2000 миль на восток

      В номере темнота, они практически заваливаются туда, ну больше Чонгук, конечно. Тэхён спотыкается о приподнятый у ножки кровати палас и, хохоча, элегантно оседает на пол. Альфа, пьяно хрюкнув, уходит в ванную, оставляя его в тишине и потихоньку, как туман, окутывающих мыслях.       Отец только и делал, что каждый день с гордым почему-то видом внушал, методично и болезненно, что Тэхён беспомощен, что вся семья тому обязана за защиту и содержание. Что если он будет вульгарно себя вести, то с ним обязательно случится всё плохое и сразу. Но хоть в одном оказался не прав. Тэхён не вёл себя вульгарно, но на него набросились те уроды, к Чонгуку же он лезет сам, а его не трогают, как и обещали… Мир совсем иной, и представление о нём меняется на все 180.       Он уже в порядке, и теперь прекрасно понимает, что действительно лёгкая мишень, но осведомлён — значит вооружён. Чонгук его спас, и будет теперь защищать, но больше такого допускать нельзя, отныне у него есть пистолет. А ещё ему нужно знать…       Омега подходит к двери ванной, и прислонившись слушает размеренный звук падающей воды. Он пьян, иначе бы ни за что на свете не решился на подобное. Такие смелые шаги вряд ли когда-то вообще будут для него. Ступая бесшумно, наблюдает, как альфа смывает пену с волос, скидывает собственные джинсы и футболку к уже валяющимся вещам и лезет прям под душ, пока не передумал. Вода не особо горячая, но зеркало запотело.       — Что ты творишь? — вдруг спрашивает Чонгук, смотря прямо перед собой, значит, слышал его всё это время, ну естественно, тоже ведь бандит и всегда начеку. Так не пойдёт. Он поворачивает к себе голову альфы, обхватив ладонями скулы, тело следует через пару секунд. Но, смотря в тёмные глаза, до сих пор не видит растерянности, даже когда приближается вплотную. Старается дышать ровнее, чтобы успокоить бешеное сердцебиение, вытягивает губы, но дотронуться до чужих не может, это делают за него.       Тэхён уже целовался, но никогда с языком, так что это мазание по губам с соседом и двумя из школы в коридоре после наказания за опоздание и после игры на стадионе не в счёт. Рядом с ним не мальчишка, который не знает куда деть руки, и изо рта у него не воняет. Он уже обнимает его талию, опускает ладони на ягодицы и… Просовывает к нему в рот язык, вращает по кругу, Тэхён учится на ходу, повторяет за альфой. Чужие губы мягкие и прекрасно знающие, что делают, он прижимает тело омеги к холодному кафелю и подтягивает повыше. А Тэхён пытается удержаться пальцами за скользкие от воды, крепкие широкие плечи и наконец вплетает их в мокрые волосы. Его подхватывают и подталкивают одну ногу себе за спину. От того, как широкие ладони обхватывают его разгоряченную изгибающуюся спину и бедра, бегут мурашки. Он скрещивает лодыжки и жмётся вплотную. А этот пирсинг в губе, что постоянно металлом проезжается по его собственным… Так хорошо, но от пара кружится голова, а о живот трётся чужой идеальный пресс. Ему плохо становится от осознания, что он в отеле, целуется со взрослым мужчиной, позволяя трогать себя, где тому угодно, и смотреть на своё обнаженное тело.       Постепенно становится ощутима чужая эрекция, уже начинается тряска от переполняемых эмоций, и увы, Чонгук воспринимает это по-своему, последним чмоком медленно отстраняется.       …Ему нужно было знать, что он принадлежит самому себе. Сам распоряжается своим телом, делает что хочет.       — У тебя чудесные трусики, — альфа водит руками по его заднице, очерчивает кружево идущее по кайме. Персиковое бельё намокло и прилипло, от того пальцы ощущаются так чётко и ярко.       — Они из Волмарта, — на это ему смеются в плечо и чуть смыкают зубы, оттягивая кожу, — Не хотелось, чтобы мой первый поцелуй забрал кто-то другой, — шепчет он, чтобы скрыть свой позор про Волмарт. Собственная эрекция ещё не заметна, но если продолжить, то ждать недолго.       — Ты?…— тут же смотрит на него Чонгук, но не то чтобы особо испуганно.       — Нет, ну я целовался… но не так, — и только омега хочет потянуться за ещё одним поцелуем…       — Нам рано вставать, — Чонгук отпускает его задницу, от чего сразу же приходится расцепить ноги, выключает воду, — не заплывай тут далеко, — хлопает дверью ванной так быстро, что даже холод заползти не успевает.       Но как только омега выходит из мокрого пара, в комнате никого не оказывается, полнейшая тишина. Вещи Чонгука лежат там, где он их и кинул, а вот одежды нет. Тэхён осторожно и задумчиво садится на кровать, неужели его бросили? Он сделал что-то не так? Но разве альфа не сам на него смотрел всё это время, разве не он был обходителен и заботлив? Но вот взгляд падает на блокнот отеля возле стационарного проводного телефона.       «Ложись спать, не жди меня. Буду утром»       Написано красиво, ровно, сильным нажимом. Но только это послание внушает ещё больше загадок и тяжёлых дум. Не то чтобы его должны были ждать тут со свечами и шампанским, но хотя бы не оставлять одного после… Но стоит признать, это для Тэхёна подобное ново и необычно, Чонгук слишком взрослый для таких псевдоромантических соплей. За мыслями не замечает, как накручивает на палец шнур телефонной трубки.       Ночь проходит в беспокойном сне, сначала Тэхён всё же решил подождать, ворочался, пытался почитать одну из двух взятых книг в мягкой обложке, но «Алая буква» совсем не пошла, он хорошо ещё помнил, что там, писал по ней сочинение на школьном экзамене. А потом, решив на секундочку прилечь, когда рука затекла, уснул. Но совсем не крепко и то и дело подскакивая, осматривая всё так же пустую кровать.       Утром альфы в номере нет… липкий страх, скручивающий живот охватывает полностью. Неужели его действительно оставили тут в Техасе, одного, после всего, что случилось? Но, ладно, пофиг, он уже готов к тому, что может преподнести жизнь. У него есть немного денег, пушка и полпути до Нью-Йорка.       Но все опасения оказываются напрасны, Чонгук обнаруживается в небольшом отдельно стоящем здании лобби, сидящим на продавленном бежевом диване из флока. Он поднимает голову, как только омега отодвигая штору из переплетений синих и зелёных бусин в дверном проёме, переступает порог, надеясь узнать у кого-то за рецепшен, не видели ли они его… максимум знакомого. Альфа кивает, но он проходит мимо, даже больше не смотря.       Уже за завтраком ковыряя в миске разбрюзгшие от молока хлопья видит, как владелец этого маленького отельчика переглядывается с Чонгуком, и как тот подмигивает ему. И всё становится ясно, хоть в чём-то Тэхён может и не сообразительный, здесь сложно не догадаться…       Вот где альфа провёл ночь. Не с ним, а с этим омегой?! С этим? Трогал не его натуральные кудри, а выжженные аммиаком жесткие белые локоны? Не его губы предпочёл целовать, а эти накаченные? Не его обнимать, а эту задницу в леопардовых лосинах? Чем же он лучше? Что взрослее лет на десять, что уже владеет отелем, что опытный и развратный, или может, что у него пушка в кобуре на поясе болтается?       Он подходит к их столику и сам ставит чашку кофе перед Чонгуком:       — Доброе утро…       — Доброе, уже ведь здоровались, — улыбается в ответ альфа.       Тэхён не выдерживает, с ним обошлись как с несозревшим дурачком, швыряет ложку в миску, даже брызгая разлетевшимся молоком на альфу, отодвигая стул со скрипом по всему подвальному помещению без окон, обвешанному поделками из трав, подсолнухов и засушенных початков кукурузы, безвкусица! и выбегает на воздух, под наконец-то озадаченное моргание и:       — Тэ, что случилось? — крикнутое вслед. Наверное этот владелец отеля ехидно хихикает ему в спину. А может он просто нафантазировал себе, что нужен кому-то? Чонгуку захотелось потрахаться — он пошёл и нашёл того, кто не будет пищать при первом своём сексе, а доставит ему удовольствие. Вот и всё, что было.       Не то чтобы он раскатал губу, но как можно быть такой свиньёй? Чонгуку готовы были отдаться, а он украл первый настоящий поцелуй и пошёл трахать этого омегу у которого слишком вызывающий вид. Не хочется лишний раз видеть альфу, а уж находиться в стенах отеля тем более, потому рюкзак собирается и закидывается на плечи, а неизменные конверсы топают к мастерской.       Он сидит прямо на тротуаре, терзает «Алую букву», грызёт щёки изнутри, когда Чонгук находит его, бежал что ли?       — Тэхён! Чёрт возьми, ну нельзя же так! — альфа швыряет свою сумку рядом с его ногами.       — Как так? — распрямив плечи и спокойно перелистывая страницу отвечает Тэхён.       — Почему ты ушёл, не сказав куда? — его что, ругать вздумали? Курам на смех.       — А ты? Я не обязан отчитываться ни перед кем, — и тут он понимает, что сам и ответил на свой вопрос. Они друг другу никто, ничего не обещали и ничего не должны…— Давай-ка быстрее поедем, теперь я действительно спешу, — отворачивается, поджимая губы, чтобы не выглядеть жалко. Всё же была пара мыслей, что он очень нравится Чонгуку, и они могли бы стать хотя бы друзьями для начала. Но увы.       