2000 миль на восток

      — Детка, вы идёте прямо сегодня? Честно говоря…— Чонгук всем своим видом показывает, что ему лень. Он вернулся хмурый, и будь они ближе, то Тэхён бы его поддержал. Но в целях безопасности, как сам альфа и сказал, чтобы он ничего не знал и рассказать случайно не смог, чем сам себя бы подставил, не в его глазах, а тех, кому нужна будет информация, о том, что в мафиозном мире происходит, ему никогда не докладывает.       — Мы можем сходить с Чимином вдвоём, ничего страшного, твоя охрана всегда рядом, — в ответ Чонгук долго смотрит на него, с какой-то скрываемой жалостью что ли, и в итоге разрешает. Наверное, даёт насладиться последними глотками свободы, — Не смотри так, это ведь клуб!       Тэхёну нравится своё отражение в зеркале, это Чимин подобрал ему наряд в магазинчике отеля, потому что тут все омеги так ходят: просвечивающая чёрная водолазка из шифона с полностью открытой спинкой и кожаные шорты в облипку, а на ноги блестящие кеды. Он такой красивый! Надел свои серебряные украшения от Тиффани, цепочка свисает сзади вдоль позвоночника, но Чонгуку явно не нравится, он пожимает плечами и, притянув к себе за талию, сам развалившись в кресле у распахнутых дверей балкона, целует его в копчик, слегка шлёпнув по заду и:       — Веди себя хорошо, — прощается, уходя с головой в свой бизнес. Прямо настоящий чёртов мафиози, странно, что никто не пригрозил до сих пор Тэхёну, что за разглашение тайн он может лишиться языка, например, просто отмалчиваются на вопрос, что-то случилось? Две единственные откровенности, которые он получил, были напрямую связаны с ним — все события по пути в Нью-Йорк были подстроены, подстроил их второй муж отца Чонгука. Больше они ни об этом, ни о чём другом никогда не говорили. Но не то, чтобы Тэхён особо лез.       На выходе из номера он сталкивается с Джином, который осматривает его с грязным интересом, а не как обычно — усмешкой. Ну и Чимин позади тоже не в шубе замотан, на нём переливающийся синими мелкими пайетками комбинезон с открытыми ногами от бедра и руками, и золотые лоферы.       — ID взял? — подмигивает омега.       — В этот клуб вам никакие документы не нужны, парни всё скажут за вас, — вместо прощания кидает Сокджин и захлопывает дверь, заходя в номер. Омеги друг другу ничего на это не говорят, пожимая плечами и едут на грозном Рендж Ровере, любезно предоставленным их мафиози, развлекаться.       Мимо проносятся ночные клубы из розового-сиреневого-голубого неона, подсвечивающиеся высокие пальмы, люди в блестящих дорогих одеждах, ото всюду в закрытые окна машины долбит музыка, смех, шум. Жарко неимоверно и очень душно, зад в шортах уже взмок, хотя работает кондиционер, но Чимин предусмотрительно, изогнув бровь на его ошарашенное у примерочной лицо, протянул болтающиеся на указательном пальце стринги, флюоресцентно-жёлтые. Такого разврата Тэхён никогда не видел, но всё-таки купил, хотелось выйти за границы своих предрассудков и зажимов, эта поездка уже заставила его меняться дальше некуда и трусы последнее, что могло смущать. Но в принципе они были удобными, сначала немного непривычно, но потом перестали так ощущаться, хорошо, что Чонгук так и не узнал, что скрывается под этими кожаными шортами.       — Ты чего всё время хмуришься? Расслабься, — и на раскрытой ладошке Чимина красуется розовая круглая таблетка, а вторую такую же он закидывает себе в рот, — Не бойся, — Тэхён подобных поступков никогда не совершал, и может потому Чонгуку с ним и скучно. Он никак не может морально повзрослеть, ничего не изменил ни переезд в Нью-Йорк, ни секс, и потому, чтобы наконец забыться хоть на какое-то время, не думая, берёт и тут же проглатывает, ему никто не говорил, что это нельзя, да и толком что это такое, он тоже не знает. Накрашенный тёмными тенями глаз Чимина подмигивает и тот выпрыгивает из машины в духоту шумной улицы, где тарахтят харлеи, долбит музыка из-за стен заведения, и нескончаемый поток голосов.       