***
Драться с кандалами на руках – то ещё удовольствие, скажу я вам. А вот мой противник – сжимающий огромную булаву бугай, представляющий из себя сплошное бугры мышц, явно был не против сразиться против скованного человека. Какое благородство. Сегодня Арена работает в свободном режиме – утром боёв минимум и нас по этому поводу вывели на тренировку, совмещённую с проверкой сил. Разумеется, начали с новичков – меня и Эрика. — Эй, может, снимете с меня эту дрянь? — Я поднимаю руки над головой и демонстрирую сковывающие меня кандалы. — На кой ляд они теперь нужны, если вы на меня взрывной ошейник нацепили? — Приказ главного распорядителя – фруктовики должны быть в Кайросеки, без исключений. — Сообщил мне один из распоряжающихся здесь. Высокий, жилистый, он был одет легко, но полностью бронёй не пренебрегал – из-под бронзового шлема с красным гребнем торчали седые волосы. Похоже, подобные шлемы были знаком власти – остальные беспрекословно подчинялись им, даже те, кто не носил ошейника. — От вас с вашей дьявольской силой никогда не знаешь, чего ожидать в следующий момент. — Хмыкает он. — Не ной, а дерись тем, что дано тебе природой. — Да, спасибо тебе, природа, за такой замечательный подарок. — Я встряхнул ненавистный металл у себя на руках. — Игарац. — Обратился седой к вскинувшему голову здоровяку. Тот оторвался от упражнения с парой гантель нехилых размеров. — Будь добр, окажи гостеприимство нашему новому другу. И вот мы стоим друг напротив друга. Оружия мне не полагалось и казалось, что седой решил попросту раздавить новичка в моём лице. Вот только он смотрел на меня со сдержанным любопытством, явно ожидая иного исхода. Ну что ж, делать мне всё равно больше нечего... Первый ход делает Игарац – с лёгкостью закрутив булаву одними пальцами, он обрушил на меня внезапный удар с неожиданного угла. Казалось, вот он красуется, и внезапно и очень быстро перевёл бессмысленные выкрутасы в очень опасный взмах. Вот только даже с Кайросеки на руках я быстрее. Полшага в сторону и мою кожу обдало приятным ветерком – при всех своих преимуществах булава – очень инерционное оружие. Игарац умело пользуется инерцией своего тяжелого оружия, разворачиваясь вместе с ним в новую стойку – вернее, попытался. Я поймал булаву в тот момент, когда удар уже погашен её владельцем, ухватив её обеими руками за выступающие на ударной части шипы. Гладиатор упирается правой ногой и пытается из всех сил выдернуть своё оружие из моих рук, только вот лишь зря взрыхлил ногой утоптанную землю тренировочной площадки. Кручу булаву против часовой стрелки и буквально выкручиваю её из рук моего противника. Тот в изумлении бросает взгляд на свои ладони с парой содранных мозолей – он просто не смог приложить усилие больше, чем смогла выдержать его плоть. В этот момент я мог сделать с ним всё, что угодно, вплоть до того, что засунуть рукоять булавы ему в глотку, но я поступил немного по-другому. Хороший размах – и площадка вздрагивает, отдавая всем присутствующим в ноги. Булава больше чем наполовину погрузилась в грунт – аж лёгкий пар пошел от разогретой сильнейшим сжатием почвы вокруг металла. Я отхожу на пару шагов и совершенно издевательским образом предлагаю Игарацу достать своё оружие. Тот помедлил, сверля меня взглядом, но всё же медленно приблизился к торчащей из земли рукояти и обхватил её окровавленными ладонями. Сначала он не сводил с меня взгляда, но чем больше усилий прилагал, тем явственнее проступало изумление на его лице. Добрую минуту он потел, пытаясь вытащить своё оружие – бросающие на нас любопытные взгляды гладиаторы уже посмеивались над своим неудачливым товарищем. — Может, дадите ему другое оружие? — С искренней