***
Тартачо раньше и представить себе не мог, что его обычная жизнь в стиле «лёг спать не натощак – повезло-повезло» споткнётся о банальную наводку на излишне богатую и беспечную туристку. Считанные недели назад он боялся нос сунуть в более-менее приличные места Кьянке - его фиолетовая шевелюра уже примелькалась среди лавочников и ремесленников, и желающие разбить ему лицо сбегались ещё до того, как он успевал что-либо стащить. Что поделать, заработанная тяжелым трудом репутация. А дальше всё полетело в тартарары: после неудачной кражи пришлось возвращаться к работодателям с пустыми руками. И это ой как не понравилось местным держащим масть – их импровизированную базу пришлось покидать с шумом и гамом. При всей своей слабости как рыболюда он всё же смог перед побегом выбить половину зубов парочке своих давних закадычных врагов. И вот судьбоносное решение покинуть остров на первом попавшемся уходящем из порта корабле познакомило его с Майклом. Тяжело придумать начало знакомства хуже, чем случилось тогда. Впрочем, пусть и не сразу, но здоровяк принял незваного гостя как родного, тем самым переплюнув не только всех встреченных рыболюдом ранее людей, но и его настоящих родственников. Из-за старых воспоминаний дико хотелось содрать с головы все до единого волосы. Благо, что думать о прошлом было просто некогда. Обязанности кока и юнги новорождённой пиратской команды и тренировки не давали времени на рефлексию. События неслись вскачь как погнавший галопом жеребец – и вот теперь он не просто босяк и воришка, а пират и к тому же дворянин. В голове всё это укладываться отказывалось напрочь, и поэтому Тартачо устал удивляться происходящему вокруг. В том числе и окружавшим его людям. Капитан, щелчком пальцев способный снести небольшой город в море, и это оставляя за скобками его чудовищную физическую силу. Моне, арктический буран в обличии прекрасной девушки. Эрика, мечника и доктора, Тартачо в бою ещё не видел, но был уверен, что обычного человека Майкл корабельным врачом не взял бы ни за какие коврижки. И сейчас, несмотря на всё противоречия, скопившиеся между плававшими на одном корабле людьми – они все здесь ради него и находящейся не в самых добрых руках Ю. Рыболюд ни за что бы не признался, но появление Логии несказанно обрадовало его. После приснопамятной беседы он был почти уверен в том, что больше её не увидит. Эрик всё так же валялся в снегу, раскинув ноги как перевёрнутый на спину таракан. Свой клинок он бережно держал в руках и активно шевелил губами, о чём-то говоря с отвлекшейся на него Моне – сквозь светящийся белым полупрозрачный барьер не доносилось ни звука Ю пришла в себя и вцепилась в удерживающие её за шею снежные когтистые лапы, пытаясь оторвать их от себя. От её пальцев по снежной коже Логии разбегались паутинки тончайших трещин, но грубая сила на этот раз спасовала – разорвать хватку постоянно самовосстанавливающегося и твёрдого как камень снега она была не в состоянии. Майкл же держался особняком, оставшись возле разбитого в хлам окна и ограничившись созданием своего любимого барьера. Почему-то рыболюду показалось, что капитану вообще не интересно происходящее перед ним – он привалился спиной к стене, наклонив голову вниз и рассматривая что-то на полу. Глубокие тени придали его лицу мрачную отрешенность. Хорошо, когда о тебе волнуются, но помощь несколько запоздала, и как оказалось – вообще не требовалась. Теперь уже не обязательно отрывать друг другу головы. На окрик Моне не отреагировала – барьер отсёк его от остальной комнаты, и Тартачо заколотил по гладкой поверхности, пытаясь обратить на себя внимание. И чуть было не рухнул носом в пол когда преграда с лёгким треском пропала. По ушам ударил шум от перепалки между Моне и Эриком — … на себя. — В снежной форме голос Логии приобретал нечеловеческие реверберации, резонируя и пробирая до нутра. Впрочем, Эрика подобные подробности не трогали. — Как видишь, я оказался здесь куда раньше вас. — Ехидно ответил он ей без капли страха. — Так, стоп! Хватит! — Тартачо кое-как добрался до девушек, барахтаясь и спотыкаясь в снегу.