***
- Как ты делаешь это? - спросила я, с любопытством глядя на Эмбер. Она нежно прикасалась к нитям, заплетающимся по стенам зала, и то улыбалась, то хмурилась. Понятно было только одно - бабушка читала, и то, что она видела, вызывало в ней противоречивые чувства. - Как я вижу? - переспросила Эмбер и жестом пригласила меня подойти ближе. Я встала рядом и вместе с ней вперилась взглядом в переплетенные нити судеб членов семьи л'Амори. - Смотри, это ты. Бабушка вытащила из переплетения одну нить. Она вибрировала бирюзовым и была толще многих других нитей. Больше каких-то особых различий я разглядеть не смогла. - Почему я? Почему именно эта нить? - Все просто, дорогая моя. Ты играешь огромную роль в истории семьи, поэтому твоя нить такая мощная. Вибрации, которые исходят от нее, рассказывают историю прошлого и того, что происходит прямо сейчас. Можно смотреть за жизнью человека в режиме реального времени. Только так я могла познавать мир, - Эмбер грустно улыбнулась, а потом встряхнулась и продолжила бодрым тоном: - Пока нить вибрирует, член семьи жив. Если он стоит на пороге смерти, биение его нити становится еле ощутимым. По тому же принципу работает древо семьи на стене, которая осталась после разрушения половины замка л'Амори. То самое, которое заметил твой Римус, когда ты в первый раз была с Люциусом... Меня почти перестало дергать, когда бабушка называла моих любовников по именам. По какой-то неведомой причине, мне было дискомфортно, когда она говорила их имена вслух. Словно сбой в истории - женщина, жившая за много веков до их рождения, и те, что в сравнении с ней не просто дети, а... я даже не знаю. Причем, когда Эмбер произносила мое имя, никакой противоестественной реакции не было. Хорошо, что самой бабушке было плевать на такие мелочи, иначе наш диалог превратился бы в цирковое представление. Еще немного смущало то, как просто бабушка спокойно говорит о том, что я с кем-то "была вместе". Детская реакция, но все же было не по себе. Учитывая, насколько осведомленной казалась Эмбер, легко было понять, что она видела и тот самый процесс с помощью чертовых нитей, оплетающих купол зала. И это смущало еще больше. - Давай опустим мои отношения с мужчинами, - раздраженно попросила я. Эмбер рассмеялась. - Как скажешь, - она поддела соседнюю нить. Она была не такой яркой, как моя, и почему-то не вибрировала, а мигала, то затухая, то вспыхивая вновь. - О, твой Римус как раз вспоминает о тебе. И сам не знает, что делать. Говорит сам с собой, мечется... Кажется... - Эмбер выпустила мою нить из рук и полностью сосредоточилась на нити Люпина. - Ох... Бабушка отбросила нить подальше, и она моментально вплелась в узор вместе с остальными. Я смотрела на происходящее и не могла понять, что там такое произошло с Римусом, раз это вызвало у Эмбер столь неоднозначную реакцию. По спине пробежали неприятные мурашки. Нет, Люпин точно не на грани смерти, иначе его нить бы перестала вибрировать, а помолвочное кольцо на моем пальце начало бы жечь и светиться. Тогда что, черт подери? - Тебе может одновременно понравится и не понравится эта новость, - заявила Эмбер и положила руку на мое плечо. Я почувствовала, как по моей душе потекло тепло ее силы. Вот это насторожило еще больше. - Да что там произошло с Римусом?! - спросила я, нетерпеливо теребя полу своей кофты. - Он сделал предложение своей любовнице, - Эмбер нахмурилась и покачала головой. - А потом, дождавшись положительного ответа, воспользовался моментом и сбежал, чтобы убедить самого себя в том, что сделал правильный выбор. Только вот он не верит себе. И вызвать ненависть к тебе не может. - Странно, раньше у него это прекрасно получалось, - язвительно заметила я. - Его нить перестала сверкать красным после похорон Лизы, - Эмбер сделала неопределенный жест свободной рукой и пошевелила пальцами, словно пытаясь отобразить метания Римуса. - Он сам не