Клуб «LIV» на входе весь чёрный, с серебряными искрящимися подсветкой квадратами, словно бриллианты. А очередь уходит так далеко, что невозможно понять где заканчивается, но им стоять её совсем и не надо, кажется. Их двое охранников спокойно идут вперёд, грозно и сосредоточенно посматривая по сторонам. И все из очереди тут же пялятся на них, пока они движутся вдоль к фейсконтролью.       — От мистера Чона, — спокойно говорит их охранник, а Чимин в это время лопает пузырик от жвачки, не боится, что могут не пустить за любое неверное действие, но судя по вытянувшемуся выражению лица секюрити, что полистав бумаги на своём планшете, тут же кивает и сняв с золотого крюка бархатный канат впускает их, проблем не будет. Очередь гудит в возмущении.       — Это приватный клуб, — шепчет Чимин уже в коридоре, где из света только диодные ленты на полу, освещающие путь и где уже долбит музыка так громко, что кажется, доходит до сердца, словно даже стены вибрируют.       — Это что значит? Тут проститутки? — Тэхён боится спотыкнуться, ступает словно не знает как ходить.       — Нет, милашка, тут тусуются богатые детишки, такие как мы, звёзды всякие, — смеётся Чимин и выскальзывает в неон.       — Такие как мы? — а он сам застывает на месте. Это звучит мало приятно и вряд ли как комплимент. Вокруг множество прозрачных лестниц, колонн словно светящихся изнутри, бьют зелёные лучи от главного пульта диджея, людей так много, что невозможно понять, где чьи руки и ноги. Задрав голову вверх и даже рот приоткрыв, омега рассматривает круглые балконы под периметром всего высоченного потолка, всё пестрит, бьёт в глаза и просто режет их. Ну и конечно, полуголые омеги на небольших круглых сценах, то и дело разлетаются фейерверки и выскакивают из потолка огромные шары, которые все подкидывают.       — Любовники правящих этим миром. Видел этого бугая на входе? У него там небось подписано — Чонгук прострелит ему бошку, если он не пустит его зайчика в клуб. Так что, мы легко прошли из-за тебя, — хохочет Чимин, ловко и при этом элегантно спускаясь по скользким ступеням, даже не смотря вниз, — Выпьем по шоту? — и схватив его кисть, тянет за собой.       — А мне плохо не станет? Что это за таблетка? — «своевременно», но всё же.       — Нет, расслабься. Это просто экстази, — просто экстази…       Но они не идут к бару, а наоборот, к огороженным небольшим столикам на подиумах.       — ВИП, милашка, — снова подмигивает Чимин, плюхается на небольшой диванчик, берёт меню, обмахивается им, потому что неимоверно душно, хоть откуда-то сверху и дует немного, — Ну что? Текилу? — отличный вопрос, как-будто Тэхён разбирается, потому в ответ просто кивает, одновременно пожимая плечами. Весёлый официант принимает их заказ, оставляя меню. А омега понимает, что кажется, волшебная таблетка начинает действовать, потому что ему становится легко, а всё тело воздушным. Но не успевает он хоть как-то сориентироваться, на стол быстро приземляются шесть наполненных рюмочек на длинных дощечках, нарезанный крупными дольками зелёный лайм и соль.       — Умеешь пить? — хмыкает над ухом Чимин.       — Нет, зачем соль? — глаза с тёмной подводкой смотрят на него с интересом, но деревенщиной вроде не нарекают.       — Давай сюда руку, — ему насыпают соль в ложбинку между указательным и большим пальцем, и в неё же дают дольку лайма. Чимин пьёт первым, слизывает соль, зажмурившись, опрокидывает в себя рюмку и закусывает лаймом, а уже потом выдыхает, — Давай, смелее, — и подталкивает его локтем в бок.       Вкус горький, а потом сразу же кислый, вздох словно спасительный глоток воздуха после того как тонул. Такое ощущение, что у него глаза крутятся будто в мультфильме.       — Сразу следующую! — и снова всё по кругу. Когда же мир перед глазами успокаивается, он понимает, что не контролирует себя вообще, — А теперь танцевать! — снова его тянут за руку, и перепрыгивая через одну ступеньку, они оказываются в удушающей толпе: дурманящих голову духах, трущихся друг об друга телах, оглушающей музыке. Он почти ничего не соображает, двигается плавно, как кажется, неизвестно каким образом удерживаясь на ногах. Но охрана, что постоянно рядом, не вмешивается, не лезет в личное пространство, и со временем, в котором Тэхён теряется, теряет из виду и их. Пару раз какой-то альфа бросает на него взгляд, а после и поворачивается к нему, улыбается. И хоть Тэхён себя не контролирует полностью до кончиков пальцев, понимает, что с бедолагой могут и за простой взгляд «очень серьёзно просто поговорить», но с другой стороны жутко обидно. Чонгук не обязан с ним ходить, Чимин вот спокойно тоже танцует вдалеке, иногда виднеясь своим блестящим комбинезоном, и не ноет, что без парня, но Тэхёну казалось, что у него со своим альфой другие отношения. Да и вообще, его ли альфа? Даже если и удастся как-то остаться любовниками и дальше, он уже не рассчитывает ни на что большее. Прекрасно понимая, что достаточно много времени они вместе, а отношения не двинулись, никакой конкретики и обязательств друг перед другом. Ничего не обсудили и так ничего друг-другу и не должны до сих пор. Потому он позволяет себе маленькую слабость, просто побыть глупым, свободным и безбашенным. И улыбается трущемуся к нему альфе в ответ.       — Ты один здесь?       — С охраной, — сразу ставит рамки омега, чтобы дружище не переходил границ дозволенного и ни на что не рассчитывал.       — Ты знаменитость какая-то? — загораются глаза альфы.       — Кто знает, может однажды и стану, — этот расплывчатый ответ собеседника удовлетворяет и он спокойно продолжает танцевать, но уже смотря только на него и будучи безумно близко. Омега кружится, раскинув руки, задевая людей, но всем плевать, ловит конфетти, подкидывает огромные шары, прыгает, хохочет непонятно над чем и постоянно откидывает со лба мокрую чёлку. Постепенно организм устаёт, потому что ужасно жарко и душно, голова всё такая же ватная, он тяжело дыша начинает двигаться медленнее, а перед глазами всё так же кружит.       — Неплохо отдыхаешь, — раздаётся за спиной так громко, словно лязг ледяного металла. И несмотря на искажающий голоса шум, Тэхён застывает. Парень, что уже почти опустил руки на его зад, которые чувствуются только сейчас, тут же исчезает в толпе, словно он был глюком. Ох, как хорошо, если бы так и было, — Тэ, ну думай головой, мне докладывают абсолютно всё, ты бы хоть в сортир с ним сбежал, — уже в самое ухо, он оборачивается. Чонгук выглядит действительно расстроенным, разочарованным…— Прикольно, да, строить из себя невинного мальчика, а на деле обжиматься со всеми подряд?       — Не надо так, ничего не было, — заплетающимся языком пытается крикнуть Тэхён. Внутри разгорается настоящая истерика, его тут же бросает в озноб, из жара мгновенно в холод и обратно.       — Ну да…— поджимает губы альфа и отступает назад, выскальзывает из пальцев, а когда он схватил чужие руки даже и не понял.       — Чонгук! — Тэхён заикается, захлёбывается слюной, но тот уже разворачивается и идёт на выход, — Чонгук, прошу, постой, — он бежит, протискиваясь сквозь толпу, теряя ориентацию, взвизгивая, вертясь и пытаясь найти выход отсюда, а нагоняет альфу уже на более прохладной, но ужасно душной улице, выскакивая из дверей, почти подворачивая ногу, хватает за руки, — Я… это совсем, — ему страшно, так сильно, что не может толком шевелиться, ничего не может сообразить, в ушах шумит, а мир сужается до одного единственного лица.       — Не то, чем выглядит? — Чонгук же наклоняет голову вбок, и смотрит на него с такой усталостью. Этот гул вокруг бесит, словно забрался в голову и специально увеличил громкость.       — Но мы просто танцевали, честно, Чимин тоже, — а у него нет слов, потому что и правда не понимает зачем и почему, словно пропустил часть. И как руки чужие на нём оказались, тоже пропустил как-то…       — Да плевать мне на Чимина, у тебя свои мозги в голове и если ты ничего не принимал, то, знаешь, это довольно мерзко по отношению ко мне, ведь я никогда…— это даже не стыд, он и принимал и напился, и обжимался с неизвестным мужиком, — Тэ?! — испуганно хватает его за плечи Чонгук, вскрикивает, но посмотреть в его тёмные глаза Тэхёну не находится смелости.       — Мне сказали, это расслабит, а то я напряжённый…— шепчет он в землю.       — Я убью его, — но Чонгуку и имена не нужны, всё про всех знает, он произносит это так спокойно, словно уже всё в секунду решил бесповоротно, и уже пытается ринуться обратно в клуб.       — Нет, ну, пожалуйста, Чонгук! Дай мне отдохнуть! Я никогда не развлекался так, и ничего бы не случилось, ну охрана ведь, — и остаётся только хватать его за руки, тянуть обратно, выкрикивать бессвязные словосочетания. Все люди на улице уже начинают оборачиваться, но, впрочем, быстро теряют интерес. Через проезжую часть, на тротуаре, тоже парочка ругается.       — О небеса, Тэ, они не будут вмешиваться, если ты захочешь потрахаться с кем-то без моего разрешения! — Чонгук вырывает из его не слушающихся, похолодевших пальцев свою руку и опирается на стену здания.       — Но ведь ты бы разрешил им вмешаться, — Тэхён и хочет заткнуться, но не понимает, почему продолжает болтать. Поднимается небольшой ветер, дарующий хоть чуточку прохлады, треплет сухую часть головы на макушке, а по телу проходится волна мурашек и дрожь.       — Я мог бы не успеть, — снова смотрят на него чёрные глаза. Нет слов оправдания, потому что действительно всё это делал сам, никто же не заставлял, — Ты ловко научился заговаривать зубы, но, — альфа качает головой.       — Прости, — но в ответ молчание.       — И как я должен тебе верить? — щурится Чонгук, отталкивается от стены и тянет его к себе, обнимает, прижимает силой голову к плечу.       — Они ведь всё тебе рассказали! — Тэхён уже захлёбывается в словах, то и дело дёргается, но всё в сознании так и продолжает быть опутано какой-то дымкой, не дающей ни на чём сосредоточиться и как-то хоть понять, каким образом довёл до того, что сейчас происходит.       — Но никто не может залезть в твою голову, а когда ты под чем-то особенно, — доносится сверху, а он просто утыкается носом в крепкую грудь и вдыхает аромат любимого уже парфюма.       — В ней нет ничего плохого, — и он наконец всхлипывает, слёзы тут же крупными градинами текут на широкую белую футболку Чонгука. Наконец-то становится чуть легче.       — Только не плачь, я верю, что в тебе нет ничего плохого, — его гладят по голове, зачёсывая волосы назад. Мир потихоньку перестаёт так шуметь, а ветер не прекращается, дышится легче и спокойнее, сердце грудную клетку уже не долбит в сумасшедшем ритме.       — Нет, не веришь, — и Тэхён понимает, что если что-то и могло остановить их от расставания, то сейчас оно всё разрушено. Он сам всё и испортил!       — Поехали, тебе нужно попить воды и поспать, завтра будет хорошо, — его крепче обнимают за плечи, но просто хочется заорать, чтобы сорвать голос. Он не сможет сидеть в четырёх стенах, в тишине и с осуждением любимого им человека напротив. Как жаль, что он не любим.       — Я не хочу спать, давай вернёмся? — и тут же тянет альфу обратно, подальше от своей боли. Идиотский план, но тут его вряд ли бросят прямо сейчас. Как же ему страшно!       Внутри всё так же, как и когда они уходили, но только, облокотившись локтями и спиной на барную стойку, стоит Джин в голубой рубашке без рукавов и вертящийся рядом Чимин, растрёпанный и с бокалом.       — Джин! Какого хера твоя подружка подсовывает Тэхёну колёса? — без прелюдии начинает Чонгук, когда они подходят ближе.       — Во-первых, не надо так о нём, а во-вторых, это просто колёса, — пожимает плечами Сокджин, даже удивления на лице нет.       — Вы совсем что ли охуели? — переводит взгляд на тут же замершего омегу с бокалом Чонгук.       — Он сам их принял, — кивает Сокджин на Тэхёна, — вряд ли Чимин в состоянии заставить силой выпить, они оба дохлые как рыбины сушёные к пивасу, — усмехается и притягивает к себе своего парня за талию, который пинает его коленом.       — Джин! — кажется этот окрик даже музыку перебивает.       — Ладно, я поговорю с ним, — выпрямляется тот, — Он будет наказан! — но ухмылка тут же нарисовывается на его аристократичных губах, а пальцы ползут Чимину под комбинезон. Чонгук закатывает на это глаза и уводит Тэхёна за руку наверх, на один из круглых балконов — в лаунж-зону.