***
В Торонборге уже была половина десятого. В Новой Дании — на час вперёд. За огромным, во всю стену, окном, давно стемнело и моросил дождь. Народу — никого. Приличные местные жители дрыхли в постелях. Нил был уверен, что ждать придётся долго, поэтому приготовился — сел в кафе у выхода из зала, заказал крепкий чёрный кофе. Если что, можно в любой момент сбегать покурить и без проблем вернуться за столик. Но ошибся. Эмиль появился минут через пятнадцать, в кожаной куртке поверх униформы. Он торопился, но, увидев, что его заметили, перешёл на обычный шаг. Вернее, на необычный. Эмиль не шёл, а как будто перетекал из одной плоскости в другую — грациозно, плавно, красиво. Щенки алабая вряд ли так передвигаются. А вот молодые котики наверняка. И они обязательно умеют мурлыкать. — Ты быстро. — Старался, — Эмиль радостно улыбнулся. Закинул на плечо чёрный рюкзак с эмблемой лётной школы «Эльбу». — Идём? Здесь недалеко. Нил торопливо выудил из кармана мелочь, высыпал её на столик. Затем подхватил свои вещи, пристроился рядом с Эмилем. Кивнул ему за спину, набросив на голову капюшон: — Это там вас учат на стюардов? — Что? — не сразу догадался тот. Проследил за его взглядом. — А, это… Нет. Там учат на пилотов. Или на инженеров. Стюард — это так… Удобная подработка. — Вау, — Нил восхищённо присвистнул. — Так ты будущий лётчик? — Не совсем. Оператор беспилотных летательных аппаратов. — Жаль. А я уже раскатал губу на бесплатный бизнес-класс по знакомству. — Могу покатать на дроне, — рассмеялся Эмиль. — И вот на этом. Он остановился возле чёрного с красными волнообразными росчерками мотоцикла, на корпусе которого значилось гордое название бренда «Кавасаки». — А… Мы точно вдвоём поместимся? — Конечно, — уверенно заявил Эмиль. Наклонился вперёд, что-то нажал, откинул часть сиденья и неожиданно вытащил изнутри второй шлем. — Держи, — протянул один из них Нилу, другой надел на себя. — Давай, — забрал сумки, так же ловко упрятал их в мотоцикл. — Правда, сидеть придётся впритык. Он обернулся. Как будто осмелел или просто чувствовал себя увереннее, чем в самолёте. — Это же не проблема? — Ни разу. — Ну и отлично. Главное, Нильс, держись за меня и не раскачивайся из стороны в сторону. Иначе точно случится проблема. Твоя толстовка при встрече с асфальтом не спасёт. — Эмиль многозначительно похлопал его по плечу. — К отелю могут приехать только уши. — Не хотелось бы. Остальное мне тоже нравится. Кстати, зови меня Нил, а то Нильс — это что-то из сказок. — Про дудочку и крыс? — Ага. Правда, крыс не обещаю, а вот дудочку точно могу показать. Если довезёшь, — пошутил Нил и осторожно, стараясь не уронить Эмиля и не завалить вместе с собой мотоцикл, перекинул ногу. Сел, елозя задом по мягкому сиденью и пытаясь устроиться поудобнее. Надел шлем, покрутил головой, привыкая к исчезнувшим звукам. Они вернулись через секунду. А ещё через десять, когда мотоцикл рванул с места, превратились в оглушительный рёв. Эмиль что-то кричал, но Нил не смог разобрать ни слова. Только крепче обхватил его за пояс, уже жалея, что у Эмиля на спине рюкзак. Хотелось прижаться ближе, почувствовать на груди тепло чужого тела, пусть и спрятанного под курткой. Нил пытался смотреть по сторонам, но в темноте сквозь стекающие по защитному стеклу капли всё сливалось, плыло разноцветными пятнами вывесок и светофоров, мелькало фонарями и фарами встречных машин. Страх сменился азартом. Нил даже пожалел, когда они сбавили скорость и реальность вокруг начала принимать привычные очертания: зелёные газоны на обочине, деревья, живая изгородь с двух сторон, аккуратные дорожки, мокрый асфальт. Синий указатель с белыми буквами, подтверждающий, что буквально через минуту, если не меньше, они будут на стоянке отеля. — И правда близко, — не скрывая досады, пробормотал Нил. Эмиль его вряд ли расслышал. Спросил, когда они оба слезли с мотоцикла и сняли шлемы: — Ты как? Не замёрз? — Порядок. — Промок, наверное. — Он задрал к небу лицо, приглаживая непослушные рыжие