***
В одном я был прав на сто процентов – на вытянувшиеся от удивления рожи кока и пирата было любо-дорого посмотреть, когда Моне с поистине аристократическим величием села за стол. Сейчас она была при полном параде – но даже одетая не в тонкую сорочку она всё равно притягивала взгляды. Вот и на лицах уже сидевших за столом смешивались вместе удивление, восхищение и страх. Особенно не по себе было Оскару – бедолаге явно кусок в горло перестал лезть Я уселся во главе стола – по левую руку у меня сидели Тартачо с Оскаром, а по правую – Моне. Однако, отличная компания сегодня собралась. Ваш покорный слуга, капитан, обладатель почетного звания «Самая твёрдая голова Вест Блю» Рыбочеловек, вор и кок – а ещё он наверняка подглядывал за обнаженными девушками. Но кто бы удержался на его месте? Оскар, матёрый пират, грабитель, убийца, просоленный до исподнего морской волк – в данный момент он даже дышал через раз, по моему мнению. Вот уж кому не повезло нарваться на группу крайне интересных личностей. Зато будет что вспомнить – если вспоминалка на плечах останется. И – звезда нашего сегодняшнего ужина, Моне. Пиратка, офицер самого расфуфыренного Шичибукая – его основной конкурент всё ещё прозябает в Ист Блю и даже не знает, какой карьерный рост ждет его через пять лет. Крайне противоречивая личность, однако одного у неё нельзя отнять – с ней наша еда приобрела особый вкус. Вкус любви к жизни. И если для меня Моне придавала всему происходящему пикантности, то для других всё обстояло немного иначе. Тартачо пристально следил за каждым кусочком, который Логия отправляла себе в рот – похоже, его не на шутку взволновало, как она оценит его стряпню. И сам он вкушал свою пищу придирчиво, в поисках того, что мог упустить при готовке. Вкус проверки твоего профессионального мастерства – вкус тревоги и гордости. А вот еда Оскара была вкусна, как последний обед перед смертной казнью. Если меня и Тартачо девушка хоть как-то замечала, то лысый пират был для неё пустым местом И это презрительное игнорирование тревожило Оскара больше всего – даже если мы и не тронем его в конце, но если Моне захочет с ним разделаться, когда он перестанет быть полезным – остановит ли кто-нибудь её? Сама же девушка спокойно ела, не обращая никакого внимания на направленные на неё взгляды. Можно было только позавидовать, с каким изяществом она управлялась со столовыми приборами. Мне даже стало немного стыдно за себя - я не стеснялся брать еду руками и поглощать её с грацией горнопроходческого механизма. Но иначе прорву внутри меня было не насытить. Вскоре стол опустел – не без моей помощи, конечно, но даже Моне умудрилась съесть не одно блюдо – сноровка не так уж и сильно уступила варварству. Я неторопливо потягивал обжигающий чай, пока Моне чинно вытирала губы салфеткой. — Ну и как тебе готовка нашего Тартачо? — Видя, что сам рыболюд не решается спросить сам, я решил взять всё в свои руки. Лучше знать честный ответ, нежели мучаться незнанием, не правда ли? — Приемлемо. — Сдержанно ответила Моне. Тартачо нахмурился, но я незаметно подмигнул ему, и он кивнул, немного помедлив перед этим. Не хочешь хвалить, но и до откровенной лжи не хочешь опускаться, да, Моне? Лично я бы не отказался от добавки, но это уже будет лишним. Было бы неправильно думать, что сейчас, когда все мы ужинаем, а корабль идёт своим ходом – что за ним никто не приглядывает. Используя его как большую антенну, я контролирую область в сотню метров вокруг, включая воду снизу и воздух сверху. Простая радиолокация – если в эту область попадёт что-то крупное, я это почувствую. Правда, точностью метод не отличается – мне гораздо проще чувствовать активный заряд, нежели тот, который порождается отраженным сигналом. И сейчас я заметил, как под нами казавшийся бездонным океан сменился островным шельфом – и глубина постепенно падала. Это могло означать только одно. — Дамы и господа, похоже, мы подплываем к нашей цели. — Информирую окружающих об этом знаменательном событии. Оскар вскочил, и двигаясь бочком, бочком вдоль стены, держась подальше от Моне, выскочил наружу. Я же не спешил выходить наружу – время ещё было, и я потратил его для помощи Тартачо в уборке. Моне вскоре последовала за Оскаром, и я надеюсь, что она не собирается с ним что-нибудь сделать - он всё ещё мог быть полезен. Закончив с уборкой, мы с Тартачо последовали за ними. Похоже, прибыли мы несколько раньше срока – Солнце только-только собиралось погрузиться в глубины моря, и не такой