О, возврати мне, Душ Исцелитель. Ты, снежный Лирик, Лунная Светлость, Пьеро, – мой хохот!
Римус не заметил, как Сириус стал неотъемлемой частью его жизни. Они стали видеться намного чаще, чем Римус виделся с кем-либо за последнее время, не считая учебы и работы. Сириус часто играл для него, а ему нравилось просто слушать и наблюдать за ловким движением его пальцев, тонких, как струны гитары. Иногда он просил прочитать ему что-нибудь из последних набросков Римуса, что тот не позволял никому, даже Лили – самой главной поклоннице его творчества. За долгое время Римус был с собой откровенен – ему нравилось то, что складывалось между ними. Он быстро уставал от людей и от частого общения у него наступало эмоциональное выгорание, после чего ему хотелось закрыться в себе на месяц, не выходя из дома. Но с Сириусом все было иначе. С ним было комфортно говорить обо всем на свете, так легко и просто, и даже молчать по долгу, находясь в одной комнате, не доставляло ему неудобства. Наконец обретя друга, Римус чувствовал, как сильно он в нем нуждался. Он влюблялся в его привычки, в его манеры, в его гиперболизированные жесты и эмоции, все в нем вызывало необузданный интерес, и Римус каждый раз тормозил себя, чтобы это не зашло слишком далеко. Однако, в этом он был благодарен Сириусу – им обоим нравилось играть в эту игру взаимной неприкосновенности. – Пригласи меня к себе, – настойчиво сказал Сириус, когда они сидели на его кухне, пытаясь разобраться с рецептом теста. – Прости, но у меня не так много комнат, чтобы устраивать тебе экскурсию, – Римус приподнял брови, на что Сириус фыркнул, закатив глаза. – Мне будет достаточно экскурсии до твоей кровати, – он изящно закатывал рукава своей черной рубашки, пристально глядя на Римуса, который поднял голову, покачав ею. – Разобьешь яйца? – Каким образом? – на лице Сириуса промелькнула тень замешательства. – Вилкой, ложкой, чем угодно, – скомандовал Римус, согнувшись над экраном своего телефона, где была открыта страница с рецептом. – А–а, яйца! – он схватил два куриных яйца, прыснув от смеха, и расколол их о край металлической чаши, не повредив желток. – Ты ушел от ответа. – Никуда я не ушел, я здесь. Сириус шагнул к шкафчику, вынул оттуда фартук и подошел к Римусу, повязав его вокруг талии на бант сзади. Римус приподнял руки, застыв в изумлении, пока тот бесцеремонно за ним ухаживал. – Мне нравится этот свитер, ты не посмеешь его заляпать. Он смерил его укоризненным взглядом и вернулся к столу, облокотившись на него, чтобы взглянуть на рецепт. – Я свои яйца разбил. Твоя очередь. Римус собрался было взять венчик, чтобы хорошенько их взбить, но его телефон завибрировал и на экране высветился номер Лили. Сириус ловко подхватил телефон и поставил на громкую связь. – Привет, Лилс! – О–о, привет Сириус. Как поживает моя любимая супружеская пара? Римус закатил глаза, поставив перед собой муку. – Как всегда ворчит, – признался Сириус с выражением глубоко оскорбленной женщины среднего возраста. – Ничего нового, – рассмеялась она. – Ты ему напомни, кто в доме хозяин. – Сразу же после того, как ты освободишь из заточения Сохатого. – Пф–ф, я его не держу. – Ты принесла настольный футбол и тем самым приковала его к себе! На заднем фоне Джеймс прокричал, что ни о чем не жалеет. Они переглянулись и рассмеялись. – Не переживай, Блэк, завтра я верну его тебе в целости и сохранности. – Завтра я забираю его на целый день! – Сириус грозно уставился в экран, словно Лили могла его видеть. – Кого? – усмехнулась она, слегка отстранившись от телефона. – Джеймса или футбол? – О, а что, можно второе? – любопытно спросил он с жадным блеском в тёмных зрачках. – Бродяга, отъебись! – вновь послышался голос Джеймса, который становился все громче. Наконец Лили передала ему телефон. – Дай мне уже победить эту женщину, она не умеет проигрывать. – Сохатый! – радостно воскликнул он, на эмоциях подхватив телефон. – Признавайся, тебя