***
В ладонях Олега надёжно лежали три яблока, Серый бежал чуть впереди, огибая кучки недовольных людей, со своей добычей — горстью крыжовника. Старушка, продававшая урожай из своего сада, надеясь месяц-другой пожить на что-то сверх пенсии, кричала на весь рынок резко-скрипучим голосом. — А чего она, — Серый остановился отдышаться уже на выходе с рынка, у автомобильных ворот, и поджал губы, — неужели жалко для сироток! Олег ничего не ответил. Неприятно было красть, но как же хотелось свежих фруктов и ягод! Не у всех есть дачи, где растут яблони, сливы и смородиновые кусты. Где всё не казённое, а — своё. — Пошли быстрее в сквер, там поедим. — Серый опять побежал (и когда он стал таким спортивным? Олег едва за ним поспевал — правда, с грузом вины за плечами это было сложновато). В сквере было людно — конечно, летом в Питере везде людно. Лавочки не занять, и Олег с Серым расположились под внушительным дубом. Олег снял олимпийку, которую ему выдали в лагере — красивую, синюю, с большой надписью «Детский спортивный лагерь» на всю спину — и разложил на траве, чтобы скидать туда сворованное. — Жалко, что яблока только три, — задумчиво сказал Серый, — так бы мы их по-нормальному поделили. Что будем делать? — Давай ты один раз кусаешь, а потом я один, — предложил Олег без особого энтузиазма. Он сразу вспомнил мультик про котёнка Гава и поедание сосиски с двух концов. Они бы тоже так могли, если бы… Серый тряхнул головой, поднёс яблоко ко рту и с закрытыми глазами откусил. — Ну как? — Олег внимательно смотрел, но не туда, куда надо. Он изучал губы в яблочном соке. — Кишлятина, — прошепелявил Серый. — Чего шмотришь? Олег принял чужие глаза-щёлки за совсем закрытые, в этом была его стратегическая ошибка. Он опустил взгляд, злясь на себя за оплошность, и рывком отобрал у Серого яблоко. Теперь была его очередь кусать.***
Радиоприёмник издавал музыку, грустно шипя — он уже не новый, а починить нечем, хотя Серый наверняка мог бы. Он же гений в технике и всё может собрать — только дай детали с инструментами. Наверное — Олег не проверял, да и не мог проверить, но почему-то был уверен, что этот идеальный Серый со своими идеальными руками мастера мог бы и радио починить, и проводку подпаять, и… много чего мог бы.«Плавится шоссе, искрятся стопы.
И я тебе друг, а ты мне не то чтобы…»
Олег лежал на спине на своей койке, как будто что-то придавило его сверху, и смотрел в потолок.«Очередь в кассы, хмурые копы,
И я тебе друг, а ты мне, ну кто мне ты?»
В последнее время ему очень полюбилась Земфира. А ее «Сигареты» особенно в сердце запали.***
Было стыдно и страшно, страшно и стыдно — вот всё, что Олег запомнил о нём с Серым из конца лета. Он бы с удовольствием под землю провалился. В какой-то момент Олег понял, что дело его пропащее и с этим нужно было что-то делать, пока он ненароком себя не выдал. Не смотреть на Серого было смерти подобно, но смотреть — нельзя, нельзя! Во время разговоров он на всякий случай начал отвечать односложно, а на долгие монологи Серого о чём-то его, замудрённом, только кивал. Он понимал, к чему всё это ведёт — Олег стал отстраняться от друга. Лучшего друга! Неправильно, некрасиво, но так было нужно. Причины у него, по его мнению, были весомые (в основном, разумеется — Аллах, если он узнаёт, ему будет мерзко, он меня возненавидит, и мы никогда больше не будем общаться, а я этого не переживу, так что пусть лучше он не узнает, но кроме того ещё и — может, если Серый не будет близко, он перестанет так отчаянно мне нравиться и я не буду грязным извращенцем). Школа стала спасением — там были другие подростки, кроме Серого. На уроках они, конечно, говорили, но по делу — Олегу бы очень хотелось иметь личное с Серым, но он старательно