уж и далёкий берег был уже прекрасно различим на горизонте. Чувствовал я себя намного лучше, чем прежде – похоже, болезнь отступала, и даже рука не беспокоила меня как раньше. Разве это не замечательно? Всё ещё живой и здоровый Оскар всматривался вдаль, размышляя о чём-то про себя. Я встал рядом с ним и сам окинул взглядом полосу земли на горизонте, после чего спросил пирата: — Как называется этот остров? — Харанарра, сэр. Просто маленький клочок суши, который мой капитан выбрал под свою базу. Могу я предложить вам кое-что? — Разумеется. Я слушаю. — Интересно, что же он хочет? — Если мы возьмём немного левее, то мы выйдем прямо к базе. Но я предлагаю вам не рисковать – не исключено, что дозорные взяли верх в битве и захватили моих накама в плен. — Оскар сумрачно взглянул на приближающийся остров. — И они могут быть уже здесь – корабли Дозора славятся своей мореходностью. — Звучит вполне разумно. — Кивнул я. На самом деле, мы могли просто и без затей ворваться туда, и показать всем, где раки зимуют, но мне было в общем-то всё равно. К тому же с твёрдой землёй под ногами будет куда безопасней, нежели с губительной для меня как фруктовика стихией. — Пожалуй, так и поступим. «Лису» удалось подобраться почти к самому берегу, прежде чем бросить якорь и встать на стоянку – море здесь было на удивление глубоким, и лишь в последний десяток метров дно резким скачком мелело, прежде чем перейти в берег. — Пожалуй, ради такой мелочи не стоит возиться со шлюпкой. Моне? — Я вопросительно посмотрел на девушку, но та отрицательно покачала головой и легко спрыгнула вниз – но не упала в воду. Хлопок – и из облака снега за её спиной выросли белоснежные крылья, на которых Логия легко преодолела разделяющий корабль и берег промежуток. Я лишь хмыкнул, прежде чем подхватить подмышку стоявших рядом Тартачо и Оскара, и немного присев – прыжком последовать за девушкой. Песок мягко ударил меня по ногам при приземлении, и я выпустил свой груз на свободу. За песчаным пляжем виднелся крутой склон, за которым в небо устремлялись деревья колоссального охвата. Таких лесных гигантов я ещё не видел. — Веди, Оскар. — Приказал я, и пират кивнул мне. Так мы и отправились в путь - впереди Оскар, за ним шли я и Тартачо, и замыкающей была Моне. Я не совсем понимал, зачем она вообще пошла с нами – но свои мотивы девушка не спешила объяснять. Что ж, главное, что она под приглядом, остальное уже мелочи. Идти нам пришлось не так уж и долго – уже через полчаса вдалеке показался крутой изгиб берега, образующий тихую на вид бухту, глубоко вдающуюся в остров. Судя по всему, именно это место выбрал Весельчак Джон – в том числе и за то, что в ней можно было переждать бурю. Вот только вместо пиратского корабля или даже корабля дозора сейчас в бухте находился совершенно экзотический на вид корабль – огромный, с мощными мачтами и ярко разукрашенными бортами. Но самым запоминающимися были его паруса - державшиеся на бамбуковых реях четырёхугольные обширные плетёные паруса. Это же джонка – причём матёрая, вооруженная до зубов. Она имела как минимум две оружейные палубы, и её борта ощерились многочисленными пушечными портами. Похоже, противник ожидается посерьёзней, чем простые пираты или дозорные. Это боевой корабль из Страны Цветов – крайне закрытого островного государства в Вест Блю. Находясь почти вплотную к Гранд Лайну, она мало вмешивалась в местную политику, но и всемогущая мафия не имела практически никакого влияния на неё. Одно из немногих особенных мест Вест Блю – страна Кано, как её ещё называли хранила немало секретов. И яростно оберегала их – немало горячих голов лишились их при крайне печальных обстоятельствах. Известно было немного – Кано обладала обширнейшим военным флотом, очень сильными бойцами и была по большей части самодостаточной – настолько, что даже Мировое Правительство сквозь пальцы смотрело на их проделки. Это будет интереснее, чем я думал. Это без сомнения враги – несмотря на то, что их флоты мало чем отличаются от пиратских, и тот же дон Цинцзяо (ну и имечко, однако) в молодости был пиратом и обладал немалой наградой за свою голову. Но это ничуть не помешало ему быть двенадцатым главнокомандующим одного из их флотов. Плюс страна Кано официально входит в Мировое Правительство – так что её представители не будут мне рады. Не очень-то и хотелось, знаете ли. Оскар при виде этого корабля встал как вкопанный. Похоже, ему он тоже был знаком, может быть, даже лучше, чем мне. — Сэр, могу я вам дать