держат в заложниках? – Ради такого, – он многозначительно ухмыльнулся, – я готов испытать на себе стокгольмский синдром. Сириус устало закатил глаза, пока Лили что–то комментировала на заднем фоне. – Римус с тобой? – спросил Джеймс. Казалось, на его лице застыла улыбка. Сириус кивнул, а затем исправился, произнеся это вслух. – Лили передала, что сейчас скинет рецепт, который обещала. – Спасибо, Джеймс, но мы уже и сами справились, – произнес Римус, вытерев лоб тыльной стороной ладони. Сириус задержал на нем взгляд, полный обожания. – О, привет, дружище! Тогда желаю удачи, не скучайте там. – Чтоб ты знал, – поспешил Сириус оставить последнее слово за собой, занеся палец над кнопкой завершения вызова, – Я ОБИЖЕН! Он сбросил звонок, пока Джеймс пытался что–то ему возразить, и самозабвенно откинул пряди волос с лица. – И на что ты обиделся в этот раз? – ухмыльнулся Римус, который уже почти справился со смесью. – Он променял меня на женщину и футбол. – Ну, так как давай отомстим ему, – у него появилась гадкая привычка потакать Сириусу, лишь бы тот смотрел на него своим проникновенным взглядом, за которой он готов был отдать все. – Отберем у него и женщину, и футбол. – Ты не сможешь, – он взял его на слабо, протягивая телефон с ядовитой ухмылкой. – Еще как смогу, – он вытер руки о кухонное полотенце и взял телефон. – Смотри и учись. В трубке послышались длинные гудки, а затем бойкий голос Лили. – Что еще?! – она разносила Джеймса в пух и прах. – Ты в курсе, что никогда не сможешь обыграть нас? – С чего это? – она так понизила голос, словно собиралась пробить им стену. – Ты выбрала слишком простого соперника. У Джеймса нет тактики и желания унизить тебя. – И мозгов! – крикнул Сириус. – Я поддаюсь, вообще–то! – воскликнул в ответ Джеймс. – Конечно, милый, – мягко произнесла Лили и резко ударила по мячу. Послышался душераздирающий стон на заднем фоне. – Так что ты там говорил? – Что я обыграю тебя в два счета. Лили тихо выругалась и позволила себе забить еще один гол в ворота Джеймса, который заскулил, как подбитый пёс. – Хрена с два! Готовьте свои задницы, я выезжаю. Римус довольно отнял телефон от уха и сбросил, лёгким движением опустив телефон по столу к Сириусу, который остановил его ладонью, не отрывая взгляда от Римуса. – Лунатик, – восхищенно произнес он, присев от радости, – ты круче всех, кого я знаю. – Давай уже, – махнул рукой Римус, пылая краской, – твоя очередь месить тесто. Он придвинул ему чашу с готовым содержимым и принялся закатывать рукава. – Эй, я вообще–то разбил яйца! – Спасибо, что не свои, – лукаво улыбнулся он и придал своему голосу твердости. – Лили примчится с минуты на минуту. Пока я буду отдуваться за нас перед ней, ты можешь поиграть с Джеймсом. – Ты лучшая, мам, – улыбаясь во все тридцать два, произнес он, после чего тоскливо вздохнул. – Боюсь, на следующей неделе я вообще его не увижу. – Думаешь, Лили посадит его под домашний арест? – Римус понял, что Сириус не собирается заканчивать с тестом, поэтому перенял ответственность на себя, рассыпав по столу муку. – Лучше бы посадила. Я бы просто залез через окно и вытащил его оттуда. Но он, скорее всего, сам пропадёт в попытках устроить ей лучшее свидание, – он оперся ладонями о стол, приподнявшись на вытянутых руках, наблюдая за тем, как Римус вымешивает тесто. – У них какая–то годовщина? – Лунатик, ты вообще следишь за событиями? День святого Валентина вообще–то. Он опустился на пятки и перекрестил руки, возмутимо уставившись на него. Римус обратил на него свой виноватый взгляд. Он совсем забыл об этом. Не то, чтобы он следил за календарём, отмечая красным все предстоящие события, просто у него не было привычки праздновать этот день. Римус тяжело вздохнул. – Именно, – трагично ответил Сириус, посчитав его жест за недовольство. – Это значит, что их наверняка не будет на вечеринке Мэри. – Мэри устраивает вечеринку? – еще одно событие, информация