заботой обратился я к седому. — Тут ещё полным-полно места. — Я демонстративно обвёл руками площадку перед собой. — Места под него ещё предостаточно. Игарац бросил попытки вырвать своё оружие из хватки земли, и одним рывком преодолел разделяющую нас дистанцию. Вот только вместо прямой атаки он резким движением ноги сгрёб и бросил в моё лицо целый шмат земли, развалившийся в полёте на пыль и песок. Я едва успел увидеть его сосредоточенный взгляд, прежде чем прикрыл глаза руками и резко отпрыгнул назад, разрывая дистанцию. Вся моя бравада была напускной – червячок сомнений грыз меня изнутри, призывая не лезть на рожон и быть осторожным. Вряд ли я когда-нибудь скажу это вслух – но позорное поражение от Королевской Воли пошатнуло мою уверенность в себе. У меня было достаточно времени подумать, и одно время мне даже казалось, что стоит отказаться от своих планов и поселиться где-нибудь в глуши, подальше от всех потрясений мира. К счастью, я смог преодолеть эту черную полосу, но последствия не заставили себя ждать. Но я смог, главным образом из-за своих обещаний Тартачо и Моне. Я уже один раз подвёл их, оставив одних, без поддержки, и отступить от своих слов – значит предать их окончательно и бесповоротно. Я мог только надеяться, что с ними всё хорошо и они не поубивали друг друга – при всём моём уважении к силе Моне, даже она уязвима. Самый лучший вариант – если они расстанутся и займутся своими делами отдельно друг от друга. Когда я освобожусь, я обязательно узнаю, что с ними случилось и где они сейчас, даже если для этого мне придётся покинуть Гранд Лайн Вдобавок к горечи поражения, обескураживающего бессилия от причины этого поражения и беспокойства о своих накама маленьким довеском шла невозможность ощутить это великое море через призму своих новых чувств. Гранд Лайн будоражил моё воображение издалека, маня меня словно яркие огни беспечного мотылька. Кайросеки забрал мои новые чувства, и сейчас я ощущал себя словно связанным по рукам и ногам и с плотным мешком на голове перед самым великим чудом этого мира. Поэтому я предпочел отступить, а не лезть на рожон, пусть даже гладиатор не казался мне опасным. Вот только у внимательно наблюдавшего за нами седого надзирателя было своё мнение насчет этого манёвра. Шею под ошейником прострелило болью, и я на мгновение замер, после чего картинно рухнул на колени, обхватив ладонями шею с ошейником. Не знаю, на ком испытывали эти дьявольские устройства, но подопытные явно не обладали такой же плотной шкурой и высоким болевым порогом как у меня. Боль была резкой, но терпимой. Однако, если умеешь считать до десяти – остановись на трёх. Тем временем седой приблизился ко мне и произнёс, наклонив голову в мою сторону: — Урок первый: зрители не любят трусов. Отступление неприемлемо. Боль прошла, и я выждал несколько секунд, прежде чем подняться на ноги. Будет полезно держать их в уверенности, что ошейник может остановить любого, включая меня. Стоило седому отойти от меня, как Игарац снова пошел в атаку, в этот раз метя кулаком мне в солнечное сплетение. Значит, отступать нельзя? Зрелища хотите? Сейчас будет вам зрелище. Может, руки у меня скованы, и сила уже не та, но на вас её с лихвой хватит. Старый добрый «ключ на старт» – и воздух вокруг меня рассекает восходящая ударная волна. Интересно, что испытывает человек, приготовившийся уже ощутить отдачу от удара по плоти противника, но внезапно тебя подкидывает на пару метров вверх? Беру в захват его голень и, не прикладывая много сил, отправляю его в полёт до ближайшей стены. Вряд ли окружающих обрадует его смерть. Столкновение со стеной прошло в штатном режиме – грохот и разлетевшаяся в разные стороны