***
Первое, что почувствовал Степан, когда открыл глаза, была ноющая боль в шее, которая отдавала в голову. Он попытался открыть глаза, но увы, успехом это не увенчалось, потому что толком рассмотреть, что происходит вокруг, он так и не сумел. Единственное, что Степану удалось увидеть — это смутное очертание то ли лампы, то ли свечи, а вслед за этим его лица коснулось что-то теплое. — Тихо-тихо! — раздался следом голос доктора Яблоневского. — Все хорошо, лежи спокойно, это просто бинты… Операция прошла успешно! Ах, да, операция, вспомнил Степан. Адилю удалось наконец-таки вытащить его из тюрьмы и привезти сюда, в клинику к Янеку. Что ж, господин Короленко с присными сами подставились с этим дурацким покушением. Кроме всего прочего, это служит лишним доказательством того, что именно Короленко засадил его за решетку. А если он до сих пор сейчас не оставил его в покое, значит — боится. Этот гад, вне всяких сомнений, боится Степана, потому что тот слишком много знает и об убийстве Веры, и обо всех остальных делишках. Степан вздохнул: хуже всего то, что… если вдуматься, определенная доля его вины во всем, что случилось с Верой, есть. Во-первых, ей совершенно случайно стало известно об интрижке Степана с Радой. Да, он не устоял, потому что слишком уж много всего навалилось тогда на его плечи. У Веры случилось очередное обострение, и она легла в клинику, Степан навещал ее, но она твердила лишь одно: он не должен приходить, не должен видеть ее такой, да и вообще, зачем он возится с ней, ей не нужна жалость… — У тебя нет и не будет будущего, если ты останешься со мной! — кричала она. Убеждать Веру было бесполезно, нужно было набраться терпения, как только кризис минует, она снова станет собой: спокойной, веселой и беспечной. Рада была подругой Веры, они знали друг друга чуть ли не с детских лет. Рада часто навещала Веру, а когда та ложилась в клинику, то ездила проведать ее и там. Один раз после визита в клинику она заехала к Степану, передала привет от Веры… Они проговорили несколько часов, а потом, наверное, ни один не смог бы сказать, как же это получилось. Рада была необыкновенной любовницей, страстной и ненасытной. Она убеждала Степана, что ему надо уйти от окончательно опустившейся Веры: — Она никогда не станет прежней, Стив, родной, пойми же это! Наркотики ее доконали, тебе надо порвать с ней раз и навсегда, иначе ты… ты просто увязнешь в этом болоте. Тебе нужна другая женщина, та, которая будет любить и заботиться о тебе. — Такая, как ты? — хмыкнул Степан. — Почему бы и нет, — улыбнулась Рада и крепко обняла его. — Потому, — отстранился от нее Степан, — что… это у нас с тобой нет будущего, Радочка. Прости, но… это правда. А бросить Веру я просто не могу! Ты тоже должна меня понять: я не предам ее. Никогда. Жалел ли он потом, что не послушался и не остался с Радой? Нет. Это Степан мог сказать вполне определенно. Но с другой стороны, нет-нет, да закрадывалась мысль: а не совершил ли он ошибку?.. — Я говорю, что бинты с тебя снимут через несколько дней, — голос Яблоневского заставил Степана вернуться из прошлого обратно в настоящее. — Думаю, все будет просто замечательно. — Спасибо, Янек, — кивнул он. — Я тебе по гроб жизни теперь обязан. — Не говори ерунды, — оборвал его Яблоневский. — Ты не хуже меня знаешь, что я — твой друг, а значит, мой долг — помочь тебе. — Любопытно будет взглянуть, в кого я превратился, — Степан попытался улыбнуться, но боль вновь вернулась, стоило только ему напрячь мышцы лица. — Увидишь, — кивнул Яблоневский. — Конечно, я не волшебник, но… могу поручиться, что эти сволочи тебя не узнают, даже если ты нос к носу с ними столкнешься. Ладно, я пойду, у меня есть еще дела. Адиль хотел тебя навестить; позвоню ему сегодня, скажу, что завтра он может приехать к тебе. — Даже и не знаю, что бы я делал, если бы не вы, — вздохнул Степан. — Отдыхай, — Яблоневский похлопал его по плечу, — набирайся сил. О делах мы поговорим завтра.***
