для себя нишу в местной экосистеме. Пока Оскар и мужики из абордажной группы собирались, Джон отдал несколько дополнительных приказов – оружейному расчету и канонирам приготовиться к стрельбе, а корабельному врачу приготовить место для карантина – просто на всякий случай. Сборы не заняли много времени, и досмотровая команда мерно работает вёслами, сокращая дистанцию до обезлюдевшего корабля. Ещё в самом начале они бросили жребий и определили, кто первым поднимется на борт и будет держать связь с кэпом через Дэн Дэн Муши. Это было рискованно – но ради денег пираты были готовы на всё, и поэтому на эту обязанность назначала удача. Вытащивший короткую соломинку посадил переговорную улитку себе на плечо и вызвал капитана, и лишь после этого со знанием дела вскарабкался по корпусу корабля и одним рывком преодолел фальшборт. Пригнувшись, пират быстро, но без спешки осмотрел корабль, не заглядывая пока в трюм и в пристройку на корме. — Чисто. На верхней палубе никого нет. — Шепнул он своему капитану и подал сигнал остальным. Не прошло и минуты, как остальные пираты поднялись наружу и взяли под прицел входы в пристройку для офицерского состава и трюм. — Начните с кают офицеров. — Коротко и сухо проговорила улитка. Один из пиратов кинул ему нечто вроде передника – это был зашитый в ткань лист стали, который крепился на теле при помощи ремней. Обычно пираты не использовали броню – она больше мешала и сковывала движение, и бывалые предпочитали быть защищёнными собственной ловкостью, а не тяжелой бронёй. К тому же многие считали подобное уроном для своей чести. Но к идущему первым совсем другое отношение – в него обязательно начнут стрелять первыми, и защита ему необходима. Ему помогли получше закрепить этот самодельный бронежилет двое стоящих позади пиратов. После этого разведчик достал из чехла за спиной трёхствольную картечницу. Видавшее виды оружие было тщательно очищено и смазано. Залп из этой красавицы мог при определённом умении и некоторой удаче отправить к праотцам целую толпу врагов. То что нужно при абордаже и проверке подозрительных кают и трюмов. Обычно её во время боя даже перезаряжать не требовалось – такое опустошение она производила в рядах противника, и особенно – в их боевом духе. Встав с боку от входной двери, пират рывком открыл её, и подождав некоторое время, встал на корточки и на одно мгновение заглянул внутрь. Никого, проход был пуст. Таким образом они осмотрели каюту за каютой – но так никого и не нашли. Пират с улиткой докладывал о всех замеченных странностях – о том, что в каютах очень мало вещей и практически нет мебели, о том, что в одной из кают есть следы воды и весьма странная на вид кровать. Отдельно отметив капитанский сейф, пираты занялись проверкой остального корабля. Они осмотрели камбуз, удивились тому, что он выглядит так, словно хозяева корабля вот-вот собирались обедать, но внезапно всё бросили и ушли. Осмотрев кладовые и закрома при камбузе, пират на всякий случай решил заглянуть в холодильник – а то слыхал он о прецедентах, когда владельцы корабля были долгожданными гостями званых ужинов... В качества главного блюда. Он оказался не так уж и не прав, разве что вывалившаяся на него Моне была одним куском. Пират машинально подхватил лёгкую девушку, но когда ему на глаза попались вздувшиеся вены на её шее, он выпустил её из рук и не своим голосом заорал: — Стоять! Никому не заходить! — За его спиной раздался грохот от отступающих подальше подельников. — Дженарро, докладывай, что ты там увидел. — Подала голос маленькая улитка на плече пирата. — Кэп, я, похоже, попал. В холодильнике была спрятана баба – и у неё прям вот такими буквами написано – я больна! — Голос пирата был напряжен до предела, но он собрал всё своё мужество в кулак и продолжил: — Похоже, её запихнули сюда не так уж и давно – она всё ещё дышит. Хороша чертовка. — Не отвлекайся. — Лязгнула сталью улитка. — Описывай, что ты видишь – наш док рядом. — Жилы на шее. Вздутые, синюшные. И жар. Она горячая как печка... И просто горяча! Вы бы видели её ляхи и зад! Эх... — Пират не спешил переворачивать лежащую на животе девушку, но тем не менее не мог не оценить выдающийся вид. — Дженарро, блудливый ты пёс, мы же только третий день как в море – а ты всё о своих любимых ляхах. — Голос улитки изменился – теперь он принадлежал пожилому мужчине