кирпичная крошка отметили место попадания. Сам же снаряд лежал без сознания рядышком, живой и практически целый – не считая того, что у него скоро будет гематома на половину тела. Многочисленные взгляды оторвавшихся от тренировок и спаррингов гладиаторов перебегали с его распростёртого тела на мою скромную персону. — Кто будет следующим? Этот слабоват. — Интересно, как теперь поступит седой? Отправит против меня толпу? — Достаточно. — Он жестом приказал мне подойти, и после этого приказал, указывая на Эрика: — Ты – следующий. Мару, будешь его противником. — Долговязый мужик с короткими черными волосами и по-азиатски узкими и раскосыми глазами поклонился и не дожидаясь Эрика отправился на площадку. Вооружен он был самой обыкновенной на вид катаной с переплетёнными синим шнуром ножнами. Заметив лёгкое колебание Эрика, седой кивнул стоящим рядом гладиаторам: — Дайте ему меч. — Один из гладиаторов вытащил из ножен клинок и небрежно кинул его Эрику. Кинул с таким расчетом, чтобы ему было максимально неудобно его поймать. Уважения к оружию у него и на грамм не было. Только вот Эрик выхватил летящий клинок из воздуха с таким видом, словно ему протянули его на вытянутых руках. Пара взмахов – и мечник решительно двигается в сторону своего противника. Резкий взмах – и гудящая дуга сжатого воздуха устремляется к черноволосому – а тот и не думает уклоняться. Единым слитным движением он выхватил катану и ударил в тот момент, когда удар Эрика почти достиг его. Отраженный сплэш разрубил землю, заставив вспучиться вверх добрый кусок площадки для поединков. Вот только и Мару отдачей протащило пару метров. По его посерьёзневшему лицу стало понятно, что противник ему достался не из простых. Ещё немного – и они столкнулись в ближнем бою. Я ни разу не мечник и не могу оценить по достоинству мастерство каждого из них. Разве что было очевидно, что там, где Эрик не прикладывает много усилий и просто проверяет своего противника, Мару напротив тратит немалые усилия, чтобы держаться наравне с называющим себя врачом мечником. Закончилось это внезапно – Эрик перестал сдерживаться и нанёс колющий удар хирургической точности. Его меч вонзился в грудь противника, левее грудины, с лёгкостью прошел сквозь плоть и вышел со спины, показав своё окровавленное остриё. Мару замер, неверующе уставившись на выступающую из его груди сталь, украшенную тоненькой струйкой крови. — Советую тебе не дёргаться. — Спокойно-профессиональным тоном сказал ему Эрик. — Чуть-чуть левее – и клинок заденет сердце. Чуть-чуть правее – лёгкое. Попытаешься отойти – и пневмоторакс тебе гарантирован. А так – крупные сосуды целы, внутреннего кровотечения нет, рёбра не задеты. Пара недель отдыха и будешь как новенький. После этих слов поднялась небольшая суета – вызванные седым медики унесли пострадавшего на носилках, перед этим намертво зафиксировав торчащий из него меч. Эрик встал рядом со мной – остальные гладиаторы смотрели на нас отнюдь не добрыми глазами. Похоже, ритуал приветствия новичков прошёл не по регламенту. Самое интересное было то, что седой в отличие от гладиаторов выглядел довольным. Он стоял с тем же непроницаемым выражением лица, но что-то в его позе выдавало то, что он был дюже доволен случившимся. Не нравится мне это. — Интересно было бы посмотреть на тебя в деле без Кайросеки. — Прошептал мне Эрик. — Первый раз вижу, чтобы фруктовик в таком тесном контакте с этим интересным металлом проявлял такую активность. — Мощная конституция тела, ничего сверхъестественного. — Пожимаю плечами в ответ. — Тишина! — Наш разговор прервал окрик подошедшего к нам со спины ещё одного распорядителя – их отличал характерный шлем с гребнем. Мне безумно