Прекрасное далеко

      Дни определённо перестали быть такими мучительно медленными с появлением нового знакомого. За эти несколько месяцев они в основном ходили вместе — умываться по утрам, в столовую, в школу. Из школы — нет, Серёжа по средам и пятницам ходил в художку, а в остальные дни оставался в школьной библиотеке допоздна, пока его не выгоняли оттуда. В первое время по вечерам и на выходных они почти не говорили, этот рыжик был слишком увлечён книгами.       Видимо, компания спасала Серёжу, и больше его не били. По крайней мере, Олег не видел.       Олегу пришлось перейти в новую школу, что было большой проблемой. Его безжалостно оторвали от прошлой жизни, от старых одноклассников, вынули из привычной обстановки и бросили в новую, где его никто не знал и он никого не знал. Учебная программа отличалась от той, по которой он шёл раньше, и мальчику нужно было совладать с новым материалом. Учителям было, в общем-то, плевать, разобрался Олег или нет, но сидеть в непонятках на уроках не хотелось.       Около часа мальчик сидел за письменным столом в спальне над раскрытым учебником математики и пытался вникнуть в суть задачи.       «У Ани было десять яблок, — проговорил про себя Олег, — это понятно. У Бориса было на три яблока меньше, чем у Ани. Раз на три, значит, десять плюс один, плюс один и плюс ещё один. Тринадцать, значит. У Вани было в два раза больше яблок, чем у Бориса. Один плюс один — два, и три плюс три — шесть, значит, тринадцать плюс тринадцать — двадцать шесть. Сколько яблок было у Ани и Вани? У Ани десять, значит, к десяткам в двадцати шести у Вани прибавляется единичка. Тридцать шесть. А почему тогда в ответе двадцать четыре?»       Олег жутко злился на эту и несколько других задач за то, что не решаются, на себя за то, что он не может понять, где ошибка, на учителей, которые не хотят объяснить эту тему, и немного на родителей, которых больше нет, и он вынужден был перейти в эту дурацкую школу и решать эти дурацкие задачи без намёка на помощь.       Серёжа к этому времени уже вернулся из библиотеки и мирно читал книгу (кажется, фантастику), сидя на своей кровати. Иногда Олег, скрючившийся на высоком стуле и неподвижный, ощущал на себе его пристальный взгляд. Это злило, поэтому в какой-то момент мальчик не выдержал и повернулся к Серёже.       — Ты чего смотришь?       — Тебя что-то мучает. Математику, что ли, не понимаешь?       — А если и не понимаю, — буркнул Олег, — тебе-то что?       — А хочешь, помогу? Я могу. — Серёжа отложил книгу, соскочил с постели и подошёл к столу.       Олег был в замешательстве. Он знал, что Серёжа учился на отлично — учителя хвалили его самостоятельные работы и домашние задания, да и на уроках он отвечал блестяще, хоть и редко. Но Олег не рассчитывал, что Серёжа захочет ему помочь.       — У Ани было десять яблок, у Бориса на три меньше, — прочитал Серёжа, — то есть десять минус три — это семь.       — Подожди, как это семь, если тринадцать?       — У Бориса было меньше яблок, чем у Ани, что, по-твоему, тринадцать меньше десяти? Ты прибавил три, а надо вычитать! О таком Олег не задумывался. Вот в чём была его ошибка!       — А потом умножаешь семь на два — четырнадцать, и прибавляешь к десяти четырнадцать — это будет двадцать четыре.       Олег с уважением посмотрел на Серёжу. Рыжик так быстро считал и с легкостью разобрался с тем, что Олег не мог осилить очень долго! Наверное, он гений.       — Давай ещё помогу с задачами, если надо. Это несложно, я думаю, ты быстро разберёшься. — Серёжа поднял руку и осторожно положил её Олегу на плечо. Это было неожиданно, но отторжения не вызвало. Стало даже спокойнее, как будто не его держали, а он держался за костыль.       — Помоги, пожалуйста. Я не справлюсь один.       Через полчаса домашка была разобрана вдоль и поперёк. Кажется, Олег её понял. Они с Серёжей даже решили задачу со звёздочкой (ладно, решил Серёжа, а Олег пропустил через себя).       — Ты такой умный, — Олег развернулся к своему импровизированному репетитору и с восхищением продолжил, — наверное, даже умнее моего папы! — Важно не вспомнить опять, что папа — был, сейчас главное, что Серёжа — есть. — И кстати… Спасибо большое!       Серёжа растянул губы в лёгкой улыбке и заправил за ухо прядь, его лицо залилось лёгким румянцем, как у девчонки. Хороший он всё-таки.