— Эрик, брось её провоцировать. Моне, отпусти Ю. Клянусь, она не опасна. — На одном дыхании выпалил он. Моне молча скосила на него взгляд, и рыболюда обдало ледяным воздухом, словно кто-то открыл дверь в зиму – так Логия вздохнула. Ю перестала барахтаться в её хватке и тоже уставилась на Тартачо. Как ни странно, но выглядела она куда лучше, чем раньше – бледная кожа налилась здоровой краской и глаза больше не выглядели наркоманскими буркалами. Пауза затягивалась, и Тартачо уже морально готовился собственноручно разжать хватку Моне, как в происходящее наконец-то вмешался Майкл. — Отпусти её. — От спокойного тона фруктовика Логия почему-то заметно вздрогнула, и неохотно выпустила на свободу свою пленницу. Майкл отлепился от стены и словно капля ртути перетёк к троице – настолько плавно и малозаметно для глаза он двигался. — Будь любезна, прими человеческий облик и сходи, уладь проблему плачевного состояния наших комнат с хозяевами. — Едва заметно улыбнулся Майкл. — И будь с ними поласковее – не забывай, мы ведь здесь гости. Не стоит держать их в ожидании за углом. Логия даже не зашипела – заскрипела, как снег под ногами в морозную ночь, бросив яростный взгляд на беззаботно держащего руки в карманах Фарадея. Тартачо весь подобрался, готовясь к последующей буре, но она так и не последовала: Моне вновь предстала в своём привычном образе девушки в строгой одежде. Молча развернувшись, она стремительной походкой вышла из комнаты и снег в панике взлетал на её пути. Запертая дверь распахнулась перед ней сама собой. — О как. — Глубокомысленно протянул так и не пожелавший встать Эрик. — Но... Как?! — Тартачо осёкся, пытаясь уместить абсолютно невозможное в своём рассудке. Чтобы не боящаяся даже смерти Логия беспрекословно подчинилась приказу, при их-то отношениях? Майкл же улыбнулся краешком губ и проговорил, ни к кому конкретно не обращаясь: — Просто подобрал нужные слова. — На слово «нужные» он сделал особый акцент, произнеся его отрывисто и зло. Победная улыбка на его лице словно проросла мрачной усмешкой. Неожиданно он сделал короткий шаг к Ю, и поначалу ничего не понимающая девушка шарахнулась в сторону. Тартачо свалился в снег, а Эрик схватился за рукоять палаша – настолько нехорошим повеяло от капитана в этот момент. На фоне рослой фигуры капитана Ю выглядела нашкодившим ребёнком. Судорожно вцепившись в свой длинный, до середины бедра, кожаный дублет, она опасливо уставилась на внимательно разглядывающего её Фарадея. Взгляд мужчины на пару мгновений остановился на несуразно длинных руках, и он едва заметно нахмурился. — Тартачо. — Однако заострять внимание на расе девушки Майкл не стал, вместо этого внезапно обратившись к своему накама. — Капитан должен держать своё слово? Рыболюд уселся на полу, слегка дрожащей рукой сгребя из-под себя снег. Нахохлившись как воробышек, кок мрачно уставился на своего капитана: — Мне не нравится, к чему ты ведёшь этим вопросом, кэп. — Пробурчал он. Эрик зашевелился, устраиваясь в снегу поудобнее с удовлетворённым выражением лица, словно вместо холода испытывал чувство ностальгии: — А в чём дело-то? — Уловив на себе странные взгляды своих накама и недоумённый от Ю, он проговорил: — Я пока полежу так, не обращайте внимания. — Он пообещал ей, что если ещё раз увидит её рядом со мной, то она пожалеет о том, что родилась. — Хмуро пояснил ему Тартачо. — Но кэп, это всё сплошное огромное недоразумение, чтоб меня осьминоги щупальцами отымели, если вру. — Не держащий своё слово капитан не стоит выеденного