Хороший муж

Несмотря на то, что в помещении не было окон, по мнению Бена, находиться здесь было приятно. С первого взгляда становилось понятно, что комната принадлежит женщине: туалетный столик с овальным зеркалом, большая белая кровать с кованным изголовьем, пушистый кремовый ковер. В левом углу, рядом с дверью в ванную комнату, стоял небольшой мольберт с незаконченным пейзажем, а на столике лежала палитра с красками. Рей в последнее время увлеклась рисованием. Две готовые картины уже висели на стене и помогали создавать атмосферу уюта и комфорта. То, что хозяйка комнаты еще и мать, выдавали две детские кроватки и голубая корзина для игрушек, стена возле которой была покрыта детскими рисунками. Как только Бен открыл дверь, его внимание привлекли женские ступни в вязаных носках, что торчали из-под одеяла. – Эй, соня, – нараспев протянул мужчина. – Время обеда. Вставай. – Я не хочу, – прохрипела осипшим после сна голосом девушка. – Я приготовил твои любимые фрикадельки и даже клюквенный соус купил. Нехотя Рей все же высунула голову из-под подушки и уставилась сонным взглядом на Бена. Он придвинул сервировочный столик на колесиках ближе к кровати и поставил на него поднос. – Где близнецы? – Они спят. В детской, наверху. – Не давай им спать много, они потом капризничают всю но… Как только ее взгляд упал на фото, Рей тут же замолчала. Она медленно протянула руку и взяла рамку, ближе поднося ее к лицу. Бен наблюдал, как указательный пальчик жены медленно блуждает от лиц сыновей до ее собственного с еле заметной улыбкой. – Это то фото, что мы сделали на Рождество, помнишь? – Почему ты мне не показывал его раньше? – с некоторым упреком спросила она. – Я его только недавно распечатал. Хотел сделать тебе небольшой подарок. Вот… Она лишь кивнула в ответ и поставила рамку на прикроватную тумбочку рядом с радионяней, задержав на фотографии еще один долгий взгляд. – Кушай, пока не остыло, – напомнил ей Бен. Ему не нравилось, когда Рей была отрешенной и не обращала на него внимание. – Я хочу поесть одна, – решительно заявила она, смотря ему прямо в глаза. – Нет. Я останусь. – Разве тебе не нужно работать? – Сегодня суббота, милая, – ответил он с широкой улыбкой, словно объяснял что-то неразумному ребенку. Сейчас ему очень хотелось дотронуться до ее лица, обвести ее скулы большим пальцем, коснуться мягких, все еще пухлых ото сна губ. Но Бен знал, что она оттолкнет его руку. Поэтому, чтобы не расстраиваться лишний раз, он просто придвинул стул и сел напротив, наблюдая как Рей поглощает свой обед. – Может посмотрим сегодня последнюю часть Крестного отца*? – первым прервал он молчание. – Я хочу на улицу, – пробубнила себе под нос девушка. – Нет, Рей. Гулять мы не пойдем, – решительно ответил он. – Ты меня уже две недели не выпускаешь отсюда, – она подняла на него полные слез глаза. – Я хочу гулять. Хочу хотя бы на веранде постоять. Хочу подышать све… – В прошлый раз, когда я устроил тебе романтический ужин в гостиной, ты дала мне слово, что будешь вести себя хорошо! И что я получил? – начал закипать Бен. Споры с Рей всегда заставляли его злиться. – Это! Он поднял одну из рук, что покоились на его груди, и показал Рей розоватый шрам на предплечье. – Мне только позавчера сняли швы! – обвиняюще прошипел Бен. – Так ты благодаришь меня за заботу? Так ты ценишь то, что я делаю для нашей семьи?! Поток слез на ее щеках было уже не остановить. Он понимал, что ей тяжело. Но и ему тоже было не сладко. Бен мечтал о том, что когда-нибудь они будут жить как нормальная семья: готовить вместе ужин, гулять вчетвером, ходить в кино и на ярмарки. Он мечтал покупать ей цветы каждый день, но маниакально боялся, что местные жители могли что-то заподозрить. Он грезил о том, как Рей будет тихо стучаться в его кабинет, чтобы предложить чашку кофе со свежеиспеченным печеньем. Будет отвлекать его от работы домашними короткими платьицами и делать ему минет под столом во время видео-конференций. Возможно, они могли бы даже сыграть настоящую свадьбу, потому что оба были лишены этого удовольствия. Однако, Рей продолжала упрямиться и протестовать, несмотря на все его старания. Он взвалил на себя слишком много, чтобы ей было комфортно и хорошо с ним, а она что? Порезала ему руку разбитой бутылкой во время романтического ужина, которым он так хотел ее порадовать. – Рей, давай не будем ссорится снова, – немного