Как только тягач выезжает за пределы города и пересекает хвост Оклахомы, по тянущемуся через штаты пятьдесят четвёртому шоссе, наконец выводя их в Канзас, на старую добрую семидесятую автомагистраль, Тэхён расслабляется, проглатывает ком недовольства и, поняв, что кем-то близким с Чонгуком им действительно не стать, лезет в рюкзак.       Вторая из взятых книг, «Убить пересмешника» немного умудряется отвлечь острым сюжетом, пока в животе не начинает урчать. Нужно было доесть эти проклятые хлопья и погрызть тост с абрикосовым джемом, а не строить из себя обиженного мужа. Скинув кеды, он читает, сидя с ногами в кресле, либо, когда затекают, вытянув их на бардачок, Чонгук кивает в сторону кровати, но лежать не хочется. Тэхёну нравится дорога с её бескрайними просторами и тянущейся нитью серого асфальта, она монотонна и однообразна, это настоящий релакс, особенно под блюз из радио и спокойно смотрящего только вперёд Чонгука.       Альфа мотает головой, поражаясь тому, как раскрывается перед ним этот мальчишка. Уму непостижимо, обиделся, что он провёл ночь с этим владельцем! Просто секс, не более, Тэхён ему этого дать был не способен. А он не хотел вешать на уши наивному омеге лапшу, что это много значит для него, что он будет его поддерживать и т.д. Конечно, не бросит такого Божьего одуванчика одного на произвол судьбы, но… Чонгук сглатывает, никаких, но! У самого так много теперь забот, что парень ему просто выше крыши уже. У него и так никогда толком не было отношений, это ведь скучно. Не то чтобы он был против института семьи, но до некоторого времени жизнь была лишь сплошным развлечением и удовольствием. Отец в дела не посвящал, неизвестно на что рассчитывая, а Чонгук в какой-то момент прекратил лезть. Папа вообще уехал в Калифорнию и думать забыл о подобных проблемах, даже сейчас продолжил звать к себе, умоляя не вступать на освободившийся пост. Но что-то внутри заставило уехать и продолжить дело отца.       По тихому салону разносится урчание.       — Хочешь кушать? — Тэхён опускает закинутые на бардачок ноги забираясь обратно в кеды.       — Нет, — и мотает головой в ответ. Чонгук закатывает глаза и сворачивает на первую попавшуюся заправку, по виду очень современную.       Вокруг шумят ещё не собранные злаки в жёлтых полях, прямо за краем трассы лоснится зелёная трава, не особо тепло, но солнце хоть и уходит за облака, светит ярко и приветливо. Только заправки до сих пор пугают Тэхёна, и он спешит за идущим в минимаркет альфой.       Внутри так пахнет свежей выпечкой, что желудок мгновенно скручивает. Слюна уже почти не фигурально течёт. В витрине освещённые лампочками как на подиуме крутятся различные булочки и пирожные.       — Что будешь? — Чонгук переходит все границы и укладывает голову ему на плечо.       — Я сам могу за себя заплатить, — но Тэхён потому и был рад отсутствию физических приставаний, потому что скинуть с себя подбородок этого мужчины у него не хватает самообладания.       — Конечно, можешь, — хмыкает Чонгук и тут же протягивает ему в руки шуршащий бумажной обёрткой ещё горячий бейгл с ветчиной, торчащими ломтиками сыра и зелени, а как только он откусывает ещё и со сливочным соусом.       И пока автомат варит им кофе, альфа снова принимается за старое.       — У тебя что, скоро течка? — Чонгук притягивает его к себе за талию.       — Ты спятил? Не трогай меня, — переход их личных границ потерялся где-то в Оклахоме, но всё же, альфа сам показал, что они друг другу никто.       — Не трогать? А что вчера тогда было? — Тэхёна разворачивают к себе, но руки правда тут же убирают.       — А вчера ты трахнул этого омегу сомнительных моральных устоев, — кассир смотрит на них во все глаза, наплевать, они никогда больше не встретятся.       — Тэ, постой. Ну какой может быть разговор, тебе семнадцать! — нагоняет его Чонгук уже на улице у тягача. Ах, вот в чём дело!       — Да, я это знаю! Только ты этого знать не имел никакого права! — вскрикивает омега, но капучино забирает.       — Это всё нервы, с тобой много всего произошло, надо отдохнуть, — этот убаюкивающий тон раздражает.       — Отвали! — чем больше Чонгук пытается проявить теперь заботу, тем больше начинает этим бесить. Нельзя так. И Тэхён не ребёнок! С ним тоже можно было ночь провести, может он ничего и не умеет, но быстро научится!       Но вопреки здравому смыслу, в понимании омеги, Чонгук не обижается, не злится, прячет улыбку и бросает:       — Пошли, — желание сбывается моментально, татуированные пальцы до него больше не дотрагиваются. Пока омега топает к машине, замечает два стоящих в отдалении заправки минивэна с тонированными стёклами, они выглядят как в боевиках, но всё же значения он этому не придаёт.