Как глаза, раскрыты раны, Вечно свежи, тик кровавы... Встань, о матерь всех скорбящих, На алтарь моих созвучий!
Римус ненавидел праздники. Рождество дышало ему в спину так близко, что сдувало шарф. Он провел полдня четверга, пытаясь выбрать подарок Сириусу. Лили, храни Господь ее душу, согласилась помочь ему в этом. Она так обрадовалась, словно ее пригласили на рождественский прием к Королеве Англии. Римус понимал, что ему не отвязаться от ее расспросов. По началу она ходила молча, но ее улыбка заставляла Римуса краснеть. Лили Эванс могла довести до белого каления без единой фразы кого угодно. Он уже готов был ей сдаться, потому что ему казалось, что еще чуть–чуть и она взорвётся – Эванс, уймись! – Я в полном спокойствии, дорогой, – ее улыбка стала шире и еще более противной, чем раньше. Ее создал сам Дьявол, ей Богу! – Хорошо, тогда помогай уже. – Ладно, расскажи мне… – Я же уже сказал, что мы просто сидели! – Мать моя женщина, Люпин, я не об этом, – она рассмеялась, похлопав его по плечу. – Расскажи, что ему нравится. Ему нравится мое стихотворение. – Музыка. – Так, дальше. – Ну… всякое. – Ох, Римус, я очень надеюсь, что мы найдём магазин с вывеской «всякое». Или подожди… – она прищурилась и ехидно спросила, – ты имеешь в виду «всякое» для взрослых? – В рот тебе мыло, Эванс! Он угрюмо вздохнул, сосредоточившись на красочных витринах, которые предлагали уйму товаров за баснословные деньги. Лили догнала его и взяла под руку, когда он нарочно ушел вперед. – А ты уже придумала, что подарить Джеймсу? – спросил он, чтобы она не успела выдать чего-нибудь еще в его сторону. – Конечно, еще две недели назад. Ой–ой… Она резко затормозила, схватив Римуса за рукав. – Что? – он удивленно уставился на Лили, которая метала взгляд, не зная, куда себя деть. – Что такое? – Я… я, кажется, забыла свой кошелёк в книжном. Вернёмся? – Уверена? Может, проверишь еще раз? Он аккуратно взял ее сумку, но Лили выдернула ее из его рук, прижав к груди. – Нет, там нет точно. Я оставила его. На кассе. Да. Римус машинально оглянулся, вздыхая от того, что уже начинало темнеть, а они все еще не выбрали подарок для Сириуса, как вдруг Лили в очередной раз силой развернула его к себе. – Да что с тобой? – Скорее, его же украдут, Римус! – Я не… а ну–ка постой. Ему показалось, словно он заметил знакомое лицо за стеклянной витриной. Молодой человек рассматривал игровые джойстики, увлеченно нажимая на кнопки. – Эй, это же Джеймс, – он указал на него Лили, но она силой потащила его за собой. – Это не он, пошли уже! – Эванс! – к счастью, он был сильнее ее, поэтому не сдвинулся с места, пока она пыхтела и скользила по заснеженному тротуару, приложив немало усилий, чтобы увести Римуса. – Что происходит? Он был на все сто процентов уверен в том, что это был самый настоящий Джеймс Поттер. Положив на место витринный экземпляр, он сунул руки в карманы и нагнулся, чтобы поближе рассмотреть товар на прилавке, как вдруг его взгляд скользнул по лицу Римуса. Глаза его стали размером с баскетбольные мячи, и он сделал самую абсурдную вещь в стиле Джеймса Поттера. Резко скользнув вниз, он пригнулся, будто бы это делало его невидимым, и его косматая макушка поползла вдоль прилавка. Римус обернулся на Лили, заглянув в ее изумрудные глаза, которые явно скрывали от него что-то в своем невинном блеске, и хмыкнул. Она нервно улыбнулась ему, пытаясь подобрать слова, которые могли объяснить ситуацию, как вдруг перед ними развернулось новое представление. Римус поднял взгляд, заметив, как Джеймс изо всех сил пытается оттащить от прилавка Сириуса, который уперто бодался, пытаясь протиснуться к джойстикам. Случайно повернув голову, он краем глаза заметил Римуса, а затем замер в оцепенении и замешательстве. «Блять», – Римусу показалось, что именно эта фраза сорвалась с губ Сириуса, когда он пригнулся и потянул за собой Джеймса. У них явно