захотелось сравнять этот дурацкий гребень с его плечами, вбив его голову с наглой рожей внутрь по самую грудь. Нас развели по разные стороны, разделив толпой занимающихся гладиаторов, и я потерял Эрика из виду. Меня же подвели к целой груде разномастных гантель, гирь и штанг. Последние предлагалось тягать в том числе и на грубо сколоченных деревянных лежаках. Следующие несколько часов прошли для меня скучно и однообразно. Любые разговоры между гладиаторами пресекались сразу же, и мне ничего не оставалось, как перепробовать весь здешний инвентарь. На меня то и дело бросали взгляд, когда я приценился к выглядящим средними гантелями и с разочарованием кинул их обратно. Таким образом я добрался до самых больших, по виду весящих больше трехсот килограмм. Их вес был для меня ощутим, но не нагружал мои мышцы как следует. Пришлось импровизировать.***
Эта Арена повидала за десятки лет многое, но такие уникумы как сейчас в ней появлялись очень редко. В одном углу со скучающим видом стоял высоченный белобрысый мужик – то, что он довольно юн, выдавало лишь его лицо. Мышцы перекатывались под его одеждой, не бугрясь бройлерным мясом, но по виду больше напоминали текучий металл, нежели простую плоть. Сначала у него получалось не очень, и стоящие в десятке шагов от него гладиаторы то и дело оборачивались на звучные удары по земле, но после часа попыток он поймал ритм. И теперь любой желающий мог посмотреть, как он жонглирует тяжелеными железяками, с силой запуская их на десяток метров вверх, и с заметным усилием перехватывая их в падении.***
Пока тело было занято, в голове в миллионный раз крутились одни и те же мысли. Мне пришлось признаться самому себе, что я понятия не имею, почему я настолько уязвим к Королевской Воле. Мои старые теории имели серьёзные изъяны, и не объясняли многое происходящее с другими людьми. Множество людей в мире Ванписа, мягко говоря, не отличаются умом, и развитием не ушли от детей. Но при этом они обладают не просто Волей, а Королевской Волей, а значит, моё умственное состояние, скорее всего, ни при чём. Однако, полноценно отбросить эту теорию я смогу, только найдя дружественного ко мне обладателя Королевской Воли, который позволит мне провести серию экспериментов. Лишь одно я могу предположить точно – моё затруднение с овладением Волей напрямую связано с моей уязвимостью, и возможно, если я смогу овладеть Волей хотя бы на зачаточном уровне, это поможет мне преодолеть свою фатальную слабость. Или если я смогу после многократных попыток держать удар чужой воли по своей, выработав таким образом иммунитет... Иначе мне нечего делать на Гранд Лайне. А в Новом Мире я буду всё равно, что ходячий мертвец. Но пока я в Кайросеки – вряд ли стоит даже задумываться о Воле. Даже такие монстры, как Луффи и Кид, не были способны использовать Волю пока на них были наручники из Кайросеки. Мне же с моими очевидными проблемами вряд ли стоит больше пытаться. Всё это время кроме простейших тренировок я всеми пришедшими мне на ум способами пытался ощутить Волю в надежде, что моя уязвимость имеет и положительные стороны, но тщетно. Но нет худа без добра. Я не могу говорить со стопроцентной уверенностью, но я склонен предполагать, что воздействие Кайросеки на меня не ослабло, и моё тело не смогло каким-то образом адаптироваться к этому эффекту. Я просто стал намного сильнее, и теперь моё тело способно преодолевать воздействие Кайросеки, теряя при этом львиную долю силы. Жаль, что к силе фрукта это не относится, и что уязвимость к воде никуда не делась – я по-прежнему почти не могу шевелиться, стоит мне только погрузить тело наполовину в лохань с водой. Спасибо и на том, что нам дали помыться. Через