знает, чего хочет. Его тянет обратно к тебе, но ты выбрала Снейпа. Теперь Римус выбрал ту женщину и тут же сбежал, чтобы еще раз попытаться убедить себя в том, что все правильно сделал. - Как же это на него похоже! Сначала сделать шаг вперед, а потом сбежать и погрузиться в собственные страхи. Я рассмеялась. Смех грозил перерасти в истерику, но тепло Эмбер сдерживало мою боль, и зелье Ульриха не начинало действие. Эмоции оставались со мной, но ровно до тех пор, пока негатив не перекроет хорошее... Хорошо, что я успела сделать свой болезненный глоток до того, как узнала про Римуса, иначе никто не смог бы мне помочь.***
Свод зала содрогается от истошного крика. Девушка не может держать в себе свою боль, и та начинает распространяется, заполняя собой весь мир. Кристально чистый воздух зала становится темным от пепла. Маленькие серо-черные ошметки души оседают на стенах, скапливаются в углах углублений с артефактами, плотным слоем ложатся на алтарь. Кажется, что все вокруг заполнено пеплом - не вздохнуть. Женщина наполняет своей силой девушку, медленно теряя надежду на успех. Ее тепла с трудом хватает, чтобы удержать хотя бы остатки души потомка. Но силы не вечны, они исчерпаемы, и женщина прекрасно это понимает. И потому она плачет от безысходности. Она была слишком беспечна и самонадеяна, раз решила, что ее сил с лихвой хватит, чтобы удержать любимую внучку от разрушения. И теперь девушка медленно погибает на ее руках. Ее душа стирается в пепел от невыносимых переживаний, и Эмбер почти ничего не может с этим сделать, лишь наблюдать, как умирает та, которую женщина ждала столько сотен лет. Крупные слезы падают на испещренную дырами девушку и лечат, но на место залатанных дыр приходят новые. - Хватит, хватит мучать меня, - умоляет девушка. Она тоже плачет, но ее серые слезы полны пепла. - Дайте мне умереть, прошу. Ты ведь видела, ты все видела. Он... Он бы хотел, чтобы на моем месте была она. И, если бы перед ним стоял выбор, он предпочел бы обменять мою смерть на ее жизнь. За что? Моя любовь, тот, которого я любила всем сердцем, разбил меня сначала эмоционально, а затем физически... Сейчас я чувствую, как болит мое тело... - Он идиот, просто идиот. И он ненавидит себя, а не тебя. Его поступкам нет прощения, но это не повод убиваться самой, - говорит женщина. Пепла становится все больше. Он столпом поднимается от души девушки и рассеивается по пространству. Она безутешна. Она хочет умереть. - Я больше не могу так... - Можешь, - Эмбер изо всех сил пытается скрыть отчаяние и выглядеть строго. - Ты все можешь, ты намного сильнее меня. - Нет! - взвизгивает девушка и пытается вырваться из рук женщины, но не может. От ее души осталась примерно треть. Тело, ничком валяющееся чуть поодаль, тоже начинает рассыпаться. Сквозь истончившуюся кожу, покрытую пожелтевшими синяками, просвечиваются мышцы и сухожилия. От щеки отрывается большая часть и тут же развеивается по воздуху. Времени почти нет. Сил остается все меньше. Эмбер собирает оставшиеся крохи, концентрирует и снижает скорость растворения. Девушка срывается на визг. Это на секунду отвлекает женщину, заставляя ее вздрогнуть, и тогда пепла в зале становится намного больше. Рассыпающейся души становится еще меньше. - Мon cher... Тихий шепот заставляет пепел резко остановиться. Он перестает падать и зависает в воздухе. В зале явно ощущается чужое присутствие. Эмбер напряженно вглядывается в девушку и замечает то, что не замечала ранее. В душе, в самой сердцевине, прячется совсем крохотная точка света. Раньше она была тусклой, но теперь сияет так ярко, что режет глаза. - Мon cher, почему тебе так больно? - глубокий мужской голос звучит прямо из души девушки. Она прижимает руки к груди. - Любовь моя... Я проклинаю себя за то, что не могу быть сейчас с тобой, проклинаю себя за слабость, из-за которой ты была вынуждена закрыться от меня... Пепел начинает