один совет? — Не оборачиваясь ко мне проговорил он. Я лишь раздраженно вздохнул: — Можешь говорить сразу, не спрашивая разрешения. Что скажешь насчет ситуации? — Кирдык пиратам Весельчака, вот что я скажу. — В голосе Оскара плескалась ярость и боль от утраты. — Раз эти ублюдки здесь, то значит, что всё кончено... Оскар повернулся ко мне: — Сэр, теперь я знаю, что вы чудовищно сильны, но вон эти ребята на джонке – не рядовые обитатели Вест Блю. Говорят, что они ходят на Гранд Лайн прямым ходом, как к себе домой. Ну, сами понимаете. — Он замолчал, не зная, что ещё добавить. — Это всего лишь означает, что скучно не будет. — Я не смог удержаться от улыбки – похоже, ещё одно приключение ждёт нас. И стоит поторопиться – нужно успеть управиться к ночи. — Вперёд. Посмотрим, что из себя представляют эти ребята из Страны Цветов. Тартачо кивнул, и его облик смазался и растаял на глазах – похоже, роль засадного полка и разведчика его устраивала больше всего. — Пожалуй, я подожду здесь. Понаблюдаю со стороны. — Моне же решила воздержаться от активных действий. Плюс в её взгляде плескалось узнавание – она явно знает, кому принадлежит этот корабль, но не спешит делиться со мной. Ну и пусть – даже если там сам дон Цинцзяо и оба его внука – это будет всего лишь хлопотный бой, из которого я всегда успею отступить. Они даже не фруктовики, и все их навыки ближнего боя не помогут им против меня. И это даже не бахвальство, а констатация факта. Оскару тоже было не по себе, но он пошел с нами – я так понимаю, лишь бы не оставаться наедине с Моне. Действительно, приятная во всех отношениях девушка, спокойная, уравновешенная. Больше смотрит и подмечает, чем говорит. Ну подумаешь, зверски убила двух человек на твоих глазах. Я хмыкнул, поглядев на старающегося не отстать пирата – и всё же обычный человек ничего не значит для Моне. И его жизнь для неё гроша ломанного не стоит. Чем ближе мы подходили, тем больше деталей нам открывалось. База пиратов Весельчака представляла из себя группу невысоких бревенчатых строений, окруженных высоким частоколом. Между джонкой и зданиями деловито сновали люди – похоже, ещё немного, и ничего ценного они нам не оставят. Ну что, поприветствуем мародёрствующий люд? Я делаю посохом повелительный жест – и пару десятков метров частокола передо мной стирает в щепу – словно он попал в гигантскую молотилку. Спокойно ступаю по осевшим на землю стружке и опилкам и направляюсь прямо к кораблю – похоже, меня заметили. Руководил загрузкой высоченный – даже немного выше меня мужик со звероватыми чертами лица, мощной шеей и густыми каштановыми волосами, переходившими в роскошные бакенбарды. Ну надо же, Сай. В жизни он выглядит менее обезьяноподобным, но всё же что-то грубое и жестокое в его чертах прослеживалось. Одет он был в широкие тёмно-синие штаны, грубые на вид ботинки и во что-то восточное на вид – я так и не смог вспомнить, как называется этот тип одежды. Сейчас он с яростным недовольством уставился на меня, оторвавшись от записей, которые он делал каждый раз, как кто-то проходил мимо на корабль. — Ты ещё что за ублюдок и какого черта тебе нужно? — Есть такой тип людей – заводятся с полпинка – и Сай был одним из них. Он уже был готов наброситься на меня, как его остановил мощный пожилой голос с борта джонки. — Не отвлекайся от работы, внук. Всего лишь очередное местное отребье. — Полный презрения старческий голос разносился далеко вокруг. Похоже, мне повстречался ещё один великан – Дон Цинцзяо не уступал ростом Диаманте, но в отличие от худого офицера Донкихота этот старик был поистине огромным и в ширину, и в высоту. — Отребье, говоришь? Не хочешь проверить это в деле, дед? — Мне нестерпимо захотелось проверить прочность его головы – одной лишь грубой силой. Ну что, поиграем? Хлёсткий разряд бьёт вокруг – и меня с чудовищной скоростью несёт в сторону великана. Пусть полноценным Сору в воздухе я так и не овладел, но с помощью фрукта мог добиться эффекта не хуже – Сай всё ещё смотрел туда, где я был, а я уже в воздухе над кораблём и вышел из ускорения рядом с головой здоровяка. Встречать подобных товарищей стуком в голову становится доброй традицией. Вскинутый в мощном замахе посох окутался призрачным сиянием, мышцы рук и торса взбугрились от чудовищного усилия – мгновение, и он отправился на неминуемую встречу с блестящей лысой головой старика. Я даже успел разглядеть спокойный взгляд узких глаз – похоже, он критически недооценил меня. Пора полетать, дедуля.***
