***
К счастью для Олега, после зимних каникул он вернулся на третий ряд, к Серому — было так приятно снова ощущать его плечо рядом и перебрасываться с ним короткими фразами на уроках. Серый пошёл на компьютерные курсы, организованные школой — информатик Борис Александрович сам ходил к руководству детдома просить, чтобы на это дали денег. Он видел в Сером талант и упорство, и Олег был очень горд, когда на уроке учитель со светящимися глазами сообщил, что Серый на всерос в следующем году пойдёт, будет их звездой, как Ломоносов — «не то что вы, оболтусы». Потом Олег посмотрел на Серого — он улыбался как-то вымученно, и гордость Олега сменилась тревогой. Серый вообще был какой-то странный в последнее время — компьютер так и не починился. Олег уже не мог списать это на одиночество. Возможно, Серому теперь было не совсем комфортно с лучшим другом — раз он знал. Его можно было понять — Олег сам бы наверняка сторонился, чувствовал себя не в своей тарелке, если бы не был таким, а его лучший друг — был. Ещё и был бы в него, Олега, влюблён. И тем не менее, Олег ужасно не хотел поднимать эту тему — как будто думал, что если произошедшее обратится в звук, оно обострится до предела. Вдруг Серый опять уйдёт? Закроется в своём микромирке и совсем зачахнет? Этого Олег допустить не мог. Так что он выбрал быть очень хорошим и внимательным другом — «смотри, Серый, как я стараюсь, тебе будет так хорошо со мной, что ты забудешь о моём глупом и грязном чувстве». Олег правда старался. Для начала, конечно, стал откармливать Серого — нельзя, чтобы такой большой мозг плохо питался, им на биологии рассказывали — нужна энергия, и всё тут. Да и самому Олегу казалось, что есть что-то нездоровое в плохом аппетите — какая-то угроза. Причина, по которой Серый худел, выяснилась быстро — он возвращал кухаркам почти нетронутые порции. И теперь Олег не оставлял друга в столовой, смотрел, чтобы доедал. Сам бы с ложки кормил, если б было нужно. Серый пытался отнекиваться, мол, аппетита нет, но после уговоров всё же согласился есть нормально. Олег посчитал это за добрый знак. Серому надо было нести книги из библиотеки в детдом — Олег был тут как тут. Друг бормотал что-то про типы переменных, сидя под тусклой лампой и в полусне записывая код в тетрадку — Олег внимательно слушал, кивал, тащил растворимый кофе с кухни и заливал кипятком оттуда же. Информатик отпрашивал Серого с уроков, чтобы он кодил в компьютерном классе — Олег старательно записывал конспекты, вникал, чтобы потом Серому объяснить.***
— Аня, Наташ, это Серый, ну, вы его, конечно, знаете, — Серому было неуютно, он жался к стене. — Серый, это Аня и Наташа, мои подруги. Вот, — Ане и Наташе было неуютно. Что неудивительно, Олегу тоже уютно не было. Он переступал с ноги на ногу и наблюдал за тем, как девушки, хмуро переглянувшись, одна за другой подали руки Серому, и он неловко их пожал. — Значит, будем знакомы, — встрепенулась Наташа и потащила Аню за руку в столовую. Серый и Олег поплелись следом. Доедая свою порцию, Олег занимался сразу двумя вещами: следил, чтобы Серый позавтракал по-человечески, и краем глаза наблюдал за Аней и Наташей. Они будто что-то решали в полном молчании. Наташа энергично покивала головой с радостно распахнутыми глазами, Аня смутилась, потом недобро сузила глаза и ткнула подругу локтем в бок. Наташа опустила взгляд, осторожно положила руку на плечо Ани, и та прильнула к её плечу головой — видимо, обида была мимолётной. Олег бы тоже хотел достичь такого уровня взаимопонимания с Серым, чтобы общаться без слов — но для него чужая душа была потёмками.***