вихры на макушке. — Жаль, погода дурацкая. Весь июнь стояла жара, а сегодня — на тебе. Дождь. — Зато романтика, мне понравилось, — улыбнулся Нил. — Спасибо, было круто. Он представил, как сейчас заберёт сумки, попрощается с Эмилем, зайдёт в номер один, бросит вещи у двери, пойдёт в душ. Потом ляжет спать. К чёрту! Расставаться совершенно не хотелось. — Может, поднимешься? Вкусный ужин не обещаю, но у меня есть джин. Эмиль опустил голову, прекращая разглядывать затянутое тучами ночное небо. Посмотрел в глаза и тоже улыбнулся. — У тебя нет тоника. — Зато есть Эмиль. — Нил подмигнул. — И дудочка.***
Регистрацию прошли быстро. Кажется, грузной тётке с убранными в хвост тонкими редкими бесцветными волосёнками хотелось отделаться от них ещё быстрее, чем им — попасть в номер. — По лестнице наверх, до упора направо. Последняя дверь слева, сьюта семь, — напутствовала она, вручая ключ-карточку. А по ощущениям — отправляла в ад, пусть и вежливо, с благими намерениями. — По-моему, нас записали если не в любовники, то в извращенцы, — шепнул уже на лестнице Эмиль. Нил хохотнул, оглядываясь. — Не знаю, что она там представляла, но лично я собираюсь воплотить в жизнь парочку её фантазий. И своих. Надеюсь, ты тоже предпочитаешь до упора. Наверняка это была простая шутка, но звучала, как обещание. И Эмиль чувствовал, как между лопаток вниз к пояснице бегут мурашки. Он не запомнил, как прошли коридор. Не заметил, как вошли в номер. Судорожно выдохнул, когда одновременно захлопнулась дверь, а его вдавили в неё спиной. Забыл, как дышать, когда сильные руки подхватили и подкинули наверх. Не смог сдержать стона, когда влажные губы мазнули по скуле, стремительно завладели ртом. Вцепился в плечи, позволяя себя целовать и целуя в ответ. — Хорошо, что мы медитируем не в туалете, — хмыкнул Нил, на мгновение отстраняясь. — Мы бы сломали его к чертям. В спальне горел ночник, но тусклого света не хватало, и в прихожей было темно. Эмиль рассмеялся. — Давай постараемся не сломать что-нибудь здесь. — На всякий случай уточнил: — Мы же никуда не торопимся? — Я — нет. А ты? — Абсолютно. Нил улыбнулся, приближаясь к его лицу. Провёл языком по губам Эмиля, прикусывая за нижнюю. — Хочешь меня? Он кивнул. — Очень. А ты? — Ещё спрашиваешь? Эмиль видел, как сверкнули его зрачки. Наверное, собственные блестели так же. От предвкушения и удовольствия. — Хочу, чтобы ты остался со мной до утра. И я мог не спешить, — шепнул Нил. — Останешься? — Конечно. — Тогда я буду делать всё очень медленно. Хочешь? — Угу, — снова кивнул Эмиль. И пожалел, что согласился. Нил знал, что делал. Его руки трогали, ласкали, раздевали, щупали, дразнили, обещали. Ослабили узел на галстуке, попытались стянуть с шеи. Не вышло, он застрял, превращаясь в повязку на глазах. Теперь то малое, что можно было разглядеть, утонуло в кромешной тьме. Спереди на брюки легла тёплая ладонь. — Можно? — послышался охрипший голос Нила. Эмиль рвано выдохнул, кивая. Попытался найти губы Нила, когда внизу стало совсем мало места и пуговица на поясе больно впилась в живот. Голова кружилась, в воздухе смешались все ароматы: имбирь, можжевельник, что-то ещё. Эмиль опомнился, когда резинка трусов стянула колени, а пальцы Нила уже подбирались к жаркой тесноте между ягодиц. — Подожди… Нет… — он переступил с ноги на ногу. Чуть не упал, запутавшись в спущенных брюках. Схватился за Нила, повиснув на нём и сдёргивая с глаз галстук. Попросил: — Не так… Не сразу… Мне надо сначала в душ. Я же целый день работал. — Чёрт… Ладно. Конечно, иди, — Нил, тяжело дыша, навалился голым плечом на дверь. Ухмыльнулся: — Советую запереться, если не ждёшь гостей.***