несколько часов, когда Солнце давно уже перевалило за полдень, за мной пришли. Седой распорядитель провёл мне небольшой ликбез, пока меня вели в сторону главной Арены – её стены нависали над тренировочной площадкой словно горы над холмами: — Сегодня ты впервые официально выйдешь на Арену. — Он был предельно серьёзен, и его взгляд так и говорил: попробуй пропустить что-то мимо ушей. Просто попробуй. — Не как безымянное мясо для потехи, но как гладиатор с именем. Это будет твоё первое шоу, и то, насколько хорошо ты себя покажешь определит, будет ли благосклонен к тебе главный распорядитель. Седой коротко выдохнул и продолжил: — Я вижу в тебе немалый потенциал, и если ты покажешь зрителям настоящее зрелище, то сможешь рассчитывать на особые условия, а со временем, — Он постучал по сковывающему мою шею ошейнику. — И на свободу. Всё зависит от тебя. Великолепно. Только вот займёт это десятки лет как минимум. Я не могу ждать столько. Гашу разгоревшийся в груди огонь ненависти. Рано. Всё еще слишком рано. Прошло не так уж и много времени, прежде чем огромные врата Арены распахнулись передо мной, и я под рёв толпы прошествовал к центру огромной площади с гордо поднятой головой. Было непонятно, приветствует меня толпа или осмеивает – сквозь гул тысяч голосов пробивался задорный женский голос, транслируемый каким-то образом на весь стадион. — Приветствуйте новое лицо! Совсем недавно он пережил бойню и заслужил своё право зваться гладиатором. Таинственный человек без прошлого и будущего, ведомый одним настоящим и желанием показать вам, чего стоит пролитая на песок кровь! — Звонкий голос с поистине зажигающей харизмой приковывал внимание и заставлял кровь быстрее бежать в жилах, в ожидании небывалого зрелища. Настоящий талант. А теперь встречайте! Сегодня с одной стороны выступает таинственный новичок – Узник! Его противником будет... — Голос взял интригующую паузу, и вместе с распахнувшейся дверью и шелестом тысяч ног закончил: — Матерь Дюн! Помнится, возле Gray Pale кишмя кишели здоровенные многоножки, которым человек был на один укус. Так вот, по сравнению с Матерью Дюн они не более чем жалкие земляные червяки. Мне было трудно оценить её размеры, но длину не меньше пятидесяти метров можно было дать без всяких сомнений. Как и ширину в добрый десяток метров. Гладкие, блестящие сегменты тела были ярко-песочного цвета, под каждым из них скрывались сотни острых сегментированных лап, которые двигались в гипнотической синхронности. Украшавшие её голову жвала могли бы с лёгкостью перекусить иной грузовик – если бы они встречались в этом мире. Пожалуй, мне не слишком хочется познакомиться с ними ближе, а уж тем более – с её богатым внутренним миром. Она вырвалась из стоящей за дверями Арены большой клетки – именно такого размера, чтобы она могла поместиться там только в свёрнутом состоянии. Нет на вас Гринписа, изверги. Впрочем, на меня тоже нет. Нет смысла ожидать первого хода противника – вряд ли такую здоровую тварь можно поймать на ошибке, свойственной людям. И тревога, терзающая меня последние дни, немного отпустила. Животные не владеют Королевской Волей. А разумной она не выглядит. Пожалуй, начнём.***