Олег постучал в дверь комнаты на этаже детдома. Славик был ему должен пачку сигарет — вот он и пришёл. Стоял и ждал, прошло несколько минут — и никакого ответа. Он постучал ещё раз и в нетерпении толкнул дверь — на удивление, та поддалась. В нос ударил запах жжёных тряпок и ещё чего-то, о чем Олег не хотел бы знать. — Кто это? — Славик поднял голову с подушки и тут же уронил её обратно. — Кто-о? — Это я, Олег. За сигаретами пришёл. Ты обещал. — Оле-ег, — почти простонал Славик, — Олег, принеси воды, так пить хочу, не могу. Принеси, мы ж с тобой с детства, мы же как братья, ты должен мне помочь! Олег, пожалуйста, Олег… Олег молчал. Осматривал место преступления — он бы плюнул в рожу тому, кто барыжил таким плохим товаром. Накуривают подростков и не несут за это никакой, чёрт возьми, ответственности. — Олег! Я сейчас умру, я умираю, понимаешь? Я… Олег понимал. Он поднял с пола валяющуюся бутылку воды, сунул в руки Славику и вынул у него из кармана джинс заветную пачку — с этим телом сейчас можно было делать всё что угодно.***
День рождения Олег отметил в компании друзей — Серого, Наташи и Ани. Аня притащила в школу маленький торт, а Наташа — складной нож, который подарила Олегу и которым этот торт резали. Она хохотала, рассказывая, как объясняла папе, зачем ей нож, а Аня солнечно улыбалась, положив голову на парту и смотря снизу вверх на подругу. Серому, кажется, стало полегче общаться с девушками, и он тоже смеялся. Радио затрещало — оно до сих пор барахлило, потому что починить его было некому, иногда нужно было по нему постучать, иногда — само проходило. — Прости, я ничего не приготовил в этом году из вещей… Не смог украсть ничего подходящего. Зато у меня есть кое-что другое. Олег с кровати наблюдал, как Серый, сидящий на своей койке, закопошился. Он привстал, пошарил под подушкой, вытащил альбом для рисования — Серый, ты серьёзно? — достал один из листов, вернулся к кроватям и сел на Олегову, держа в руках своё творение. Олег придвинулся ближе к Серому. С листка на него смотрел он сам, только поменьше и намного красивее. — Серый, ты чего это? — Олег обеспокоенно положил руку на плечо Серого. — Ты зачем меня нарисовал? — Хотел сделать тебе приятно. Нравится? Рисунок и вправду был чудесный, похожий на академический — как будто рисовали со скульптуры. И как у Серого только получается? Какой он всё-таки молодец, руки золотые, расцеловать бы их… — Очень нравится, Серый. Спасибо. — Олег восхищенно глянул на друга, и тот, кажется, смутился. Прикрыл глаза, как будто в страхе — и чего ему бояться? Это же просто Олег, они же уже обо всём поговорили, и Олег не собирался лезть к нему! Ком обиды подступил к Олегову горлу, но он решил ничего не говорить. Радиопомехи сменились музыкой — «Одинокой птицей» Наутилуса.***
Наташа впервые за долгое время осталась без Ани — та очень некстати простудилась ещё неделю назад, в марте, и отлёживалась дома. Олег давно знал, что девочки прямо как они с Серым — разделить нельзя, а если разделили, то ничем хорошим это не закончится. И теперь ему было грустно наблюдать за Наташей, которая смотрела в пустоту во время уроков и на переменах. В четверг у Серого — как обычно — были компьютерные курсы, и Олег предложил Наташе проводить её до остановки. Та согласилась — в этом не было ничего удивительного. Странности начались чуть позже. — Олег, — Наташа будто собралась с духом и сейчас, наконец, готова была выплеснуть рвущееся наружу, — а вы с Серёжей не того случайно? — Не кого? — Олег нахмурился. — Ну, не, э-э-э… Короче, мы с Аней посмотрели на вас и нам показалось, что… Что между вами напряжение. Олег обернулся и страдальчески посмотрел на Наташу. — Ну да, между нами есть напряжение, и что? — Нет, ты не понял… Как будто вы как мы с Аней осенью. — Наташа закусила губу. — А что между вами было осенью? — Олег, кажется, тупил. — Что бы между нами ни было, теперь мы вместе. — Я рад, что вы помирились, — вздохнул Олег, — но у нас всё, кажется, сложнее. — Олег… Мы