была одна голова на двоих. Нахмурившись от мысли, что они что-то пытались от него скрыть, Римус твердым шагом направился в сторону входа в магазин бытовой техники и электроники. Лили засеменила следом, что–то быстро печатая у себя в телефоне. – Добро пожаловать! – поприветствовал его менеджер, лучезарно улыбнувшись. Римус кивнул и взглянул на переговаривающихся Джеймса и Сириуса, которые в миг уставились на него, как на восьмое чудо света. – Римус? – Сириус? – Джеймс? – Лили? Они смотрели друг на друга в неловком молчании, боясь даже моргнуть в сторону Римуса. – О, какая встреча, надо же! – попыталась разрядить обстановку Лили и подошла к Джеймсу, который неловко обнял ее, выпрямившись во весь рост. Сириус вырос рядом, пряча за спиной что–то в руках. На Римуса снизошло озарение. Он выбирал подарок. Для него. Сначала он обругал себя, что не прикинулся дураком, подыграв Лили в ее сценке с забытым кошельком, а потом подумал, какой подарок можно было выбрать в этом до жути дорогом магазине? К его огромному счастью и к огромному разочарованию всех остальных, в этот момент к ним подошел продавец, протягивая Сириусу графический планшет. – Есть еще такой вариант. Он начал перечислять его характеристики, пока Джеймс не перебил его, нагло попросив предложить им что–то для плейстейшена. – Пройдемте сюда. Джеймс похлопал Сириуса по плечу и утащил за собой Лили, оставив их наедине. Сириус судорожно тряс своей ногой, беспомощно глядя на Римуса. – О, не знал, что вы с Лили… – Сириус. Почему вы прятались? Что за цирк Лили пыталась устроить мне на улице? – Мы хотели устроить для тебя спектакль… вот… репетируем. – Да, я уже понял, что вы те еще клоуны, – фыркнул Римус, мельком заметив за спиной Сириуса то, что он тщательно пытался скрыть. – Ты прячешь это от меня? – Что? Что я прячу? Ничего я не прячу. Это так. В общем, не тебе. Он нехотя вытащил руку из–за спины, в которой лежал небольшой черный планшет, который он осторожно положил на витрину. – Сириус, это очень дорогой подарок, – Римус был тем человеком, который не понимал даже самые прямые намеки, но в этот раз он оказался чересчур проницательным. – Вовсе нет! – возмущенно воскликнул он, чем сразу же выдал себя. – Ладно, может быть, но именно поэтому я не хотел, чтобы ты знал. – Зачем? Я ведь… я никогда не смогу подарить тебе чего–то хоть немного приближенного к его стоимости… то есть… – Римус, – Сириус сделал шаг навстречу, заглянув в его глаза, – ты вовсе не обязан мне ничего дарить. – Что? Почему? Если ты собирался сделать для меня такой подарок, а я… – Но ты уже сделал для меня подарок, – Сириус оглянулся, убедившись, что Джеймс все еще заговаривает зубы продавцу. Они стояли у стенда с VR очками, Джеймс водил руками по воздуху, а Лили хохотала, пугая его каждый раз, как тот делал шаг в своей виртуальной реальности. – О боже, открытку? – Римус нахмурился, но Сириус мягко улыбнулся ему. – Стихотворение. Для меня. Я же правильно понял? Он выглядел немного смущенным и Римус перенял его робость, переступив с ноги на ногу. – Давай сделаем так, – произнес он, потому что не видел другого выхода, – мы не будем дарить друг другу подарки. Ладно? – Но почему? – Сириус Блэк просто не умел решать вопрос, не встав при этом в позу. – Ты мне столько всего уже подарил, а я тебе ничего. – Это не так. К тому же, то был твой день рождения, а стихотворение не считается. – Еще как считается. – Хорошо, тогда ты подарил мне музыку. Ты же написал ее, верно? Для меня. – Ну… да. Ладно. Он нехотя согласился, поджав губы, и оглянулся на планшет. – Когда, говоришь, у тебя день рождения? – лицо его исказилось в гримасе ехидства и коварности. – Ой, ну все, прекращай, – Римус рассмеялся, едва на поддавшись на его провокацию.__________