***

      До перехода Олега в новую школу Серёжа сидел за партой один. В классе его недолюбливали. Может, из-за того, что учителя его хвалили, может, из-за внешнего вида: рыжий-рыжий, конопатый и бездушный, волосы длинные, как у девочки, а так быть не должно, ведь он мальчик. Ещё и свитер этот фиолетовый таскает, и домашку списывать не даёт — из-за этого он, как Олег узнал, раньше часто попадал в драки. Но теперь это изменилось: Олег сел за парту к Серёже. На уроках они почти не разговаривали, только шептались иногда по теме, поэтому рассаживать их не стали. Весть о том, как новенький накостылял двум пятиклассникам, быстро разнеслась по школе, и его не трогали, как и его соседа. До определённого момента.       На большой перемене третьеклассников выгнали из класса. Детдомовцы отправились в столовую, где им любезно предоставлялось горячее питание от государства — о Аллах, какая щедрость. После завтрака Олег и Серёжа вернулись к кабинету, где их уже поджидала группа ребят. Это были пятиклассники, три человека, двоих из которых Олег уже видел — с ними пытался драться Серёжа. Их взгляды явно предвещали недоброе. Олег обернулся на Серёжу — в его глазах читалась растерянность.       Первым заговорил главарь группы (как выяснил Олег, его звали Славик), самый высокий и наглый, уже без синяков.       — Хэй, чепушилы, идите-ка сюда. — Он криво усмехнулся, — будете за дела свои отвечать.       — Трое на одного — нечестно, — после завтрака Олег был в благостном расположении духа и совершенно не хотел драться.       — Вас двое, вообще-то. Пусть мелочь тоже ответит.       «Мелочь» неожиданно быстро среагировал. Он бросился на одного из группы и успел несколько раз ударить его кулаками в грудь до того, как его повалили на пол. Олег как завороженный несколько секунд смотрел на это действо: вот Серёжа на полу, а над ним нависает пятиклассник, вот Серёжа лягает ногой и издаёт боевой клич, вот ему зажимают рот ладонью, вот он эту ладонь кусает, и кричит уже пятиклассник. Воспользовавшись ступором Олега, на него набросился с кулаками Славик, и он, не успев обдумать произошедшее, бросился в драку.       Олег начал думать, только когда его оттаскивали от лежащего Славика (только губу разбить успел). Он чувствовал, как что-то не складывалось в его голове.

***

      Славик и его друзья — чистое зло, это Олег выяснил довольно быстро.       Олег шёл из школы, мимо шли школьники и старушки, снег — тоже шёл. В курилке около детдома никто не курил, ведь в здравом уме люди не будут таким заниматься в середине дня. Зато в священном месте делали нечто другое. Славик с одним из своих друзей стояли, нагнувшись над чем-то. Олег прислушался — это что-то пищало. Он подошёл ближе: оказалось, эти сволочи держали на снегу крохотного котёнка, который жалобно верещал! Олег не знал, сколько это продолжалось, но мог предположить, что ничем хорошим для котёнка это бы не закончилось. Такое безобразие нужно было срочно прекратить. Олег подбежал к мальчикам и пихнул главного из них — Славика — набок, в снег. Маневр удался только потому, что Славик был слишком сконцентрирован на страданиях котёнка. Олег подхватил животное на руки и побежал прочь.       Котёнок запросто помещался на ладошку и пищал, приоткрывая свои глаза-щёлки. Его так хотелось защитить, отогреть, приласкать.       — Ну и как мы его назовём? — Серёжа склонился над намоченным горячей водой полотенцем, в которое они завернули животное.       — Мне кажется, его надо отдать. — Олег грустно вздохнул. Серёжа поджал губы. Покивал головой.       — Но пока он будет у нас, он должен как-то называться. Я предлагаю — Одиссей.       — Одикто? — Олег удивленно поднял взгляд.       — Персонаж из греческих мифов. Он тоже настрадался!       На следующий день Олег потащил котёнка в школу в портфеле. Хорошая новость — он не мяукал на весь класс. Плохая — возможно, что-то случилось с его голосом, потому что малыш лишь тихонько шипел и скрёбся. После уроков по дороге в детдом Олег, будто мошенник какой, нёс Одиссея в куртке и предлагал его прохожим. Котёнка особо не описывал — ну что тут скажешь, «возьмите его, он обмороженный и немой»? Отдавал как кота в мешке. К счастью, одна бабулечка, сгорбленная, лет за семьдесят, согласилась забрать малютку к себе. Хоть и было грустно с ним прощаться, Олег чувствовал — у неё дома с котёнком всё будет в порядке.