Лев хлопнул дверью так, что стены дома буквально содрогнулись. Он два раза проехал на красный, чудом только не нарвавшись на штраф и ни в кого не врезавшись. Так тошно ему еще никогда не было: он столько времени ухаживал за Натальей, всегда был с ней нежен и предупредителен. Он… любил ее! Любил по-настоящему и хотел прожить с ней жизнь. А она, выходит, все это время просто пудрила ему мозги. Получается, ей были нужны его деньги, ей льстило, что он обратил на нее внимание, и решила, что роман с ним будет этаким приключением, о котором приятно вспоминать на склоне лет, подсчитывая свои победы. Стерва! Ах, какая же стерва! Почему она сразу не сказала, что ей от него нужна только постель, что она решила развлечься, и больше ничего?! Понятно теперь, почему она раз за разом отказывала, когда он звал ее замуж! — Дрянь! — выругался он. — Ты чего, Лев? — на пороге гостиной он столкнулся с Ларой, чуть не сбив ее с ног. — Из роли до сих пор не вышел? — улыбнулась она. — Ох, прости, малая, — грустно улыбнулся он сестре, — я тебя не заметил. Нет, роль тут ни при чем. Просто я… так скажем, избавился кое от каких иллюзий. — Ясно, — вздохнула она, — похоже, мы с тобой теперь друзья по несчастью. — То есть? — прищурился Лев. — Ты хочешь сказать, что… — Я тоже некоторым образом избавилась от иллюзий. — Что этот мерзавец с тобой сделал? — мгновенно вскинулся Лев. — Я ему все ребра пересчитаю, ты только скажи! — Тише, дорогой, остынь! — покачала головой Лара. — Ничего он не сделал. Это я его бросила. Потому что вы с мамой были правы: я поняла, что это не любовь, а… просто увлечение. Забудь об этом, Лева, все хорошо. — Правду говоришь? — Лев приобнял ее за плечи. — А то смотри… Отец велел за тобой приглядывать, а я… Лара засмеялась и чмокнула его в щеку: — Я очень примерная младшая сестра. Вот — сижу дома, по свиданиям не бегаю! А еще я позвонила папе, поинтересовалась, во-первых, как они там. С ними все хорошо, папа говорит, что погода чудесная, только врачи и сестры в этом санатории ему «досаждают». А мама на это сказала, что его уже не переделать. Как видишь: все как всегда! Ну так вот. Потом я спросила у папы, как он смотрит на то, чтобы я начала работать в компании. Он обрадовался! И разумеется, позволил! Так что теперь осталось дождаться Гришу и сказать ему. — Ты хочешь работать в компании? А как же твоя учеба? — Учеба никуда не денется. В крайнем случае я смогу перевестись на заочный, и таким образом наберусь опыта. Конечно же, я не прошу сразу меня исполнительным директором поставить, пока буду работать рядовым, так сказать, сотрудником бухгалтерии. Ну, а потом… — Гришка всегда говорил, что однажды место в отцовском кресле займешь именно ты, — подмигнул Ларе Лев. — А с тобой-то что случилось? — спохватилась Лара. — Тебя кто-то расстроил, да? На работе неприятности? Лев покачал головой: — Все в порядке, не обращай внимания. — Ладно, тогда я пойду прилягу и отдохну немного, устала что-то, голова разболелась… — Отдыхай, — кивнул Лев и ласково провел ладонью по волосам сестры. — Пусть у Ларочки ничего не болит, пусть поскорее все пройдет! Она улыбнулась и еще раз поцеловала его сначала в правую щеку, потом в левую. Разумеется, она не забыла, что именно так мать, отец и Лева делали всегда, когда у нее что-то болело. Когда Лев был маленьким, мать и его точно так же утешала… Господи, подумалось ему вдруг, вернуть бы сейчас те дни, стать снова маленьким мальчиком, и чтобы мама пришла, обняла его, погладила по волосам и сказала, что все у Левушки пройдет, и больше болеть не будет… — Да, — вспомнила вдруг Лара, — Петька тут рвал и метал, пока тебя не было. Его милой Софи сегодня позвонили с киностудии и пригласили на кастинг. Она тут же сорвалась и помчалась туда, хотя они с ним должны были ехать в ресторан, чтобы согласовать меню для праздничного банкета. Он пообещал «надрать тебе задницу». — Я-то тут при чем? — возмутился Лев. — А кто дал Софи телефон киноцентра и сосватал тем самым на эти съемки? — Ах, да! — кивнул Лев. — Она сама меня просила, ну я и передал ее фото и телефон нашему главрежу, который знаком с этим самым продюсером, с Кузинским. Ну, помнишь, он еще приезжал к нам, чтобы пригласить маму сниматься у него. — Да, что-то припоминаю… Но не пойму, чего Петенька наш взбесился, ведь Софи еще не утвердили… Ладно, я пошла! Как только сестра ушла к себе, Лев прошелся взад-вперед по комнате, обдумывая одно важное дело. Что ж, раз Наталочка сделала свой выбор, то и он также сделает свой. Лев сел на диван, достал телефон и быстро набрал номер Нади Мигуновой, своей партнерши по спектаклю: — Надюша, здравствуй!.. — Лев, это ты? — удивилась она. — Я тебя не отвлекаю? — спросил он. — Нет, что ты! Я только приехала, собиралась отдыхать… — Я тут подумал: как ты смотришь на то, чтобы нам с тобой сегодня поужинать вместе где-нибудь? Но если ты занята… — Я с радостью, Левушка! — Вот и чудно! Тогда я заеду за тобой часа через полтора, хорошо? — Жду с нетерпением! — обрадованно воскликнула Надя. — Значит, решено, — кивнул Лев. — До встречи! Он убрал телефон и довольно улыбнулся: «Что ж, Наталья Афанасьевна, — подумал он, — не воображайте, что я буду волосы на голове рвать от досады. К счастью, вы — не единственная женщина на свете!»