о котором проскользнула мимо него. – Это уже традиция, – он пожал плечами, положив между пальцев нож. – Она королева вечеринок одиноких сердец. – Звучит отвратительно, – скривился Римус, вернувшись к тесту. Сириус тоже вернул свой заинтересованный взгляд к этому действию. – Надо отдать ей должное, она знает в этом толк. Сколько историй я слышал, что туда можно прийти одиноким и уйти со второй половинкой. – И насколько эти отношения долгосрочны? – скептически произнес Римус, проверяя упругость теста. Сириус смолк, так и не дав ответ. Он прикусил губу, потупив взгляд все на том же, что продолжал делать Римус. – Почему Мэри ни с кем не встречается? – он решил сменить тему, посчитав, что для Сириуса это было чем–то болезненным. Раньше ему казалось, что она пыталась завязать отношения с Сириусом, но они были просто хорошими друзьями. – Ей нравится ее независимость. Она из тех людей, кто в отношениях становится уязвимее. Думаю, ей это просто не нужно. Римус задумался над его словами. Он и сам чувствовал себя более слабым, находясь в непосредственной близости с кем–то. Так было всегда, словно он до конца не хотел подпускать к себе никого. Возможно, сам Сириус не относился себя к их числу. Видимо, для него отношения были крепостью, которую выстраивали против колкостей внешнего мира. Он решил, что углубляться в это сейчас не лучшее время, поэтому вернул свои мысли на землю. – По вашим трагическим соплям и не скажешь. Хлебом не корми, дай пореветь над чем–нибудь милым. – Тебе тоже стоит попробовать, – он изогнул бровь, показывая, что в этом его превосходство, – лучше любой терапии.__________
Четырнадцатое февраля ассоциировалось у Римуса с ароматом цветов, шоколада и разбитых сердец. Как многого хотели влюбленные друг от друга и как многого они не получали, оставаясь наедине со своими не сбывшимися мечтами. Римус пытался быть романтичным, пытался быть отзывчивым и внимательным к желаниям партнера, но этого всегда было недостаточно. Возможно, он ничего не смыслил в этом, поэтому отношения складывались для него тяжело. Он всегда думал о том, что именно он сделал не так, но никогда не задумывался, что не так мог сделать его партнер. (13:20) Пьеро: ты же придёшь??? (13:21) Римус: меня не приглашали. (13:21) Пьеро: тебе не нужно приглашение, Лунатик (13:21) Пьеро: Мэри будет рада видеть тебя (13:22) Пьеро: Я ТЕБЯ ПРИГЛАШАЮ (13:23) Римус: тебя Мэри вынудила? (13:23) Пьеро: пиздец, да! Так что если ты не придёшь, я устрою скандал (13:24) Римус: ладно, ты умеешь убеждать Римус понимал, что слишком легко согласился. Было очевидно, что и Сириус не горел желанием появляться там, но Мэри не принимала отказы. В этот день он привык получать от Лили скептические сообщения в отношении этого ангело-конфетного праздника, что он больше всего ценил в ней. Но на этот раз она прислала ему фотографию большой коробки белых лилий, перевязанных алой лентой. Естественно, Джеймс героически разрушил весь ее скептицизм своим очарованием и харизмой, чему она была не в силах противостоять. Римус тяжело вздохнул, понимая, что ему придется добираться до этого пристанища одиноких сердец в одиночестве. Однако, он все же надеялся, что вечеринка будет представлять собой скудную компанию из скорбящих лиц, тоскливо потягивающих вино и складывающих свои слезы в копилочку утешающей их всех Мэри Макдональд. Он еще не решил, складывалось ли все в его пользу или ему в ущерб, потому что к концу рабочего дня на него свалилась непредвиденная гора форс-мажоров. Во-первых, принтер, безостановочно работающий в тот день, зажевал стопку бумаг прямо посреди печати, и ему пришлось довольно долго возиться, чтобы перезаправить его. Во-вторых, когда он выбежал на улицу, чтобы вызвать такси, это оказалось задачей посложнее копировальной машины. Такси в тот день понадобилось всем жителям города, от чего быстрее добраться до Мэри было бы на автобусе. Но, когда он уже почти заскочил в