Римусу понравилось Рождество, которое он впервые за многие годы провел не в одиночестве. За праздничным столом было много историй, вкусных блюд и выпивки. Римус выпил лишь один бокал шампанского, а в остальном придерживался привычной для него воды или газировки. Он узнал, что Джеймс, Сириус и Питер – друзья еще со школы. С Мэри они познакомились в университете, а потом с Марлин и Доркас. Он начинал привыкать к их компании. Они действительно были забавными и милыми, в меру противным и докучливыми. Самой приставучей была Доркас, задавая миллион неловких вопросов. Но Марлин умела привлечь ее внимание. Они пытались посмотреть фильм, но первую половину Джеймс и Сириус спорили о том, проведёт ли семья главных героев Рождество вместе, а вторую половину Сириус и Мэри ревели в подушки, проклиная законы мелодрамы. Затем они играли в крокодила. Лили отгадывала почти все, а Питер красочнее всех изображал пантомиму. Джеймс уговорил всех остаться на ночь, поэтому они переоделись в пижамы и уединились маленькими кучками по дому. Джеймс и Лили куда–то пропали, Марлен и Доркас зажимались прямо на диване в гостиной. Питеру приспичило научить Мэри готовить лазанью. Оказалось, что Мэри ни разу в жизни не готовила ничего сложнее яичницы и салата. Сириус листал плейлист, показывая Римусу свои любимые песни в гостевой спальне, которая сильно напоминала его собственную спальню в доме самого Сириуса. – Я часто ночую здесь, – ответил Сириус на немой вопрос Римуса, застывший на его губах. – В большом доме одиноко жить одному, – он фыркнул. – Правда, последнее время он изменяет мне с Эванс. Он трагично приложил ладонь ко лбу и свел брови в гримасе отчаяния. – Все меня бросили. – Могу тебя подобрать, – усмехнулся Римус. Его уже немного клонило в сон, потому что подушка под его щекой была слишком мягкой. – Эй, ты что, собрался спать? – Сириус подсел к нему, до этого катаясь по комнате на пуфике на колёсиках. – А что, есть предложения? – Римус открыл один глаз. Он не собирался флиртовать. Это был просто вопрос. – Я думал, мы не будем спать до утра, – он надул губы. – Как в детстве. Мы делали так… с Регом. Римус открыл оба глаза, взглянув на изменившегося в лице Сириуса. Он согнул ноги в коленях и положил на них руки, сомкнув пальцы в замок. – Это твой брат? Сириус молча кивнул. Поднявшись с подушки и усевшись напротив Сириуса по–турецки, Римус, подумав еще какое–то время, все же спросил: – Вы не общаетесь? Он отрицательно покачал головой. Казалось, на этом разговор был окончен, но Сириус продолжил: – Видел его как–то в новостях. – Им стоит гордиться? – предположил Римус. Он помнил лишь то, что его брат вступил в партию, чему Сириус был не особо рад. – Это не его заслуга. Мои родители замешаны во всем этом политическом дерьме. Они его туда и пристроили. Римус плохо разбирался в политике. У него не было телевизора, где бы он мог узнавать последние новости, а в интернете было слишком много других интересных ресурсов, которые и в подмётки не годились этим внутригосударственным войнам. – А что обычно делают, когда не спят всю ночь? – неловко спросил Римус. – Я никогда не делал так. Просто… не знаю, зачем это. – В детстве родители очень строго следили, чтобы мы ложились спать вовремя, –сказал Сириус, слегка улыбнувшись каким–то своим воспоминаниям, – поэтому было круто нарушать правила. – Конечно, я и забыл, что ты сама принципиальность, – он усмехнулся, толкнув его коленом. Сириус рассмеялся и его плечи расслабились. – Обычно мы просто болтали до самого утра. О чем угодно. Пока глаза не начинало щипать. А потом вырубались с рассветом. Римус улёгся обратно на кровать, подложив подушку повыше, и в ожидании глянул на Сириуса. – Ладно, я готов. Болтать до утра. – Правда? – Сириус выглядел таким изумленным, что Римус машинально улыбнулся. Он улёгся рядом, едва касаясь его плечом, и уставился в потолок. Они говорили всю ночь. О глупостях и мелочах. Римусу было до безумия приятно узнавать Сириуса. Делиться с ним мыслями и слышать то его