яйца. Особенно если команда пиратская. — От легкомысленности в голосе Эрика не осталось и следа. Однако вставать он явно не собирался. — Мы вверили ему свои жизни, когда встали под его флаг. Эрик внезапно прищурился и спросил: — Кстати, Майкл. Где. Наш. Флаг? В комнате повисла неловкая пауза. Мрачное выражение на лице Майкла сменилась лёгкой растерянностью, которую он постарался поскорее замаскировать. — А его нет. — Протянул Фарадей, пряча за легкомысленностью определённую натянутость. — Мне просто некогда было выдумать своей команде символ. — Некогда, да? — Язвительно протянул Эрик, подперев голову ладонью. — А что ты делал, когда мы были заперты на корабле Дозорных, а? Стихи сочинял? — Разговор сейчас не об этом. — Попытался слиться с темы Майкл, но Эрик перебил его: — Я ещё могу понять если капитан по независящим от него причинам нарушит своё слово. Это полный отстой, но жизнь бывает той ещё сукой. Но вот быть пиратом без флага я отказываюсь. — Отрезал Эрик. Майкл заскрипел зубами, но мечник лишь ехидно оскалился ему в ответ. — Дай мне пару дней. Это тебе ведь не автограф написать, знаешь ли. — Проговорил он. Снаружи, из соединяющей комнаты крыла галереи донеслись едва слышные взволнованные голоса. Майкл отвернулся от доктора, вновь обратив свой взгляд на слушавшую их очень внимательно Ю, и нехорошо прищурился. — Да что тебе в голову взбрело, кэп?! — Внезапно взвыл Тартачо, одним прыжком вставая между Фарадеем и Ю. — Она нам не враг! С каких это для тебя формальности стали настолько важны? Майкл пару секунд молча смотрел на рыболюда, после чего объяснил: — Репутация – интересная штука. Однажды она сможет спасти твою шкуру... Если все будут знать, что слово Фарадея не расходится с его делом. Её сложно заработать, но очень легко потерять. И я не собираюсь брать свои слова назад. Но... Входная дверь вновь распахнулась, но вместо человека в него влетели швабра с развевающейся во все стороны половой тряпкой и здоровенное ведро, окутанное брызгами воды. Майкл не глядя перехватил швабру рукой и одним движением ноги остановил на лету и прижал ведро к покрытому снегом полу, словно мяч. От резкой остановки часть воды выплеснулась наружу – прямо на расслаблено возлегающего Эрика. Едва заметное движение ножнами - и порыв ветра перенаправил поток мимо. Дверь же захлопнулась так же резко, как и открылось. Нетрудно было догадаться, кто подобным образом выражал своё недовольство. — У меня к вам обоим очень, очень много вопросов. Но они подождут до утра. — Майкл внимательно взглянул в глаза Тартачо и кивнул своим мыслям, после чего бесцеремонно вручил швабру Ю, а ведро толкнул к ногам кока. Глядя на обескураженные лица, фруктовик оскалился: — Раз ты за неё поручаешься, я не стану её убивать или калечить. Вы оба поступаете во временное подчинение слугам этого гостеприимного дома до тех пор, пока не ликвидируете весь здешний беспорядок. Эрик, присмотришь за ними? Эрик молча поднял вверх сжатую в кулак руку и кивнул. Майкл кивнул в ответ, развернулся и направился к выходу. Взявшись рукой за ручку двери он на пару секунд оглянулся и произнёс, обращаясь конкретно к Ю: — Не забудь поблагодарить Тартачо, что всё ещё жива. И не злоупотреби его доверием – ведь моё ты ещё не заслужила. — Майкл улыбнулся и распахнул дверь, бросив напоследок: — И да, наслаждайтесь уборкой. Хлопнула дверь, и комната погрузилась в тишину. Ю подняла перед собой швабру и неуверенно разглядывала отполированную сотнями ладоней рукоять. Тартачо расстроенно пнул недовольно звякнувшее ведро и вопросительно посмотрел на девушку. Та лишь растерянно покачала головой и изобразила руками морскую волну, что с её анатомией получилось излишне выразительно. — И чего мы стоим? Вперёд. — Неискренне жизнерадостно поторопил их Эрик. — Но как нам убираться одной