Пленница

POV Эда: Я не знала, сколько прошло времени, казалось что, минуты слились воедино, когда Серкан снова поймал меня и, в конце концов, поместил на что-то мягкое. Мои глаза распахнулись, веки отяжелели и горели от слез. Первое, что я заметила, это то, что я лежала на кровати, на мягких кроваво-красных атласных простынях. Это была величественная кровать с балдахином из черного дерева, столбы подергивались, как будто две ветви обернулись одна вокруг другой, образуя каждую, и тяжелые кроваво-красные занавески свисали с балдахина, загораживая яркий солнечный свет, проникающий в комнату. Я положила дрожащую руку на гладкую простыню, белое на красном, как в душе. Я вздрогнула и снова начала учащенно дышать. Серкан появился сбоку от кровати и резко сел на неё, из-за чего матрас продавился под его весом. Он был обнажен, за исключением нажины с ножом, которая была привязана к его груди. Мышцы, шрамы и едва сдерживаемая сила. Я отвела глаза, мои зубы снова начали стучать. Серкан придвинулся ко мне. «Нет, — слабо сказала я, и добавила тверже, — не трогай меня». Темные глаза Серкана пристально посмотрели на меня, и он наклонился, пока его лицо не заполнило мое поле зрения. «После того, что ты видела, ты все еще бросаешь мне вызов? Не думаешь ли ты, что подчинение мне сделает твою жизнь менее болезненной?» — его голос был мягким, низким, почти любопытным. «Да, — прошептала я, и что-то изменилось в его глазах… разочарование? — но я лучше буду чувствовать боль, чем подчиняться тебе, Серкан». Он мрачно улыбнулся и подошел ко мне ещё ближе, но прежде чем я успела среагировать, он накинул на меня одеяло, прикрыв мою наготу. Мои глаза заметно расширились. «Откуда ты знаешь, что тебе подходит больше, если никогда не пробовала? К тому же, это приносит не боль… — он слегка коснулся меня губами, но не поцеловал, -… а удовольствие. По моей спине пробежала дрожь. В горле пересохло, конечности отяжелели. «Я хочу доказать тебе это, Ангел, — он замолчал, и его глаза остановились на мне. «Но я боюсь, что ты лучше убьешься, чем отдашься мне, — он вытащил нож и положил его рядом со мной, — предлагаю тебе ускорить процесс, покончи с жизнью, выбери легкий путь, потому что никто не придет спасти тебя, а я не остановлюсь, пока не сломаю тебя, твоё тело и твою душу». Как он мог говорить мне это с такой серьёзностью и холодностью в глазах? Я подняла нож, затем поднялась в положение сидя и прижала лезвие к горлу Серкана. Он не вздрогнул, просто посмотрел на меня тревожными глазами. «Я никогда не убью себя, не сделаю этого со своей семьей, и ты меня никогда не сломаешь. Я этого не позволю тебе». Серкан склонил голову, с легким любопытством: «Если ты хочешь убить меня, сделай это сейчас, потому что у тебя не будет другого шанса, Ангел». Моя рука с ножом дрожала. Серкан не сводил с меня глаз, подходя ко мне, опускаясь на одно колено, а затем на другое, пока полностью не наклонился надо мной. Я невольно сильнее надавила, и кровь потекла на поверхности ножа. Мои глаза сосредоточились на красных следах на лезвии и коже Серкана. Болат подошел ко мне и сильнее вонзил нож в свою плоть. Я сдалась, зацикленная на крови, стекающей по горлу, на ее запахе и ее ярко-алом цвете. Он еще больше наклонился ко мне так, что между нашими глотками был нож, а его тело накрывало мое, и только одеяло разделяло нас. Он смотрел на меня, и его темные глаза сломали слой за слоем защитных стен, которые я пыталась возвести. В моей груди резко зародилась истерия, и воспоминания о подвале нахлынули на меня. Серкан взял мою руку и медленно забрал из нее нож, а затем упал на кровать рядом со мной. Я чувствовала каждым своим дюймом его сильное мускулистое тело напротив себя, но мои глаза не могли сосредоточиться ни на чем, кроме крови на его коже, капающей из нанесенного мною пореза. Он прижал два пальца к моему горлу, чувствуя, как у меня сбился пульс. «Ты все еще охвачена паникой, а?» Черт Он отстранился и встал, чтобы наклониться надо мной: «Ты в безопасности в свои самые слабые