нужный ему транспорт, опаздывая уже больше, чем на пол часа, в него врезалась торопящаяся девушка, нечаянно опрокинув подставку с горячим кофе на его одежду. Он старался сохранить все свое самообладание, ведь это была не ее вина, к тому же она любезно предложила оплатить за него проезд. Но Римус сошел с последней ступени и решил дождаться другого автобуса, чтобы переодеться. Сириус прислал ему уже пятое сообщение с шестью вопросительными знаками. Взглянув на время, Римус глубоко и устало вздохнул, прежде чем наконец поймать необходимый транспорт. Добравшись до Мэри к половине восьмого, он пребывал далеко не в лучшем расположении духа. Ее дом был пропитан запахом вина и ароматических свечек, а из колонок безжалостно кричала Тейлор Свифт. В прихожей его встретила прижавшаяся друг к другу парочка, и он с омерзением протиснулся мимо них, попадая в самое жерло вулкана. Вокруг было гораздо больше одиноких сердец, чем он предполагал. Но самое ужасное, что все они решили в тот день найти себе спутника, поэтому на каждом шагу он натыкался на флирт, заигрывания и прикосновения. Желудок его жалобно простонал и Римус последовал его приказу, направившись в сторону кухни. С самого обеда в нем не было ничего, кроме двух стаканов дешевого кофе. У окна стояло несколько человек, небрежно стряхивая пепел со своих сигарет в горшочки с комнатными растениями. Он уже достал телефон, чтобы написать Сириусу, но его кто-то окликнул. – Римус! – из-за двери холодильника показалось лицо Питера, который улыбчиво махал ему зажатой в ладони тарталеткой. Где же еще они могли встретиться? – Привет, Пит, – он подошел и пожал ему свободную руку. На нем была розовая футболка, в которой он напоминал поросенка, и пунцовые щеки под стать ему. Его лицо всегда было озарено румянцем. – А где остальные? – Марлен и Доркас полчаса назад ушли в джакузи, – он пожал плечами, надкусив песочное тесто, и протянул Римусу тарелку, горой набитую сладким десертом. Он благодарно кивнул ему и с аппетитом закинул в рот тарталетку. – Погоди, я позову Мэри. Питер быстрым шагом направился куда-то в глубь дома, а Римус торопливо оглядел кухню в поисках напитков. На столе стояло сырное фондю, чему он обрадовался еще больше. Никто не обращал на него внимания, кроме одной девочки, которая выглядела чересчур маленькой для всей окружающей ее компании. Она улыбнулась ему, но Римус был настолько уставшим и злым, что просто отвернулся, продолжая непринужденно жевать консервированные фрукты. – Вы что здесь устроили?! – в кухню влетела Мэри, пронзив убийственным взглядом компанию друзей, клубящихся в дыму. – А ну отошли от моих фиалок, торчки хреновы! Она растолкала их, глядя на жалкое зрелище, в которое они превратили цветы, и набрала в легкие побольше воздуха. – Взяли в руки по горшку и по крупицам достали из них все, что вы туда наплевали! – Да что с ними будет? – пробурчал один из ребят, пытаясь незаметно улизнуть. Мэри взяла его за шиворот и со всей силы встряхнула, толкнув в сторону коридора. – Вали на хер из моего дома! Никто не смеет трогать мои фиалки! А вы, – она обернулась к остальным, смерив их взглядом отвращения и гнева, – вы знаете, кто мой отец? Если через десять минут земля в этих горшках не будет выглядеть, как собранная в райских садах, вас вышвырнут из университета к чертям собачьим! Она сунула один из горшков в руки розовощекой девушки, которая потупила взгляд и испуганно прижала его к груди. Остальные последовали ее примеру под строгим взором Мэри. Она удовлетворённо кивнула и подошла к Римусу, изменившись в лице. Улыбкой Мэри можно было озарять тёмные улицы. – Я так рада видеть тебя! – она прижалась к нему, скрепив их встречу объятиями, и поправила упавшие на лицо пряди волос. – Взаимно, – Римус ничего не имел против Мэри, она была милая и немного напоминала Сириуса в женском обличье. – Ты голоден? – обеспокоенно спросила она, заметив хлебную крошку в уголках его