изображал, что ничего личного между ними нет и не было никогда. А вне уроков Олег был вольной птицей и всё время куда-то исчезал. — Олег, ты где застрял, пойдём в столовую! Олег шёл за Наташей, она его за руку хватала. Девочка теперь часто оказывалась около него на переменах вместе с Аней. Серый терялся в толпе. Олег скучал без друга, как будто от него кусок оторвали, но тащился в столовую. Там он жевал манку и краем глаза наблюдал, как грозный десятиклассник Славик отнимал у десятилетки пирожок. Потом плёлся мимо — Славик одобрительно кивал ему, как хорошему знакомому, а отирающийся рядом Антон подавал руку для приветствия. Уже в классе Олег замечал Серого — он вообще ходил в столовую? Если бы ходил, Олег бы заметил его на выходе. Всё это жутко расстраивало, но Олег напоминал себе, что это для их с Серым блага (даже когда верилось с трудом).***
В детдоме было сложнее избегать Серого. Намного, намного сложнее — они жили в одной комнате и спали на соседних кроватях, а по вечерам слушали одно радио, делая уроки. Олег не мог не ощущать на себе пристальный взгляд друга, когда тот притворялся, что читает перед сном, а Олег отворачивался к стене и закутывался в одеяло. Примерно к середине сентября Олег почувствовал, что Серый сломался. Правда, не совсем сломался — нет, скорее, забарахлил, как древний школьный компьютер. Он немного зависал, когда смотрел в окно дольше обычного или вдруг давился кефиром на втором ужине. Кроме того, Серый немного шумел — не физически, но Олег почти слышал, как скрипели шестерёнки в его мозгу, когда он смотрел пустым взглядом. Он открывал и закрывал вкладки в рандомном порядке — пытался начать разговор с Олегом, потом бросал, и они сидели в неловкой тишине. В такие моменты становилось стыдно, что Олег сам не заговаривал, но он слишком боялся сболтнуть лишнего. Эта ситуация была тягостной до ужаса, как будто раньше прочнее некуда мост между ними пошёл мелкими трещинами. Во время контрольной по алгебре Олег настойчиво тыкал Серого в бок: помоги, мол, не понимаю, что за квадратные уравнения, потому что на всех прошедших уроках алгебры старался на тебя не смотреть и думал, что же мне делать дальше. Серый недобро молчал — умеет он это делать, сразу холодом тянет. Олег продолжил тыкать, и Серый взорвался. — Чего тебе надо от меня, Волков? — Шёпот Серого больше был похож на злобное шипение, чем на человеческую речь. Олег отшатнулся на стуле. — Помоги, а, я не понимаю! — Помоги себе сам, — Серый даже отодвинулся на край парты. На экране метафорического компьютера мигали красные восклицательные знаки. Неужели он обиделся на отстранённость Олега? Сам Олег, наверное, был бы озадачен, если бы Серый отстранился, но так злиться? В конце концов, Олегу нужна своя территория! Личное пространство, это, кажется, так называется? Олег имеет на него право, он отдельная личность и к Серому не привязан! (Ладно, это был уже перебор. Олег намертво привязан и по-живому вшит в Серого. Но сам Серый, наверное, так не считал, поэтому оснований сердиться у него не было).***
Олег запросто возвращался из школы один, без Серого — знал, что тот оставался в библиотеке подолгу. Серого не было в шесть вечера — должно быть, засиделся. Но маленький червячок сомнения зашевелился внутри Олега — а вдруг с ним что-то случилось?. Серого не было и в семь вечера — беспокойство Олега нарастало. Он подождал ещё полчаса. Стало страшно — друг не гулял в одиночку. Наталья Сергеевна пришла к ним в спальню спросить, где Серый: она позвонила в библиотеку, сказали, что он ушёл оттуда приличное время назад. Олег не выдержал, наспех натянул ветровку и сорвался его искать. Уверил Наталью Сергеевну, что знает, где Серый, чтобы она хотя бы выпустила его на улицу — а сам не имел