Пленница

POV Серкан: На следующий день рано утром Ферит пришел, когда я бил боксерскую грушу в нашей игровой комнате, чтобы выпустить накопившуюся энергию. Он прислонился к дверному косяку, рассматривая меня несколько секунд. «Скажи, что хочешь сказать», — прорычал я и сильно ударил ногой. Джерри позвонил мне из «Sugar Trap» несколько часов назад, просил разобраться с тем беспорядком, что ты устроил. Я нашел Симон с его членом, засунутым в рот. Не уверен, что хочу знать, как это случилось. Я прищурился: «Если бы ты не хотел знать, тебя бы здесь не было». Он оттолкнулся от дверного косяка и подошел ко мне: «Он прикоснулся к ней?» Я оставил грушу в покое: «Нет, но он думал, что может смотреть на то, как Эда принимает душ». Ферит внимательно осмотрел мое лицо: «Где она?» «В постели». Его брови приподнялись: «В твоей кровати?» Я ничего не сказал, но встретился с его взглядом прямо перед собой. Он тяжело вздохнул: «Так ты…». Было заметно, что он подыскивал подходящее слово, но в итоге сдался: «Я думал, ты хочешь использовать её девственность как рычаг против Йылдыз и ее жениха». Я попытался оценить чувства Ферита, но он был слишком уверен в себе, чтобы скрывать их, но если бы он приложил усилия, чтобы скрыть свои эмоции, я уверен, он просто не одобрил бы того, как жестко я отношусь к Эде». Я подошел к нему ближе: «Ты испытываешь к ней чувства?» Он поморщился: «Что? Нет. У меня есть Джерен. Эда меня не интересует». «Но тебе не нравится мысль о том, что я причиняю ей боль?» «Ты Босс. Ты делаешь с ней все, что хочешь, но да, мне не нравится мысль о том, что ты наказываешь ее за проступки «Outfut». Я уважал Ферита за его честность, большинство мужчин в моем окружении были слишком трусливы, чтобы сказать правду мне в лицо. «Значит, тебе лучше уйти сейчас, потому что через два часа у меня видеозвонок с Рокко и его семьей, где Эда будет играть главную роль». Он отвернулся, но я заметил, как дернулся мускул на его щеке. «Мне нужно вернуться к Джерен». «Сделай это. Иди к своей девушке. И я пойду к своей». «Она не твоя, Серкан. Она не выбирала тебя, и это имеет большое значение», — сказал Ферит, прежде чем повернуться и уйти. Я вернулся к боксерской груше и пнул её сильнее, чем раньше.

***

POV Эда: Даже на следующее утро пицца заполняла мой желудок, но, по крайней мере, теперь мой он болел от чего-то, кроме ужаса, однако я подумывала о том, чтобы съесть еще один кусок на завтрак. Мне нужна была вся энергия, которую я могла бы получить, если я должна был найти способ победить Серкана в его собственной игре, потому что независимо от того, насколько я была защищена, я знала, что Болат не сделал бы видеозвонок с моей семьей без плана. Я уверена, что у него было, что им показать, и это точно могло причинить им боль. Я не спала почти всю ночь, и, несмотря на то, что Серкан не запер мою дверь после того, как ушел, я не пыталась выйти наружу, опасаясь, что это очередная ловушка. Я все еще была слишком потрясена, поэтому не могла спланировать свой побег так, чтобы гарантировать успех. Я натянула атласную сорочку через голову, хотя я не хотела уступать Серкану даже эту маленькую победу, но мне пришлось бы выбирать битву, если я хотела выжить. Шаги за дверью заставили меня напрячься, и я встала с кровати, предпочитая смотреть на Серкана, но вошел не этот жуткий Босс, а его брат Серхио Болат, он стоял в дверях, и его карие глаза смотрели прямо на меня, отчего я обхватила себя руками. «Пойдем», — приказал он, махнув рукой в сторону открытой двери. Я подошел к нему, и он попытался схватить меня за руку. «Не смей меня трогать!» — прошипела я. Его брови поднялись, и он высокомерно ухмыльнулся: «Тогда пошевелите своей хорошенькой задницей. И послушай моего совета, никогда не разговаривай так с Серканом, иначе ты пожалеешь, что вообще родилась на свет». Я бросила на Болата многозадачный взгляд и пошла за ним по дому, осматривая свое окружение. Это было просторное и запутанное место, которое меня быстро сбило с