с прокуренным до глубины души голосом. — Посмотри, есть ли у неё вздувшиеся шишки под подбородком или в подмышках. — Эм... — Не ссы, а делай. Только оберни грабли во что-нибудь. Пират замотал руку в носовой платок и осторожно перевернул девушку. Бегло осмотрев требуемые места, он ответил: — Нет. — Отлично. Посмотри, нет ли на ней крупных ран. — Голос доктора изменился – он заметно повеселел. — Не вижу. — Хм, это странно. Тогда, возможно, она им надышалась... — Док, не томи. — Умоляющим тоном обратился к нему пират. — Плохие новости, мужик. Четырёхкратная доля тебе не положена – это хрень не заразна. Есть тут неподалёку необитаемый остров, который покрыт смертельно ядовитым пеплом. Стоит ему попасть в кровь – и ты труп. — Док вздохнул и продолжил. — Достаточно одной крупинки. Так что можешь бросать девку – раз проявились симптомы, то она уже не жилец. — Ну уж нет! Ты бы на неё посмотрел – я таких красоток отродясь не видел! Высокая, ладная, между ляхами ладонь пройдёт, а ведь не тощая. Пока дышит, она – моя! — Пират не на шутку разволновался. — Я бы не советовал тебе тратить время на гарантированный труп. Ну да как хочешь. — Улитка воспроизвела несколько шорохов и вновь заговорила голосом кэпа: — Девку под охрану, если выживет – узнаем, кто она такая. Только после этого будем решать, твоя она или нет. — Отрезал Весельчак. — Заканчивай осмотр. — Но... — Пират осёкся, вспомнив, что никакие аргументы не изменят мнение Джона, а вот пререкающиеся с капитаном надолго на корабле не задерживались. — Понял. Продолжаю. Они обшарили весь корабль, но так и не нашли никого, кроме девушки. Груза на корабле не было, часть пушек отсутствовала, но и сам по себе неповреждённый корабль, к тому же совсем недавно сошедший с верфей, был весьма ценным приобретением. Пока один из пиратов с большим трудом поднял и недоумённо разглядывал тяжеленный медный кругляк, Весельчак вместе со своим старпомом решали, что делать с неожиданной находкой. Ни они, ни их хорошие знакомые, с которыми удалось связаться, не слышали о "Любопытном Лисе", словно корабль взялся из ниоткуда. Джону импонировала мысль иметь под командованием не один корабль, а небольшой флот, но его интуиция говорила, что с этим кораблём не всё так просто, и нельзя пороть горячку. Поэтому они решили поступить так – небольшая команда перегонит бриг в их укромную базу и там будет дожидаться возвращения Весельчака с основной частью команды. Найденная девушка останется под охраной на бриге. Если за несколько месяцев не объявятся обозлённые владельцы либо не выяснятся новые подробности о корабле – то для него будет набрана команда и выбран внушающий доверие капитан. Они не поднимали эту тему явно, но и Джон, и его старпом понимали, что на роль второго капитана не так уж и много достойных претендентов. Найденная на корабле девушка была всё ещё без сознания, но отнюдь не спешила на тот свет, чем крайне удивила корабельного врача – все известные ему случаи подобного заражения заканчивались смертью больного. Без исключения. Команда для брига была сформирована и оперативно переброшена на его борт – два десятка пиратов должно было с лихвой хватить для не такого уж и большого плавания. Нашедший девушку пират остался на шхуне к его огромному неудовольствию. Команде брига был дан строгий приказ и пальцем не прикасаться к девушке, и следить за её состоянием. Если она придёт в себя – немедленно доложить капитану.***
Лёгкий ветер наполнял паруса и бриг задорно шёл по волнам, двигаясь к намеченной пиратами Весельчака цели. Они добросовестно обыскали весь корабль, но им и в голову не пришло, что искать следует вне брига. Они понятия не имели о гребных винтах, расположенных ниже уровня воды, и уж тем более – о верёвке, которая была завязана затейливым узлом на одной из лопастей. Когда бриг наконец-то поймал парусами ветер и отправился в путь, он на буксире потащил двоих – кипящего от гнева Тартачо и находящегося без сознания Майкла. Больше всего Тартачо злило, что плоды его усилий сейчас с хохотом поедаются посторонними людьми. А всё из-за кого? Кто у нас сейчас болтается на привязи, как дерьмо в проруби?! Рыболюд скосил глаза на своего капитана и тяжело вздохнул. Они уже несколько часов болтаются в море, и как ни странно, после столь длительного купания выглядел он немного лучше – вместо багрового он стал просто