собираться и очень медленно возвращается в душу девушки. Растерявшаяся поначалу Эмбер встряхивается и с точностью микрохирурга направляет крохотные серо-черные осколки в нужные места, скрепляя их своей силой. Уж на это ее ресурсов хватит с лихвой. - Но сейчас, благодаря тебе, я намного сильнее себя прежнего, и потому заберу себе твою боль, - продолжает голос. - Пожалуйста, позволь мне и впредь защищать тебя. Только живи, пожалуйста, только дождись меня, и я клянусь, что защищу тебя от всей боли этого проклятого мира... Пепел начинает собираться чуть быстрее, но этого не хватает. Жизнь девушки продолжает утекать сквозь пальцы Эмбер, порождая в женщине панический ужас. Она пытается остановить процесс, но не получается. Помолвочные кольца сияют на пальце, но ни один из женихов не спешит откликаться на зов. Они ждут, и это заставляет Эмбер рычать от бессильной ярости. Девушке не хватает сил, чтобы восстановиться. Процесс разрушения перешел критическую отметку, и даже если получится собрать нити и восстановить ткань души, жизнь ее покинет. Эмбер судорожно пытается придумать, что делать, но мертвец не может поделиться с живым частью своей жизненной силы, потому что ее попросту нет. Здесь поможет только часть души живого человека. Впервые за много веков Эмбер жалеет о том, что является всего лишь призраком. - Я добровольно отдам тебе свою жизнь... Слова мужчины пробуждают в Эмбер надежду. Она плюет на все запреты и погружает свои руки прямо в душу девушки. Та выгибается от боли. Где-то здесь, внутри, спрятан путь в душу живого человека, чья жизненная сила поможет девушке восстановиться. - Бери, бери столько, сколько понадобится. Со мной все будет хорошо. Вот! Эмбер нащупывает путь к душе мужчины и тянет, тянет столько, пока не понимает, что дальше девушка сможет восстановиться самостоятельно. Пепел ускоряется. Острыми осколками он врезается в нежную душу девушки, заставляя корчиться от боли. Но боль пройдет, и ее лицо вновь озарит улыбка, которую так любит Эмбер.***
- Ты не будешь ему мешать? - поинтересовалась Эмбер, пристально глядя мне в глаза. Я пожимаю плечами. - Римус никогда не принадлежал мне полностью, а история наших отношений началась с принуждения. Теперь он хочет освободиться и расширить семью на еще одного побочника... Что ж. Пусть живут счастливо. Я не стану вмешиваться, только если придется защищать их, как главе рода. - Благородное решение, - отметила бабушка, а потом убрала с моего плеча руку и начала что-то искать в лабиринте нитей. Наконец, она притянула к себе место, где сходились две судьбы. Нити плотно переплетались между собой, чуть ли не растворяясь друг в друге. Эмбер взяла мою руку и заставила прикоснуться к самому плотному узлу. - Чувствуешь, как дрожит? В ответ на вопрос бабушки я смогла только кивнуть, не найдя подходящих слов. Вибрация, исходящая от узла, была настолько мощной, что проходила почти через все мое тело от макушки до самых пяток. От нитей исходило не тепло, но жар. Ладонь горела, но этот огонь казался мне невероятно нежным. Глубоко внутри словно что-то встрепенулось, что-то очень далекое и очень близкое, личное. Намного интимнее, чем секс. - Этот узел запечатлел в себе момент, когда ваши с Римусом судьбы переплелись. И случилось это задолго до кровавой помолвки, - Эмбер хитро прищурилась. - Сможешь угадать, когда это произошло? - Сомневаюсь. Я нахмурилась, пытаясь понять, о чем говорит Эмбер. В голову приходил только день, когда я вернулась с зельем от Снейпа, но бабушка сказала, что момент переплетения случился задолго до помолвки. Вряд ли она имела в виду пару дней. Нет, здесь явно что-то другое, но что? Ни одной идеи. - Сдаешься? - лукаво спросила Эмбер, и я кивнула. - Значит, я попытаюсь научить тебя видеть нити именно на этом моменте. Любопытство - хорошая приправа к обучению, но куда лучше, когда ее подпитывает страсть, - бабушка накрыла мою руку