моменты, Ангел. Я не люблю ломать слабых. Я сломаю тебя, когда ты будешь сильна». Он забрал нож и повернулся спиной, и мои глаза заметили татуировку стоящего на коленях падшего ангела. Так ли Серкан видел себя? Падшим ангелом со сломанными крыльями? Черным ангелом воскресшим из ада? А кем была я? Прежде чем выйти из комнаты, он посмотрел на меня через плечо: «Не пытайся убежать, Ангел. Еще есть такие люди, как Симон, которые ждут, чтобы заполучить тебя. Я бы не хотел убивать их после того, как они причинили тебе боль». Как будто кто-то может причинить мне больше боли, чем сам Серкан. Я выдавила улыбку: «Мы оба знаем, что ты лжешь. Вы не позволите никому причинить мне вред». Серкан приподнял бровь: «Ты уверена?» «Да, ты не сделаешь этого, потому что ты хочешь быть тем, кто сломает меня и заставит кричать». Губы Серкана растянулись в улыбке, от которой мои волосы встали дыбом. Эта улыбка, будет преследовать меня вечно. «О, я заставлю тебя кричать, Ангел. Клянусь». Сдерживая дрожь, я впилась ногтями в ладони и заставила еще больше слов вырваться из сжатого горла: « Не трать свое время. Убей меня сейчас». «Мы все должны позволить части себя умереть, чтобы стать сильнее. Теперь спи спокойно. Я вернусь позже для видеообращения, подходящего вашей семье». «Почему ты спас меня от Симона? Почему не позволить ему начать пытку, которую задумал для меня? Зачем привел меня сюда, в свой особняк?» Серкан посмотрел на меня, как будто ему тоже было это интересно, и его молчание говорило, что моя догадка верна. Это был особняк Болата, но меня удивило то, что он рискнул привести меня в свой собственный дом. «Как ты и сказала, я заставлю тебя кричать и никто другой», — он закрыл дверь. Я закрыл глаза и накинул на себя одеяло. Словесная перепалка. Запутанная игра в шахматы, в которой я была бы пешкой или ферзем, если бы Серкан не был бы королем.

***

POV Серкан: Я взял спортивные штаны, чтобы надеть, прежде чем спуститься в игровую комнату, где сидели Серхио, Энгин и Адамо. С тех пор, как Пырыл присоединилась к нашей семье, мои прогулки по дому голым ушли в прошлое. Братья смотрели на меня, как на бомбу, которая вот-вот взорвется. Я улыбнулся. Адамо покачал головой, но ничего не сказал, хотя не пытался скрыть отвращение ко мне. Энгин медленно поднялся: «Не надо было ее сюда приводить». «Серхио, закажи нам пиццу и еще одну для Эды». Энгин обошел диван, и мои глаза скользнули по напряжению в его конечностях: «Серкан, отведи ее в другое место». «Нет, — сказал я, — она останется здесь, под этой крышей, где я буду за ней присматривать». Мой брат остановился передо мной, нахмурив брови. Это было равносильно его вспышке гнева. «Эта ситуация может вызвать очередной эпизод гнева у Пырыл». «Пырыл — твоя жена, а не моя. Убедись, что она не увидит того, чего не должна. А где она вообще? «В нашем крыле. В тот момент, когда Серхио сказал мне, что вы привозите Эду, я сказал ей остаться там». «Видишь? Проблем нет». Я прошел мимо него к бару и взял пива, Энгин пошел за мной, пока Серхио заказывал пиццу на заднем плане. «Ты же понимаешь, что это огромная проблема. Твоя пленница наверху, и она может свободно бродить по дому, когда ей захочется и случайно найти Пырыл. «Я сомневаюсь, что Эда в состоянии сделать это сейчас. Она слишком потрясена и, вероятно, спит прекрасным сном, пока мы здесь разговариваем, но если она сможет сбежать из помещения, то одному из вас придется защищать ее, чтобы она не наделала глупостей». Энгин оценил меня взглядом: «Я очень надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. Это должно разрушить «Outfit». Не забывай об этом, Серкан». «Не переживай, это раздавит их. Они будут медленно истекать кровью, испытывая дикую боль, при этом даже не чувствуя моего лезвия. Это их уничтожит». Энгин кивнул, хотя его эмоции все еще было трудно понять. «Время для телефонного звонка», — сказал я, кивнув Энгину, который ненадолго заколебался, но затем взял свой сотовый телефон и подошел ко мне. Энгин протянул мне телефон с номером, который