2000 миль на восток

      Чонгук возвращается домой вымотавшимся. Лучше бы он стал юристом, банкиром, художником в конце концов. Быть тем, кто он сейчас сложновато, его не пугают боссы, даже когда те начинают трясти пушками при озвучивании новых условий их сотрудничества, но чтобы не началась стрельба, приходится быть максимально деликатным. Вешать на себя и парней новые трупы не входило и не входит в его планы с первого дня вступления на этот пост.       Сокджин им гордится, другие, возможно, не понимают, но хён гораздо дольше в этом мире варится, он знает как будет лучше и до сих пор Чонгук делает всё правильно. Однако, таскаться по всему городу, торчать в пробках, мёрзнуть на причале, пока пересчитывают груз и после выяснять почему в транспортных накладных и реальности несостыковки, не совсем то, что он себе представлял, когда узнал, что его отец возглавляет мафию Нью-Йорка. Утомляет. А уж его, привыкшего к слишком свободной жизни, подавно. И естественно, дома просто хочется расслабиться, но теперь он не один.       Как только двери лифта открываются в коридоре пентхауса, его не встречает привычная темнота и тишина. В гостиной работает телевизор, а Тэхён лежит перед ним на животе, поедает картошку фри, болтает в воздухе ногами и в наилучшем свете демонстрирует свою наишикарнейшую покупку. Белые, полностью кружевные трусики единственное, что на нём есть. И, наверное, если призадуматься, это самое сексуальное, что Чонгук когда-либо видел в своей жизни. Потому что Тэхён так же нежен, чист, невинен, и сам того не понимая это подчёркивает подобным образом.       Омега замечает его и, похлопав рядом с собой по светлому ковру, протягивает пакет из Шейк Шейк. Чонгук никогда ни с кем не жил, в детстве да, у него было что-то наподобие обычной среднестатистической семьи: отец приходил домой почти ночью, папа постоянно передвигался по их квартире с бокалом мартини в руках, а по выходным они ходили ужинать в Масу. Но праздники всегда отмечали вместе, за заставленным едой столом, он — шебурша бумагой подарочных коробок, а родители — трахающимися в отцовском кабинете. Он слишком рано узнал, что такое секс, чтобы сейчас, ещё даже не войдя в расцвет сил, сходить по нему с ума. У него уже было вообще всё, что можно представить даже самому извращённому мозгу. Потому милашка Тэхён просто не в состоянии заставить наброситься на себя, даже… А может и в состоянии. Вообще не понимает, на что нарывается!       Этот гениальный план омега придумал, конечно, не сам. Отныне, у него есть доступ в интернет с телефона, и обнаруженного однажды утром на столе серебристого ноутбука с яблоком. Чонгук никогда не преподносит свои подарки как нечто, за что нужно будет благодарить. Он молча, тихо, даже тайно, оставляет их на видном месте, максимум напишет записку. Лишая тем самым возможности оплести конечностями в благодарность.       Но сейчас альфа расслабленно жуёт гамбургер, уложив голову на подлокотник дивана, он устал, это видно, только отпускать его из плена своего тела Тэхён не собирается. Ему стало интересно о каком таком Набокове говорил Сокджин, пытаясь задеть, и сам того не осознавая, подкинул своему боссу новых проблем. Ведь книга оказалась очень поучительной для его ситуации. И как ни странно, когда он не идёт в открытое наступление, не лезет в личное пространство, альфа ведётся гораздо охотнее.       Налить виски в стакан со стучащими кубиками льда, подложить подушечку под спину, при этом делая вид, что не в одном просвечивающем насквозь белье ходишь. Но тёмные глаза Чонгука не отрываются от него, это даже лёгкие мурашки по телу пускает. Ведь неизвестно, что за мысли возникают в чужой голове, прямо сейчас и прямо тут завалить могут. Тэхён ползёт ближе, выгибает спину, делая вид, что тянется, но не дотрагивается до чужого тела, лишь невесомо задевает ногой, когда укладывается удобнее на жёстком полу. И переключив на Анимал Пленет не может поверить своей удаче — на экране в дикой страсти спариваются гепарды. Чонгук, наверное, такой же неистовый в постели, вгрызётся ему в шею, как эта огромная кошка, и будет размашистыми толчками втрахивать в кровать… Но только обратно из своих фантазий больно возвращаться в реальность, где вредный альфа внимательно слушает про зачатое зверьми потомство и закусывает виски картошкой фри.       — Как учёба? — он вроде и интересуется, но делает это совершенно незаинтересованно, глядя на экран.       — Мне очень нравится, только никак определиться не могу. Наверное, стоит попробовать сходить ещё на какие-то другие лекции, — и хотя, кажется, что его совсем не слушают, Чонгук кивает:       — Конечно, попробуй что-то новое, сравни, — и вдруг резко проходится тёплыми пальцами по его ноге от колена к бедру, — Тебе не холодно?       — Нет, — пищит Тэхён. Фиаско, над ним снова смеются. И будь он менее взбалмошным, думай сначала, а уже потом говори или делай, не стал бы пытаться спасти ситуацию столь глупым образом, но, — Я там и с альфой познакомился, — Чонгук замирает, до хруста пульта вжимая кнопку, выключает телевизор и наконец-то удостаивает не только взгляда, но и поворачивается к нему всем телом.       — Каким ещё альфой? — от того, как наклоняется кудрявая голова и этого дикого огня в глазах уже бегут слишком ощутимые волны по всему телу.       — Мы столкнулись в коридоре в первый день. Я подумал, что неплохо будет найти друга, — только вот фантомные воспоминания о запрете общения с кем-либо ещё свежи и противны, да и лицо напротив не выглядит довольным.       — Ты туда учиться пошёл или друзей искать? — тон ужасный, и говорить о том, что Сэм позвал его на игру за университет в конце недели точно не стоит, это до Тэхёна доходит, — Хотя, конечно, друзья это хорошо. Но, будь осторожен, — и смахнув ему с краешка рта крошки, альфа встаёт и просто уходит к себе. Обидно до соплей!       Через несколько лекций в различных областях, он всё же выбирает английскую литературу. Его документы отправляются на факультет, появляются новые знакомства после махания флажком на трибунах в страхе, что Чонгук позвонит и поймёт, что он вечером не дома, а потом сломя голову бегом обратно, сталкиваясь с людьми в метро. Чонгук тем хрустом кнопки на пульте его всё же сломал, не хотелось бы, чтобы так же поступили и с его шеей. Но тем не менее, телефонная книжка заполняется номерами, и он всё чаще сталкивается с Сэмом в кафе университета и библиотеке.       — Тэ, — отвлекает альфа от чтения одной из книг программы, что посоветовал преподаватель, чтобы он начал готовиться к предстоящим экзаменам уже сейчас.       — Привет, — Тэхёну приятны такие знаки внимания, хотя его мысли всё ещё полностью в Чонгуке.       — Что читаешь? — Сэм присаживается за стол, нагло пододвигая к себе его учебник. Он учится на экономическом, на втором курсе, так что вряд ли жанровые, стилевые и структурные основы письма ему будут интересны.       — Да так, наверстываю упущенное, — улыбается в ответ мило и скромно, нагло сбрасывая входящий вызов от Чонгука, пусть мучается. «Ожидание усиливает желание», так на сайте об отношениях мудрые взрослые омеги посоветовали. Сначала он с фейспалмом сидел и читал их умозаключения на проблемы друг друга, а потом нашёл умные мысли для своей ситуации. Читал всю ночь, что теперь глаза слипаются. А если бы Чонгук узнал, что он так не по назначению использует подаренную технику, отшлепал бы?…       — Тэ, я хотел спросить, — начинает альфа, смотря в учебник, словно вообще не ему говорит, — Не хочешь сходить в кино? — слишком неожиданно, хотя стоило к этому быть готовым. Не просто же так светловолосая голова часто и «внезапно» из-за угла начала появляться.       — Конечно, давай, но сейчас я немного занят, — пожимает он плечами вместо какого-то конкретного ответа.       — Да, окей, я позвоню, — и не отказывает, и даёт себе время привыкнуть к мысли, что вряд ли с Чонгуком что-то выйдет. Но попыток он не оставит до последнего.       Ведь ходить по пентхаусу в одном нижнем белье вообще не вариант. Альфа смотрит, даже засматривается, но никак не реагирует. Его не выводят из себя ни ноги, закинутые на спинку, ни измазанный в джеме рот за завтраком, максимум, что делает в ответ — вытирает салфеткой.       Попытка номер раз.       — Не хочешь сходить в кино? — Сэм подкинул отличную идею. На какую-то секунду, и без того нервничающий от того, что ни разу в жизни этого не говорил сам, Тэхён почти уверен, что Чонгук жестоко ему откажет, и будет жутко неловко. Но тот захлопывает ноутбук и кивает.       И, конечно, они едут в самый шикарный, на шестьдесят шестой улице. В окружении охраны, что открывает двери Ролс-Ройса и идёт следом. От лампочек снаружи здания светло как днём, да и людей несмотря на позднее время ничуть не меньше.       — Попкорн будешь? — мило интересуется альфа в тихом бархатном бордовом холле, но увы, невозможно уловить в его голосе ничего, что было бы распознано как заигрывание. Заинтересованность, да, но не более. Чонгук даже банально не приобнимает за талию, стоя у подсвечивающейся снизу стойки, в окутываемом запахе сахара, и остаётся только рассматривать яркие, но банально похожие афиши в рамках на стенах.       Не кладёт ему руку на плечи и уж тем более не лезет целоваться в тёмном зале, и предоставленном ему самому на выбор фильме. Кажется, что сюжет интересует Чонгука действительно больше, чем молодой и на всё готовый омега под боком. А альфа медленно поедает сладкий попкорн, что липнет к пальцам от сиропа, даже ухом не ведёт, когда Тэхён укладывает голову на его сильное плечо, и предпочитает молчать, распластавшись в кресле, потягивая пепси через трубочку, изредка задевая своим его колено. Хотя, возможно, хочется надеяться, что проблема в сидящих по бокам охранниках. Они всегда рядом с альфой, за редчайшим исключением, одно из которых было как раз — перегон тягача с грузом через все Штаты. Теперь эти мордовороты всё время где-то поблизости.       Но даже когда пальцы Тэхёна скользят по руке альфы, тот просто перехватывает своими и, сцепив их руки в замок, укладывает к себе на ногу. Но в этом жесте совсем нет ничего романтичного, сомневаться не приходится.       Попытка номер два.       Хол Фудс прохладный и тихий, везде много полок с овощами, выглядят продукты очень хорошо, а новый план по привлечению Чонгука к своей персоне не только в роли заботливого «хёна», а кого-то большего, набирает обороты. Потому он и скользит по плитам пола магазина пытаясь придумать, чем можно удивить взрослого мужчину.       Идея не нова, Тэхён укладывает веточку розмарина на пока ещё сырой стейк и положив на решётку запихивает в ни разу, наверное, не использовавшуюся до этого духовку, а овощи на пергаментной бумаге идут следом. На отполированный стол приземляются кристально чистые бокалы и блестящие фарфором тарелки.       Пришедший домой альфа выглядывает из-за угла с огромными удивлёнными глазами и спешит на запах мяса, он действительно ошеломлён и заинтересован, хоть и действительно устал.       — У тебя явный талант в готовке, — элегантно отрезая себе кусок восхищается Чонгук, отпивая вино, которое даже Тэхёну перепало, но немного.       — Ага…— кивает омега, в душе ликуя, довольный мордас напротив внушает сил на дальнейшую борьбу. Ведь они сидят в неярком свете, с прекрасным видом и пристально смотрят друг на друга. А тихий заливистый звук саксофона подогревает интерес.       Попытка номер три…       — Не поможешь выбрать, что мне завтра надеть? — Тэхён тащит в хозяйскую спальню специально кожаные джинсы и широкие брюки, примерно представляя, что выберет Чонгук, и это будет — не ходить в кино с Сэмом, с которым он уже согласился встретиться, причём на тот же самый фильм, что уже видел.       — Тебе всё очень идёт, — как обычно вежливый альфа снова неприступная скала, когда Тэхён целенаправленно повернувшись к нему задом демонстрирует чёрные прозрачные трусики и до бесячего самого себя, медленно натягивает джинсы. Его стеснение исчезло, когда появилась маячащая на какое-то развитие отношений надежда.       — Но я всё-таки иду на свидание, хотелось бы выглядеть соответствующе, — наконец-то!       — С кем? — Чонгук отставляет ноутбук на прикроватную тумбочку и садится.       — Ну я же говорил, познакомился с альфой в университете, — сложно держать такой непринуждённый тон и немного неловко, ведь они не то, чтобы незнакомцы, но не близкие люди. Чонгук просто добрый и богатый, решил карму себе почистить на будущее (или за прошлое, кто знает). И однажды, этот спектакль ему может надоесть.       — Ты говорил — он друг, — но хоть желваки ходят ходуном, тон вполне спокойный. Чонгук вообще одно сплошное спокойствие, хочется вывести его из равновесия, выбесить.       — Это дружеское свидание, — отмахивается омега, может альфа любит гулящих дурачков. Если так, он может вполне попробовать себя в этой роли.       — Не бывает дружеских свиданий, Тэ, — усмехается, но что-то совсем не задорно Чонгук.       — Значит, мы с тобой тоже не «друзья», — Тэхён вполне удовлетворён этим фактом и скользя по полу, подсаживается на мягкую кровать. А после, распластавшись, ползёт по чужой кисти пальцами выше. Перекатывается со спины на живот, подгибает ноги в коленях. Чонгука потряхивает.       — Мы исключение, — но его руку просто берут и укладывают на мягкое одеяло, отрывая от собственной, — Брюки лучше, — и теряют интерес…       Если бы Чонгук только знал, как подрывает самооценку таким вот поведением. Что плохого, если бы они начали отношения, или хотя бы попробовали дать волю чувствам? А тут лишь унижение! Будто он бракованный. В мире всё устроено легко и просто — омеги добыча, альфы добытчики, а вот кто-то из них явно с долбанцой. Очень хочется надеяться, что это не он.       — Может у тебя действительно какие-то проблемы с эрекцией? Тогда приношу свои глубокие извинения, тебя и так жизнь обделила…— ему действительно очень обидно. Сэму всё нравится, ходит кругами, а этот, видимо, считает себя слишком хорошим для такого простого омеги, ну и пусть знает, что выглядит это со стороны по-дебильному.       Тэхён подрывается с кровати, но не успевает даже на ноги толком встать, как оказывается прижат к тёмному одеялу широкой мощной грудью, что вздымается быстро и тяжело, словно альфа бежал в этот пентхаус. Его ловко укладывают под себя, и обжигающе дышат в шею, перед глазами только чёрные кудри и высокий потолок с поблёскивающей ярусной люстрой. Всё как мечтал, но совершенно не так…       — Невоспитанный, мелкий засранец, — раздаётся где-то словно вдалеке, и ни секунды не медля, чужие руки резко переворачивают его на живот, вжимая одной между лопаток, а другой тянут вниз его бельё, до боли перекручивая и оставляя в начале бёдер. И тут же на одну ягодицу прилетает слабый шлепок, а в макушку зло шепчут:       — Так не терпится член в попке ощутить? А ты совсем не такой, каким хотел казаться, да? — и чужая рука лезет под футболку, закатывая её до горла, Тэхён не может пискнуть, его трясёт от страха, от неожиданности, от резкой грубости, — Тебе всё-таки хотелось потрахаться в тягаче с незнакомцем, ну уж извини, кровать поудобнее будет, — и слышится копошение. Тяжёлая, крепкая ладонь продолжает давить на спину, на бёдрах тяжесть чужого мощного тела. А у него уже текут слёзы, неприятно, противно, голову уткнули в одеяло, а кожу мнут под пальцами. Ему стыдно, неприятно, что трогают и рассматривают, грубо, нагло усмехаются и в открытую трутся пахом об ягодицы.       — Расслабься, лень тебя растягивать, получай удовольствие, ты же этого хотел, — и Чонгук наваливается на него всем телом, становится трудно дышать и даже всхлипывать. Но он беззвучно ревёт, слышит своё приглушённое, хриплое дыхание, дёргается как может, но вылезти просто невозможно. Никогда прежде не приходилось сталкиваться с альфами настолько близко, но вот второй раз он не может вырваться, только сейчас на помощь никто не придёт. От этого осознания появляется паника, он пытается ударить Чонгука ногами, царапает руками подушки, скидывая их на пол, но сверху разносится лишь смех. Проходит неизвестное количество времени, только его так никто откровенно лапать и не начинает, лишь гладит рёбра и бёдра, неприятно мажет губами по лопаткам.       — Ты не понимаешь, о чём просишь, — и тяжесть с тела резко исчезает, — Я не бываю нежным, а грубость явно не для тебя, — но он не вникает в смысл слов, как только понимает, что свободен, инстинкт самосохранения всё же срабатывает и свалившись с кровати, отползает к окну, ударившись бедром о ножку, — Испугался? — но вряд ли Чонгук сочувствует, он просто не умеет этого делать. Мразь!       Тэхён истерически, до нехватки воздуха всхлипывает, неуклюже поднимается опираясь на стекло, натягивает трусы и бежит в комнату, спотыкаясь о собственные ноги. Каждый день с момента знакомства с Чонгуком ему приходится переживать сплошной ужас. И даже здесь, в охраняемой квартире с бронированной дверью он не в безопасности. Им решили поиграться, показать, что могут сделать, жестоко и эгоистично продемонстрировав свою силу, зная, что отпор он дать не может. Он ревёт, утирает солёные слёзы, швыряет на незаправленную постель пистолет, быстро одевается, скидывает все только свои вещи обратно в рюкзак и несётся к двери.       — Стой, — доносится из гостиной и альфа оказывается в коридоре, — Я бы ничего тебе не сделал, это было грубо, прости меня, — Тэхён замирает, не до конца натянув кеду. «Прости меня?» Серьезно? Какая же сука! Он разворачивается и со всего маху впечатывает в красивый нос кулак, Чонгук даже отшатывается к стене.       — Ненавижу тебя! — вскрикивает омега и дёргает вмиг заболевшей кистью ручку двери, но она не поддаётся, даже после того, как крутит замки в разные стороны, — Открой! — и заикается в истерике. Всё тело дрожит, прошибает и холод и жар, а ноги подкашиваются в коленях.       — Нет, — Чонгук не спокоен, волосы его растрепались, он даже не поморщился от удара, позволил это сделать. И что от него теперь ожидать неизвестно.       — Или я вызову полицию! — визжит Тэхён. Кто он если не полнейший идиот? Поверил этому человеку! Тому, кто втёрся в доверие, но оказался абсолютнейшим уродом, как и все остальные…       — Чем? — Чонгук крутит в руках его телефон, а сам омега жмётся к стене, как только в его сторону делается шаг.       — Как ты смеешь?       — Тэхён, я правда не хотел, мне очень жаль. Не думай, что ты мне не нравишься, даже очень нравишься, но ты ведёшь себя безрассудно, оскорбляешь меня, когда я лишь хочу поступить действительно правильно. Я никогда не причиню тебе боль, — и Чонгук всё-таки подходит, хватает за плечи и пытается прижать к себе.       — Уже причинил. Открой чёртову дверь немедленно! — но и Тэхён не такая терпила, не игрушка и никому не принадлежит. Без Чонгука ему будет никак, ни жилья, ни денег, ни поддержки, однако, такое издевательство терпеть не должен никто. Потому отталкивает со всей силы и пинает ногой, попадая в чужое колено.       — Я не хотел, но так со мной никогда не разговаривали. Думал показать наглядно и перестарался. Прошу тебя, останься, — в чернющем море глаз напротив всё так же бушует девятибалльный шторм, но вопреки словам щёлкает замок двери и она распахивается. Идти действительно некуда, но он же не полный придурок, чтобы оставаться здесь. Кнопка вызова лифта загорается зелёным огоньком и начинают тикать бесконечные секунды ожидания.       — Останься хотя бы до утра. Я не трону, клянусь, тем более у тебя есть оружие…— доносится сзади, но больше никто к омеге не прикасается. С ним действительно ничего не сделали, если бы хотели, то он сейчас бы выл под чужим телом, пока им грязно и мерзко пользовались. Причиняя настоящую боль, пачкая душу. И ещё нужно было понимать, что значит босс мафии, это не круто и сексуально, это жестоко и бесчувственно. Но всё равно круто и сексуально. Идиот…       Слёзы высохли, стягивая кожу на щеках оставленными дорожками, истерика потихоньку проходит, после неё внутри безмятежность. Чонгук подходит ближе, дотрагивается пальцами до его локтя, но в этот момент нежно звонит колокольчик прибывшего лифта. Вот так брать и уходить чуть сложнее, чем он думал.       — Я ещё твои активы за границу не перевёл, — бормочет омега себе под нос, пристально смотря только на распахнутые двери.       — О, Тэ, его бросил парень, он разбит. Мне этого не понять, я не такой, — перебивая тихую музыку из кабины возмущается альфа и уже ощутимее сжимает его руку, почувствовав, что сопротивления нет.       — Да, ты любишь трахать тех, кто не согласен, — Тэхён наконец резко разворачивается, двери закрываются.       — В смысле? Ты же сам мне предлагал много раз, а теперь не согласен? — его уже незаметно ведут обратно в гостиную, невесомо положив руку на спину. Чонгук гипнотизирует самим собой, а ещё очень страшно уходить в неизвестность ночи незнакомого города. Но он обязательно теперь найдёт работу, запросит общежитие в университете и тут же убежит отсюда.       — Согласие не контракт, оно не обязано быть долгосрочным, — омега скрещивает руки на груди и нехотя отдаёт свой рюкзак, принимая вместо него прозрачную чашку с ароматным чаем, на дне которой колышется в воде раскрытый бутон розового цветка.       — Я запомню это, — шепчут на ухо, подмигивают и усаживают на диван рядом с собой. Тупые мурашки, словно ничего не было вновь бегут по спине.       Свидание с Сэмом отменяется, ему нужно время прийти в себя. Тот обижается, но через пару дней отходит и как ни в чем не бывало, снова подсаживается в столовой за ланчем. И теперь потихоньку начинает получать больше очков в глазах омеги, Чонгук оказывается не таким идеальным, как казался.       Попытка номер четыре — забыть об интересе чёртового сердца к Чонгуку.