своей и прижала плотнее к узлу. - Каждая вибрация означает действие: телодвижение, слово, мысль. Температура - это насыщение жизнью и эмоциями, уровень важности события. Почувствуй, как обжигает душу этот узел. Поверь, он намного горячее, чем момент кровавой помолвки или завершения ритуала. Цвет - важность момента. И потому узел горит, потому резко отличается от многих тысяч других узлов истории нашей великой семьи. - Да что это за момент такой? - пробормотала я. - Ничего не понимаю. - Чувствуй вибрации. Ты уже научилась по ним понимать заклинание, формирующееся на конце волшебной палочки, значит, поймешь и сейчас. Пропусти вибрацию через свою душу, позволь преобразовать пульсацию в образ. Сосредоточься. Я собралась. Сосредоточиться на вибрациях, пропустить их через себя, чтобы они могли выдать мне готовый образ. Нет ничего легче, ага. Легкое раздражение полностью выбило меня из колеи. Вибрации ощущались только на ладони, даже колени перестали подрагивать. Эмбер бросила на меня взгляд, полный укоризны. - Если ты не хочешь знать, как читать нити, то я могу сама тебе рассказать, что за момент связал Римуса с тобой. Но словами никак не передашь чувства, которые зародились в тот момент. Выбор за тобой. Я ничего не ответила. Усилием воли я прогнала раздражение и снова сосредоточилась на ощущениях от вибраций. Тонко, совсем чуть-чуть. Нечто, похожее на первое касание, от которого по всему телу неожиданно начинают бегать мурашки, а щеки покрываются румянцем. Тот, кто был безразличен и привлекал лишь жалость, неожиданно становится...***
Она запомнила тот необъятный ужас, когда вместо забавного зайчика, в которого превратился боггарт ее сокурсницы Джесси Стюарт, стал ЭТИМ. Спрятанный глубоко внутри монстр, которого с таким усердием взращивал Гарольд, показал себя во всей красе. Сотканный из сотен мертвых котят, он с ненавистью смотрел на Соню пустыми глазами и душераздирающе кричал. Тонкое, визгливое мяуканье и предсмертные хрипы смешались друг с другом, создавая невыносимую какофонию. Девушка пыталась представить хоть что-то забавное, но ситуация только ухудшалась. Студенты расступились, стараясь держаться подальше от ужасного создания, в которого превратился боггарт. Никто из них не сомневался, что л'Амори и в этот раз выдаст что-нибудь эдакое, но никто и в мыслях не мог подумать, что нездоровое сознание слизеринки, которую недолюбливали даже на ее родном факультете, выдаст ТАКОЕ. Черная шерсть перемежалась рыжими, белыми и коричневыми клочками. Морды котят перекосились от ярости и ненависти. Чудовище двигалось к Соне, медленно ползло по полу кабинета, оставляя кровавый след. Девушка не смогла вынести этого, не смогла даже в мыслях вообразить, что этого монстра можно превратить во что-то другое. Ведь так поступают с боггартами, да? Нужно представить что-то смешное, забавное. Вот только котеночный монстр был нерушим, и теперь тот, что находился в душе, начал вылезать наружу, чтобы поздороваться со своим физическим олицетворением. Соня схватилась за грудь и попыталась выровнять дыхание. Всплески внутренней Тьмы никогда не проходили бесследно. Подавленная сила каждый раз норовила вывернуть девушку наизнанку. И сейчас всплеск был сильнее, чем все, что когда-либо чувствовала Соня. Палочка выпала из ослабевших пальцев. Девушка попятилась, но наткнулась спиной на стену и медленно опустилась на пол. Котеночный монстр не должен был выйти на свободу, не должен был обрести плоть. Но ему показалось мало терзать Соню изнутри, он хотел большего. Все они, все милые комочки радости мечтали отомстить ей за свою смерть, за то, что она не смогла спасти ни одного из них, за то, что была слишком слаба. Так пусть мстят, черт бы их побрал! Пусть сожрут ее живьем! Соня истерически захохотала, рывком поднялась на ноги и шагнула навстречу котеночному монстру. Тьма в душе расступилась, чтобы дать дорогу чудовищу, что