я не узнал. «Это номер Рокко, если он не изменился с нашего последнего звонка много лет назад». «Хорошо. Возьми одежду у Пырыл, желательно белую ночную рубашку или что-то типа этого, если есть». Энгин глубоко нахмурился, но прошел мимо меня и исчез в своей комнате. «Как ты будешь держать всё это под контролем? Она может попытаться убежать или убить себя», — спросил Серхио. «Она всю жизнь была под защитой, а сейчас далеко от дома, от тех, кто оберегал. Свобода пугает ее больше, чем плен». Серхио рассмеялся: «Похоже, ты в этом вполне уверен». Я ухмыльнулся. Энгин вернулся, выглядя как никогда расстроенным. Он протянул мне одежду: серебряное атласное платье. Идеально. «Пырыл подозревает, что у нас проблемы». Я схватил одежду, не удосужившись прокомментировать, и ушел, без стука войдя в комнату Эды. Мой взгляд проскользил от пустой кровати к стене позади нее, где Эда пыталась открыть окно, что она не могла этого сделать без специальных ключей. Она обернулась, кроваво-красные простыни спутались вокруг ее тела, а волосы растрепанной гривой ниспадали с плеч. Ее кожа сияла невинно белым светом на фоне покрывала. Я горел желанием провести по ней языком, чтобы узнать, будет ли она на вкус такой же невинной, как выглядела. Не свернувшись калачиком в постели, как я ожидал, а пыталась сбежать. Эта маленькая птичка, казалось, отчаянно пыталась сбежать из моей клетки только для того, чтобы попасть прямо в клетку Виктора. В ее глазах были остатки ее прежней паники, но она подняла подбородок и прищурилась, глядя на меня. Будто была решительно настроена, играть с большими мальчиками. Я вошел в комнату, и ее плечи расправились в знак неповиновения, а ее рука взлетела, чтобы крепче прижать простыню к телу, всё ещё красному и явно возбужденному. Не сводя с нее глаз, я положил одежду на кровать, улавливая сладкий аромат, который, вероятно, на нее нанесли, когда делали массаж с ванильным маслом, готовя её к брачной ночи. «Пытаешься сбежать из клетки, птичка?» Она высокомерно посмотрела на меня: «Я смотрю, ты очень любишь существ с крыльями. А клетки я предпочитаю ломать». Ее губы изогнулись в ухмылке, но ей все же удалось остаться безупречно красивой. Я мог лишь догадываться, какие образы возникали у нее в голове, о том, как я, например, пытаю маленьких животных. Но это для трусов, для мужчин, не способных противостоять достойному противнику. «Я не такой психопат». «А какой ты тогда?» Я улыбнулся: «Ты не сможешь открыть окно, не трать впустую свою энергию, пытаясь сбежать». «Ты установил замки специально для меня, или у тебя есть привычка запирать женщин в своей спальне, чтобы насиловать и пытать их для личного развлечения?» Я подошел к ней, прижимая к подоконнику, опираясь на стекло и смотря на нее. «Нет, — сказал я, — маме установил отец». На лице Эды промелькнуло отвращение: «Вы, Болаты, все монстры». Я наклонился, вдыхая ее аромат: «Да, мой отец был чудовищем, но я еще хуже» Я мог слышать, как участился ее пульс, видеть, как страх пульсирует на ее нетронутой коже горла. Я сделал шаг назад и указал на одежду. «Это для тебя, завтра утром ты наденешь ее». Эда боком подошла к кровати, чтобы следить за мной, а затем нахмурилась, глядя на скомканную вещь, лежащую на кровати. Я поднес телефон к уху и нажал на кнопку вызова. После второго звонка раздался холодный голос Рокко. «Йылдыз», послышалось на том конце провода. «Рокко, приятно слышать твой голос». Голова Эды повернулась ко мне, она упала на кровать, и ее гордая маска треснула, когда пальцы сжались в кулаки, сжимая простыню. С другой стороны воцарилась тишина, и я улыбнулся. Хотел бы я видеть выражение лица Рокко, когда он столкнулся с последствиями своих действий, и осознанием того, что его племянница заплатит за его грехи. «Серкан». Я слышал на заднем плане мужские голоса и плачущую женщину. Вероятно мать Эды. «Я хотел бы поговорить с тобой, как Босс с Боссом, как человек с человеком, нарушившим мою территорию, как человек чести с человеком чести. «Я человек чести, Серкан, уж