Смерть, укрытая лепестками

Она втянула холодный воздух, до отказа наполняя легкие. Первый вдох после трансгрессии всегда заставлял чувствовать себя живой. Гермиона Грейнджер обернулась по сторонам, держа палочку перед собой, девушка прислушалось к ощущениям: тревоги не было. За последний год, прошедший со дня Битвы за Хогвартс, она на уровне инстинктов научилась ощущать опасность. Страх зарождался в душе быстрее, чем она успевала осознать, что именно ее настораживало. Она всегда их чувствовала, как загнанный зверь чувствует приближение хищника. Сейчас ей было относительно спокойно. Хоть по данным Ордена этот лес и считался безопасным, она не могла быть в этом абсолютно уверена. "Никогда и ни в чем" - своеобразная мантра, которую они все уже заучили наизусть. Девушка бросила быстрый взгляд на небо, видневшееся за переплетением голых ветвей. Судя по положению солнца, до заката оставалось часа два. Плохо. Значит, нужно было искать только самые нужные травы. Грейнджер надеялась, что соберет как можно больше. Мадам Помфри нужны были зелья. Пройдя метров тридцать, девушка наклонилась к ковру из опавшей листвы. Аккуратно отодвинула большой кленовый лист и удовлетворенно улыбнулась. Впрочем, радоваться было рано. Один побег одного растения из списка не поможет двадцати раненым в их убежищах. Именно столько волшебников до сих пор находилось в критическом состоянии со дня последней операции. Гермионе осталось только радоваться, что в этом списке не было дорогих ей людей. Где-то в чаще справа хрустнула ветка, заставляя волшебницу резко повернуться в сторону источника звука. Она замерла, вглядываясь в глубину леса. Однако единственной, кого она увидела, была лиса, которая застыла в отдалении, глядя на необычную гостью. Грейнджер выдохнула, чувствуя, что сердце все еще бьется в учащенном ритме. Взглянув на человека еще раз, зверь скрылся в чаще. Спустя три часа, уже после наступления сумерек, девушка трансгрессировала к убежищу. Оказавшись на пороге, она моментально почувствовала, что ее ждут плохие новости: дом на площади Гриммо молчал. Не было разговоров на кухне, не было споров в гостиной, даже звука дурацкого радиоприемника, который, казалось, был создан, чтобы играть на ее натянутых нервах, не было слышно. Это могло означать лишь одно: они кого-то потеряли. Снова страх сжал своей каменной хваткой сердце. Девушка заставила себя не думать о Гарри, Роне, Джинни и остальных, кого она никогда не хотела бы видеть в списке погибших в этой войне. Грейнджер ненавидела себя за мысли, которые мелькали в мозгу в эту минуту: "Кто угодно, но не они". Эгоистично. От этого самой было тошно. Однако полным лицемерием было бы делать вид, что этих мыслей нет. Девушка проследовала на кухню. Бросила сумку с травами на столешницу и посмотрела на Артура Уизли, сидевшего во главе пустого стола. Артур заметно постарел: седина теперь пробивалась в его рыжих волосах все чаше, глубокие морщины залегли в уголках глаз и на лбу. После того как им пришлось отступить из Хогвартса, оставив в Большом Зале тела погибших, Артур Уизли изменился навсегда. Все они изменились. Сейчас во взгляде мужчины была лишь печаль и отеческая забота. Артур Уизли переживал за нее. Значит новость касалась кого-то ей знакомого. - Кто? - Она даже не заметила, что сжала зубы, задав этот вопрос. Она боялась ответа, но незнание было бы еще более мучительно. - Ли Джордан и Ханна Аббот. - Артур внимательно смотрел на стоявшую около стола девушку. - Авада? - Гермиона почувствовала облегчение, что это было не имя Гарри или Рона, однако тут же мимолетная вспышка сменилась тяжестью на сердце. Ли Джордан часто смешил ее, пока она часами сидела с больными, подменяя Мадам Помфри, которая валилась с ног от усталости. Ли, в глазах которого всегда сквозило веселье, больше никогда не сможет улыбнуться искренне и беззаботно. Ханна же... Милая тихая девочка, которая не боялась ходить на миссии в качестве полевого целителя. Она даже не сражалась, потому что ее статус обязывал сидеть в укрытии и ждать момента, когда нужно будет вытаскивать раненного бойца с поля боя. И Гермиона уважала ее, потому что не смогла бы так. Ей не хватило бы духу сидеть и смотреть на то, как Авады летят в друзей. А Ханна Аббот могла, если того требовал долг. - Да, Снейп. - Мистер Уизли знал, что это простое слово значило для бойцов Ордена. В течение последнего полугода все чаще они умирали в страшных муках от неизведанных ранее проклятий, изобретенных Руквудом и Лейстреджом. Смерть от Авады была своего рода милосердием. - Джордж знает? - Гермиона не могла не заметить вспышку боли в глазах мужчины. Должно быть, Джордж очень тяжело перенес известие, ведь Ли был его другом. - Рон с ним наверху. - Артур Уизли поджал губы, опуская взгляд на чашку давно остывшего кофе, которую сжимал в руках. У Грейнджер больше не было сил оставаться в кухне. Она будто впервые за день почувствовала усталость, от которой хотелось только одного: упасть на кровать и провалиться в сон, пока не разбудят для очередного совета, тренировки или миссии. - Шпион объявился. - Голос Артура заставил ее замереть в дверном проеме. - Давно? - Весь год Орден то и дело получал анонимные послания. Кто-то информировал их о шагах армии Лорда. Благодаря этим запискам они смогли спасти десятки своих людей. Дважды их предупредили о засаде, трижды дали координаты планируемых атак. Кем бы ни был этот человек, он был очень осторожен, давая информацию выборочно, так, чтобы это выглядело, будто Орден сам нашел что-то. - Два часа назад. Кингсли объявил совет утром. Он слишком измотан после миссии. - Гарри и Рону не говорить? - Девушка всегда спрашивала, хотя ответ всегда был одинаков. Мальчики были импульсивны, поэтому их часто не допускали на подобные мероприятия. Гермиона знала, что Гарри всегда винит себя: за мертвых друзей, за тяжело раненных бойцов, за проваленные миссии. И ей было страшно представить, что стало бы с ним, принимай он реальное участие в их разработке. Рон же... Он помогал с расстановкой сил. Периодически смотрел на составленные карты и предлагал правки, которые Кингсли зачастую принимал. Рон Уизли был хорошим боевым стратегом, но и ему на утренних собраниях было не место. Поэтому, когда Артур кивнул в ответ на ее вопрос, Гермиона не удивилась. Оставалось в пять утра тихо покинуть их с Джинни комнату и спуститься вниз. До этого же стоило поспать, чтобы заставить разум мыслить здраво. Хотя это было наивно, ведь Гермиона прекрасно знала, что ей приснится улыбка Ли Джордана и веснушки Ханны Аббот.