— Вы только посмотрите на это! — Голос женщины-комментатора гремел без передышки. — Узник в мгновение ока добрался до одного из самых грозных хищников Доронесса! Матерь изворачивается, чтобы схватить и в мгновение ока сожрать его, но он мощным ударом отбрасывает переднюю часть монстра от себя! Голова Матери Дюн врезалась в стену – вы слышали этот грохот?! Поразительная сила! — Похоже, комментатор от избытка чувств подпрыгивала на своём месте. — Нет, вы видите, что происходит?! Узник хватает Матерь за хвост – и с заметным усилием прокручивает её вокруг себя! Вот это силища! Вот это мощь! Давненько мы не наблюдали подобного – такие жемчужины настоящая редкость! Комментатор делает короткий глоток воды и с новыми силами берётся за свою работу: — Но Матерь Дюн не зря обладает жуткой славой – она стремительно свёртывается, грозя поймать нашего храброго Узника в свои стрекочущие объятия! Но что делает узник?! Судя по звукам, она вскочила и чуть не опрокинула микрофон: — Он возводит свои закованные в кандалы руки к небу и обрушивает вниз. Не знаю, откуда, но в его ладонях оказался настоящий воздушный вихрь! Никогда не видела ничего подобного! Взрыв был настолько громкий, что на несколько секунд заглушил и толпу, и комментатора. Из поднявшегося облака пыли настоящим дождём посыпались оторванные лапы и крупные сегменты хитинового панциря твари. А затем вылетел сам Майкл – с огромной скоростью, весь сжавшийся и прикрывший голову руками – и на полной скорости врезался в стену, недалеко от того места, где совсем недавно сама Матерь попробовала её на прочность своей головой. От удара по стене поползла трещина, угрожая сидящим на первых местах людям. — Какой удар! Узник нанёс Матери Дюн колоссальный урон – но и сам не избежал удара! Неужели он повержен?! Неужели его звезда закатилась, не успев достигнуть зенита славы?! Глухой треск прерывает её слова, и Майкл выпрыгивает из глубокой каверны в стене, слегка пошатываясь и вытирая выступившую на лбу кровь. Выглядел он потрёпанным, но полностью боеспособным. — Он жив!!! — Крик комментатора подхватила толпа, начав скандировать прозвище гладиатора: — Узник! Узник! Узник! — Похоже, толпа не на шутку завелась, видя такой бой. Пыль тем временем рассеялась, показав лишившуюся множества ног гигантскую многоножку. Движения монстра утратили былую стремительность, из многочисленных пробоин в панцире сочилась зеленоватая лимфа. — Смотрите! Узник создал ещё одну разрушительную сферу! И он не собирается останавливаться на этом! Сфера растёт в его руках, словно пламя, пожирающее бумагу! Она уже практически одного размера с ним! Можно даже рассмотреть стремительные потоки воздуха, бешено вращающиеся внутри! Такой техники я ещё не встречала! —А вот эту технику мы встречали и раньше! Это Сору – один из приёмов редкого боевого искусства! Узник исчезает из виду, чтобы объявиться над Матерью Дюн и чудовищным ударом сферы вбить её в землю! Зелёная кровь и ошмётки салатовой плоти летят во все стороны! Мать смертельно ранена, удар перебил её напополам, но она всё ещё опасна! Не обращая внимания на чудовищную рану она бросается на обидчика – но только лишь затем, чтобы быть схваченной за голову и биться в бессилии! Узник настолько силён, что его всего лишь таскает по Арене в разные стороны, но он не падает и продолжает держать монстра. Голос комментатора становится немного тише, словно она внимательно присматривается к чему-то очень мелкому: — Похоже, Узник не просто держит Мать! Он готовит удар! Воздух взрывается вокруг нашего могучего воина, и он взлетает вверх – вместе с оторванной головой Матери Дюн! Это безоговорочная победа Узника! Стадион взорвался яростными криками, пока Майкл стоял внизу и показывал всем оторванную голову твари. Затем он швырнул её на всё ещё бьющиеся в судороге две половины туловища и деловито зашагал в сторону выпустивших его ранее ворот. Он с ног до головы был покрыт вонючей лимфой, но это не мешало ему идти с гордо поднятой головой, пока толпа скандировала его кличку, а комментатор щебетала соловьём, нахваливая Узника. На душе у него было удивительно погано.***