— Держи. Эмиль поблагодарил смущённым кивком. Торопливо забрал из рук Нила бежевый махровый халат с логотипом отеля и, будто боясь передумать, юркнул в ванную. Следом раздался щелчок замка — оглушительно громко в неловко повисшей тишине. — Føkk deg, — пробормотал Нил, сплетая пальцы на затылке. Выдохнул. Потоптался ещё несколько секунд, прислушиваясь к шорохам из-за двери, пока оттуда не послышался шум воды. Ладно, не конец же света. Раз у них захимичило, десять минут погоды не сделают. Подождёт. Будет время осмотреться. Нил подтянул джинсы, поправил ремень и зажёг свет. Рекламный буклет, который вручили внизу вместе с ключом, не обманывал. Просторная сьюта выглядела именно так, как обещали: комфортно, уютно и с шармом колониальной североатлантической провинции. Та самая пресловутая недорогая роскошь, которой славился этот отель. Крохотная прихожая вела в просторную комнату, служившую одновременно спальней, гостиной и кабинетом. В каждой зоне имелось по высокому прямоугольному окну с плотными тёмно-серыми занавесками. К счастью, все три — с видом на рощу, а не на парковку и шоссе. На полу лежал ковролин тёплого бежевого оттенка, создавая треть уюта. Мебель — диван, два кресла, журнальный столик, стол повыше с приставленным к нему стулом и платяной шкаф — удобная, хоть и старомодная. Из тёмного лакированного дерева, с причудливо изогнутыми ножками. Такое же изголовье было и у двуспальной кровати — массивное, с круглыми набалдашниками по краям. На стене впритык к нему — чёрно-белые фотообои с крупными полевыми цветами. Мягкие сидения у кресел, декоративные вставки на широких карнизах и пухлые квадратные подушки, разбросанные на диване и постели, — с тем же орнаментом. Не броско, но мило. Остальные стены были выкрашены в светло-серый цвет, в тон ему подобрали обивку дивана, абажуры и покрывало на двуспальной кровати. На каждой стене висели картины с чёрно-белыми пейзажами. Наверняка репродукции, но качественные. Юль, коллега по Бюро и его друг, с которым предстояло провести бессрочную командировку в Новую Данию, сходу назвал бы художника. Нил в искусстве не разбирался. Его конёк — компьютеры и информационные технологии, а работа в криминальной разведке за восемь лет основательно расширила специализацию, вынудив стать практически «универсальным солдатом». Он ещё раз выглянул в окно. Поднявшийся ветер немилосердно трепал кроны деревьев, и растущая поблизости берёза настойчиво скреблась по обшивке. Летний тёплый дождик всё так же накрапывал, но чёрное мрачное небо тяжелело, готовое излиться на город, а над горизонтом то и дело сверкали ослепительные, ветвистые молнии. Грома ещё не было слышно, но на Конгсборг совершенно точно надвигалась гроза. Кажется, им повезло — приземлились до начала бури. Нил не стал закрывать занавески. Погасил свет, оставив включённым только один торшер — на столе в противоположном конце комнаты. Потом передумал. Забрал с прикроватных тумбочек миниатюрные пахучие свечи, переставил их на журнальный столик и зажёг. Вернулся в прихожую, поднял с пола толстовку, брюки и галстук Эмиля. Аккуратно повесил всё на спинку кресла. Стянул кроссовки, следом — носки. Запихал их вместе с дорожной сумкой на последнюю полку в шкафу. На верхнюю аккуратно сложил ноутбук, ключи с карточкой от номера и портмоне. В одних джинсах, босиком приблизился к кровати. Сел, вытаскивая из кармана смартфон и сигареты. Отбросил их на покрывало, попрыгал на постели — вроде прочная, не скрипит. Должна выдержать. Вода в ванной всё ещё шумела. Других звуков оттуда не доносилось. Нил улёгся на спину, подложил под голову руки. Улыбнулся, представляя, как Эмиль подставляет под струи лицо и грудь. Намывается, небось. Ему бы самому не помешало — последний раз был в душе днём после тренировки. Потом дважды мотался в Бюро, выслушивал инструктаж и последние напутствия. Перекусил и то на бегу — уже в такси по дороге в аэропорт. Тогда он не думал, что скучный короткий перелёт из Онтарио получит такое приятное продолжение, поэтому собирался нормально поужинать с… — Юль!.. — Нил резко сел. Схватил смартфон. Он напрочь забыл, что должен был позвонить ему, когда доберётся до отеля и заселится. Они ведь договорились встретиться. Как назло, шум воды прекратился. Идиот! Звонить теперь не имело смысла. Не то чтобы их встречу нельзя было перенести на