***

- Завтра в Косой Аллее они устраивают показательную казнь трех полукровок, скрывавших свой статус. Имен мы не знаем, в записке их не было. Действие начнется в полдень. Будет пресса и много людей, которых заставят смотреть. - Кингсли, казалось, вообще не спал в ту ночь: глубокие тени залегли под глазами, а плечи опустились вниз, придавая обычно статному магу вид очень уставшего человека. - Они не анонсировали это событие, так что охраны будет мало. - Хочешь сказать, мы должны появиться? - Роуз Гидзберг стояла, облокотившись на дверной проем. Эта хрупкая с виду девушка была потрясающим мракоборцем. Гермионе она напоминала Тонкс: прямолинейная, упрямая, смелая, немного безрассудная, но очень умная. - Не ради тех трех маглорожденных, как бы ужасно это ни звучало, Роуз. - Кингсли понял, на что намекает Гидзберг: они не могли рисковать десятью бойцами ради трех людей. Орден просто не мог себе этого позволить в разгар Войны, где преимущество, увы, было не на их стороне. - Шпион отправил это не просто так. Про Орден забывают. Новости о наших вылазках не просачиваются в прессу. Пошли слухи, что мы сломлены и боремся из последних сил. - То есть нам нужно что-то символическое? - Роуз нахмурилась . - Наглое и дерзкое нападение на глазах толпы. Что ж, кем бы ни был Шпион, снимаю шляпу. Это весьма смелая идея. - Именно так, поэтому они и не будут готовы. Нужно хорошо продумать план. У нас есть чуть больше суток. - Думаю, там должен быть Гарри. - Гермиона понимала, насколько рискованное предложение выдвигает. - Он на взводе, мы не пускаем его на восемьдесят процентов миссий. Он чувствует себя виноватым за всё. Он на грани, Кингсли. Кроме того, людям надо увидеть его. Гарри - лицо сопротивления. - Гермиона права. - Девушка посмотрела на Билла Уизли, подержавшего ее идею. - Мы не отойдем от него ни на шаг. Ему достаточно будет просто показаться. По данным записки, там будет в районе десяти пожирателей. Думаю, мы справимся до прихода подкрепления. - Значит и Рон пойдет. - Тяжело вздохнул Артур. - Только не говорите Молли, она с ума сойдет от волнения за вас троих. - Гермиона понимала, что он обращается к ней, поэтому просто кивнула.