И снова меня ведут неизвестно куда. Едва я успел отмыться от крови монстра и переодеться в выданную мне новенькую одёжку, как ко мне подошла пара распорядителей и не терпящим возражения тоном приказали мне следовать за ними. А я что? Пришлось уныло тащиться за этими наглыми спинами, хотя больше всего мне хотелось лечь и полежать – короткий бой на полную стоил мне большей части моей выносливости. Чтоб тебя, Кайросеки. Идти пришлось довольно долго – мы прошли несколько длинных коридоров, а потом преодолели не один десяток лестничных пролётов, подымаясь куда-то на вершину Арены. Похоже, я вот-вот встречусь с какой-то местной шишкой на ровном месте. Прекрасно обошёлся бы без этого. Наконец подъём закончился неприметной дверью и мы вышли в широкий холл – и далеко не через главный вход. Мне показалось, что мы приближаемся к покоям восточного шаха – настолько пёстрой и дорогой была отделка этого места. Холл завершался высоченной двустворчатой дверью из покрытого затейливой резьбой белого дерева, а за ними был погруженный в полумрак просторный зал. У дальней стены была навалена гора шёлковых подушек, на которых лениво возлежал тот самый мужик, встретивший нас после приснопамятного боя. На этот раз он был не в броне, а в просторном и удобном на вид халате с рисунком из языков пламени, а рядом с ним был с десяток молодых девушек. Некоторые из них стояли на коленях и разминали мощные ступни мужчины, две держали в руках широкие опахала и размеренно обмахивали ими своего господина. Остальные же танцевали перед ним какой-то медленный и предельно эротичный танец. Лёгкая полупрозрачная одежда не скрывала, а подчеркивала прелести девушек. Скрытое ранее доспехами лицо главного распорядителя – а быть кем-то иным он не мог – было вполне обычным, разве что излишне грубоватым, но больше всего его портило выражение скуки и безразличия, прилипшее к нему словно репей к штанам. — Так, так, так. — Его голос прозвучал гулко, многократным эхом отразившись от стен. — Наш новый герой. Наше выгодное приобретение. Он жестом отправил прочь приведших меня распорядителей, и продолжил: — Зрителям понравился твой бой. Признаюсь честно, — Он пренебрежительно махнул рукой. — Некоторые советовали мне не давать тебе в первом бою настолько сильного монстра. Но они слепцы. Они не видели того, что увидел я в тебе. Настоящего воина. Могучего и опасного. — Он немного откинулся на спину, устраиваясь поудобнее, и девушки рядом мгновенно перетекли в новые позиции, чтобы продолжить свою работу над господином. — Те, кто продал тебя, понятия не имели, какое сокровище попало к ним в руки. Я не хочу знать, кто тебя обманул или предал и нацепил на тебя этот металл. — Он взглянул на всё ещё сковывавшие меня кандалы. — Та сила, что есть у тебя сейчас, поражает воображение. Но – Гранд Лайн жесткое место. — Его взгляд не содержит в себе ни капли милосердия. — И сверхновая, готовая зажечься на небосклоне Гранд Лайна, теперь будет гореть в мою пользу. Какая ирония. — Он сухо усмехается. — И к чему теперь Кайросеки, если я теперь ношу вот это? — Обхватываю пальцами твёрдый и прочный ошейник, стягивающий кожу на моей шее. — Без них я смогу устроить куда более зрелищные бои. — Я не давал тебе разрешения говорить. — Немного задумчиво произнёс он. — Но пожалуй, победителю позволительны некоторые поблажки. Матерь Дюн – живая легенда моего дома. Он продолжил, глядя мне прямо в глаза: — Но меня устроит и твоя текущая сила. Я не знаю, в чём именно заключается сила твоего фрукта, а описания Дозора слишком расплывчаты. Но вы, дьявольские отродья, слишком опасны и изворотливы, и давать вам такой шанс было бы преступной глупостью. — К тому же. — Он улыбается одними уголками губ. — Зрители уже знают тебя, как Узника. Не будем