***
— Четыре… Ещё немного… Мне не хватило сил, чтобы подтянуться последний раз. Если бы только вышло, то я бы побил свой рекорд! Взглянул на свои руки, покрытые облупившейся краской. Болят до невозможности. Я вытер руки о шорты; немного краски осталось на ткани, а остальное упало на серый песок. На улице очень жарко, что я аж взмок после упражнений под палящим солнцем. Только хотел отравиться домой за водой, как мне протянули бутылку. — Выпей, ты весь горишь! — большими глазами странного цвета на меня смотрела девочка моего возраста. Я обратил внимание на ее босые ноги: пальцы часто зарывались в грязный песок и выглядывали. «Чудачка», — подумал я. Хорошо, что вслух не сказал, ведь она начала корчить злую гримасу, когда я стал ее осматривать, игнорируя протянутую руку. — Спасибо, — выдохнул и отпил из бутылки. Жажда мучила до безумия и, чуть не захлебываясь, я жадно глотал воду, словно больше никогда ее не получу. Боковым зрением заметил, как девочка улыбнулась. Я перестал пить и почему-то решил, что она надо мной смеётся. Не дав мне выразить недовольство и замешательство, та представилась: — Я Ибуки. Ибуки Миода. А тебя как зовут? Это меня немного смутило. Давно ни с кем не знакомился, что странно для ребенка. Убрав с губ остатки капель, я ответил: — Хаджиме Хината. — Зачем же ты, Хаджиме, так стараешься? Готовишься куда-то? — с заинтересованностью посмотрела, опершись о железный столб. — Соревнование какое-то что ли? Хихикнув самому себе, я ответил честно: — Нет, я просто… хочу быть сильнее. Может быть, это звучит глупо, но- — Дурак что ли?! Не глупо совсем! Это же обалдеть, как круто! Ибуки выпрямилась и подошла ближе. Не успел и заметить, как она схватила мою руку и стала рассматривать ладони. — Столько мозолей… Ты давно занимаешься? Опустив взгляд, я заметил то, на что она указала. И в самом деле, ладони выглядели грубыми, а бугорки болели при малейшем касании. — Всего несколько месяцев. Ибуки отпустила меня и демонстративно похлопала. Казалось, что улыбка с ее лица никогда не спадает — существует лишь для того, чтобы другие умилялись. Не сдержавшись, я тоже улыбнулся. Только для нее. Я был готов делать это каждый день, если потребуется.***
К черту, сейчас не лучшее время, хоть я и хотел бы предаться воспоминаниям ещё немного. Двенадцать минут. Дошел быстрее, чем ожидал. Дверной звонок сломался ещё давно, трогать его не хотелось: выглядит ненадёжно, особенно торчащие в разные стороны провода. Стучу. Приходится ждать минуту, а по ощущениям все пять, и копна светлых растрёпанных волос высовывается из-за двери. Я вижу лишь половину лица, замечаю на худом теле его любимую футболку. — Привет. Нагито слабо улыбается, держится за боковую стенку двери, чтобы не упасть. — Хаджиме, давай не сегодня. Я… Просто, — я чувствую напряжение, когда он замолкает, сглатывает слюну, отводит взгляд. — в другой раз. Нагито собирается закрыть дверь, но я зачем-то схватил его за руку. Давай же, думай! Придумай оправдание своим действиям, чтобы он не смотрел на тебя так! — Ты свой телефон у меня оставил. Тут он меняется в лице — удивляется. А затем тихо смеётся. — Точно, телефон. Он отпускает ручку, дверь начинает открываться сама по себе. Я замечаю яркую гематому под его глазом. Какого черта.? — Нагито! Что это? — чуть ли не кричу на весь подъезд. — Кто тебя так? — Тише, блин. — сдавленный вздох. — Раз мне больше нечего прятать, то заходи. Положив его телефон на тумбу, быстро начинаю разуваться. Из-за своей взволнованности и спешки, я запутался в шнурках. К черту, стяну с ног. Краем глаза замечаю, как Нагито завернул на кухню. Забыв, что шапка