***

      Олег записался в школьный спортивный кружок. Он хотел вернуться в свою секцию самбо, но детдом не был готов платить за это деньги. На первом же занятии в кружке Олег задержался и пропустил полдник. После тренировки идти по промозглой погоде — плохая идея, февраль, как-никак, и вернулся он замёрзший и голодный. Олег зашёл в комнату, где оказался только Серёжа (как обычно, сидел на кровати и читал). Услышав вошедшего, он поднял глаза, посидел немного в оцепенении — лицо его изображало мыслительный процесс, пока Олег стаскивал с себя куртку, захлопнул книгу и решительно сказал:       — Мы пойдём пить чай к Лидии Петровне. Олег удивился, но спорить не стал, и уже через несколько минут оказался в подсобке, заваленной до самого потолка одеждой, хозяйственными принадлежностями, пожертвованиями и даже реквизитом для спектаклей. В углу стояла маленькая парта с чайником на ней и тремя табуретками около, на которых расположились Олег, Серёжа и воспитательница.       — Голодные, небось! Сейчас я вас накормлю.       — Меня не надо! — запротестовал Серёжа, — кормите моего друга. — Прозвучало это с нажимом, уверенно, и Олег продолжил удивляться.       — Ладно, — со вздохом согласилась старушка. — Но чаем я вас обоих напою, не отвертитесь. Чайник закипел. Лидия Петровна разлила кипяток по кружкам. Откуда-то появились чайные пакетики и коробка с печеньем.       — Расскажите, касатики, как живёте, чегой-то у вас нового происходит? — Лидия Петровна с искренним интересом посмотрела на мальчиков.       — В библиотеку новую книгу про музеи мира привезли, но её не разрешили брать сюда, она слишком красивая. С картинками! — восхищенно начал Серёжа. — А я хотел на выходных почитать.       — Ну ничего, ещё успеется. Всё у вас успеется ещё. Не пристают к тебе мальчишки, Серёж? Помню, как в прошлый раз тебе досталось. Ой, горе ты моё! — Воспитательница ласково потрепала мальчика по голове. — Ты, если что, не стесняйся мне говорить, я помогу, чем смогу. — Она провернулась ко второму мальчику. — А ты, Олежка, как?       — Я… — Он замялся. Его удивление достигло определенной точки, после которой уже не менялось. Может быть, это была точка кипения, как у чайника. Говорить было особо не о чем, а если и было, то не хотелось об этом. — Я в порядке, Лидия Петровна.       — Чем ты занимаешься? Слышала, ты в спортивный кружок записаться хотел? Удачно?       — Да, записался. Люблю спорт, — и добавил, — раньше я на самбо ходил.       — Самбо? Знаю такой спорт, знаю. Драться, значит, умеешь? Это здесь полезно, в обиду себя и, вон, Серёжку не дашь. — Старушка окинула мальчиков взглядом и радостно продолжила, — молодцы вы, что подружились! Серёжа раньше один ходил, совсем плохо было. Обижали его сильно. Ну, пусть теперь будет по-другому!       Было заметно, что Серёжа смутился, но ничего не сказал. Они продолжили болтать о всякой ерунде: о детских книгах, о школе, о любимых местах Питера. Воспитательница рассказала пару забавных историй из своей юности — о педагогическом институте и жизни в деревне, откуда она приехала в середине шестидесятых.       Чаевничая в этой каморке с Лидией Петровной и Серёжей, Олег вдруг понял, что впервые за несколько месяцев ему было уютно и спокойно. Воспитательница была так добра к ним, ей можно было довериться, с ней не страшно было поговорить, посмеяться. В этом чувствовалось что-то семейное.       Слово «дружба», произнесённое в тот день, подействовало на Олега почти магически. Ему почему-то казалось, что это не просто приятельство. Несмотря на то, что до детдома Олег общался с ребятами в прошлой школе и секции, у него никогда не было хороших друзей. Мама всегда говорила, что он был замкнутым мальчиком: не особо интересовался жизнью своих знакомых, они тоже не лезли к нему. Не хотелось проводить вместе время, узнавать лучше. Сейчас, кажется, хотелось. Он подумал и решил, что даже разговаривать о чём-то кроме уроков немного хотелось. Такого с Олегом не случалось с того самого момента, как он оказался в детдоме.       Так, как раньше, у Олега уже точно ничего не будет — время не повернуть вспять. Но что, если будет по-другому?