понятия, куда занесло друга. Олег решил в кои-то веки подумать логически — если Серого ещё не везли в лес в багажнике, он наверняка был где-то около маршрута от школы к детдому. Олег побежал по этому пути, дома мелькали перед глазами, мелкий дождь холодил его лицо и шею. (Где ты, где, Серый, прости меня, я вёл себя, как идиот, прошу, только будь живым…) Что-то подсказало Олегу свернуть не по направлению к школе, а вправо — слишком там много тёмных переулков, в которых мог оказаться друг. Посыпанные песком дороги разветвлённой сетью опутывали гаражи, и Олег надеялся, что какие-то из многочисленных следов, отпечатавшиеся в верхнем слое, принадлежали Серому. Друг отыскался в не самом приятном положении. Олег издалека заприметил кучку гопников, которые сверкали красными и синими олимпийками, сгрудившись вокруг подозрительно рыжего и длинноволосого парня. — Пацан, ты ж понимаешь, что уйдёшь отсюда либо без денег, либо ещё и с расквашенным ебальником. Выбирай, — какой мерзкий голос был у этого громилы! — Я вам говорю, я детдомовский, нет у меня денег, — Серый звучал совсем не так, как при разговорах со школьными задирами, а намного более робко (и хвала Аллаху, ведь его способность нарываться на неприятности поражала воображение). — Мужики, — шкаф повернулся к своим друзьям, — я его не помню, а вы? Да и к тому же, у детдомовцев таких пидорских причёсок не бывает. — Он снова обратился к Серому, — вытряхни-ка свой рюкзак! Слава Аллаху, Олег вовремя подоспел. Он побежал и на скорости влетел в гиену-переростка, но, к сожалению, всё, что удалось сделать — немного поколебать его стойку. Он обернулся, выпучил глаза, как рыба, и страшно заорал: — Ребят, фас! Дальше всё произошло очень быстро. Трое других гопников накинулись на Олега — как благородно, прямо-таки честная пацанская дуэль. Он понял, что даже вдвоём им не выиграть в драке, поэтому надо бежать. Олег нагнулся и сбил одного лба — тот подскользнулся в луже — оббежал слева главаря и, утянув Серого за рукав, пустился прочь, минуя остальных — в вопросах юркости полезно быть тощими подростками. Они бежали по следам, петляя среди почти одинаковых сооружений, часто сталкиваясь от смены направления, и, наконец, остановились в квартале от детдома, во дворе, под подъездным козырьком — там, где сухо. Серый вырвал рукав из хвата Олега. — Я мог бы и сам от них удрать. — Но ты не удрал. — Олег скрестил руки на груди. — Зачем ты за мной пошёл? Нашёлся принц! — Больно мне надо бегать за тобой! — Что он несёт, о Аллах, он же всё испортит! — Серый, да что с тобой происходит? Осознание молнией сверкнуло в голове Олега. Он даже дыхание задержал — так стало страшно. Неужели Серый обо всём догадался? Неужели Олег выдал себя этими тупыми взглядами, а потом игнором — друг же умный, наверняка понял?.. Поэтому и зависал, и думал — поверить не мог? Серый стоял и смотрел на Олега круглыми глазами. Кажется, он тоже был поражён. Может, окончательно уверился в том, что его лучший друг думает о всяких мерзостях? До последнего надеялся, мол, Олег не такой, а Олег оказался именно таким?.. — Олег, прости меня. — Серый вздохнул судорожно, как будто ему не хватало воздуха. — Но теперь я очень расстроен. Он точно знает. Он знает, и всё кончено — они больше никогда… Это катастрофа! Серый, конечно, вежливый — поэтому извинился за свою грубость и даже не плюнул Олегу в лицо, а ещё (бывших) друзей не сдаёт, поэтому, вероятнее всего, никто не узнает, кроме него самого. Но как же ужасно, просто ужасно!.. Серый не дал Олегу вслух отреагировать — он побежал к детдому. Олег было дернулся из-под козырька, но понял, что ему не поспеть за другом. Он так и остался стоять под дождём — с кудрявыми от воды волосами и совершенно разбитым сердцем.