вместе. Как Лена и Катя из Тату, только по-настоящему. Но это секрет, сам понимаешь, так что никому! Олег от неожиданности остановился. Мозг, как озадаченный неудачной программой компьютер, выдала «ошибка» на весь экран. Как — вместе? Они же две девушки? — Мы поэтому расстались в октябре, да? — Какой ты догадливый, Олеж, — Наташа прыснула от смеха. — И вам не стыдно? — С чего нам должно быть стыдно? — Девушка посмотрела на Олега обиженно, — мы ничего плохого не делаем! — Но это же неестественно? Мужчина создан для женщины, а женщина для мужчины, вроде бы… — Видимо, у Олега был такой растерянный вид, что Наташино обиженное выражение сменилось на серьёзно-уверенное. — Ничё ты, Олег, не понимаешь. Я тоже думала, что так нельзя, а потом мне Аня призналась. Я поняла, что она мне тоже нравится не как подруга. Ты мне тоже нравился, конечно, но скорее как друг. Конечно, сложно было принять такое. Тоже сначала казалось — неправильно. Но в конце концов подумала — кому от этого плохо? Разве мне плохо? Разве Ане плохо? Наоборот, хорошо, а больше это никого не касается. Я надеюсь, что мы… ну… что ты пересмотришь свои взгляды. Потому что иначе мы не сможем общаться! Девушка замолчала. Голова Олега разрывалась. Наташа с Аней вот так вот запросто взяли и начали встречаться, потому что захотели? Олег ощутил острую зависть — Серый-то точно не мог быть таким же, как Олег. В его окружении чисто статистически не могло быть столько людей, которых привлекает свой пол. Если бы Олег не был таким же, как и Аня с Наташей, он наверняка бы не воспринял их всерьёз или осудил бы — мол, хренью маются девушки, надо им парней найти и головы друг другу не морочить. Но в данный момент времени Олег отлично их понимал. Он подумал — правда, кому плохо, если два человека вот такие? А тем более если он только один. С чего, собственно, Олег решил, что это плохо?***
Кризис нетаковости соседствовал в Олеге с этой самой нетаковостью. Другие пацаны, например, из компании Славика, хвастались своими похождениями с девушками. У самого Славика появилась дама, тоже десятиклассница, с которой они вместе употребляли разные вещества сомнительного качества. У Лёхи и Сашки были свои шуры-муры с детдомовскими девчонками, даже у Антохи, кривозубого, так и не выросшего вверх, была девушка. В какой-то момент, возможно, чистя зубы, а возможно, во время физкультуры — или даже за ужином — Олег начал особо остро ощущать свою неполноценность. Даже у Ани с Наташей всё получилось, хотя, казалось бы, шанс минимальный — а он-то чем хуже? Он что, не человек и нормальных отношений не заслуживает? (Ладно, непонятно, насколько они будут нормальными, но неужели он не заслуживает тепла и ласки?) К сожалению, единственный человек, который был в этом плане страшно необходим Олегу, не подходил ему по сути своей. Они были как две неподходящие детальки пазла — Олег очень хотел всунуться своим… кхм, выступом, туда, где у Серого была ровная стенка. По ночам Олег ощущал себя просто ужасным человеком. Самым грязным на свете, самым неправильным, на которого должна справедливо обрушиться кара Аллаха — Олег трогал себя через ткань трусов в полной тишине и представлял, как он и Серый… Много где соприкасались. Там, где было очень стыдно. Лицо Серого было так близко, он подставлял вечно обкусанные губы под короткие поцелуи и краснел, как девчонка… Олег раньше бы — никогда, он и сейчас не стал бы, просто хотелось так сильно… Ему не нужно было многого — всё заканчивалось через пару минут, и он шёл в ванную комнату ополаскивать руки, смущённый и с полным ощущением, что он осквернял их с Серым дружбу. Ему точно было бы противно, если бы он узнал, что делает Олег.***