напрягать их куцые умишки необходимостью запомнить новую кличку. Он приподнимается и садится прямо, и одна из девушек принимается разминать его широкие плечи. — Я приказал привести тебя, чтобы объяснить тебе правила игры без посредников. — Сообщил мне он. — Если ты будешь делать всё, что тебе говорят, и будешь устраивать бои не хуже прошедшего – то ты будешь жить лишь немногим хуже, чем я сейчас. Роскошная еда, удобная опочивальня, выпивка и наркотики в той мере, что не помешает тебе сражаться, и женщины, само собой. Он повелительным жестом указал на одну из обслуживающих девушек, и та без колебаний оторвалась от него и подползла ко мне на четвереньках. — Эту можешь взять прямо здесь и сейчас – как небольшой бонус за хорошо проделанную работу. Девушка оказалась миленькой и стройной, и её фигуру легкомысленный наряд не особо-то и старался скрыть. Крупная грудь казалось может поцарапать острыми сосками, а тонкая талия резкой дугой переходила в широкий зад. Волосы цвета мёда были украшены многочисленным жемчужным бисером, и я поневоле почувствовал возбуждение... Пока не увидел её глаза. Глаза последней мрази, оценивающей меня как рыбак оценивает свою добычу. Человеческого в них было мало, а вот всепоглощающей жадности и подлости – настоящее море. Поневоле я вспомнил виденное когда-то давно, словно в прошлой жизни ледяное золото, полное гнева и гордости. Это воспоминание словно контрастный душ окатило меня с головой, а мелкие карие болотца продажной шлюхи вызвали лишь тошноту и омерзение. Лучше любоваться издали настоящей красотой, скрывающей под собой гордость и рассудительность, чем прикасаться вот к этому. Воспоминание о Логии были в стократ приятней представшего передо мной зрелища. Хищница и падальщица. Морозный холод и затягивающая трясина. Я встряхнул головой, сгоняя наваждение и отрицательно качнул головой, отойдя на пару шагов назад. — Так ты по мальчикам? — С лёгким удивлением протянул распорядитель. — Это будет немного сложнее, но нет ничего невозможного. — Пожалуй, я пока откажусь и от них тоже. — Непроизвольно сглотнув, снова отказался я. — Воистину, кого только не встретить в нашем странном море. — Немного насмешливо протянул он. — Ступай и помни, о чём я тебе говорил. Просто если ты будешь противиться, то мне придётся заставлять тебя болью – а это лишние хлопоты, которые не нужны ни мне, ни тебе. Результат же будет один и тот же. Он легонько хлопнул в ладоши, и прикрыл глаза, показывая, что наша беседа окончена. Не успел я спросить об одной волновавшей меня больше всего вещи, как вошедшие распорядители рангом ниже без лишних слов повели меня прочь. Проклятье.***
Возвращение в гладиаторское общежитие прошло буднично. Решетка захлопнулась перед моим носом, и мне ничего не оставалось, как поплестись в сторону коек. Сейчас развалюсь и как следует посплю. Авось клубящиеся внутри эмоции подрассеются к пробуждению. Похоть, брезгливость, гнев, тоска – настоящий бурлящий коктейль. — Майкл. — Внезапно меня окликнул Эрик, стоящий в тёмном углу помещения. — Подойди сюда, я хочу тебе кое-что показать. Мысленно матерясь, я потащился к этому врачу-неудачнику. Впрочем, мы друг друга стоим – я такой же неудачник, как и он. — Смотри. — Он указал на что-то, лежащее в тени, и я наклонился поближе – глаза, привыкшие к свету всё ещё не адаптировались к сумраку помещения. — И что же э... — Вопрос я закончить не успел – почувствовал, как что-то холодное и острое прижалось к моей шее. Прямо там, где проходила сонная артерия. — Спрашиваю только один раз. – Раздался холодный как лёд голос Эрика. — Откуда. Ты. Знаешь. Рокушики? Нет, Майкл, ты всё-таки не прав. Ты куда больший неудачник, чем этот коновал.