2000 миль на восток

      На город опускаются сумерки, темнеет всё раньше и раньше, Тэхён обходит каждую комнату, дёргает ручку закрытого, видимо, кабинета, в наглую достаёт бутылку пива из холодильника и выпивает под хрустящие крекеры, что находит на одной из полок. Но явно видно, что в этом пентхаусе не было омежьей руки, разве что дизайнерской. Он хочет постирать вещи, но не может разобраться с шибко навороченной стиральной машиной, потому что в прачечных, куда он тайком носил одежду каждую неделю, они были куда проще, и от этого чувствует себя такой деревенщиной, что даже стыдно находиться в этом доме.       Дождь льёт не прекращаясь, и выйти на заинтересовавшую его террасу с закрытыми сейчас прозрачной плёнкой креслами не представляется возможным, потому просто разваливается перед телевизором, разбираясь в куче пультов гораздо быстрее, проводя вечер именно так, смотря новости, где кого украли или убили. Как вдруг одно неприятное осознание врезается в расслабленный мозг.       Что он вообще творит? Сидит посреди гостиной босса Нью-Йоркской мафии, в одних трусах, в башне, в которую просто так не войти, не думая вообще о будущем и том, чем ему теперь заниматься в городе своей мечты. И смотрит на электрический длинный горящий камин под телевизором.       В коридоре слышится мат, вернулся босс мафии. Чонгук трёт виски, наливает себе коньяк из бара, небрежно швырнув рядом с кругленьким бокалом в блюдце маслины, косится на пустую бутылку пива на столешнице, но ничего не говорит, звонит в службу башни и заказывает ужин.       — Как прошёл твой день? Разобрался с грузом? — спрашивает Тэхён, накручивая на вилку спагетти с соусом песто, пару минут до этого гипнотизируя руки альфы, чтобы понять, как это делать.       — Аллилуйя! И больше никогда этим не буду заниматься, — вполне радушно отзывается Чонгук, но сам разговор не продолжает.       — Ты сказал, мы всё обсудим, — он крутит бокал с водой в руках, коньяк не дали. Страшно это спрашивать, ведь, скорее всего, он тут временно, Чонгук не предоставляет свою квартиру на Парк авеню как съёмное посуточное жильё и точно не похож на свихнувшегося мецената.       — Да, конечно, — альфа забирает свой бокал с бутылкой со стола и манит его на один из диванов.       И пока ему не сказали в лицо, чтобы надолго тут не задерживался, ведь он Чонгуку даже не нравится как омега, с ним не хотят заниматься сексом, просто флиртуют, играются, потому что это, наверное, весело, он говорит первым:       — Подскажи, в каком направлении мне лучше искать работу? Куда меня быстрее возьмут? Не хочу тратить на это много времени, — подгибает под себя ногу и, обняв одну из мягких подушек, укладывает голову на спинку.       — Зачем тебе работа? — до этого смотря вдаль, на парк, изгибает бровь альфа, поворачиваясь. И наконец-то их взгляды направлены друг на друга, в глаза, но если его собственные быстро моргают, не понимая смысла разговора, то спокойным напротив всё ясно.       — Ну… а чем же мне ещё здесь заниматься? — пожимает плечами Тэхён, почему это нужно объяснять?       — Подай документы в какой-нибудь университет, я видел твой аттестат, ты вполне пройдёшь, — альфа вытягивает ноги на пуфик и то и дело поглядывает на голые бёдра омеги. Тэхён не умеет соблазнять, но делает это изо всех сил, и на него ведутся, но недостаточно активно. Если бы он только знал, чем всё обернётся, сам бы предложил расплатиться задницей за дорогу. Конечно, не предложил бы, слишком труслив для этого, но по крайней мере не трясся бы рядом с альфой как лист на ветру.       — О, отличная идея, но для этого мне и нужна работа, чтобы однажды пойти учиться, — он двигается ближе, но всё бесполезно.       — Поработать ты всегда успеешь, как и поступить в Колумбийский, думаю, набор ещё идёт, подай туда, — Чонгук его просто не слышит, находится в своих мыслях, щёлкает каналы на плазме, опустошает бутылку.       — Чонгук… Не понимаю, почему я постоянно должен об этом напоминать, но…       — Просто подай, — перебивает его альфа. Рядом с ним Тэхён постоянно чувствует себя несмышлёнышем, который каждый раз делает и говорит не то, что от него ждёт родитель. Но ему не нужен опекун, он сюда сбежал как раз от этого, и раз смог добраться с горем пополам, то уже взрослый и сам знает, что ему делать и когда!       — Чтобы получить стипендию, нужно обладать хоть какими-то талантами и начинать готовиться к этому заранее, — и возможно попробовав себя во взрослой жизни, он найдёт хоть один. Но вообще, на деле настолько домашний мальчик, что не представляет, как будет работать курьером или стоять на кассе в Макдоналдсе, общаясь со стольким количеством разношёрстных персонажей, он с людьми-то общался только из своего круга, так что найти съёмную квартиру с соседями и жить с ними же, для него даже вообразить не выходит. Но все как-то справляются, наверное, и он не хуже.       — Уверен, у тебя много талантов, и они ещё проявятся, а стипендия тебе не нужна. Я заплачу, — Тэхён ждёт продолжения, чего-то стандартного: «иди в спальню, раздевайся, ноги шире, жопу выше», или «вот твой рот — вот мой член — приступай», но дальше только звук начала фильма от Марвел по телевизору…       — Ладно, я не буду спорить, — и пока он не подписался на ещё одну необговорённую авантюру, — но тогда, если ты не сумасшедший, и не мой тайный биологический отец, чтобы твоя доброта была оправдана, немедленно займись со мной сексом! — Чонгук же на это лишь смеётся:       — Нет, — и бросив на секунду взгляд, снова отпивает из бокала.       — Значит я не буду никуда поступать, — омега скрещивает руки на груди и так же отворачивается к телевизору. Уши его пылают. Конечно, он будет поступать, если это была не шутка. Чонгук не говорит, что ему нужно взамен, но общество устроено именно в торгово-рыночных отношениях, и единственный товар, который у него самого имеется в наличии, почему-то не подходит…       — Ничего страшного, скажу своему человеку сделать это за тебя, копии твоих документов у меня уже есть, — просто будничным тоном вышибают землю из-под зада.       — Совсем охуел? — Тэхён подскакивает с дивана, отбирает бокал, чтобы хоть как-то вывести Чонгука из себя, и выпивает до дна. Чуть не задыхаясь, правда, от крепости.       — Ты до сих пор можешь быть подосланным шпионом, — спёр чужие документы, и его не мучает совесть. Словно у него живая игрушка появилась, или он решил в папашу поиграть, для папика ещё слишком молод.       — Совсем охуел, — подытоживает омега, со звоном поставив бокал на стеклянный столик, топает в хозяйскую спальню, обойдётся он сегодня без Капитана Америки.       На следующее утро просыпается гораздо раньше и застаёт альфу завтракающим и читающим Нью-Йорк таймс, с чашкой американо, на фоне, невероятно, до сих пор идущего дождя. Ну прямо картинка, только вместо вычурного шёлкового халата в вертикальную полоску, он просто в серых спортивных штанах и без футболки… на некоторое время омега позволяет себе позалипать на идеальнейший прокаченный торс. Сколько же он на такую фигуру времени тратит? Зато снова прекрасно видна вся татуировка. А раненое плечо просто заклеено толстым пластырем, но от этого он ещё прекраснее.       — Если не перестанешь так смотреть на меня, я однажды не выдержу…— пугает голос из-за газеты, что Тэхён даже оступается. — Это хочешь услышать? Неа. Садись кушать, — и сложив пополам листы, кинув рядом с тарелкой, наконец удостаивает взгляда.       — Это нечестно, — насупливается Тэхён, топая босыми ногами к столу.       — А я и не должен быть честным, — ответа омега его не удостаивает, отрезав кусочек пышного оладушка. — На кого ты хочешь пойти учиться? — и давится этим несчастным оладушком.       — Без понятия, выбери сам, мне всё равно, — пожимает он плечами. Сейчас куда больше волнует, к чему всё-таки эти жесты необоснованной доброты приведут.       — Ни в коем случае. Ты можешь выбрать предметы сам, походить пару семестров, а уже потом определиться со специальностью, — Чонгук подкладывает ему клубнички в тарелку.       — И там мне предоставят общежитие?       — Нет, ты будешь жить со мной, здесь, — Тэхён хрюкает от неожиданности, прикрыв ладонью рот, и отворачивается. Кое-кто только что выдал себя с потрохами, и это был не он. Тон Чонгука и его слишком резкий ответ сказали больше, чем всё же имеющееся у него выражение изумления на лице.       — Не понимаю, что тебя тогда останавливает, — Тэхён откидывается на спинку стула и, плавно вращая в пальцах вилку с куском блина, смотрит пристально в глаза, медленно раздвигая ноги и задевая ступней чужую. Сказать, что в нём не заинтересованы стопроцентно, конечно, нельзя, это что-то за гранью понимания.       — Я уже говорил, — Чонгук прочищает горло и весь подбирается.       — А я ведь даже не просил тебя ко мне не приставать, ты это сам сказал, — он пытается дотянуться ногой как можно выше, уже до колена, но альфа отодвигается, поднимается со стула.       — И держу своё слово, — берет толстую непрозрачную папку с края, — Кстати, — и, достав из неё чёрную кредитку, пододвигает её татуированными пальцами по столу. — Купи себе всё, что нужно, — наклоняется ближе и опирается рукой на спинку стула рядом с плечом омеги. Мышцы на предплечье от этого напрягаются, и тянет потрогать просто неимоверно.       — Можно тебе хотя бы отсосать, я не знаю. Или может органы нужны? Или хочешь мою девственность продать на аукционе? — Тэхён всё-таки не отказывает себе в удовольствии провести ладонью по руке вверх, от чего её хозяин зажмуривается, стискивая пальцами несчастную газету.       И наконец-то откровенные действия, слова или что-то другое, не важно, дают свои плоды. Разгоряченный Чонгук, скидывает со стола тарелки, широко проведя рукой, они разлетаются по полу, бьются на бесконечные осколки, до звона в ушах, стаскивает его самого со стула и, усадив задницей на освободившееся место, резко притягивает к себе, вгрызается в губы, шею, ключицы, тяжело дышит, рычит, рвёт футболку, тянет за волосы, оставляет следы пальцев на бёдрах. А после резко переворачивает на живот, резко стягивает перекручивающиеся трусики до колен одной рукой, так их и оставляя, второй прижимает его к столешнице, упираясь в поясницу, шлёпает по попке, потирается о неё своей эрекцией через спортивки и они…       В его представлении и всех имеющихся знаниях о мире, так должно бы было быть. И он бы за это был благодарен, шикарный первый секс, но…       — Я поехал, — Чонгук резко встаёт в полный рост, жаль, что сам, а не у него. Эрекции сегодня не будет.       — А мне что делать? — кричит ему уже в спину омега, выгоняя фантомный образ их несостоявшегося секса из головы.       — Тратить деньги, — доносится из гардеробной.       — А документы? А экзамены? А рекомендации? — он уже размечтался как будет учиться, а для этого нужно постараться. И не думать, не думать, не думать о члене взрослого альфы!       — Всё уже отправлено, — ну тогда да, действительно, других дел, как тратить деньги, не остаётся. Это он удачно машину поймал, без экзаменов в Колумбийский университет вряд ли ему ещё когда-нибудь предложат поступить. Чем же на самом деле занимается Чонгук, что у него такие связи? Не просто же так он именно это заведение выбрал. Кредитная карта уже вообще не смущает.       Тэхён собирается быстро, чтобы успеть выйти прямо с Чонгуком, в лифте жмётся как можно ближе, но его в прямом смысле отталкивают бедром. Дождь кончился, но над крышами высоток висят лишь тяжёлые серые тучи, а листья на деревьях потихоньку начинают желтеть. Сильный ветер пронизывает тонкий оливковый бомбер, он обнимает себя руками, намекая, что надо делать альфе, но тот лишь распахивает дверь машины.       — Мне нужно в Сохо, — абсолютно не понимая значения того, что это значит, грустно сообщает Тэхён, садясь в Роллс-Ройс Фантом, делая отрешенное выражение лица, словно так происходило в его жизни каждый день.       — Мне, конечно, всё равно, но чем тебя Пятая Авеню не устраивает, тут тоже есть магазины, — а на это решает промолчать, он всё-таки сидит даже не в такси, чтобы объяснять, что для захода в Версаче ему нужно хотя бы действительно для начала Чонгуку отсосать и купить первый раз в жизни что-то не в Волмарте…       Через полчаса, мимо Брайтон парка по Шестой авеню его довозят до Кросби стрит переходящую в Бродвей.       — Как устанешь — позвони, пришлю за тобой машину. Не разговаривай с незнакомцами, не забредай в подворотни, в чужие, даже очень крутые, тачки не садись, — альфа что-то печатает в телефоне, не удостаивая его взгляда.       — А дышать можно? — фыркает Тэхён.       — Не ёрничай, по жопе получишь, — и хоть на него не смотрят, всё, видимо, чувствуют, добавляя, заставляя тем самым прикрыть раскрытый в восторге рот, — и тебе это не понравится, уж поверь.       В Нью-Йорке нет вообще ничего дешёвого, но по крайней мере он попытался, да и в университет действительно нужно в чём-то ходить, пусть это и будут только базовые вещи. Но когда перед глазами появляется магазин нижнего белья с серебристыми манекенами на витрине, которые демонстрируют новую кружевную коллекцию, гениальный план атаки на член Чонгука приходит сам собой, и теперь у Тэхёна будет хотя бы какое-то оружие, но своё собственное.       Чонгуку же в это время приходит смс о списании средств в магазине нижнего белья. Он пытается сдержать ухмылку, одновременно прогнать мысли, что же именно Тэхён себе там купил, но получается, откровенно говоря, плохо. И плохо об этом думать, когда Юнги докладывает о группе новичков, которые возомнили, что могут ставить им условия. Но если с этим они безусловно разберутся, то что ему делать с омегой, приближающимся к его личным границам как метеорит, вообще не соображая, что за этим может последовать, он понятия не имеет, не железный ведь, даже не галлий. Пока что, Чонгук не на пределе, но пялиться которые сутки на обтягиваемый трусиками зад и не иметь возможности хотя бы банально потрогать, а просто смотреть, всё сложнее и сложнее.       Тэхён не понимает, что творит, а он не знает, сколько так продержится. Джин на соседнем стуле откровенно ржёт.