красным, а сетка из синих вен на его шее заметно потускнела. Но он всё так же был без сознания. Тартачо не без трепета ожидал его пробуждения – и был даже доволен тем, что сейчас Майкл в море – вода не даст ему натворить дел снова. К тому же он в любую секунду ожидал, что с неба пойдёт снег – это будет означать, что песенка пиратов спета. Правда, что делать после, он понятия не имел. Если честно, ему было плевать на Логию – возможно, её сейчас там пускают по кругу, и его это вообще не волнует – поделом. Время уже перевалило за обед, и Солнце начало свой длинный путь к горизонту. Тартачо устало поглядел вверх, на безмятежное небо – необходимость держать на плаву плавающего как топор фруктовика выматывала, даже не физически, а психологически – потому что требовала постоянного внимания. А ведь ещё нужно следить, чтобы их не заметил какой-нибудь слишком зоркий пират, случайно посмотревший назад с кормы. Сплошное беспокойство – когда травили байки о приключениях, это звучало несколько веселее. Везде сплошной обман. Впрочем, будет явно о чём вспомнить. Осталось только дожить до этого прекрасного момента, когда можно будет погрузиться в приятную ностальгию, и говорить – а помнишь, как нас в первый раз взяли на абордаж? А, ты и не вспомнишь – ты тогда был в отключке. Пока что Тартачо придумал только один план – дождаться ночи, и одного за другим перебить спящих пиратов. От одной мысли, что ему придётся перерезать столько глоток, его мутило и ком поднимался к глотке. Но другого выхода из ситуации он не видел. Он в который раз стал шлёпать своего капитана по щекам: — Кэп! Очнись! Да чтоб на тебя ни одна баба не посмотрела! Давай же, ну! Но всё было бесполезно – Майкл и не думал очухиваться. Тартачо в раздражении ударил по воде – брызги так и разлетелись во все стороны. Вот что за невезуха-то? Если бы кэп был в норме, то эти пираты и приблизиться к «Лису» не смогли бы. А что может он? Только ждать и прятаться, а потом как крыса бить из-за спины и резать спящих. Но больше ничего не остаётся. Кэпа не бросишь – без поддержки он утонет. А втащить его на корабль незамеченным можно будет лишь в темноте. Одно хорошо – они уже далеко от этого демонами проклятого острова, и та живность осталась там же. Не хватало ещё, чтобы какой-нибудь морской король решил ими закусить. Может, небеса сжалятся над бедным парнем? И без того ситуация полный швах. В животе забурчало – молодой организм настойчиво намекал на то, что ему требуется строительный материал, да побольше. Еще одна причина для ненависти. Тартачо тоскливо взглянул на такую близкую корму «Лиса» – это будет очень длинный день.***
— Значит, двухмачтовый бриг, на вид построен недавно, из красного дерева, называется "Любопытный Лис", да? — Именно. Что-нибудь знаешь о нём? — Джон методично обзванивал своих информаторов – за некоторую сумму они часто наводили его на солидную добычу. Большинство понятия не имело о корабле с таким именем, что было странно – да, в морях полным-полно кораблей, но они не появляются из ниоткуда. Да, они пропадают – тонут в штормах, погибают в морских сражениях, напарываются на прибрежные рифы – но быть такого не может, чтобы никто не слышал о довольно примечательном корабле. — Первый раз слышу это название. — Джон вздохнул, и уже хотел извиняться за беспокойство и отключиться, как улитка, изображающая хитрые глаза старика, продолжила: — А вот о том, что совсем недавно был похищен похожий бриг – я кое-что слышал. — Уже лучше. Сколько хочешь за информацию? — Джон удовлетворённо откинулся в кресле. — Тебе, как моему постоянному клиенту — бесплатно. — Пожилой собеседник пиратского капитана хмыкнул. — Слышал о заварушке на Силенцио? — А кто не слышал? Говорят, там сцепились два флота мафиозных Семей и Морской Дозор – все как с ума посходили. А теперь рвут друг другу глотки по всем архипелагам. Сам наверно знаешь, что сейчас море пустынней, чем обычно – торговцы сидят тише воды. — Пират удрученно цокнул языком: — А это плохо для бизнеса, сам понимаешь. — Значит, ситуацию тебе объяснять не нужно. — Удовлетворённо заметил его собеседник. — Когда началось это безобразие, в порту Кьянке застрял "Карак Великолепный". Двухмачтовый бриг прошлогодней постройки, из красного дерева. Владелец – Вальтер Калиостро, из Филдживских Калиостро, если ты понимаешь, о ком я. — Работорговец. — Тон