шваброй? — Немного ошарашено произнёс Тартачо. — И это не мы устроили здесь бардак! Эрик перевернулся на бок, подпёр рукой голову и задумчиво посмотрел на не успевающую за изменением ситуации парочку. — Во-первых, инвентарь – это ваши проблемы. Во-вторых – кэп же обещал, что кто-то пожалеет о том, что родился? Думаете, что дело ограничится одними нашими комнатами? Серьёзно? — Глядя на осознавших, что их ждёт, Ю и Тартачо, Эрик от души хохотнул. — А это за вами, похоже. — Кивнул он на боязливо заглядывающих в комнату женщин. — Так что идите-идите – чем раньше начнёте, тем позднее закончите. А я за вами, так уж и быть. Окажу вам моральную поддержку. Спокойно наблюдавший за понуро собирающимися молодыми людьми, Эрик внезапно окрикнул Ю: — Будь любезна, оставь свой арсенал здесь. Уверяю, пока мы здесь – тебе ничего не угрожает. — Кажущаяся мирной улыбка мечника содержала в себе угрозы больше, чем приставленный к глотке меч. Расстроенная Ю перестала втихую пытаться взять что-то из своего оружия, и стала хвостиком ходить за чертыхающимся Тартачо, который никак не мог найти что-то в покрывшем все вещи снегу. Но всему приходит конец и Эрик остался в комнате один. Бодро вскочив на ноги он слегка расстроенно покосился на своё лежбище и повёл плечами, разминая затёкшую спину. Сделав пару шагов, он с любопытством толкнул звякнувший свёрток на полу и стянул с кровати одеяло. Поцокав языком, он с усилием размял ладонями виски – одной проблемой больше, да ещё и такой, что с посторонними так просто не обговорить. Врачебная тайна, мать её за ногу. Через пару минут он вышел вслед за обречёнными на долгий и монотонный труд коком и Ю. Лёгкий запах гари и тщательно разглаженный и начавший подтаивать снег в одном из пустых углов остались единственным напоминанием о потраченном им времени.***
Дверь с тихим щелчком захлопнулась за моей спиной, отрезая меня от насущных проблем. Тартачо и Ю, ставшие за короткий срок не разлей вода, удар в спину от Эрика со своим желанием срочно обрести пиратский флаг. Такие знакомые и родные, такие приземлённые проблемы. Ситуация Ю разрешилась неожиданным образом, и теперь понятны те странные ощущения при её допросе. Резко изменившееся отношение Тартачо? Не мне его судить – женщины всегда были слабым местом нашего брата. Но это не значит, что я пустил всё на самотёк – Эрик пристально наблюдает за ними, а в её те самые серебряные серьги я вложил столько энергии, что стоит её только направить в нужную сторону, и кое-кто недосчитается головы. Если же я по той или иной причине лишусь способностей фрукта – энергия выделится сама собой и выведет её из строя, не убивая. Про прослушку и постоянный удалённый контроль не стоит даже упоминать. Флаг? Понятия не имею, какой именно символ я хочу. Обычную весело скалящуюся черепушку? О небо, мне сейчас абсолютно не до этого. Но всё же спасибо им, что выдернули меня из той мрачной меланхолии, что поселилась во мне после разговора с Моне. Мне уже значительно лучше. А вот и она, молча стоит поодаль от пришедших сюда людей. Проходя мимо, я краем глаза заметил её ненавидящий взгляд. Злая усмешка сама собой искривила мои губы – наша беседа прошла не по сценарию Логии. Сегодня она пришла движимая конкретной целью – и стала заложницей собственной слабости. Пытаясь использовать меня в своих целях, она попалась в собственную же ловушку. Теперь она ненавидит меня по-настоящему, ярко и исступлённо, но подчиняется приказам и не может причинить мне явного вреда. Благополучие команды отныне значит для неё больше, чем желание умереть, однако стоит тщательно подбирать слова – она запросто может сорваться, а мне не слишком хочется бродить по городу полному ледяных статуй. Сложно оставаться собой, когда никакого тебя по сути и нет. Но я стараюсь. Единственный плюс – проблемы