безудержный смех, то драматичное молчание, в знак обиды или несогласия. С ним было так просто говорить ни о чем. Даже паузы, которые иногда возникали в перерывах между темами разговора, казались приятными. Они начали с настоящего и уходили все дальше, во мрак, в свое дремучее прошлое. В детство. Римус знал, что у Сириуса оно не было счастливым точно так же, как и у него. Поэтому он мог доверить ему свою самую страшную тайну после того, как Сириус доверил ему свою. – Он всегда потакал им, был умнее меня. Гаденыш. Я думал, мы с ним команда. Но он слишком сильно был подвержен влиянию матери. – А с ним они обращались… как и с тобой? – осторожно спросил Римус. – Иногда. Он не пытался противостоять. А вот я да. Сам нарывался. – Но это не повод бить своего ребенка. – Это ты им расскажи, – он усмехнулся, но в этом жесте не было ничего оптимистичного. – А тебя когда–нибудь… били? – Ну… нет. Когда мама чувствовала себя совсем плохо, она просто, бывало, отталкивала меня от себя. – М–м, – Сириус повернулся к нему, а затем снова уставился в потолок. Римус смотрел туда же. – Ты скучаешь по нему? Римус сразу понял, о ком был этот вопрос. С того самого дня они так ни разу и не обсуждали это. Его отца. – Иногда. Я… я злюсь на него. – О–о, – тихо и удивленно протянул он, немного заерзав, – это хорошо. Это правильно. – Один из моих терапевтов говорил мне то же самое, – Римус сглотнул. – Но я стал его понимать… с возрастом. Сириус снова повернул голову и на этот раз сел, продолжив тревожно смотреть на Римуса. – Почему? – Я не виню его. – Ты же не винишь в этом… себя? – он осторожно коснулся его запястья, теребя бусины на браслете, который подарила ему когда–то Лили. – Нет… уже нет. – Ты не должен. Потому что он сам сделал это. Ты бы ничего не… – Сириус, – он смолк, виновато опустив глаза. – Я знаю. – Прости. – Я ведь был совсем маленьким. Я не понимал, что он пытался сделать. Он прогонял меня, но я не мог понять почему. Римус сглотнул, чувствуя, как ком собирается у него в горле. Воспоминания ожили перед ним. Тёмная комната. Стул. Верёвка. Он вбежал в комнату, чтобы позвать папу. Но он прогонял его, кричал, чтобы тот убирался. Римус не понимал, он хотел подойти к нему. Но чем ближе он подходил, тем дальше пятился его отец, пока поверхность под его ногами не превратилась в пустоту, а верёвка мертвой хваткой вцепилась в его шею. Его искаженная гримаса ужаса, страха, сожаления и раскаяния до сих пор вызывала у Римуса приступ ледяного озноба, словно смерть, придя за его отцом в тот день, случайно коснулась его плеча. – Римус… Он понял, что грудь его содрогалась, а на глазах проступили слезы. Никогда не позволяя себе так сильно расчувствоваться при ком–то, Римус резко сел на кровати, повернувшись и сделав несколько глубоких вдохов и выдохов. Сириус дал ему на это время. Он соврал Сириусу лишь в одном. Это было его самой страшной тайной, которую он пытался искоренить даже в себе самом. Но разве можно выжечь на теле шрамы, которые каждый раз напоминали ему о том, кто он есть. – Лжец! – с этими словами его мать ударила его по щеке, задев кончиком маленького ножа для чистки овощей. Она жалела об этом. Она молила о прощении, но Римус не держал на нее зла. Она показала ему, как просто душевную боль заменить физической. Шрам так и остался гореть тяжким воспоминанием на его лице. А потом на его теле начали появляться новые шрамы. Только уже от его собственной руки. Это притупляло боль. Когда он чувствовал, как стягивается кожа на заживающих ранах, то мог хотя бы ненадолго забыть о том страшном дне, который являлся ему в ночных кошмарах. Ему было стыдно за них. Это означало, что он такой же трус и слабый человек, как его отец. Ему казалось, что однажды Римус закончит точно так же, как и он. Со временем эта боль утихала, но маленький Римус больше никогда не был прежним счастливым и жизнерадостным ребенком.