толку. Иногда я чувствовала на себе взгляд Серхио, скорее любопытный, чем сексуальный, но его присутствие все равно заставляло меня нервничать, он был высоким, мускулистым и самоуверенным. Наконец, он провел меня по крутой лестнице и спустился в подвал. «Конечно, у вас, Болатов, есть своя подземная камера пыток», — пробормотала я, но все равно не смогла успокоить приступ паники в моем голосе. В воздухе витал душный, затхлый запах, но к счастью, не было ни помета, ни крови. Серхио ничего не сказал, но жестом пригласил меня пройти в комнату справа. Серкан уже был внутри. «Вот она. Я иду в клуб, расскажешь, как всё прошло, когда закончишь», — сказал Серхио со смехом. «Не переживай, я покажу запись», — сказал Серкан, когда его темные глаза встретились с моими. «Встань туда», — приказал он, указывая на место в центре комнаты. Я выполнила его команду, хотя мой мозг гудел. В этот раз комната была пустая, ни матраса, ни стула, ничего, кроме стола с направленным на меня фотоаппаратом. Серкан обошел меня, рассматривая мою одежду. Атласная сорочка прилегала к моему телу, и когда мои соски сморщились от холода, глаза Серкана опустились на них, и я вздрогнула от этого взгляда. Затем вошел Энгин, и мой ужас усилился, когда я увидела, как он поправляет камеру и устанавливает большой экран в угол стола, поворачивая экран к нам. «Серкан», — сказал он, и его брат подошел к нему. Энгин нахмурился, но Серкан коснулся его плеча и посмотрел на меня. Экран ожил, и на нем я увидела свою семью и Виктора, от этого мои ноги чуть не подкосились. Эван вздрогнул, его глаза были настолько полны отчаяния, что разрывали меня, а у папы были темные круги под глазами. Рокко и Виктор лучше контролировали свои эмоции, но по ним всё равно было видно, что они не были в своем обычном состоянии. «Я так рад, что ты это сделал», — сказал Серкан с британским акцентом, элегантным и утонченным. Неправильно, такой человек, как он, окутанный атмосферой насилия и жестокости, совсем не походил на английского джентльмена. Серкан жестоко улыбнулся им и повернулся ко мне, позволяя увидеть, как его темные глаза заблестели от волнения. «Эда, в Лас-Вегасе у женщин есть выбор…» — его голос вернулся к нормальному, низкому и угрожающему баритону. «Не смей!» — закричал Эван, бросаясь к камере, как будто это был Серкан. Рокко схватил его за руку, чтобы остановить, но даже мой дядя был на грани. Серкан проигнорировал их, за исключением подергивания губ. Он вытащил нож, которым убил Симон, и показал его мне. «Они могут заплатить за свои грехи болью или удовольствием». Я вздрогнула. «У тебя нет права судить чужие грехи», — резко прошептала я. Серкан медленно шел ко мне сзади настолько близко, что его горячее дыхание коснулось моей шеи. Я перевела взгляд на экран и встретилась с отчаянным взглядом Эвана. Он явно на грани взрыва. Мне нужно было быть сильным ради них, для него и для папы, и даже для Рокко и Виктора. Для «Outfit». «Что ты выберешь, Эда? Ты согласишься на пытки или расплатишься своим телом?» Я перевела взгляд на Эвана, ради него я бы забрала свою гордость в могилу. Если женщины созданы, чтобы рожать, значит, люди могут терпеть боль, а, следовательно, и я тоже. Серкан встал передо мной: «Если не выберешь, я сделаю выбор за тебя». Его глаза и лицо говорили, что он знает мой выбор, я была в этом уверена, потому что в его глазах я была слабой и ничего не значащей женщиной. Я высокомерно улыбнулась: «Однажды я предпочту укус холодного оружия прикосновению твоих недостойных рук, Серкан Болат». Его глаза вспыхнули удивлением, уважением… и другими ужасающими эмоциями. «Мне понравятся твои крики». «Серкан, хватит», — приказал Рокко. Серкан просто смотрел на меня, бормоча: «Мы только начали». Без предупреждения он схватил меня, развернул и прижал к своей груди так, что каждым своим дюймом, прижался к моей спине и заднице. Его рука обхватила мой подбородок, повернув голову, так что мне пришлось смотреть на него. Он хотел видеть мои глаза, мое выражение