взаимоотношений теперь выглядят иначе под другой точкой зрения. Зло, добро – настолько оторванные от жизни понятия, что теперь, без груза навязанных предубеждений, кажутся перепутанными напрочь. Плохо это или хорошо – угрозами и запугиванием заставить человека жить и служить тебе, и при этом ненавидеть той самой, чистой, незамутнённой ненавистью? Да какая разница-то? Будущее нас рассудит. А пока что... — Утром мы соберёмся все вместе, чтобы определиться с дальнейшими планами. Я хочу, чтобы мой старпом присутствовал там. Ты придёшь? — Моне одарила меня непередаваемым взглядом, словно представляя, как мои рёбра вживую вырезают из грудины и выворачивают наружу. — Я не слышу ответа. — Женщины-служанки опасливо косились, ловя каждое наше слов. Вот же ж любопытные. Я буквально балансирую на грани, отслеживая реакцию девушки. Моне помедлила, после чего неохотно кивнула. — Молодец. Рад, что ты соблюдаешь наш уговор. Ты ведь не забыла, кого проще всего заменить? — Когда это необходимо – слова падают сами собой, легко и непринуждённо. Необходимо держать её в ежовых рукавицах и напоминать, кто здесь капитан – она попросту неспособна воспринимать адекватно любую направленную на неё доброту. Готов поспорить, если бы Моне была уверена в своей победе – она напала бы без промедления. Удивительно, насколько сильные эмоции может испытывать столь холодная особа. Юки-Онна. Я посмаковал это слово, но так и не произнёс его вслух. Дело осталось за малым – всегда превосходить её в силе на две головы. Пока я уходил прочь, взгляд Логии буравил мне спину до тех пор, пока она не скрылась из виду. К черту и добро и зло – полные ненависти глаза мне нравятся больше, чем застывшие в неподвижности, которую даже копошение трупных мух не в силах потревожить. Должен же я хотя бы иногда позволить себе потакать своим капризам. Сейчас же меня ждал разговор, который не давал мне покоя с самого осознания себя неполноценным. Сейчас во мне билось одно-единственное желание – докопаться до правды своего происхождения. Кто взял память землянина, вырезал из неё все личные воспоминания и запихнул её в тело неполноценного суперсолдата. В последнем я был уверен процентов на восемьдесят. И единственная, кто могла хоть что-то знать о моём прошлом, была совсем рядом. Моя сестра, Изабелла Флайт.***
Иногда Моне жалела, что люди словно книги на неизвестном или давно забытом языке. Судить их по обложке было поистине пустой тратой времени и можно было потратить годы зря в попытках перевести их на свой лад. Глядя вслед удаляющемуся Фарадею, она изо всех сил гнала прочь мерзкое чувство страха, что вселяла в неё его беспечная улыбка. Если бы Майкл был книгой, то в ней точно были бы перечислены все её неудачи. С другой стороны она почти испытывала странное удовлетворение от раскрытия истинной сущности Майкла Фарадея. Под личиной добряка и рубахи-парня скрывалась личность, умеющая находить и использовать чужие слабости в свою пользу. Почти – потому что всё забивала клокочущая ненависть и как ни странно – острое недоумение. Почему в тот приснопамятный день он встал на сторону революционеров? Достаточно было просто не обострять ситуацию и договориться. Революционеры не обладают и половиной той ресурсов, что были под контролем её бывшего господина. Быть на их стороне было банально выгоднее. Всё могло сложиться совсем иначе. Возможно даже, что Дофламинго позже и так бы отдал этот злополучный фрукт Майклу, прояви он себя. Почему? Что она упускает? Впрочем, всё это уже просто по старой привычке, чистый академический интерес докапываться до истины. Моне твёрдо отдавала себе отчет – вчера она сломалась окончательно и вернулась к Фарадею исключительно для того, чтобы поставить точку в своей истории и отдать последний долг. Пусть и не о такой смерти она мечтала, следовало использовать всё, что у неё оставалось на всю катушку. Мёртвой она могла принести куда больше пользы, чем кажется на первый взгляд. Моне вздрогнула и зябко передёрнула плечами, когда воспоминания опять непрошено ворвались в её мысли и навели полнейший сумбур и сумятицу.***