Мощная волна рванула во все стороны, заставив судорожно вздрогнуть замерших было матросов – казалось, что-то тёмное и ужасное на миг коснулось их душ и отпрянуло прочь, безжизненное и равнодушное. Возле размолотого в труху частокола валялся без сознания Оскар – волна лишила его сознания, выбив его как затычку из стены. Где-то в стороне на коленях стоял Тартачо – его била мелкая дрожь, но он сумел превозмочь таинственную силу и не лишиться чувств, и теперь лишь судорожно дышал, пытаясь успокоить бьющееся как безумное сердце. На Моне волна не оказала видимого влияния – она лишь нахмурилась, окидывая взглядом гигантскую фигуру старика с длинной белоснежной бородой, шикарными усами и лысой как колено головой. Но стоило ей увидеть, что он держал в руке как она в шоке прикрыла рот рукой. Дон Цинцзяо с пренебрежением смотрел на потерявшего сознание Майкла, с лёгкостью удерживая его за голову перед собой. Тело молодого пирата свела судорога, сквозь плотно стиснутые зубы пробивалась белая пена, а погасшие глаза не содержали в себе ни малейшего проблеска разума. Посох выскользнул из ослабевших рук и рухнул на палубу, с глухим стуком прокатившись по доскам. Фарадей как припадочный бился в твёрдой хватке старика. Это был разгром. — Самоуверенный мусор. — Старик почти сразу потерял интерес к пребывающему без сознанию пирату. — Молодежь думает, что съеденный фрукт делает их непобедимыми, и как мошкара на свет летят к своему поражению. — Он с пренебрежением кинул Фарадея на палубу своего корабля. — Принесите кто-нибудь кайросэки – может, за его голову мы что-нибудь получим. — К сожалению, немного, дедушка. Я видел его на новых листовках – за его голову даже пятидесяти миллионов не дадут. — Сай внимательно присмотрелся к лицу беспамятного пирата. — Значит, передадим его нашему другу из Дозора, в благодарность за хорошую наводку. Он найдёт ему применение. — Старик вздохнул, устало потерев лоб. — Новое поколение просто безнадёжно. — Не всем дано быть сильными, дедушка. — Примирительно прогудел Сай. — Старые времена уходят, а замена нашему поколению так и не выросла. — Цинцзяо расстроенно махнул рукой, и повернулся в сторону. Прежде чем уйти, он сказал: — Этот остров необитаем. Пошли людей, чтобы они осмотрели берег – корабль этого отродья должен быть где-то поблизости. И дон Цинцзяо вернулся к тому, от чего был отвлечён, когда громкий шум разбудил его. В последние годы он ложился рано, а вставал ещё затемно – возраст всё таки сказывался. Оставшийся на палубе Сай отдал необходимые приказы, и равнодушно смотрел, как на Фарадея надевают кандалы и оттаскивают его в трюм – туда, где была оборудована специальная тюрьма для таких, как он. Внезапно он сделал несколько шагов и поднял посох Майкла. Осмотрев его со всех сторон, он брезгливо выбросил его в море. Майкла как куль с мукой закинули внутрь клетки, и оставили одного. В кандалах, в клетке из кайросэки – отсюда ему уже никуда не деться.***
Не знаю, сколько прошло времени – тут темно, как в заднице у кита, и никто ещё не спускался сюда с тех самых пор, как я пришел в себя. У меня было достаточно времени, чтобы подумать над всем, что только могло прийти в голову. Можно было бы назвать моё поражение глупым или дурацким – и оно действительно было таким. Я не считал себя непобедимым, просто думал, что моё первое поражение будет другим. От руки всемирно известного человека – Адмирала, Шичибукая или Йонко. После долгого боя, в котором я выложусь на полную и изрядно потреплю противнику нервы и физиономию. Реальность оказалась... Ошеломительной в своей стремительности. Вот я заношу посох для удара – и вот я валяюсь в темноте, закованный в кандалы и брошенный в клетку. Если честно, даже думать было тяжело – настолько опустошительный эффект производил этот чертов морской камень. Даже просто сесть не было сил. В груди поселилась гнетущая пустота – я всего ничего был фруктовиком, но он уже успел стать неотделимой частью моего тела и разума. И сейчас я словно без рук и ног, ослеплённый и оглушенный – ведь раньше я не замечал, насколько много информации получал от фрукта. Даже обида за столь глупое и бесславное поражение не жгла так сильно, как эта пустота. Можно много чего сказать про моё поражение. Что я расслабился. Что я попёр без разведки на сильного противника и огрёб по первое число. Но правда ведь в том, что я проиграл уже тогда, когда у меня в противниках оказался человек, владеющей Королевской Волей. Откуда мне было знать, что я от