сидело глубоко внутри девушки. И когда реальность почти соприкоснулась с внутренним ужасом, между ними, словно из ниоткуда, возник профессор Люпин. Он что-то сделал, и боггарт резко начал уменьшаться в размерах, изображая страх мужчины. Но Соня этого уже не видела. Резкое пробуждение подавленной боли, бессильной ярости, ненависти и обиды, ставшие Тьмой, начали разрушать девушку изнутри. Тело заколотило в страшных судорогах. Последнее, что помнила Соня, - страшный крик, и, кажется, это кричала она сама. Милостивое забвение позволило девушке не участвовать в процессе лично. Вероятно, ее тело билось в судорогах, как это обычно бывало, и Соне совсем не хотелось принимать в этом участие. - Все хорошо, он ушел, - шептал чей-то голос. Соня встрепенулась и открыла глаза. Она лежала на твердой кушетке в крохотной каморке. Сначала девушка не поняла, какого черта делает в столь неприятном месте, от которого за версту несет беднотой, но потом перед глазами живо встал оживший кошмар. Занятие с боггартом. Котеночный монстр... Это был всего лишь чертов боггарт, а Соня не смогла ему ничего противопоставить! Более того - она показала свою слабость слизеринцам, и теперь это может существенно отразиться на ее безупречной репутации. Какой ужас... Соня так резко села, что голова закружилась. Хотелось лечь обратно, но природное упрямство позволило только чуть покачнуться. Нужно было срочно привести себя в порядок, систематизировать мысли. Жаль, но сделать это просто так оказалось невозможным. С толку сбивал профессор Люпин, сидевший напротив и без устали разглагольствовавший о том, что на занятии был всего лишь боггарт, и что то, во что он превратился, уже ушло. Соня молчала, только по привычке свесила волосы вперед, так, чтобы они закрывали весь обзор. Оказавшись в рыжем коконе, она почувствовала себя в относительной безопасности. Весь мир словно перестал существовать, осталась только девушка и оранжевая вселенная, наполненная запахом апельсинов... Люпин впервые видел что-то подобное. Обычно ученики боялись змей, всяких гадов, темноты... Ладно, Гарри отличился, но его можно понять. Но чтобы боггарт превратился в ТАКОЕ? Откуда в голове этой девочки поселился монстр, от которого даже умудренного опытом профессора по ЗОТИ прошиб холодный пот? Странная девочка эта л'Амори. Ее фантазия создала настоящее чудовище, и об этом стоило бы, по-хорошему, поговорить с профессором Снейпом. Он, как декан Слизерина, должен знать, что происходит в жизни его студентки. Но это позже. Сейчас перед мужчиной сидела испуганная девочка, и его долг, как профессора, успокоить ее, дать ей почувствовать себя в безопасности и прогнать страшные видения. И, для начала, вернуть ее в реальность. Девушка закрыла лицо волосами - вполне обычный прием у многих подростков, которые специально отращивают длинные челки, выстраивая тем самым своеобразный щит, стену между их ранимым внутренним миром и жесткой реальностью. И Люпин был уверен в том, что, пока л'Амори закрывается, он не сможет ее успокоить. - Все хорошо, чудовище исчезло, - убедительно, как ему казалось, сказал профессор и ласково убрал волосы с лица ученицы. Но вместо того, чтобы улыбнуться, заплакать или, на худой конец, возмутиться, как представлял себе Люпин, Соня шарахнулась от него, словно он и был тем самым монстром. Она забилась в угол, поджала под себя ноги и дрожащими руками начала искать свою палочку. Сердце Люпина дрогнуло. То, как девочка смотрела на профессора, не поддавалось разумному объяснению. Он прекрасно знал этот затравленный взгляд, полный животного ужаса. Знал по себе. Отвергнутый всеми, мужчина боялся весь мир и самого себя. В моменты особенного отчаяния на Люпина из зеркала смотрел озлобленный дикий зверь, полный ненависти к себе, который был готов зубами перегрызать глотки тем, кто осмелиться подойти ближе. Но откуда? Откуда у этой девочки может быть такой взгляд? София