Вид с крыши дворца мало чем уступал великолепию ночной Дресс Роуз. Майклу не составило труда вытащить её на одну из лучших точек обзора жемчужины Вест Блю. На её отчаянную просьбу он не спешил отвечать ни словом, ни действием, лишь безучастно разглядывал тысячи огней дышащей жизнью столицы. Остатки гордости не позволяли ей обессиленно опуститься на едва тёплую крышу из-за постыдной слабости в ногах. Затянувшаяся пауза с каждым ударом сердца тревожила её всё сильнее. Возможно, стоит спровоцировать Фарадея атакой в спину? Резкий порыв ветра встряхнул её волосы, заставив их затрепетать в воздушном потоке словно многочисленные флажки на мачтах корабля. Фарадея там уже не было, где она его только что видела. Майкл в скорости и силе превосходил её так же безоговорочно, как она – обычного портового рыбака. Она уже надеялась на ослепляющую вспышку боли и блаженное забвение, но вместо этого широкие ладони легли на плечи и придавили её к земле. Горячее дыхание словно пустынным зноем обдало правое ухо: — Смерть? Одной ли смерти желаешь ты, милая Моне? — От голоса Майкла по спине Логии пробежались противные мурашки – таким низким и предостерегающим она его ещё не слышала. В мыслях на секунду мелькнуло изумление – в этот момент Майкл был пугающе похож на Дофламинго. Фруктовик глубоко вдохнул – тонкие прядки на висках девушки тревожно задрожали под тягой двух здоровенных кузнечных мехов вместо обычных человеческих лёгких: — Чувствуешь этот запах? — Спросил он у замершей девушки. — Так пахнет жертва, ягнёнок на заклание. — Рука на левом плече девушки вспыхнула жаром и больно впилась в нежную кожу под тканью, удерживая попытавшуюся вырваться из хватки Логию на месте. Однако Майкл и не думал позволить ей вымолвить хотя бы одно слова. Другую руку он запустил в волосы, словно крючьями обхватив её голову пальцами, и с силой наклонил вправо, продолжая шептать в другое ухо: — Во имя кого ты собралась принести себя в жертву? Ради Дофламинго? Твоя смерть уже никак не поможет ему, не так ли? О, прошу тебя, не отвечай. — Предупреждающе проговорил он. — Я справлюсь сам. — Ради своей вечно юной сестры? — Моне дёрнулась и почувствовала, как неведомая сила сковала каждую пядь её тела, не давая пошевелить ни единым мускулом. — Тише, тише. Твоя смерть будет безразлична ей, верно? — Лёгкий оттенок грусти заставил Логию обмякнуть и обессиленно внимать глубокому голосу Фарадея. — Если подумать, то ты могла просто утопиться в море, если жизнь настолько опротивела. Но ты не из тех, кто делает что-то просто так. Своей смертью от моей руки ты преследуешь свои цели. — Грусть исчезла так же внезапно, как и появилась, сменившись злой иронией. — А знаешь, кто больше всего выиграет от твоей смерти от моей руки? Мы! Вся моя команда при удаче сможет избежать конфликта с Дофламинго, если тот узнает, что предательница пала от моих рук. Моне замерла, пытаясь скрыть в себе все могущие выдать её с головой эмоции, но Фарадею не было дела до её усилий. Недобро усмехнувшись, он вкрадчиво продолжил: — И кому же ты пытаешься помочь даже ценой своей смерти? Кто же из моей команды удостоился чести стать тем, к кому привязалась холодная и расчетливая снежная дева? Кто же своей непосредственностью и открытостью запал тебе в душу? Мы оба знаем ответ на этот вопрос, не так ли. — Так почему ты медлишь? — Голос Логии был тих и безжизненен. — Это будет наилучшим решением для всех. — Видишь ли, моя милая Моне. — Терпеливо ответил ей Майкл. — Твои страдания только начинаются. И освобождение через