***

Они переместились в закрытую лавку Олливандера. Ордену удалось взломать антиаппарационный барьер над заброшенным магазином месяц назад, но никто не пользовался этой лазейкой, чтобы не привлечь внимание. Теперь же было решено использовать этот козырь. Гермиона оглядела их группу. Роуз, которая была за главную, забрала волосы в тугой хвост, и теперь разминала кисть, чтобы мышцы не свело в бою. Кингсли всегда доверял ей сложные операции, однако здесь она была скорее, чтобы присматривать за Гарри. Последний протирал очки, стекла которых, впрочем, и так были чистыми. Ему просто нужно было чем-то занять руки. Рон разглядывал план, запоминая карту Косого переулка. Билл Уизли поднял с пола сломанную палочку, валявшуюся здесь со времен захвата Олливандера в плен. Волшебник сейчас скрывался где-то заграницей, опасаясь появляться в стране. Дин Томас и Сэм Льюис, парень-мракоборец из другого штаба, курили магловские сигареты. Гермиона ненавидела запах табачного дыма, и обычно корила тех, кто закуривал рядом, однако теперь было не до этого. Порой девушке и самой хотелось плюнуть на все и попробовать втянуть этот ядовитый дым в легкие, закашляться, увидеть, как серые клубы, вырывающиеся из ее рта, растворяются в холодном осеннем воздухе, но она держалась. Ее мама всегда говорила, что запах дыма не столько неприятен, сколько губителен. И сейчас Гермионе было плевать на последнее, ведь война была куда более губительна, однако воспоминания о маме не позволяли сорваться и найти в этом занятии мимолетное расслабление. Когда они услышали шум, для них пошел обратный отсчет. Адреналин бурлил в крови, а мысли лихорадочно метались в голове. Гермиона думала, перебирая варианты развития событий. По ее расчетам до их появления на своеобразной сцене оставалось минут пять. Так и вышло. Они услышали магически усиленный голос: - Итак, сегодня по приказу Темного Лорда заслуженная кара настигнет трех мерзких полукровок, выдававших себя за представителей чистой крови. Помните, Темный Лорд милостив, но лишь к тем, кто проявляет уважение. Эти же жалкие полумаглы не знают этого слова, потому как смели помогать своим мерзким магловский родителям, а потому они будут казнены за вопиющее осквернение чистого общества нового мира. Искореним же эту заразу. - Пора. - По команде Роуз они надели черные капюшоны мантий. Не стоило светиться в толпе раньше времени. Гермиона шла рядом с Биллом, изо всех сил преодолевая искушение повернуть голову и посмотреть в ту часть толпы, где скрылись Гарри, Роуз и Рон. - Каждый из них умрет на коленях. - Резкий голос Пожирателя заставлял ненависть вскипать в душе Гермионы. Настоящую черную ненависть, какую испытываешь лишь к тем, в кого готов запустить Круцио. - И последним, что увидит каждый из них перед смертью, будет метка величайшего волшебника истории. Морсморде. - В небе появился символ. Пора. Гермиона крепче сжала палочку. - Не сегодня! - Гарри вскочил на эшафот, на помосте которого стояли на коленях трое магов. Прозрачный купол Протего Роуз был готов отбить пару заклятий, однако их пока не было. Пожиратели еще не поняли, что конкретно произошло. - Ему не победить, пока мы боремся. А бороться мы не перестанем. - Гарри, скинув с головы капюшон, выкрикнул эти слова в толпу и спрыгнул с помоста. Его часть миссии была окончена. На эшафоте оказались Рон и Дин, схватившие пленников и активировавшие порт-ключи. Билл кинул Остолбеней в Пожирателя как раз вовремя, чтобы его брат остался жив. Гермиона активно работала локтями. Толпа была в панике и начала отступать. Пожиратели стреляли оглушающими по людям, не рискуя использовать что-то по-настоящему опасное, боясь попасть в представителей каких-нибудь высокопоставленных семей. У них было мало времени. Антиаппарационный барьер должен был вот-вот накрыть их. Гермиона увидела, как справа Билл уклонился от сиреневого луча. Сама она краем глаза заметила Рона, исчезавшего вместе с Гарри. Миссия была выполнена. Пленники и Гарри были в безопасности. Нужно было идти. Однако оставалось спецзадание от Кингсли. Им нужен был пленник, чтобы заставить Лорда отменить следующую крупную атаку, планировавшуюся по разведданным Ордена на ближайший четверг. Нужно было захватить