одного-единственного удара сразу же лишусь сознания?! Я знал свои силы. Я примерно представлял уровень и способности противника. И я вполне мог рассчитывать как минимум на ничью. Как минимум, вашу ж медь! Знай врага и знай себя, дьявол. Вот только самому себе я оказался незнакомцем. Ну здравствуйте, сэр слабак. Вас отымели, довольны? Даже слабейшие представители Мугивар, никогда не отличавшиеся сверхъестественной силой не падали мешками с дерьмом наземь от Королевской Воли сильнейших существ этого мира. Что такого есть в Нами, чего нет во мне? Именно этим вопросом я задаюсь, и именно он не даёт мне покоя. Радовало только, что Тартачо не сидел нигде поблизости – надеюсь, он сумел избежать плена. За Моне и Оскара я не волновался – первая может сама о себе позаботиться, а на второго мне плевать, если честно. Тревожно только то, что Тартачо до сих пор не пробрался в моё узилище. Может, он решил бежать? Но это не особо похоже на него, насколько я успел узнать. Он не бросил меня без памяти тогда – не должен и сейчас. Я надеюсь на это. Воля. Я повторял это слово про себя десятки, сотни, тысячи раз, отмечая им время. Всё, чего мне удалось добиться – это на несколько секунд поднять руку – чтобы потом обессиленно её уронить. Это просто нелепо. Насколько я понимаю, я лежу на поверхности из кайросэки – Робин в кандалах вполне себе могла ходить. А эта сраная клетка превращает меня в амёбу. И мне оставалось только думать и заставлять себя шевелиться, через не могу, через пот и слёзы. Когда мне каким-то чудом удалось повернуться, а потом ещё и приподняться на руках – слабость немного отступила, и я смог сесть. Думать стало легче – а вот на душе легче не становилось. Я слишком привык быть особенным, полагаться на свою силу и выносливость – воспринимать своё тело как должное. Только вот подвело меня не тело, а разум. Единственное объяснение, что мне приходило в голову – мой разум всё ещё слаб. Слаб от двух десятков лет слабоумия. Слаб разум – слаба воля. Можно сказать, что с точки зрения Воли мне и годика нет. Похоже, Волю Вооружения и Волю Наблюдения я не получу. Сколько мне придётся "взрослеть" в этом плане? Годы? Десятилетия? Я лишь горько усмехнулся – я так увлёкся, играясь со своими знаниями и фруктом, что забыл основной закон этого мира – только сильный выбирает свою судьбу. И стоило мне дать слабину, как я оказался в цепях, скованный и беспомощный. Отличное приключение. Да, Майкл? Однако даже тут ещё была надежда. Как фруктовика меня наверняка отправят в Импел Даун... Даун в дауне, закономерность на лицо. И на счастье рядом нет Тартачо, чтобы указать на всю убогость моих попыток в юмор. Если конечно я попаду к Дозору, а не в лапы работорговцам. Надеюсь всё же на Импел Даун – окончить жизнь где-нибудь у Тенрьюбито мне страсть как не хотелось Самое интересное, что даже Импел Даун – ещё не приговор. Сбежать оттуда практически невозможно (единственному, у кого получилось пришлось отрезать себе ноги), но вот внутри вполне себе можно с комфортом расположиться. Разве что соседи не очень будут – обычному гетеросексуалу среди них будет неуютно. Впрочем, это лучше, чем жариться где-нибудь над костром или морозить задницу об лёд. Главное, не ссориться с Иванков – не уверен, что на мне будут красиво смотреться женские сиськи. Да, сто процентов не надо будет ссориться с этим интересным товарищем. К тому же я знаю Сабо и Миннесоту с Хаком – авось сойду за своего. А там, глядишь, и Луффи доберётся до него и поднимет восстание вместе с двумя бывшими шичибукаями. Однако это пять лет коту под хвост. Ну и дерьмовая же ситуация. Я и не заметил, как заснул, перебирая свои воспоминания об этом не самом уютном месте этого мира. Проснулся я от того, что кто-то со всей силы бросил перед моей клеткой грубый поднос с глубокой тарелкой и грубым кувшином. Надо же, тут даже кормят. А я даже не платил за билет. На удивление, еда была не отвратительной на вкус – обычная, ничем не примечательная похлёбка на бульоне, кусок хлеба и кувшин с водой. Ну, спасибо и на этом. Моим тюремщиком оказался низкий, неразговорчивый тип. Он проигнорировал все мои вопросы, дождался, пока я доем (у меня ушло совсем немного времени на это) и молча забрал пустую посуду и ушел. Мда, негусто. Впрочем, могло быть и хуже. Кормили меня два раза в день, а клетка оказывается имела углубление в углу под отхожее место. Его регулярно чистили, а меня выводили и позволяли помыться с мылом. Так что у меня тут практически курорт по сравнению с