л'Амори - единственная наследница богатой влиятельной семьи, избалованная и холодная слизеринка, которую старались обходить стороной даже сокурсники. Надменная отличница, которая на всех смотрит, как на отбросов, даже на преподавателей. За исключением, разве что, декана ее факультета. Из-за этой девочки Снейп стал предметом для насмешек в учительской. Его даже прозвали похитителем детских сердец. Она смотрела на мрачного зельевара с таким обожанием, что это стало причиной нескольких серьезных разговоров с Дамблдором, и Люпин стал их невольным свидетелем. Но это было относительно понятно, можно сказать - ожидаемо. Девочки-подростки склонны влюбляться в мужчин постарше, видя в них одновременно защитника-покровителя и дверь во взрослую жизнь. Нет, все это было бессмысленно. Ни богатые родители, ни детская влюбленность в преподавателя не объясняли, откуда у обычной старшекурсницы мог взяться взгляд затравленного зверя. Люпин словно смотрел в собственное отражение, которое появлялось в моменты наивысшего отчаяния. И душа профессора сжималась от сострадания и желания сделать для ученицы хоть что-то полезное, желания спасти ее, как когда-то давно спасли его. Соня ощетинилась. Она не смогла нащупать свою палочку, но была готова драться, вонзить зубы в горло мужчины, который посмел сломать ее оранжевый мир. Ведь он поступил так же, как всегда поступал Гарольд. Отец не позволял ей прятаться, каждый раз он грубо возвращал ее в отвратительную реальность, полностью подчиненную его правилам. Только при матери он не трогал дочь, но стоило ей покинуть замок, как Соню ждала новая порция пыток. Тонны мертвых котят, каждый из них оставался в ее памяти, каждый разрывал душу своими мертвыми глазами. Что теперь? Что сделает профессор? Презренный человек в жалком тряпье и идиотскими усиками под носом. Раньше максимум, что он вызывал у девушки, - снисходительная жалость и легкое отвращение, однако теперь Соня воспринимала его, как прямую угрозу, и была готова драться до конца. Хватит с нее Гарольда. Ему ей пока что нечего противопоставить, он слишком силен. А вот профессор явно слабее, значит, у Сони есть шанс на победу, есть шанс отстоять себя и свою гордость, есть шанс... Когда Люпин двинулся навстречу, девушка сжала кулаки. Она была готова к драке, но совсем не была к тому, что профессор обхватит ее своими руками и прижмет к себе, обнимая. Соня застыла, не в силах поверить в происходящее. Да и Люпин был шокирован своим поведением. Он не привык, что его кто-то касается, и сам старался не дотрагиваться до других людей. Но сейчас, сидя перед девочкой с ЕГО взглядом, не смог вовремя остановиться. Мужчина обнял Соню и начал ласково гладить по голове. Нет, это были не простые объятия. Люпин хотел оградить девушку от всего мира, защитить. Соня в сжалась в комок. Тепло рук профессора медленно распространялось по всему телу, а терпкий запах его тела смешивался с запахом апельсинов. Рыжий кокон из волос казался ненужным, потому что Люпин создал вокруг девушки принципиально новый мир, в котором впервые в жизни не было одиноко. - Все хорошо, ты в безопасности, - шептал профессор, сжимая в объятиях дрожащую ученицу. - Клянусь, я не причиню тебе зла. Никогда не причиню. Соня не думала, что объятия могут принести столько боли. В груди все сжалось от невыносимой тяжести. К горлу подступил ком. Нет, нет же! Ей хотелось растоптать ощущение нового мира, разрушить его до основания, потому что в этой жестокой реальности на самом деле не существует ни одного человека, с которым можно было бы расслабиться. Каждый норовит вонзить нож в спину, как когда-то сделал обожаемый отец. Соня не могла позволить, чтобы кто-то стал свидетелем ее слабости, тем более этот обшарпанный бедняк, над которым смеялся весь факультет. Девушка попыталась вырваться, но руки почему-то ослабли, и ее попытки ограничились тем, что она положила ладони на