губ, которую любезно стряхнула подушечкой пальца. – Пойдем в гостиную, там еще остались крылышки. Она сразу же потянула его за собой, но Римус притормозил пятками. – Спасибо, я уже перекусил, – она недоверчиво взглянула на него. – Правда, Мэри, я не голоден, не надо устраивать сцен заботливой мамочки. На самом деле ему просто не хотелось идти в эпицентр всего этого хаоса. А вот Питера, кажется, туда засосало. Конечно, там ведь были крылышки. Римус едва успел оттащить Мэри, когда толпа парней ввалилась в кухню, изрыгая противные звуки. Она устало закатила глаза, безукоризненно поправив волосы, и перевела непринужденный взгляд на Римуса. – Не видела Сириуса? – торопливо спросил он, пока она не успела предложить ему чего-нибудь из рядя вон выходящего. Мэри прыснула и кивнула в сторону гогочущих парней, что опустошали ее бар. Оглянувшись через плечо, Римус иступленно уставился на главаря этой варварской банды. Черные пряди волос небрежно спадали ему на лицо, голый торс просвечивался сквозь черную сетку, открывая обзор на татуировки. Римус даже не знал, что у него их было так много. Качаясь и опираясь на одного из парней, Сириус едва держался на ногах, что-то уперто доказывая высокому накаченному блондину. У Римуса свело челюсть. – У него снова какая–то трагедия, не бери в голову, – махнула рукой Мэри. – Может, хочешь присоединиться к Марлс и Доркас? – она игриво ему подмигнула. – Они будут только за. – Откажусь, пожалуй, не хочу быть третьим колесом, – он робко замялся, стараясь убедить ее, что ему не нужна компания. Римус хотел примкнуть к человеку, что решил вновь облачиться в свой привычный клоунский образ, но у того уже была собственная компания на вечер. – Если что, я в гостиной. Или просто напиши Питу, он всегда знает, где меня найти. Она поцеловала его в щеку и ушла, напоследок, воскликнув. – Развлекайся! Римус развернулся и прислонился спиной к стене, наблюдая за тем, как Сириус разминает ладонь, чтобы дать пощечину. Они на что-то поспорили и сейчас по-очереди лепили друг другу отметины на щеках, подбадривая и оценивая силу удара. Это продолжалось до тех пор, пока одного из них не вырубило прямо за столом. Другие не обращали внимания, продолжая оживленно спорить на тему ударов в Мортал Комбат. Сириус был бесподобен, демонстрируя нокауты, которые сопровождал характерными стонами и рычанием. Но у Римуса было не то настроение, чтобы восхищаться им. Он достал телефон и написал короткое сообщение, ожидая, пока тот заметит его. Но Сириус даже не дернулся к заднему карману своих джинсов. Он набрал его, слушая длинные гудки. Среди гула басистых голосов было трудно услышать звонок, но Римусу показалось, будто бы он специально его игнорировал. Сириус потянулся к телефону спустя пять минут, словно нарочно выждал определенное количество времени, и развернулся, глядя в экран. Заметив в проходе Римуса, он застыл в изумлении. Его лицо в доли секунды сменило несколько масок, не зная, какую ему выбрать на этот раз. Сначала он изумился, затем брови его взметнулись на середину лба в приподнятом расположении духа, и под конец эмоционального цикла были сведены к носу, устремив на Римуса взгляд полный негодования. – О, ты здесь, – равнодушно бросил он, выпрямляя спину. – Дерьмовый день, – пояснил Римус, поставив полупустую тарелку на стул. – Согласен, – заметив, что в руке у него была бутылка, Сириус приподнял ее и сделал глоток, но на дне практически ничего не осталось. – Подумал, ты уже не придёшь. Решил забить на все это, а? Арли? Римуса окатило волной раздражения. Он терпеть не мог, когда с ним разговаривали таким тоном, словно он был последней скотиной в этом чертовом месте. Ответа долго ждать не пришлось, Римус развернулся и вышел, давая понять, что разговор окончен. Но Сириусу показалось иначе. – И куда ты, блять, собрался? – он обогнал его, заслонив собой коридор. – На хуй из этого дурдома, – рыкнул Римус, пытаясь оттолкнуть его. Сириус