улетела, случайно тяну за волосы, из-за чего становится больно. Сбросив куртку на пол, думал пойти за другом, однако что-то в моей голове щелкнуло и я всё же повесил ее на крючок. — Будешь пить что-нибудь? — голос донёсся из кухни. — Чай, — сказал механически, входя в комнату. Я наблюдал за высокой фигурой, медленно передвигающейся в помещении. Руки Нагито всегда бледные и тощие, однако их чистоте и изящности позавидует любой: пальцы длинные, ногти аккуратно пострижены, покрашены черным лаком. Такими я их помнил. Сейчас лишь вижу, что руки покрыты пятнами, под неухоженными ногтями грязь, а на костяшках струпья. И я не имею ни малейшего понятия, что происходит - он не говорит. Меня достало это молчание, оно выжигает мне мозг. Не могу спать спокойно, пока знаю, что с Нагито творится какой-то пиздец. Найдя заварку, он кинул ее в кружку, а себе насыпал кофе; подошёл к столу, сел напротив меня, оставив чайник нагреваться. — Это, — Нагито указал на глаз с синеющим, как мне показалось, каждую минуту фингалом. — работа матери. Вчера разошлась не на шутку. Не думал, что она способна настолько сильно бить. — Ты делал с этим что-нибудь? Взгляд его переместился на стол, а затем снова на меня. — Я вырубился, — медленно моргнул глазами, — Вырубился почти сразу же, как она ударила мою голову о стол. Проснулся только час назад на полу с ужасной давящей болью в висках. В ушах звинело, и только когда перестало, заметил засохшую кровь. Еле отмыл. Пиздец. Полнейший пиздец. Нагито и раньше рассказывал мне о поведении своей матери, но в этот раз услышанное перешло все грани. Блять. Дыши, дыши. Дыши размеренно, не показывай, насколько сильно волнуешься. Ему тяжелее, моя паника сделает только хуже. Один, два, три — вдох. Четыре, пять, шесть — выдох. — Покажи голову, пожалуйста. Нагито послушно повернулся, и я наконец заметил, что волосы в месте удара покрыты засохшей кровью. Он поднял прядь, моему взору открылась небольшая подсохшая рана. — Черт… Так и держи. Я знаю, где лежит аптечка в их доме, поэтому стремительно направляюсь за ней. Вернувшись, достаю перекись и ватный диск. Сейчас я лучше вижу, что рана, вроде, не глубокая, а значит Нагито чертовски повезло. Если бы не эта удача, то он бы истек кровью ещё вчера, когда вырубился. По-хорошему нужно вызвать скорую, но мой друг воспротивится и уговаривать будет бессмысленной идеей. Достал перекись водорода и вату. Куда делся пинцет можно только гадать, поэтому мою руки и только потом обрабатываю рану, пытаюсь смыть кровь с волос. Слышу, как Нагито рвано втягивает воздух, а значит ему больно. Придется потерпеть, пока я не закончу. — Давай быстрее, пожалуйста. Щиплет. И я действительно стараюсь делать все быстро и аккуратно, будто этих слов мне не хватало. Завершив свою работу в качестве медсестры, если это так можно назвать, я возвращаю аптечку на место. Молю, чтобы моему другу не было больнее. — Спасибо, но это не было обязательным, — он подошёл ко мне сзади. Я оборачиваюсь на его голос и пару секунд не нахожу, что ответить. Из моих уст вырывается первое, что приходит в голову: — Хочешь обняться? Он застывает, смотрит с недоумением, мол, зачем, но неспешно поддается вперёд, давая мне обвить руками худое тело. Чувствовать, как его волосы щекочат меня, — самое лучшее, что может произойти за сегодня. Сейчас меня беспокоит лишь то, что он холодный. Что уж таить, беспокоило и будет беспокоить всегда. Будто обнимаю не живого человека, а холодный податливый труп. Чувствую, как руки его сжимают мою футболку — не сильно, но довольно требовательно. И возможно это дало толчок моим дальнейшим действиям. Я