Джона остался таким же ровным. — Эксперт по найму слуг. — Едкой иронии в словах пожилого информатора хватало на троих. — Ныне покойный – убит вчера, при загадочных обстоятельствах. А его корабль пропал. — Вот, значит, как... И как отреагировали его дражайшие родственники? — Второй день стоят на ушах. Делают вид, что им кровь из носу нужен убийца. — Делают вид? — Джон выделил эту часть специально. — Именно. У тебя есть наградные листы из утренней рассылки? — Разумеется. — Отыщи там некоего Майкла. — Джон поднялся с кресла, и взял с письменного стола тонкую стопку свежих, ещё пахнущих типографской краской листков. Быстро перетасовав их, он вытащил ту, на которой было написано нужное ему имя. Несколько секунд он разглядывал фото, а потом обратился к улитке: — И что тут примечательного? — По моим сведениям, именно этот парень убил Вальтера и увёл его корабль. Выяснить это было не сложно. А эти глубокоуважаемые Калиостро до сих пор не выставили за его голову награду. Наводит на размышления, не думаешь? — Действительно. Не в курсе, за что назначили награду за голову этого парня? — Чего не знаю, того не знаю. — Поморщился на той стороне информатор. — Я не буду спрашивать, почему ты интересуешься этим кораблём. Если ситуация с ним изменится – сообщить? — Будь так любезен. И пожалуй, свой обычный гонорар ты всё-таки заслуживаешь. Улитка жизнерадостно оскалилась: — Тогда удачи тебе, Джон. Обращайся ещё. — Всенепременно. С негромким "ка-ча" улитка уснула, а Весельчак задумчиво разглядывал листовку в своих руках. Фотография на ней была ужасного качества – и на ней был тащащий на плечах огромный баул светловолосый парень. Черты лица угадывались с трудом – явно фотографировали не его, и лишь спешно вырезали и использовали часть другой фотографии. — Майкл, значит? И где же ты? И что за девка оказалась на корабле? — Весельчак задумчиво потёр подбородок. Перед ним словно лежали кусочки мозаики, и никак не хотели сложиться в единый пазл. Впрочем, это уже что-то. Джон потянулся к улитке, и набрал номер. Ответили ему не сразу: — Слушаю. — Привет, Энрике. Помнишь меня? Это твой друг Джон. — Убийственно серьёзным тоном проговорил Весельчак. Тяжелый вздох был ему ответом: — Спрашивай, у меня не так много времени. — В утренних наградных листовках есть некий Майкл. Что ты о нём знаешь? — Что знаю? Советую не смотреть на число снизу. Он намного опаснее, чем выглядит. Говорят, вице-адмирал Момонга лично затребовал награду за голову этого парня, но у него случилось... Недопонимание с адмиралом Акаину, и это сильно повлияло на величину награды. Джон. — Голос Энрике из усталого стал предельно серьёзным: — Этим парнем интересовался один из Шичибукаев. Если хочешь знать моё мнение – лучше не ссорься с ним. — Я тебя понял. — Весельчак отключился, и немедленно набрал другой номер: — Оскар, доложи обстановку. — Именно Оскара Джон назначил главным по перегону брига на свою базу. — Всё тихо, кэп. Ветер попутный, если ничего не изменится, к ночи будем на месте. Девка всё ещё без сознания. Если честно, скука смертная – корабль шустрый, оснастка великолепная. — Смотрите в оба, на корабле может быть еще один человек. — Кэп, я лично всё обыскал! Внутри корабля больше никого нет! Внезапная догадка осенила Джона: — А вне корабля ты смотрел? — Кэп, как они могут быть вне корабля?! Мы сейчас узлов двенадцать делаем, не меньше! — Значит, не смотрел. Он может... — Дикий, истошный крик перебил его. Кто-то буквально захлёбывался от боли, заходясь в безудержном вопле. — Оскар! Какого дьявола?! — Весельчак Джон вскочил на ноги перед Ден Ден Муши. — Понятия не имею. — По лязганью и щелчкам из улитки можно было понять, что Оскар спешно вооружается. — Сейчас выясню. Крик заглушили выстрелы – кто-то суматошно палил, не тратя время на прицеливание. Стрельба приближалась – Оскар подходил всё ближе к битве. — Твою мать! — Раздался грохот и странный шорох и треск, и улитка уснула. На вызовы Оскар больше не отвечал, и Джон собирался уже развернуть свой корабль и идти на помощь, как он сам вышел на связь. — Плохи наши дела, кэп. — Судя по голосу Оскар был хмур и сильно напуган, пусть и пытался этого не показать. — Двое болванов решили по-тихому поиметь девку, пока никто не видит. А она взяла и очнулась. И... — Пират судорожно сглотнул: — Нашинковала первого из них на холодец. Парень