утро, но объяснять по телефону, почему она не случится сегодня, отчаянно не хотелось. Тем более, когда Эмиль мог услышать. Значит, смска. Нил торопливо ввёл пароль, нажал иконку рабочего мессенджера. «Я уже в отеле. Проснусь — позвоню». Больше ничего написать не успел — щёлкнул замок, и дверь из ванной плавно распахнулась. Нил тыкнул в «отправить», отключил смартфон и, бросив его на тумбочку, выпрямился. Невольно расплылся в улыбке — раскрасневшийся, с взъерошенными мокрыми волосами и в длинном халате Эмиль переминался с ноги на ногу, стоя босиком в дверном проёме. В одной руке он держал чёрные ботинки с всунутыми в них носками, в другой — остальную одежду. На лице застыло такое невинно-соблазнительное выражение, что хотелось сгрести Эмиля в охапку и любить до беспамятства. Нил сдержался. Сначала всё-таки душ. Потом — остальное. — Твоя очередь скучать, — подмигнул он, приближаясь к Эмилю. Обхватил ладонями его лицо, мягко поцеловал в губы: — Никуда не уходи. Я тоже умею быстро мыться.***
Нил действительно умел. Это и многое другое. В начале Эмиль нервничал – вытащил из рюкзака сотовый телефон, проверил сообщения. Подтвердил брату, что помнит про завтрашнее выступление в клубе. Зачем-то влез в соцсети, машинально обновляя новостную ленту и ничего толком не читая. Отвлечься не получалось – мысли то и дело уносились к Нилу. Тот не стал запираться, то ли не обратив внимания, то ли намекая, что не прочь, если к нему присоединятся. Эмиль несколько раз вставал, подходил к двери, собираясь войти, но в последнюю минуту одёргивал себя. Столько же менял место и позу: то ложился на кровать, то решал, что похож на дешёвую шлюху, и пересаживался в кресло. Хотел снять халат и опасался, что голым будет выглядеть ещё нелепее. Не влезать же в несвежее бельё. Победило последнее желание: всё-таки раздеться, забраться под одеяло и ждать. Но Эмиль не успел. Замер в сброшенном с плеч халате, весь, как был, на виду. Сглотнул. Обернулся к Нилу – лохматому, невыносимо соблазнительному, в каплях воды, стекающих по загорелым рукам и широкой груди. В одном полотенце, обмотанном вокруг бёдер и державшемся на честном слове – так низко, что трудно было отвести глаза. Эмиль не пытался. Стоял и бессовестно пялился, возбуждаясь от направленного на него похотливого взгляда и представляя, что случится дальше, когда полотенце упадёт. И снова не угадал. Нил сдержал обещание – сводил Эмиля с ума медленно. Очень. Даже халат не снял. Так и ласкал – сквозь мешавшую ткань и забираясь под неё, будто приручал дикого пугливого зверя. Осторожно, нежно, терпеливо. Позволял привыкнуть к своим пальцам, губам, языку, запаху. Эмиль попросил завязать ему глаза. Чтобы не видеть, только чувствовать, слышать. И послушно сходил с ума в его руках. Растворялся в поцелуях, не понимая, почему, чем больше их было, тем меньше хватало и сильнее хотелось. Вспыхивал под тёплыми ладонями, подставляясь, ловил каждый миг, каждое прикосновение. Касался в ответ, стараясь вобрать в себя все ощущения, запомнить. Волосы у Нила оказались мягкими – почти шёлковыми. Даже щетина. Кожа – нежная, а мышцы под ней – каменные. В паху – горячо, твёрже камня. Готового взорваться камня. Эмиль сам был готов взорваться. Особенно когда всё-таки остался без халата придавленный сверху крепким телом. Нил входил в него плавно, гладко, не причиняя боли. С каждым новым толчком – чуть сильнее, чуть глубже. Эмиль мычал, потом спохватывался, что делает это слишком пошло и громко, пытался контролировать. Кусал губы, впивался зубами в подушку, беспомощно цепляясь пальцами за простыню. Снова забывался и снова выл от накатывающего удовольствия. Нил двигался всё быстрее, сильнее вжимал его в постель. Обнял ногами бёдра Эмиля, сжал их коленями. Перехватил, удерживая в ладонях, за запястья. Что-то сказал – Эмиль не смог разобрать. В ушах ревело, дыхания не хватало. Под завязанными поясом веками расплывались разноцветные круги. А потом накрыло – искрящимся, оглушительным непрерывным водопадом.