не знаю, кто ты, но честь это не про тебя». «Твое дело соглашаться с этим или нет». «Эда жива?» — мягко спросил он. Я перевела взгляд на женщину, о которой шла речь, с красными одеялами вокруг е обнаженного тела. Я услышал на заднем плане сердитый голос: «Я переломаю все кости в твоем теле!» «Это твой близнец?» — я обратился к Эде. Боль пробежала по ее лицу, отчего она тяжело сглотнула. «Она жива?» — повторил Рокко дрожащим от гнева голосом. «А ты как думаешь?» «Да, потому что живая она дороже мертвой». «Ты прав, но мне не нужно говорить тебе о том, что я убью ее самым болезненным способом из всех, которые смогу придумать, если хоть один солдат из «Outfit» проникнет на мою территорию, чтобы спасти ее. Ты знаешь, я могу быть очень изобретательным, когда дело доходит до причинения боли». Даже на расстоянии я мог видеть, как ее кровь бешено колотится в венах, когда она смотрела на свой кулак. «Я хочу с ней поговорить». «Еще не время». «Серкан, ты перешел черту, и ты за это заплатишь». «О, я не сомневался в том, что ты так думаешь». «Чего ты хочешь?» «Еще не время для такого разговора, Рокко. Не думаю, что ты готов, поэтому завтра утром у нас будет другое свидание. Настрой камеру. Я хочу, чтобы ты, ее брат, отец и жених были в комнате перед этой камерой. Энгин даст вам инструкции, как все настроить. Я собираюсь установить камеру, чтобы мы могли видеть и слышать друг друга». Глаза Эды встретились с моими. «Серкан», — в голосе Рокко прозвучало предупреждение, но я убрал трубку от уха и закончил разговор. Эда посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. Я подошел ближе, и она застыла, но в остальном не показала своего страха, несмотря на усталость на лице. «Завтра начнем игру, Ангел», — я ушел, желая, чтобы она задумалась над моими словами. Энгин ждал в коридоре, пока я закрывал дверь. Проходя мимо, я приподнял брови: «Пицца прибыла?» Брат пошел за мной и схватил за плечо: «Какое видео ты запланировал на завтра?» Я наблюдал за ним, пытаясь оценить его настроение, но даже сейчас это было трудно: «Я дам ей выбор». Энгин неодобрительно покачал головой: «Эта девушка невиновна. Не она должница. Деньги крадет не шлюха. Она ничего не сделала». «Пырыл изменила тебя». «Не в этом дело. Мы никогда не обижали невиновных, Серкан. Мы никогда не протягивали руку тому, кто этого не заслужил, а эта женщина, эта девушка… она не сделала ничего, чтобы заслужить этот выбор». Я выдержал его взгляд: «Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо, — пробормотал я, — и все же она здесь». Энгин склонил голову, сузив серые глаза: «Ты ведешь опасную игру. Ты недостаточно хорошо знаешь своего оппонента, чтобы быть уверенным в своем выборе». «Она выберет то, чем занимаются все, Энгин. Она женщина, которой испортили всю жизнь. Эда выберет легкий путь, а я хочу услышать, как она скажет это перед гребаной камерой, я хочу, чтобы Рокко услышал, как ее племянница предлагает мне свое тело, я хочу, чтобы все услышали, как я лишаю ее чести». Внизу я захватил одну из коробок с пиццей, прежде чем вернуться в комнату для гостей в своей части дома. На этот раз Эда сидела на кровати и не подняла глаз, когда я вошел. В ее руках была серебряная сорочка. «Что, если я откажусь от этого?» «На этот спектакль можно надеть это, а можно не надевать ничего. Твоя кровь будет настолько же соблазнительна на белой коже, как и на рубашке». Легкая дрожь пробежала по ее телу, и она позволила одежде упасть на пол. «Это тебе, — сказал я указывая на еду, — ты не ела больше суток». Я поставил коробку из-под пиццы на тумбочку. Она выглядела подозрительной. Я ждал, что она оттолкнет ее, чтобы попытаться наказать меня голодом, как моя мать всегда пыталась сделать с нашим отцом, но это не сработало для него и не сработало бы для меня. «Надеюсь, я не отравлюсь», — пробормотала она, затем откусила кусок. Она прожевала, а потом подняла глаза на меня, и вызывающе сглотнула. «Ты будешь смотреть, как я ем?» Может быть, сломать ей крылья будет не так просто, как я думал…