лица, мой страх и ужас, когда заставлял кричать. Я ответила на его взгляд со всей ненавистью и отвращением, на которое только была способна. Я надеялась, что у меня было достаточно сил, чтобы лишить его моих криков. Я буду молиться за это. «Где бы ты хотела почувствовать мой нож?» Он держал блестящую сталь прямо перед моими глазами, позволяя мне увидеть ее острый край. Я осмотрела татуировки Серкана, покрывающие шрамы на его предплечьях, может, они что-то значили, а может, и нет. На этот раз мне было нечего терять. «Или ты передумала по поводу своего выбора? Все-таки заплатишь своим телом?» Я не поверила своему голосу, потому что ужас забил мне горло, и Серкан это видел. Я схватила его за запястье и провела ножом по руке, пока холодное лезвие не коснулось гладкой кожи моего предплечья, рядом с моими венами. Что-то промелькнуло в глазах Серкана, и торжество наполнило меня, потому что по какой-то причине он дошел до точки кипения. Я держала свою руку в его руке, пока лезвие касалось моей чувствительной кожи. Серкан надавил, и я напряглась от легкого жжения, но на самом деле он не резал — как будто не мог этого сделать, а я не могла поверить, что это было потому, что он боялся причинить мне боль; в конце концов, это был самый жестокий человек на западе. И уж определенно это не потому, что он не мог поранить мою безупречную кожу. Я была уверена, что он хотел стать первым, кто оставит свой след, но его сдерживало что-то еще, что-то более темное и мощное. Я толкнула его руку, прижала ее к себе, и лезвие порезало мою кожу, но я чувствовала, как Серкан сопротивлялся. Я искала его темные глаза, гадая, что происходит в их глубине. Взгляд Болата ожесточился, стал жестким и жестоким, а после он, наконец, нажал на лезвие и порезал мою кожу. Меня охватила острая боль, и я вздрогнула от ее силы, при этом другая рука все еще лежала поверх его руки, когда он провел ножом по моей коже, но это не остановило его. По какой-то причине в его глазах отражалась моя боль, как будто он чувствовал ее глубже, чем я сама. Серкан отпустил мой подбородок, и его рука обвилась вокруг талии, чтобы удержать меня в вертикальном положении, но я не склонила голову, по-прежнему гордо подняв подбородок, отчего мои глаза горели, смотря на него. Я закусила нижнюю губу, когда крик сковал мое горло, отчего вкус крови заполнил мой рот. Кровь растеклась по моей губе, а затем медленно спустилась по подбородку. Серкан опустил нож, но что-то в его глазах заставляло меня замереть. «Хватит! — взревел папа, — Прекрати это. Остановись!» Брови Серкана сошлись вместе, а наши взгляды были направлены друг на друга. Он отпустил мою талию и отошел, от этого мои ноги подкосились, и я упала на пол, отчего мои колени больно ударились о твердую землю. Я едва ощущала боль, но всё равно села на бедра и положила руку себе на колени. Порез был не таким глубоким, как я думала, но мое атласное платье пропиталось кровью, и кровь с моей губы быстро присоединилась к ней. Я подняла глаза и увидела, что Серкан выключил камеру и экран, и отчаянное лицо Эвана исчезло из поля зрения. Энгин стоял у стены, его глаза смотрели на мое запястье, а на лице было тревожное выражение, Серкан же стоял ко мне спиной, лицом к брату, но его плечи тяжело вздымались. Я заставила свое тело подняться на ноги, несмотря на дрожь в них, и позволила своей кровоточащей руке упасть передо мной, открывая вид на рану. Энгин отвернулся и посмотрел на Серкана, я не знала, что между ними происходит, и не была уверена, что хотела узнать. Серкан медленно повернул голову, его жестокие глаза встретились с моими, и гнев в них заставил меня задыхаться. На этот раз он не смеялся и не ухмылялся, не выглядел высокомерным или злым. Он выглядел почти сбитым с толку своим ужасающим и неземным образом. Я поклялась себе, что какой бы ни была цена, чего бы мне это ни стоило, однажды я стану тем, кто поставит Серкана Болата на колени, тем, кто сломает самого жестокого человека, которого я когда-либо знала.