тем, как перевозили рабов в моём старом мире. И один день проходил за другим. Со мной никто не разговаривал, и я вскоре бросил все попытки разговорить своих тюремщиков - на шутки и оскорбления они отвечали одинаково. Никак. Я считал дни, размышлял, и занимался тренировкой – отжимался, качал пресс и прочие мелочи, доступные в столь маленьком пространстве. К счастью, клетка была достаточно большой для того, что бы я мог стоять в ней в полный рост и лежать, с удобством вытянув ноги. Слабость стала моим постоянным спутником, и то, что вначале казалось подвигом, сейчас было той маленькой ежедневной мелочью, что не давала мне сойти с ума. В упражнениях счет повторов шёл на десятки тысяч. Вы даже не представляете, как может извращаться человек от скуки. Отжимания на руках без касания ног? Отжимания только на одной руке? Отжимания, стоя на одном пальце? Давно пройденный этап. Тюремщики заметили, что я стал легко переносить заключение, и меня дополнительно заковали в ножные кандалы – в них я мог передвигаться только в раскоряку. Чудесно. Тартачо так и не появился. Надеюсь, с ним всё хорошо. На пятый день с момента моего позорного поражения меня впервые навестил Сай. Навестил, чтобы вывести на палубу и без лишних церемоний передать Дозорным. Наверно это первый раз, когда я был рад видеть эти форменные рожи. Наверно, их удивила моя радостная улыбка, когда я увидел их. Мне таки повезло. На корабле Дозора было попросторней, даже компания у меня появилась. Ну и рожи, один краше другого. Большинство из них были синие от набитых татуировок. Чувствую, меня ждут очень увлекательные дни. Впрочем, посадили меня не в общую камеру (наружной стены не было – вместо неё была очень капитальная решетка, так что охранники могли беспрепятственно осматривать всех заключенных – всё на виду, спрятаться негде), а отдельно. Моё появление встретили шутками разной степени оригинальности, но убедившись, что я не намерен заводить беседы – вернулись к прежним занятиям. И снова потянулись тягостные дни. Иногда я пробовал на прочность здешние решетки, но даже для моей силы они были практически неприступны. И это с учетом того, что обычная сталь не была для меня чем-то хоть сколько-то прочным. Мда. Дозорные, в отличие от воинов из Страны Цветов вполне охотно шли на контакт. Ну как шли – сыпали ругательствами и щедро раздавали пинки и зуботычины. Правда, в мою сторону они только языком чесали – после того, как один из них сломал себе все пальцы на ноге после попытки пнуть меня – желание бить меня у них поугасло. Интересно, где сейчас Тартачо? Моне? Как поживают док Робертс и Бель? Знают ли они о моей судьбе? Вопросы, вопросы без ответов. На седьмой день меня опять вывели наружу – похоже, моё плавание в виде заключенного окончилось. Только вот место, куда я прибыл не было похоже ни на Эниес Лобби, ни на Импел Даун. Странно. Где это я, черт побери? Странный остров – ни травинки, ни деревца – сплошная пустыня и пекло. Порт полон кораблей, но ни души не видать. Но я недолго любовался окрестностями – вместе с ещё несколькими заключёнными меня отконвоировали в сторону огромного здания, находящегося не так уж и далеко от порта. Улицы были странно безлюдны и пусты. Чем ближе мы подходили, тем яснее мы слышали шум толпы и крики людей. Так вот почему в порту было так много кораблей, а на улице, по которой нас вели – ни единого человека. Все они сейчас смотрят гладиаторские бои. Зараза. Я рассчитывал на кое-что другое.***
Чудесно. Вместо суда и заключения в Импел Дауне волею неизвестного мне офицера Дозора меня пожизненно сделали гладиатором. И это даже не Дресс Роза – а зачуханный остров где-то в самом начале Гранд Лайна. Вот я и попал туда, куда стремился. Радости полные штаны, блин. Меня вместе с ещё несколькими товарищами по несчастью даже не стали опрашивать, кто мы такие и что мы умеем. Нас просто вытолкнули на арену, и сказали, что те, кто выживет, сможет стать настоящим гладиатором. Какая честь, вашу медь. Снимите с меня наручники (кандалы сняли ещё на корабле), и я вам покажу всё, что накопилось у меня на душе за эти сраные два с половиной десятка дней. Но увы, никто так не сделал – и сейчас я стою вместе с десятком таких же неудачников как я в ожидании своей судьбы. Огромные двери на противоположной стороне арены медленно раскрываются – и за ними несколько десятков клеток, в которых кто-то беснуется. Дикий крик зрителей оглушает – и клетки распахиваются, выпуская наружу матёрых волков. Которых, судя по