успокоившись заговорил он. Быстрым движением Бен отодвинул сервировочный столик и потянулся к ее лицу рукой. В один миг его милая тихая плакса превратилась в разъяренную кошку. – Не трогай меня! – оттолкнула она его ладонь. – Рей! – предупреждающе произнес он ее имя и потянулся снова. – Я сказала, не трогай меня! Ненавижу, ненавижу! Я хочу, чтоб ты сдох, хочу чтоб никогда не появлялся в моей жизни! – в ярости кричала она. Нервы сдали окончательно. – Ты урод! Чертов псих! О, ему не нужно было много. Достаточно одного «ненавижу», чтобы в груди начал закипать гнев. Бен, честно, не хотел портить мебель, но чертов мольберт оказался таким некрепким, как и обеденный столик, как и деревянный стул, на котором он недавно сидел. – Чертова сука! Неблагодарная тварь! – сопровождал он процесс разрушения бранью в адрес жены. Рей забилась в угол кровати и смотрела на него словно испуганный зверек. Образа разъяренной кошки и след простыл. Он бы ее не ударил, и она это знала, но Рей всегда была напугана, когда видела Бена в гневе. Когда он закончил со стулом, взгляд его упал на белую рамку с фото, что стала сегодня подарком для Рей. Он так хотел угодить ей, порадовать ее, а получил… получил, что получил. Резким движением он сграбастал фото в ладонь и поднес его к лицу испуганной жены. – Ты этого не заслуживаешь! – прошипел он. Наспех собрав все осколки посуды и сунув под мышку злосчастную рамку, Бен уже собрался открыть дверь, но зудящее чувство неудовлетворенности только усиливалось. Ему захотелось побольнее уколоть Рей. Сделать ей так же больно, как и она ему своим поведением и своими словами. Что было для нее столь же важным, как еда и вода? Дети... – Близнецов в ближайшие дни ты не увидишь, – кинул он ей через плечо и вышел за дверь. – Нет! – донёсся до него отчаянный вопль. Бен едва успел закрыть дверь на все замки, когда маленькие кулачки начали молотить по деревянному полотну. – Бен, пожалуйста, – в истерики завывала она. – Пожалуйста, Бен. Прости, прости меня. Прошу! Прости, Бен! Чем выше он поднимался по ступенькам, тем тише становилась ее мольба. Он специально не поставил шкаф на место. Признаться честно, ему нравились ее извинения и мольбы. Острый край разбитой тарелки неприятно царапал Бену руку. Стоило бы вернуться и проверить пол на наличие осколков керамики. В голове промелькнула картинка, как Рей режет себе руки найденным в ковре куском тарелки. Она не станет этого делать! Теперь, когда у нее есть дети, она не оставит их. Наверху все было тихо. Мальчики всегда крепко спали в обеденное время, а особенно когда на улице лил дождь. Бен схватил пачку сигарет, что ждала его в шкафу на кухне, и направился к веранде. Он не был заядлым курильщиком, но в такие моменты его трясло от желания заполнить свои легкие табачным дымом. Наблюдая за тем, как тлеет сигарета в его пальцах, мужчина чувствовал нарастающую в груди обиду. Слова, что полетели в его адрес от любимой жены, слова о ее ненависти к нему не переставая гудели в голове. В горле стоял горький комок непролитых слез. Так и не докурив сигарету, Бен разрыдался словно маленький мальчик. Эта женщина была всем для него… всем. Со старшей школы она стала центром сосредоточения его желаний. Почти два года, вплоть до окончания школы, он мечтал о ней, мечтал об их совместном будущем. А она что? Для нее он был лишь чокнутым поклонником, заваливающим ее подарками и сообщениями о его чувствах к ней с фейкового профиля под ником «Кайло Рен». Бен отчетливо помнит ее лицо, когда она узнала, кто на самом деле скрывался за личиной ее поклонника. На следующий день ее уже не было в Эшвилле*. Соседи лишь видели, как Шив с внучкой поспешно уехали в неизвестном направлении. Наверное, старик смекнул, что у них нет соответствующих ресурсов, чтобы обвинять в чем-либо сына заместителя мэра. После этого Бен потратил пять лет, долгих пять лет, чтоб найти ее. Оказывается, она так боялась его, что перебралась в другой штат. Глупышка. Она до сих пор не понимала, что только он может сделать ее по-настоящему счастливой. Что ни один мужчина на свете не будет ради нее жертвовать стольким, скольким пожертвовал он. Наконец, успокоившись, он стремительным шагом направился к компьютеру. Ему до чертиков необходимо было узнать, что она делает именно сейчас. Мысль о ее окровавленных руках не хотела его покидать. На мониторе возникла картинка. Девушка лежала