Олег в кои-то веки радовался удачному месту в кабинете — солнце на третьем уроке было уже довольно высоко и нещадно слепило глаза тем, кому не повезло сидеть на первом ряду. Наташу и Аню было жалко, зато он с Серым в тенёчке. Химица как всегда уныло рассказывала восьмиклассникам про кислоты, когда в кабинет зашли информатик и грозного вида человек в форме. Он представился участковым из отдела по работе с несовершеннолетними и с места в карьер начал рассказывать, что наркотики — это очень плохо для здоровья и «они вас убьют, дорогие подростки, так что, пожалуйста, не надо их употреблять», и прочее, и прочее, и прочее. Мол, стало известно о некоторых случаях употребления в этой школе (и Олег даже знал, о каких таких случаях). Участковый попросил всех остаться на классный час после уроков. Во время него подросткам выдали психологические опросники с очевидными вопросами вроде: «Не хотите ли вы себя убить?» Или, например, «Не издеваются ли над вами одноклассники?», «Не употребляете ли вы наркотики?» Олег никогда не задумывался о том, что хотел бы убить себя. Исправить свою натуру — да, это запросто, это хоть каждый день. А вот не жить совсем было бы слишком грустно. Хотя, с другой стороны, он не совсем понимал, как будет жить без Серого. До Нового года уже проверил, насколько это тошно. А потом — в конце концов, не привязать же его к себе? Он уедет куда-то учиться, у него точно появится новый круг общения — его не смогут не оценить по достоинству в более интеллектуальных местах, он же гений! С ним, конечно, можно будет переписываться и, может, даже созваниваться — но это безумно, катастрофически мало для нормального функционирования Олега Волкова. Этому индивидууму нужно больше Серого во всём теле — чтобы растекался по жилам, чтобы задохнуться им. А без него — без него Олег даже не представлял, для чего и для кого будет жить дальше. Может, Олег разлюбит и ему понравится кто-то другой — конечно, не такого идеального, как Серый, но тоже хороший?***
Олегу впервые за долгое время пришлось идти в детдом одному — Наташа с Аней убежали в кино сразу после школы, а Славика и Антона после последнего урока заставили остаться для разговора со школьным психологом — новенькой молоденькой девушкой, кажется, Ксенией Дмитриевной. Серого, что удивительно, тоже. Олег забеспокоился — что такого мог отметить в психологическом опроснике Серый, что им заинтересовались? Олег не помнил, чтобы над ним издевались в последнее время, а наркотики он точно не употреблял — они в детдоме были только у Славика, с которым Серый так и не поладил. Олег решил ждать Серого во дворе детдома — майская погода к этому располагала. На площадке играли младшие, и детский гомон успокаивал юношу. Первыми вернулись Антон и Славик — не слишком весёлые, скорее даже опасливо-хмурые, как будто ожидали, что из-за угла на них выпрыгнет полицейский и заберёт их в отделение. Они направились прямиком в детдом — сдаваться Наталье Сергеевне. Наверняка их комнату обыщут, всё заставят вытряхнуть. Время шло, а Серый всё не возвращался. Олег действительно не понимал, что творилось с его лучшим другом. Может, он чего-то не замечал? Почему Серый становился всё грустнее и замученнее, даже когда Олег с ним помирился? Что ему нужно было ещё сделать? Неужели Серый всё ещё не мог смириться с тем, что Олег в него влюблён? Олег заметил Серого издалека. Нёсся, как фурия, ещё и тёр глаза руками. Его пришлось остановить всем телом — было ужасно неловко, но это лучше, чем потерять контакт совсем, и Олег прижал его к своей груди, заключил в цепкие объятия, пока тот всхлипывал. — Стой, стой, Серый, ты чего, подожди! — Не трогай меня! — Серый чуть ли не завизжал, пытаясь вывернуться из чужих рук. — Отпусти, Волч! — Друг пихался руками в живот и в грудь, а потом коленом заехал по яйцам — тогда Олег сматерился от боли и выпустил Серого. Тот прикусил губу и