всему давненько не кормили – они бросились прямо к нам, роняя на песок арены клочья пены из ощеренных пастей. Мои соседи бросились кто куда – кроме одного, довольно таки высокого парня. Он был ниже меня, но не намного. Мой ровесник, каштановые волосы с едва заметным рыжим оттенком топорщились во все стороны. Одет он был в точно такую же монотонную тюремную робу, как и я – а на хмуром лице застыло холодное выражение. Заметив мой взгляд, он коротко бросил мне: — Скольких сможешь взять на себя? — По его виду было понятно, что он не сильно рассчитывал на чью-либо помощь. — Сколько смогу, но рассчитываю на половину, как минимум. — С некоторых пор я решил быть немного скромнее. Поражение хорошо тем, что отлично возвращает с небес на землю и заставляет думать. К тому же сейчас я был очень сильно скован кандалами из кайросэки. Незнакомый мне парень кивнул, и мы уже вдвоём стали дожидаться серой волны из двух десятков тварей. Остальные были заняты кто чем – колотили в запертые двери и умоляли впустить их обратно, кто-то повалился на колени и молился, некоторые безуспешно пытались взобраться на высокие и гладкие стены арены. Перед тем, как шерстяным задницам осталось от силы полтора десятка шагов до нас – я сгруппировался и резким движением ноги отправил волну воздуха в их сторону. Да, уж насколько плохо у меня получался Ранкяку раньше – а теперь его вообще не отличить от сильного порыва ветра. Вместо того, чтобы сбить тварей с ног и предоставить нам оперативный простор, мой приём просто немного замедлил их. Ну да и чёрт с ними – я пинком встречаю первую тварь, заставляя её с хриплым воем улететь туда, откуда они бежали. Мой невольный товарищ по борьбе тоже хорошо встретил свою первую тварь – точным ударом кулака буквально размазав её по земле. Неплохо, но дальше мне было уже не до оглядывания по сторонам – волки нахлынули, и их зубы были в опасной близости от моих мягких частей тела. Не хочется проверять, по зубам ли я им. Если бы волки были разумными, они бы может и справились – просто вцепились бы намертво в нас, а там уже у них численное преимущество сыграло бы свою роль. Но они дрогнули, и взяли нас в кольцо, не решаясь напасть сразу – а некоторые бросились на остальных людей, и оттуда уже послышались вопли ужаса и звуки терзаемой клыками плоти. Толпа возбуждённо орала, наблюдая как песок орошается горячей кровью. А так – каждый наш удар они теряли по одному своему мохнатому бойцу – не прошло и двух минут, как мы в изрядно разорванных робах добивали оставшихся последними волков. К сожалению, кроме нас двоих выживших не было – волки бросались и вгрызались в самые уязвимые места – живот, горло. И сейчас мы стояли посреди кучи бьющихся в агонии тел, а толпа кричит и улюлюкает, показывая на нас пальцами и радуясь смертям, только что случившимся здесь. Даже не знаю, кто мне внушает большее отвращение – волки или эти двуногие мрази. Начинаю понимать Бартоломео – они не заслуживают ни капли уважения. Когда ворота за нашими спинами открылись вновь – на арену вступил крупный, раза в полтора выше и шире меня мужик, одетый в кирасу в виде мужского торса, набранную из широких пластин юбку, переходящую в поножи и крепкие на вид латные сапоги. Из под копны черных как дёготь волос на нас смотрели абсолютно беспощадные глаза. Черты грубого лица было сложно рассмотреть из-за скрывающего его пластинчатой маски, наползающей на его лицо снизу почти до самой переносицы. — Свежее мясо. — Он с равнодушным видом наступил на шею одного из умирающих, с лёгкостью раздавив ему позвоночник. — Слушайте внимательно, повторять не буду. Он сделал шаг вперёд и уставился на нас сверху вниз: — Вы теперь – гладиаторы, собственность Доронесской Арены. Пока будете убивать и радовать толпу – будете жить. Прогневаете зрителей или попытаетесь ослушаться приказа – сдохнете сразу же. И я, и мой товарищ по несчастью ничего ему не ответили – а он и не интересовался нашим мнением. После этого нас отвели, и снова заперли – только перед этим нацепили на шеи тяжеленные ошейники. После чего добродушно предупредив, что стоит нам только рыпнуться или попытаться покинуть территорию арены – как наши обезглавленные тушки пойдут на корм зверью. Нашим новым домом теперь была просторная камера, в которой было несколько многоэтажных кроватей, несколько столов, стульев – и много различного железа для поддержания формы. Похоже, здесь мы будем проводить большую часть времени, пока не дерёмся. Как нам объяснили, новичкам даётся