толкнул в ответ, вцепившись в его рубашку. На секунду они оказались друг к другу так близко, что подавшись вперед, столкнулись бы носами. Но Римус был выше его, поэтому выпрямился, выгнув шею. – Тебе здесь и без меня весело, я смотрю. – Я думал, ты придешь, – в его глазах промелькнула тень обиды. – Так я пришел, – он указал на себя жестом, потому что стало очевидно, что Сириус не видел его сквозь затуманенный вином взгляд. – Пришел из-за тебя. Какого хрена ты здесь устраиваешь? – Я устраиваю?! – он отступил назад, недовольно фыркнув. – Не обязательно портить настроение всем, если оно не задалось у тебя. – Сириус, – устало протянул Римус, потерев ладонью глаза. – Что, блять, происходит в твоей дурной голове? – Да все заебись, – непринуждённо бросил он, ухмыльнувшись самому себе. – Розы красные, фиалки синие, а дальше ты уже сам придумай все это поэтическое дерьмо. Он выплюнул эти слова, проходя мимо него, когда возвращался обратно на кухню, оставляя Римуса в полном замешательстве. Хотел ли он разукрасить его лицо своим кулаком? Безумно. Но он лишь больно приложился костяшками о стену, быстрым шагом направившись к выходу. Он даже не стал предупреждать кого–то, просто ушел. Он был зол. На всех. На себя. И на Сириуса.__________
Неделя пролетела в полном молчании. Телефон разрывался от уведомлений Лили, но ни разу на экране не высветилось заветного имени «Пьеро». Римус не решался написать ему первым, потому что просто не знал, с чего начать. А Сириус решил придерживаться нейтралитета и Римус позволил себе дать ему эту возможность. У них ведь не было обязательств друг перед другом. Но сказать, что он не чувствовал потребности в нем, было бы ложью. И Римус думал об этом с раздражающей ненавистью к самому себе. Однако к концу недели холодной войны лед тронулся. Одним из теплых февральских вечеров Римус шел пешком в сторону дома, как вдруг его телефон завибрировал в кармане. На экране высветился входящий вызов, который заставил Римуса остановиться. Он подождал, пока телефон провибрирует трижды, прежде чем поднес его к уху. – Ты можешь приехать? – спросил Сириус тихим печальным голосом. – Сейчас? – Да. Римус огляделся, пытаясь оценить время, расстояние и собственные возможности. Остановка была в пяти минутах от его местоположения, и ноги сами повели его в ее направлении. – Могу, – Римус не мог понять, был ли он рад этому, или это еще сильнее его разозлило, но он не мог ему отказать. Даже если и очень хотел. На звонок в дверь ему никто не открыл. Пришлось зайти самому, обнаружив, в доме царил непривычный для него беспорядок. Точнее Сириусу он был характерен, но не настолько, чтобы по полу были раскиданы вещи, а в гостиной на журнальном столике, заляпанном молоком, рассыпаны хлопья. Тяжело вздохнув, Римус постарался подняться наверх, не обращая внимания на разбитую у стены вазу и упавшую на пол картину. – Привет, – Римус негромко постучал в открытую дверь костяшкой указательного пальца. Сириус лежал на кровати, свисая головой вниз. Перед ним валялся стул и одной рукой он бил по колёсику, которое быстро вертелось, а затем останавливалось. Услышав его голос, он приподнял голову. Римус уже видел этот взгляд однажды. В тот день он запомнил его навсегда. Подойдя к нему, он опустился рядом на лохматый ковёр, заглянув в его синие, полные тоски и печали, глаза. – Что случилось, Пьеро? – Мне так плохо, Лунатик. – Могу я что–то сделать для тебя? Сириус со вздохом закрыл глаза и снова опустил голову на кровать. – Ты можешь побыть со мной? – Конечно, – а что еще он мог ответить ему? – Спасибо. Он подождал еще какое–то время, если Сириус решится сказать что–то еще, но тот молчал, словно и вовсе уснул. Развернувшись и облокотившись о спинку кровати, Римус достал телефон, копошась в своих заметках. В комнате как обычно играла музыка, но так тихо, что Римус едва мог разобрать слов. Он запустил руку в свои волосы, почесывая макушку, бесполезно