грудь профессора. От робкого прикосновения Люпина словно прошибло молнией. Реакция была настолько неправильной, что испугала мужчину. Он почувствовал влечение к ребенку? Какой кошмар, позор, ужас... Так быть не должно, ни в коем случае не должно! Наверняка это все - лишь последствие долгого одиночества, не больше. Нужно срочно привести себя в порядок. Люпин резко вдохнул и тут же пожалел о содеянном. Нос забил запах апельсинового шампуня ученицы, но сразу за ним последовало нечто иное - видение, которое приходило к мужчине в самых глубоких мечтах. В голове профессора возник образ луга в лесу, куда не ступала нога человека. Морозная свежесть, нисходящая с гор, перемежалась запахом свежей травы, покрытой утренней росой, и полевыми цветами. Здесь свободно и тихо, пустынно и от того свободно. Здесь никто не сможет пострадать от проклятия оборотня, которое тяготило жизнь Люпина с раннего детства. Впервые за всю его жизнь, в месте сокровенных грез мужчина был не один... Несколько лет спустя он окажется в таком месте по-настоящему, и время, проведенное в бескрайних владениях семьи л'Амори, станет самым счастливым за всю его жизнь. Он прикрыл глаза. Люпин давно чувствовал этот запах, он привлекал его, звал. Он обещал неприкаянному мужчине свободу и ласку нежного солнца, только зарождающегося у горизонта. Разве живой человек может так пахнуть? Разве может так пахнуть студентка Слизерина, когда все остальные ученики факультета вне зависимости от возраста впитывают в себя запах промозглых сквозняков подземелий? Сердце забилось в сумасшедшем ритме. Испугавшись, что Соня почувствует перемены в его настроении, Люпин выпустил ученицу из объятий, лишь оставив руки на ее хрупких плечах. Но Соня успела ощутить, как мощно и громко бьется сердце профессора, а когда он разорвал объятия, девушке захотелось зажмуриться. Соня увидела яркий Свет, исходящий от мужчины. И как она сразу его не заметила? Люпин был настолько светлым, что котеночный монстр не просто спрятался. Впервые с пяти лет девушка почувствовала, как в груди становится легко. Тьма и ужас исчезали, гонимые невероятным Светом профессора Люпина. Девушка робко дотронулась пальцами до запястья мужчины, легко, почти невесомо провела подушечками по его коже, и выдавила из себя улыбку. - Извините, профессор, я повела себя неразумно... - Все хорошо, мисс л'Амори, страх - это не то, за что стоит извиняться, - Люпин с облегчением выдохнул. Девочка начала говорить, значит, ситуация не настолько плоха, какой могла быть. Мужчина убрал руки с плеч ученицы и поднялся с кушетки, чтобы заварить чай. - Знаешь, все люди боятся. Нет ни одного абсолютно бесстрашного...***
- Я не знала... Черт подери, я вообще ничего не знала! - воскликнула я и попятилась назад. Эмбер напряженно всматривалась в меня, пытаясь найти черные очаги зарождающейся боли. Я на мгновение закрыла лицо руками, пытаясь сдержать неуемную радость и ликование, которое заполнило все мое существо. - Я... я... божечки-кошечки, какая же я беспросветная тупица! - я рассмеялась. - Значит, все было не напрасно! Я столько времени гнобила себя за то, что привязала его к себе, я была уверена в том, что Римус возненавидит меня за это, а оказалось, что он чувствовал ко мне то же самое, что я к нему! Из-на-чаль-но! Я подбежала к Эмбер, схватила ее за руки и начала кружиться с ней по залу. Она была немного удивлена моей бурной реакции, но в целом выглядела довольной. Бабушка улыбалась мне и смеялась вместе со мной, разделяя счастье на двоих. От этого на душе становилось еще радостнее. Вдоволь накружившись, мы уселись с ней прямо на пол. - Все-таки жизнь может быть справедлива, уравновешивая боль и счастье, - задумчиво изрекла Эмбер. Она чуть откинулась назад, облокотившись на руки, и задрала голову наверх. - Ты была уверена, что Снейп - единственный, кому ты отдала свое сердце, но тебе ли не знать, что оно может