пленника, чтобы Пожиратели изменили планы, опасаясь, что Орден получил информацию. Орден не был готов. Грейнджер вместе с Биллом пробились к краю толпы. Сэм и Роуз должны были действовать с другой стороны. Сердце колотилось в груди, дыхание было неровным, а внимание было сосредоточено на окружающем обстановке. Пожиратель, оказавшийся у стены того же здания, направил на нее палочку. Авада. Девушка отбила слабоватое заклинание щитом. Кинула в ответ Остолбеней. В проулке справа раздалось два хлопка. Плохо. Это было подкрепление. И что самое ужасное, Гермиона оказалась ближе всех к вновь прибывшим в эту точку. Билл был уже у следующего здания, сражаясь на летней веранде кафе с двумя амбалами. Грейнджер понимала, что нужно уходить, но их порт-ключ был у Билла. - Протего Максима. - Заорала она, когда две вспышки полетели с разных сторон. Вышедшие из проулка заметили ее сразу. Они провалили миссию. Захватить пленника было невозможно. Гермиона понимала, что едва ли у Роуз и Сэма получилось. Они недооценили скорость прихода подкрепления. Тогда она сделала единственное, что могла: направила в небо сноп белых искр. Билл Уизли бросил на нее отчаянный взгляд, прежде чем достать порт-ключ. Теперь она осталась одна. Белые искры были их сигналом на эту миссию. Она дала команду уходить без нее. Нет, Гермиона Грейнджер еще не сдалась. Она развернулась и кинулась в толпу. Паникующие люди могли стать ее спасением. Находу скидывая черную мантию, она трансфигурировала свои волосы в светлые. Могло помочь. Лавка Олливандера была близко. Девушка неслась к ней, не думая о боли в ребрах, по которым несколько раз заехали локтями. Не было ноющей боли в щиколотке и отчаяния в душе. Было желание выжить. И инстинкты, гнавшие ее прочь. Двери лавки были слишком близко, когда перед ними появилась фигура в черном, осматривавшая толпу с высоты ступеней. Грейнджер остановилась, ее мозг работал на полную мощь, стараясь придумать альтернативный путь, но его не было. Она кинула заклятие в него до того, как он ее увидел, но оно было без труда отбито. Этот маг словно почувствовал летящую вспышку. Он развернулся и Грейнджер столкнулась со взглядом серых глаз. Драко Малфой кинул в нее Петрификус, который она отбила. Его движения были точными и резкими, будто он был на турнире фехтования, где каждый жест был искусством. Гермиона увидела справа ещё одного озирающегося пожирателя. Он был буквально в трех метрах от нее. Толпа, сохраняющая инстинкт самосохранения, огибала этого человека в черном. Он мог увидеть ее. Малфой мог ее выдать. Она сделала то, что не позволяла себе уже очень давно: запаниковала. Не отдавая себе отчет, Гермиона швырнула в Малфоя остолбеней и бросилась на крыльцо лавки. Она даже не убедилась, что заклинание достигло цели, просто побежала к разбитому окну и перелезла через низко расположенную большому оконную раму, из которой ещё торчали острые осколки. Через пару секунд она упала на ступени дома на Площади Гриммо. Руки тряслись, ее мутило, а в голове билась лишь одна мысль: Драко Малфой, мысли о судьбе которого она убивала в себе год, был жив, и он позволил ей скрыться.

***

На второй день после операции, Гермиона почувствовала боль в грудной клетке. Она списала ее на сломанные ребра, однако когда костерост не помог, начала полагать, что виной тому было какое-то проклятие, угодившее ей в спину. Стоило сходить к Мадам Помфри, но та все еще была занята двадцатью находившимися в критическом состоянии магами. На третий день во время собрания, на котором Кингсли говорил о волне мелких, но приятных для Ордена, происшествиях с пожирателями, виновниками которых были неизвестные люди, осмелившиеся тайно действовать против режима, в сердце кольнуло. Гермиона втянула воздух, молясь, чтобы стоявший рядом Гарри, которого на это собрание пустили, ничего не заметил. Ей повезло - друг ничего не заподозрил. На четвертый день боль вернулась трижды, сопровождаясь приступами кашля. Теперь Грейнджер была уверена, что получила вспышку в спину. Однако когда в тот же день после очередного приступа кашля, заставшего ее в комнате, на ладони оказался нежный лепесток, она поняла все. И лишь одно слово было в воспаленном сознании: "Ханахаки".