листая черновики и думая о том, почему Сириусу было необходимо его присутствие. Погрузившись в сумбурный поток мыслей, он не сразу почувствовал прикосновение к своему плечу. Пальцы Сириуса едва касались его, осторожно поглаживая кожу через ткань его свитера. Сердце Римуса забилось чаще, и он замер, смущенно признавшись самому себе, что это приносило ему наслаждение. Он старался не думать, как сильно он погряз во всем этом, потому что понял, что сильно скучал по нему. Для Сириуса это могло быть обыденностью, потому что тактильность была языком, благодаря которому он общался с людьми. Римус замечал это в его постоянных объятиях с Мэри, в частых рукопожатиях с Джеймсом и случайными, но необходимыми прикосновениями к самому Римусу. Сам Римус не любил, когда его касались, даже если это были знакомые люди. Конечно, он мог вытерпеть это, мог позволить быть ближе к себе, но по возможности тесных контактов старался избегать. Но с Сириусом было иначе. Ему нравилось, когда он общался с ним языком своего тела. Римус поднял правую руку к левому плечу, встретившись с его ладонью. На секунду Сириус отнял ее, словно проверял, не было ли это случайным прикосновением, но затем вернул свою кисть обратно, переплетая их пальцы. Думал ли Римус о чем–либо в тот момент? Вряд ли. Ему казалось, что Сириус касается его мыслей, его души, и пытался проникнуться этим каждой клеточкой своего тела. Он слегка повернул голову, краем глаза заметив, что Сириус улыбается, лежа на щеке. В тот момент Римус понял, что тонет. – Лунатик, – послышался его тихий, словно шелест листвы, голос. – М? – Прочтёшь мне что–нибудь? – он осторожно высвободил свою ладонь, придвинувшись ближе, и сложил руки, опустив на них голову. Его взгляд по–прежнему блуждал по лицу Римуса. Он повернулся к нему вполоборота, положив локоть на кровать, и понял, что все это время держал свои заметки открытыми. – Я знаю, у тебя всегда есть что–нибудь в черновиках. Римус долго думал, что ему прочитать. Он не знал, чего именно хотел Сириус, поэтому решил обратиться к своим чувствам. Было удивительно, как быстро он забыл о злобе, что затаил на Сириуса с того самого дня, что они перестали общаться. Но Римус просто дал этому случиться. – Вот, думаю, тебе должно понравиться. Это только черновой вариант, но все же, – он прочистил горло и выразительно произнес, – элегия о ненависти. Сириус склонил голову и прислушался. Римус продолжил, вдумчиво читая собственные строки. Каждый раз, погружаясь в них снова, он возвращался к тем мыслям и чувствам, которые испытывал при их написании, к тому, что вдохновило его на это, и этот раз не был исключением. – Красиво, – промолвил он, когда Римус смолк, и задумчиво уставился в пол. – Не думал, что ненависть заслуживает того, чтобы о ней писал сам мистер Лунатик. На лице его проскользнула ухмылка. – Ненавидеть – это нормально, – произнёс Римус, стараясь преподнести это правильно. – Ненависть рождается там, где погибает любовь. Когда нам делают больно, организм вынужден защищаться. А ненависть позволяет дать отпор. Сириус задумчиво посмотрел сквозь него, словно обдумывая эту мысль, а затем усмехнулся, едва заметно, словно понял какую–то истину. – Мне показалось, что ты писал об обратном, – он закусил губу, – что–то вроде того, что от ненависти до любви один шаг. Римус ухмыльнулся, запрокинув голову, чтобы увильнуть от проникновенного взгляда. – Знаешь, как говорят: страх – обратная сторона желания. Нас притягивает то, что вызывает у нас противоречивые чувства. Мы хотим покорить то, что нам неизвестно, насколько бы страшным оно нам не казалось. – Так и что в итоге? Любовь покоряет ненависть или ненависть покоряет любовь? – он ехидно взглянул на него, словно между ними не было этой пропасти длиною в неделю. – Разве в твоём случае не было обоих этих вариантов? – Римус любил играть по его правилам. У Сириуса промелькнула морщинка на лбу, когда он снова погрузился в