вместить в себя куда больше любви. Зельевар не является конечной целью, я уверена в этом. Он причинил тебе много боли, но ты выжила и смогла ощутить на себе трепет и любовь других возлюбленных. Разве оно того не стоило? - Сложный вопрос, - я улеглась рядом с бабушкой. - Мне бы хотелось, чтобы все было проще. Знаешь, как это обычно бывает: встретила мужчину, полюбила его, вышла за него замуж, нарожала детей... Что-то подобное. А у меня все наперекосяк. Я хотела принадлежать только Снейпу, но теперь не уверена в этом желании. - Принадлежать? Ты что - вещь? - Эмбер резко повернулась ко мне, крутанувшись на полу на девяносто градусов. - Брось даже думать о таком. Принадлежать! Надо же! - бабушка возмущенно всплеснула руками. - Запомни, моя драгоценная девочка, женщины рода л'Амори могут принадлежать только роду л'Амори, нашей истории и долгу перед семьей. Мы можем принадлежать себе, но мужчине - никогда. В нашей семье всем всегда заправляли женщины. Положительным исключением был разве что дедушка Ньювинд, но после него - сплошной кошмар, тирания и глупость. Взять хотя бы моих братьев. - Может, я не так выразилась... - с надеждой угомонить случайно пробужденный вулкан промямлила я, но Эмбер была неумолима. - Да как же! Ври больше, - она фыркнула. - Ты просто хочешь и хотела избавиться от ответственности, которую пришлось нести, вот и все. Но, дорогая, ты куда сильнее, чем пытаешься казаться. И можешь намного больше, чем привыкла думать. Я не говорю сейчас про магию, упасите боги! Я имею в виду твою личность, - Эмбер покачала головой. - И эту личность ты хотела растворить в каком-то мужчине. Подумать только! Девочка, унаследовавшая умение менять судьбы и манипулировать самой сутью пространства, мечтает стать тенью никчемного садиста, который сам не знает, чего хочет! Мне нечего было ответить. В другое время я бы поспешила защитить Снейпа от подобных нападок, но, по большому счету, бабушка была права. Северус - настоящий садист и тиран, и он действительно не знает, чего хочет на самом деле. Все слова любви, которые он говорил мне, оказались ложью. Снейп пытался заткнуть мной дыру в сердце, которая появилась после смерти Лили Поттер. Возможно, он сам себя убедил в том, что чувствует ко мне что-то больше. Однако, пора было взглянуть правде в лицо. Северус Снейп никогда не полюбит меня. А я уже не та девочка, которой достаточно преданно заглядывать в рот любимому мужчине и радоваться каждому его взгляду. - Я больше не хочу ни в ком растворяться, - твердо заявила я и села. - Я хочу равнозначного партнера, который смог бы дать то, что мне на самом деле нужно. Я хочу, чтобы рядом был человек, который меня уважает, который готов обо мне заботиться и прикрыть спину. К черту Снейпа. Пока он сам не будет знать, чего хочет, пока не полюбит меня по-настоящему, он мне не нужен. - Что я слышу? - Эмбер с довольным видом ухмыльнулась и приобняла меня рукой за плечи. - Слова не глупой маленькой девочки-идеалистки, а мудрой женщины. Наконец-то! Я ответила Эмбер улыбкой. Внутри не было никаких плохих чувств. Благодаря зелью Ульриха и удивительной силы бабушки, я смогла принять беспощадную реальность, которая несколько часов назад едва не стерла меня с лица земли. А еще я, кажется, вернулась к тому цинизму, который был в моем сердце до того, как началась вся эта нелепая заварушка со Снейпом, Люпином и Малфоем. В конце концов, если я так и не смогла добиться искренней любви мрачного декана Слизерина, у меня оставались и другие варианты. И все в итоге вновь сошлось на Люциусе - потрясающем блондине, который даже находясь за сотни километров спас мою жизнь. Надо бы поторопить Темного Лорда с исполнением его обещания. Прошел почти год с тех пор, когда на моем предплечье появилась уродливая татуировка Пожирателей Смерти. Значит, скоро мой трепетный спаситель Люциус Малфой вновь окажется рядом. И это не могло не радовать.