пара дней на то, чтобы обвыкнуться. То есть выпускать их на арену больше одного раза не будут. Какое гостеприимство. Встретившие нас гладиаторы не сильно спешили с нами знакомиться. Впрочем, они и между собой не особо тесно общались. Похоже, никто не собирался заводить здесь друзей – чтобы потом не пришлось перерезать им глотки своими руками. Попавший сюда вместо со мной парень был не сильно разговорчив, но я всё же смог вытянуть из него имя – Эрик. Мрачный, как утро во время похмелья, он всем своим видом показывал, что ему не нужны друзья, но мне было начхать – я целый месяц был наедине с собой, и так себе опротивел, что мне сейчас с выгребной ямой общаться приятнее, чем с собой. Как я заметил, среди всех рабов – а иначе нас назвать нельзя было – в наручниках из кайросэки был лишь я один. Именно на это обратил внимание Эрик, когда через несколько часов после натравливания волков на него напал приступ разговорчивости. — И что же ты сотворил, что с тебя не сняли кандалов даже во время боя? — Хмуро спросил он, кивком указав на мои закованные руки. — Сожрал одну штуку, если ты понимаешь, о чём я. — Эрик кивнул, уже с большим интересом глядя на меня. Глаза у него оказались странными, ярко-карими, практически переходящими в красный цвет. — И что же ты можешь? — Со сдержанным любопытством спросил он меня, сильно понизив голос. И я отвечаю ему в той же манере: — Снести всё это место до основания. Только вот пока вот это, — показываю ему кандалы, — на мне – я такой же неудачник, как и все остальные. — С этим можешь разобраться? — Произнеся это, едва шевеля губами, он коротким жестом указал на свой ошейник. — Скорее всего – да. Если не отключить или уничтожить, то защитить от взрыва точно смогу. — Скажу тебе честно – мне слабо в это верится, но я не могу позволить себе задерживаться здесь слишком долго. Думаю, ты того же мнения, не так ли? — Эрик спокойно откинулся на спину. — Разумеется. А что умеешь ты? — Похоже, у меня только что появился сообщник по побегу. — Я мечник – без оружия я, считай, не боец. — Я хмыкнул, вспомнив размазанных по арене волков. Эрик легко догадался, что меня позабавило. — Если бы у меня был мой меч – я бы разобрался со всем одним ударом. — Да уж, если бы да кабы, мы бы ого-го, только вот положение у нас хуже не придумать. — Меня по моей глупости схватили дозорные, а ты как попал в доблестные ряды гладиаторов? — Убил кое-кого. — Пожимает плечами Эрик. — Та ещё мразь? — Ты даже не представляешь, насколько. — Холодно хмыкает мой собеседник. — Ещё какой-то месяц назад у меня всё было – свой корабль, хороший накама, даже красивая девушка. А потом раз – и я месяц хлебаю баланду, потому что недооценил противника. — Только один накама на целый корабль? — Подметил сказанное мной Эрик. — Ну да. Я только второй день как вышел в море. Думал, соберу себе команду по пути к Реверс Маунтин. — А теперь ты с голой жопой, в кандалах и в ошейнике, в начале этого самого Гранд Лайна. Поздравляю, ты всё-таки добился своей цели. — Именно. Осталось только выбраться отсюда. Желательно. — Тут у меня сквозь моё обычное спокойствие прорвалось накопившееся раздражение. — С массовыми разрушениями и жертвами. — Понимаю. Ты не подумывал отрезать себе руки? — С каким-то профессиональным интересом спросил у меня он. — Вообще, думал. — Меня эта тема душит не хуже удавки. — Я не сильно потеряю в боеспособности, но всё же оставим это на самый крайний случай, когда у нас не будет другого выхода. — Я склонил голову вбок: — Например, когда нас выставят друг против друга в смертельном бою. Тут уже не до сантиментов будет. Но предупреждаю. — Хоть мы и так общались шепотом, я понизил голос ещё сильнее. — Я заметно прочнее, чем кажусь на первым взгляд. Бить придётся во всю силу и наверняка. — Насчет этого не волнуйся. Я врач широкого профиля, и мои учителя советовали мне не забрасывать стезю хирурга. Если кто-то и сможет ампутировать тебе кисти так, чтобы пришить их потом обратно, то только я. — С усмешкой поведал мне Эрик. — Будем надеяться, что до этого не дойдёт. Раз ты врач, то тебе может быть интересно кое-что. — Я устроился поудобнее и начал рассказывать: — Недавно я побывал на одном очень интересном острове, с очень интересным пеплом... Мечник с навыками врача. Очень интересно. Если он не шутит, то, похоже, я нашёл себе корабельного доктора. Главное, не потерять ещё и его – у меня до сих пор сердце не находило себе место из-за судьбы Тартачо. Где же ты, мелкая язвительная каракатица?