поцеловал Нагито. Его губы холодные и дрожащие, шершавые, с небольшими царапинами. Я просто коснулся их своими, но кафель словно исчез из-под ног, чуть ли не заставляя падать. Мгновение — я отстранился. В его глазах видно недоумение, но ни капли отвращения и презрения. Он хочет спросить: почему? Становится стыдно и я выхожу из ванной, направляюсь в его комнату. Блять, зачем? Нахуя? Тебе что, в голову ударило? Свое горящее лицо трогаю, затем поправляю колючие волосы и быстро падаю на кровать. Я тот ещё мудак. — Хаджиме, это… Слышу, как он заходит за мной. Выкручиваться из этой ситуации трудно. — Просто забудь. Пожалуйста. Ладони сами закрывают лицо, лишь бы не знать, как Нагито смотрит сейчас. Не думай об этом, не думай, не думай. Шаг, два и кровать рядом проминается. Он тянет мои руки на себя, а затем касается своими губами моих. Нежно настолько, насколько можно. Тонкие пальцы скользят по моему подбородку, заставляя открыть рот и впустить его язык. Вкус крови и сигарет, который я никогда не забуду. Не особо приятный, однако на это можно закрыть глаза, учитывая чей он. Я был готов целовать Нагито даже если бы он годами не чистил зубы и вылизывал дочиста школьные туалеты. Я приподнялся на локтях и через пару секунд выпрямился, обхватив ладонями его лицо. Веду теперь я и Нагито покорно уступаем. Казалось бы, что этот момент длится вечно, если бы не закипевший чайник. — Пойду выключу, — мой друг вытер рот и спешно спрыгнул с кровати. Что только что произошло? Я сплю? Тело предательски дрожало, выдавая мою нервозность. Настолько счастливым и одновременно тревожным никогда себя не ощущал. — Я сделал тебе чай, можешь забирать, — послышалось из кухни. Однако меня будто приковали к кровати, чтобы я не смог пошевелиться. Пришлось пересилить себя и встать, сделать вид, что ничего не случилось. Позже нужно будет обсудить это с Нагито. Обязательно. Но позже. Сейчас я еле плетусь на кухню, что уж тут до дискуссий. От только что сделанного чая вверх устремляется пар. Насыпаю ложку сахара и медленно перемешиваю, стараясь не задевать бортики стакана. Звук бесит. Поднимать взгляд на сидящего напротив друга не хочется, однако я довольно ярко ощущаю, как он буравит глазами дыру во мне. Словно услышав мои мольбы, Нагито вышел из комнаты. Вскоре вернулся, но уже со своим телефоном, и сел, уставившись в него. Первым делом он всегда проверяет сообщения, а значит увидит, что я написал ему утром. — У Рантаро сестра была что ли? — бессмысленный вопрос врезался мне в голову. Прочитал. Что с ним творится? Он же знает его сестру, видел несколько раз уж точно. — Да. Жаль, что вы не успели познакомиться. — говорю с каким-то равнодушием, что даже стыдно за себя становится. Помолчав несколько секунд, решаю поделиться подробностями, которые услышал от Ибуки в голосовом сообщении: — Говорят, что ее вчера видели с каким-то парнем в беседке. А потом она вышла и направилась в сторону леса. Без понятия, что тот человек мог ей сказать, но я уверен, что умерла она из-за проблем в семье. Вчера Рантаро не было дома, а значит ее было некому успокоить. Кашель. Я посмотрел на Нагито. Он поперхнулся кофе и разлил его на себя. Я уже хотел помочь, но он вытянул указательный палец передо мной, мол, не надо. И я доверился. Откашлявшись, он втянул воздух, приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но решил промолчать. Эта недосказанность меня пугала. Вероятно, он что-то знает. А может я просто дурак и ищу смысл в обычных вещах. Подавился и все. Не начинай. — Печально, — бросил он совсем равнодушно. Я уже думал упрекнуть его в этом, но он продолжил. — Однако смело.