за считанные секунды истёк кровью. Дьявольщина какая-то! Ребята ворвались туда на крик и, видя такое дело, стали палить без разбору – а девке хоть бы хны! Как сидела с руками по локоть в крови, так и сидит. Пули из неё только снег выбивали! Происки морского дьявола! Пират судорожно перекрестился, а Джон тем временем оценивал размер той жопы, в которую его втравил его экипаж. Задница выходила на редкость здоровенная, да ещё и с подписью «С любовью из Гранд Лайна» Оскар тем временем продолжил рассказ: — Когда я своими глазами увидел это – чуть умом не тронулся. Приказал ребятам уходить из каюты, а потом мы забаррикадировали её всем, что было под рукой. Оскар судорожно вздохнул: — Только дверь инеем покрылась, а больше ничего. Сидит там тихо, а у нас такое чувство, что у нас тут пороховая бочка с горящим запалом. Весельчак устало прикрыл лицо рукой. Всё было бы нормально, если бы эти идиоты просто следовали его приказам. Но у некоторых похоть к чертям отрубает мозги. — Кто погиб, и кто был с ним? — Спокойно поинтересовался он. — Эннио, а с ним был Сандре. Джон прекрасно знал каждого члена своего экипажа – Эннио был отличным рубакой и не раз отличался при абордажах, а Сандре великолепно стрелял из своих пистолетов, и знал морское дело на ты. Один теперь валяется в луже из собственной крови, а у второго выбор не велик – за нарушение прямого приказа капитана наказание сурово. Минус два отличных бойца. — С Сандре я разберусь по возвращении. Оскар, слушай меня внимательно. — Да, кэп? — Скорее всего, эта девка – не единственная ваша проблема. Должен быть ещё один – высокий, белобрысый, на вид лет двадцать – двадцать пять. И он может быть не менее опасным, чем она. — Разрази меня гром... Что нам делать, кэп? — Планы меняются – встречаемся на базе. В бой вступать только в крайнем случае, старайтесь договориться. Обещайте всё, что у вас потребуют, главное – свяжите их со мной. Ты уже понял, они совсем на другом уровне? — Не поймёшь тут, когда руки отдельно, ноги отдельно, а на ураганную стрельбу внимания не обращает. — Буркнул в ответ Оскар. — Разрешаю в крайнем случае эвакуироваться на шлюпках. — Кэп. Крайний случай как раз настал. Она выломала дверь и снесла все баррикады. — Оскар даже голоса не повысил – настолько он оторопел от увиденного. — Оставь Ден Ден Муши и уходи. — Приказал ему Весельчак. — Бросайте к черту этот корабль. Я постараюсь выиграть вам время. — Стоять. — Полный ярости мелодичный голос обжигал арктическим холодом. — Леди, произошло чудовищное недоразумение. — Голос Весельчака обрёл лёгкие бархатистые нотки и потрясающую глубину. — Мы обнаружили вас одну на покинутом корабле, и я приказал доставить вас в безопасное место под охраной. Всё, что с вами случилось – вина всего лишь двух недоумков. И вы уже наказали одного из них. — Я не вижу среди них второго ублюдка. — На девушку произнесённые слова не произвели ни малейшего впечатления. — Оскар. — Названный по имени прекрасно понимал намёки, и отдал короткий приказ. И уже через минуту улитка воспроизвела дикие крики умоляющего о пощаде пирата, которого тащили сразу несколько человек. Крики сменились жуткими звуками потрескивающего льда, рвущейся плоти и едва слышными хрипами. Стало так тихо, что Весельчак услышал, как судорожно сглотнул Оскар – похоже, участь не умеющего держать своего дружка в штанах Сандре была ужасна. — А теперь назовите мне хотя бы одну причину, почему я не должна поступить так же со всеми вами – включая капитана? Лёгкая испарина выступила на лбу Джона – сейчас от его слов зависела судьба не только восемнадцати оставшихся на бриге подчинённых, но и судьба всех пиратов Весельчака. Он мысленно проклял этих двоих имбецилов и весь их род до седьмого колена. — Как их капитан, только я несу ответственность за их дела. Остальные виноваты лишь в поспешных и необдуманных действиях. Чем я могу искупить свою вину? Только ответа девушки Джон не услышал – в разговор вступил новый голос, усталый и раздраженный: — Моне, какого черта ты развела здесь свинарник?! Нахрена мне нужно вот это вот на палубе?! Ну и кто здесь будет убираться?! — Весельчак не мог увидеть говорившего, но нетрудно догадаться, что в игру наконец-то вступил тот самый Майкл. Тем временем новое лицо продолжило негодовать: — И последнее – вы кто такие и какого дьявола делаете на моём корабле?!