раздумья. – Я не уверен насчет того, была ли это ненависть, как и не уверен в том, можно ли назвать это любовью. Они оба взглянули друг на друга в безмолвном диалоге. Римус боялся признаться себе, что мог догадываться, о ком была речь. – Всегда можно проверить, – он пожал плечами и заметил, как Сириус напрягся. Римус сказал это, потому что хотел искренне поддержать Сириуса. Но что–то в его лице поменялось, когда тень сомнения промелькнула во взгляде. – Я скучал. Если бы молчание можно было почувствовать, то это определённо было бы связано с перехватывающим дыхание воздухом. В голове Римуса что–то замкнуло, и эта простая фраза, произнесенная Сириусом, закружила его мысли в буйном вихре, не давая схватиться хоть за одну. – Я тоже, – ответил он, чувствуя, как его щеки залило краской. Сириус выглядел не менее смущенным. Он спрятал свое лицо в ладонях и сдвинул губы, чтобы его улыбка предательски не расплылась по лицу. Черты его лица стали более мягкими, и он больше не выглядел печальным. Римусу это показалось наглостью с его стороны. Почему он так просто возвращается без всяких объяснений? Ему захотелось прогнать удовлетворение с его лица. – Что произошло, Сириус? Тогда, на вечеринке Мэри? – Когда? – он сделал вид, что совершенно не понял, о чем речь. – А, ты об этом. Мы тогда напились в говно, я почти ничего не помню. – Я не о том, – спокойно ответил он, продолжая сверлить взглядом отвернувшегося Сириуса. Он ковырял пуговицу в подушке, покусывая губы. Неужели он нервничал? – Я повел себя… как придурок? – Я пришел туда из–за тебя, – он покачал головой, устало вздохнув. Сириус поднял на него удивлённый и виноватый взгляд. – Ладно, признаю, я был пьян и мне было насрать на всех. – Окей, это твое дело, но ты мог мне все рассказать. Мы могли уйти оттуда и… не знаю, я думал мы… мы друзья? Сириус поднял голову и несколько секунд вглядывался в лицо Римуса, а затем приподнялся на локтях и встал с кровати, повернувшись к нему спиной. – О–о… – протянул он с толикой огорчения, – значит, друзья? Ну… да. Да, Лунатик, конечно, – он оглянулся и быстро улыбнулся ему. – Прости, значит, я был дерьмовым другом. Он выглянул в окно и собрал волосы в пучок, оглянувшись по сторонам. – Знаешь, уже поздно… Спасибо, что приехал и все такое, но тебе пора… – Блять, прекрати так делать, – раздраженно бросил Римус, не двигаясь с места. Сириус впилился в него изумленным взглядом. – Как? – Вести со мной, как с мальчиком на побегушках. Останься, уйди, – он передразнил его плаксивый тон. – Ты прогоняешь меня, когда тебе удобно, зовешь меня тоже, когда удобно тебе. – Я не… – начал было он, сердито сдвинув брови, но Римус не дал ему вставить свое слово. – Может быть, я хочу остаться. Ты не спросишь меня? – Остаться? Почему? – Ох, блять, Сириус… Римуса переполняла злоба. Это была злоба не только на него, но, прежде всего, на себя. Он резким движением взъерошил волосы и поднялся, в два шага оказавшись прямо перед ним. Сириус машинально отступил, врезавшись в подоконник, но не отвел взгляда. Оказавшись лицом к лицу, Римус воспользовался преимуществом своего роста, приподняв подбородок, чтобы заставить его поднять голову, подчиняясь его правилам. Но Сириус был вылеплен из слишком сложного теста. Римус не мог понять, каким образом его гнев приобрел физическую форму. Сжав кулаки, он ощутил, как к ним прилила кровь, но вместо того, чтобы дать им волю, выплеснуть всю ту злость, что скопилась в нем, он разжал ладони и силой притянул к себе лицо Сириуса, прильнув к его губам. Он задержался на них всего на секунду, а затем быстро отстранился, осознав, что он только что сделал. Сириус изумленно уставился на него, зрачки его расширились, а грудь вздымалась от учащенного дыхания. Он подался вперед, но Римус оттолкнул его, почувствовав, как сердце ломает ребра, пробиваясь к нему. Он развернулся, схватил с пола свои сумку и телефон, и быстрым шагом направился прочь из его дома.