побежал прочь от детдома — так, что волосы разметались по ветру. Если бы не заминка, в которую перед глазами плясали белые мушки, Олег бы мигом его нашёл — бегает он быстрее. Но теперь он просто надеялся, что Серый не решил пуститься в бега и навсегда его покинуть и ошивается где-то рядом с детдомом. Олег методично обыскивал дворы рядом. Прохладный ветер обдувал его плечи, а облака, которые ещё с утра закрывали небо, теперь так некстати разошлись. Солнечно — просто невыносимо как. Хотелось заорать, что светило лицемерит, и послать его куда подальше. Серый нашёлся примерно через двадцать минут — насколько Олег мог чувствовать, исходя из внутренних часов. Одиноко сидел на качели, сжавшись, как раненая птица зимой. Олег подошёл к нему со спины и положил руки на плечи. — Попался. — Уйди, пожалуйста. — Нет, так не пойдёт, — Олег обошёл Серого, сел на корточки перед ним и уставился снизу вверх. — Давай, рассказывай. — Тебе не понравится. — Серый, блин, ты мой лучший друг! Я всё, что угодно, от тебя выслушаю! Скажи, ты болен чем-то? В круглых, совершенно несчастных глазах Серого отразилось непонимание. — Мы же уже выяснили, что это не болезнь, Олег! Я думал, ты понял, что так бывает! — Как бывает? Ты, конечно, можешь и дальше меня морозить, но скажи — кроме того случая, что я тебе плохого сделал? — Ты не понимаешь! Каково это — знать, что человек, которого ты любишь, ненавидит тебя просто за то, что ты в себе не можешь поменять! Олег отвёл взгляд от Серого. — Я как раз знаю, Серый. — Ничего ты не знаешь! — Серый явно сдерживался, чтобы не верещать — возможно, интимность темы, которую он поднимал, не давала вопить в полный голос. — Тебе было хорошо всё это время! У тебя друзья, девушка, а у меня никого кроме тебя! Никого! Я один был и буду, когда мы расстанемся после школы, и я загнусь! Шестеренки в голове Олега перещёлкнуло, и они потихоньку стали вертеться в обратном направлении. — Подожди, Серый… — И лучше я сдохну сейчас, понимаешь? Я понимаю — информатик в меня верит, верит, что я пробьюсь, только зачем мне всё это нужно, если единственный человек, с которым я действительно хочу быть, будет совсем не со мной, а с какими-то девушками? Я пытался быть удобным, но я ведь не смогу поменять ни тебя, ни себя! Шестерёнки протяжно скрипнули и встали окончательно. — Серый, подожди. — Чего ждать? Ответь мне, — Олег вновь посмотрел на Серого, и в неприлично синих глазах стояли слёзы. — Почему ты… ты что, как я? В смысле, э-э-э… — Олег, не пугай меня, — теперь Серый выглядел обеспокоенно. — Я тоже… тебе нравлюсь? Когда Серый увлекался физикой, он рассказывал о путешествиях на скоростях, близких к скорости света — в течение них время каким-то магическим для Олега образом замедлялось. Так вот, сейчас — он это чувствовал отлично — двор прицепился к космолёту из будущего и полетел на скорости примерно двести девяносто тысяч километров в секунду. — В каком смысле «тоже»? Серый распахнул глаза и приоткрыл рот, как будто ему открылась теория, которая бы объясняла, как работает вообще всё на свете. — А когда мы перестали общаться, я тоже тебе нравился? — Серый внезапно перешёл на шёпот. — Очень, — Олег тоже зачем-то начал шептать, — ты не представляешь как. Серый рассмеялся так резко, что в ушах Олега зазвенело. Он сам сидел — теперь на коленках — рядом с качелью и смотрел в никуда. — Оле-ег, — протянул Серый, — мы с тобой такие дураки. Причём оба. — Чего разорались, шпана малолетняя? Ну-ка, чтобы духу вашего здесь не было, мы платили за эту детскую площадку не затем, чтобы вы её изгадили! — Из окна третьего этажа высунулась женская голова, видимо, молодой матери — она и кричала. — Бежим отсюда! — Серый схватил за руку всё ещё не отошедшего от ступора Олега и увлёк за собой по направлению прочь из двора.