смерть отменяется. — Закончил он с широкой улыбкой, больше похожей на оскал бешеного зверя. — Но... — Попыталась что-то высказать девушка, но все возражения со её стороны были грубо оборваны. — Прикуси язык и слушай меня очень внимательно. — Тон Майкла изменился, давя любые намёки на шутку. — Ты же хочешь, чтобы Тартачо прожил славную и долгую жизнь? Можешь не отвечать, я уже чувствую ответ. — Ядовитая улыбка поразила его лицо как проказа, пусть Моне и не могла его видеть. — Видишь ли. — Продолжил он лениво объяснять: — Он в моей команде – самое слабое звено. Рыболюди настолько привыкли по своей природе просто превосходить обычных людей, что редко достигают истинных вершин силы. Пока что он мне полезен – как кок, и как способ аварийного спасения из объятий моря. Но ты же понимаешь – его потеря при случае не будет стоить мне абсолютно ничего. Очередная попытка бунта со стороны Моне была безжалостно подавлена, и Майкл лениво подытожил: — Идеальная фигура для размена, не находишь? Повод вряд ли бы появился в обозримом будущем, и он мог бы спать спокойно, если бы не ты. — Майкл развернул Моне лицом к себе и заглянул в её глаза. К её чести, внешне она сохраняла ледяное спокойствие. — Ты и правда думаешь, что мне может быть дорог это мелкое ничтожество?! — Прошипела она, изо всех сил пытаясь пошевелиться. Её тело то и дело окрашивалось снежно-белым – но превращение его в стихию никак не способствовало её освобождению из электростатических оков. — Я не думаю, я знаю. Твои эмоции выдают тебя с головой. — Майкл неожиданно посмотрел куда-то в сторону и вниз, словно мог видеть сквозь крышу. — Ты представляешь, какая досада – напавший на Тартачо сегодня тип сейчас в одной с ним комнате, и уже довольно давно. Отдаю должное его умению – проникнуть в столь охраняемое место без поднятия тревоги для обычного человека практически невозможно. — Досадливо поцокал языком Фарадей. — Ты блефуешь. — Выдохнула Логия, заживо пожираемая изнутри нарастающей паникой. Страх за мелкую сорвиголову пересилил навалившуюся на девушку смертельную апатию. Она ни под какими пытками не созналась бы ни Тартачо, ни кому бы то ни было о том, что забота о ком-то была её единственной отдушиной на протяжении долгих лет. И она уже не могла жить по-другому. — Вопрос не в том, блефую я или нет. — Стоически возразил ей Майкл. — Вопрос в том, сможешь ли ты простить себя, если с ним действительно что-то случится. — Отпусти меня! — Терпение Моне лопнуло окончательно, и она уже не смогла больше скрывать своё волнение, всё больше и больше похожее на панику. — Как видишь, меня не заботит его благополучие. А теперь перейдём к главному. — Майкл схватил зеленоволосую за подбородок и отчеканил, глядя ей прямо в глаза: — С этого момента любое моё слово для тебя – закон, а наша команда превыше всего. Любой промах с твоей стороны – неважно, непослушание ли, мятеж или ухудшение отношения Тартачо со мной с твоей подачи отрицательно скажется на продолжительности жизни одной маленькой каракатицы. Ты меня поняла? Последовавшие секунды тишины были одними из самых долгих и мучительных за всю жизнь Моне. Зажмурившись от переполняющих её эмоций, она боролась сама с собой, пока не поняла, что всё это бессмысленно. Неохотный, короткий кивок был красноречивее белого флага, и Фарадей щелчком пальца освободил Логию от невидимых пут. Стоило лишь Моне обрести былую подвижность, как она ураганом полетела вниз – туда, где находились окна в их комнаты. Майкл подошел к краю крыши и бросил взгляд на тонкую полоску тёмно-серого на востоке – ночь постепенно подходила к концу. Его лицо теперь было абсолютно бесстрастно, лишь в глазах отражались огни большого города. — Добро пожаловать в команду. — Тихо и бесстрастно бросил он вслед скрывшейся из виду и торопящейся изо всех сил девушке.