на кровати, обхватив себя руками. Было видно, насколько сильно опухли ее глаза от слез. Не зря он потратил триста баксов на эту камеру, качество действительно было что надо. Бен включил колонки и услышал тихие всхлипы и шмыганья носом. Каждый раз, приглядывая за своей женой через монитор компьютера, Бен вспоминал, как наблюдал за ней еще в школе через камеру на ее стареньком ноутбуке. Как же это было волнительно: рассматривать ее девичьи прелести, когда она дефилировала по комнате; подслушивать ее болтовню с подругой; умиляться ее сентиментальности, когда она плакала над «Балто»*; быть единственным свидетелем ее оргазмов от той жужжащей штуки между ее ног. Когда она стала его женой, он безапелляционно заявил, что никаких игрушек у нее больше не будет. В конце концов он ее муж, и ее такого рода… потребности он вполне способен удовлетворить сам. Похоже, он провел перед экраном целый час, потому что услышал детский плач. Наверняка это Мэтт. Этот парень был таким же плаксивым, как и его мать. Когда Бен приготовил ужин, на улице уже было темно. Рэнди кушал сам, правда, преимущественно руками. Зато его брат-близнец никак не хотел поглощать еду самостоятельно. Любые попытки Бена привить сыну новый навык заканчивались активным ерзаньем на детском стульчике и разбрасыванием еды во все стороны. – Мэтт, скажи «аааммм», – кормил сына Бен. – Мня-мня, – щебетал малыш. – Да, ням-ням. Морковка очень вкусная. Давай, открывай ротик, – уговаривал он сына покушать. – Честно говоря, у твоей матери это получается лучше… После нелегкого для Мэтта и Бена ужина и не менее затруднительного купания (попробуйте, уследите одновременно за двумя сорванцами), мужчина наконец-таки уложил детей спать, включив перед уходом радионяню. Обычно ночью близнецы спали в комнате Рей, но он не собирается прощать ее так быстро. Не после всех сказанных ею слов. Она должна как следует прочувствовать последствия. Машинальными движениями он сервировал поднос, не забыв положить маленькую таблетку возле стакана с соком. Рей сама его попросила их купить, а он и не был против. Не готовы они были пока стать родителями еще одного ребенка. Возможно позже, но не сейчас. В комнате тихо работал телевизор. Рей сидела на полу и писала начатую картину. Все последствия его послеобеденной ярости были сложены небольшой деревянной грудой возле двери. Она даже не взглянула на него, когда он закрыл за собой дверь. – Я принес ужин. Нехотя Рей все же оторвалась от своего занятия. – Спасибо, – тихо поблагодарила она, забирая поднос. Разместив ужин на туалетном столике, девушка села спиной к нему. Тишина угнетала обоих, но Бен не собирался уходить. – Я куплю тебе новый мольберт. И стол. И стул тоже. – Хорошо, – кивнула она. Вероятно, сегодня Рей не расчесывалась – ее волосы были собраны в неаккуратный пучок на затылке. Бен любил, когда она заплетала косу на один бок или делала высокий хвост, но она ему нравилась даже с этим дурацким пучком. В любом виде она была привлекательнее чем разодетая Бетти с подружкой. Еще в школе Рей привлекла его внимание именно своей естественностью. Когда их одноклассницы вовсю делали невообразимо кричащий макияж, его Рей всегда отдавала предпочтение натуральности. Он так увлекся разглядыванием ее хрупкой спины, скрытой голубым свитером, что не сразу заметил, как его малышка снова начала всхлипывать. – Рей… Он подошел к ней вплотную и успокаивающе дотронулся до ее плеч. – Пожалуйста, не лишай меня мальчиков. Бен, пожалуйста, – всхлипывала она, упрятав свое лицо в ладонях. Что она с ним делала? Бен не мог на нее злиться, когда она была в таком состоянии. – Иди сюда, – поднял он ее со стула и притянул к своей груди. – Пожалуйста, Бен… – Ты сегодня очень сильно обидела меня. Услышать такие слова… от любимой женщины, – шептал он ей, не переставая гладить по спине. На ней не было лифчика. Это сразу заставило его мысли уплыть в другое русло. – Прости. Я… я не знаю, что на меня нашло…. – Ты не будешь больше говорить мне такие вещи? – Нет. – Немного отстранившись она спросила: – Можно мне увидеть их? Пожалуйста… – Завтра, милая. Я уже уложил детей спать, –сказал он, сверля взглядом ее губы. Было заметно, как она растерялась, не ожидая поцелуев, обрушившихся на нее. Он был немного груб и несдержан, когда начал ласкать ее грудь. Рей не стала отталкивать его, как обычно. Она отчаянно хотела увидеть завтра сыновей.