Пленница

POV Серкана: Выражение лица Энгина было напряженным, но он явно не собирался выплескивать все дерьмо. Он посмотрел мне в глаза, переведя взгляд с Эды. Затем он сглотнул, и ледяная маска накрыла его лицо, он выпрямился, а мой взгляд упал на шрамы на его запястье, покрытые нашей татуировкой, потом на похожие шрамы на моей коже, не слишком прямые и не слишком четкие. Я чуть не дотронулся до гребаного шрама на брови, как это было через несколько недель после… «Тебе придется ее зашить. Ты вступил в игру и проиграл её. В этот раз ты недооценил своего противника» — он отступил, а затем ушел, оставив меня стоять там, разъяренным и чертовски восторженным поступком Эды. Я медленно обернулся. Эда покачивалась, но пыталась оставаться в вертикальном положении, ее подбородок был залит кровью из раны на губе, когда она прикусывала ее, чтобы остановить крик. Черт, она не дала мне ни единого звука. Мой взгляд опустился ниже, ее сорочка была в пятнах крови, которая все еще сочилась из пореза на руке. Ей следовало сделать другой выбор, как это всегда делали все другие женщины, но вместо этого она застала меня врасплох, пошла по болезненному пути, и заставила меня поранить её руку. Она не дала мне триумфа, преподнеся свое тело на блюдце с серебряной каемочкой, чтобы я смог трахнуть ее прямо перед Рокко Йылдызом и ее женихом. Энгин был прав, я недооценил свою оппонентку, потому что сравнил ее с женщинами, с которыми имел дело до этих пор, но Эда не была похожа ни на одну из них. Гордая и благородная. Мне нужно перестать недооценивать ее. Я собирался получить этот гребаный крик. Мой взгляд был обращен на ее руку, почему она выбрала это место? Когда я оглянулся, она встретила мой взгляд торжествующе. Она знала, что выиграла и была права. Я подошел к ней, чувствуя, как гнев кипел у меня под кожей. Она напряглась, снова покачнулась, но не упала. Я взял ее за руку и осмотрел рану, она была неглубокой, потому что я не оказал достаточного давления на лезвие, чтобы порезать сильнее. Я не хотел этого делать, и это был для меня новый опыт. Вид крови на ее идеальной коже не принес мне того удовлетворения, к которому я привык. «Каково было причинять мне боль? Тебе понравилось?» — яростно спросила она. Я наклонился ближе, придерживая ее подбородок, она затаила дыхание, когда я провел языком по ее нижней губе, пробуя кровь. Я мрачно улыбнулся: «Её не так много». Она попятилась назад и споткнулась, но я поймал ее, чтобы она не упала. «Нам нужно обработать твою рану». Она не возражала и молча пошла за мной на первый этаж. Я отвел ее в свою спальню, а затем в ванную, где хранил единственную в доме медицинскую аптечку. Обычно Энгин был тем, кто имел дело с этим. Она прислонилась к раковине. «Тебе следует сесть», — сказал я ей. «Я предпочитаю стоять». Я отпустил ее, и она ухватилась за край раковины, стараясь не упасть. Я наклонился, чтобы взять аптечку, но мой взгляд привлек высокий разрез на ее ночной рубашке, обнажающий длинную тонкую ногу. Она переступила с ноги на ногу, отчего я улыбнулся ей, но ее кожа была бледной, а лицо покрыто тонким сиянием. Я взял аптечку и выпрямился, внимательно осмотрев ее, чтобы понять, собирается ли она потерять сознание или нет. Она прищурилась, глядя на меня, и с явным усилием расправила плечи. Уголок моего рта дернулся. Я достал медицинский клей, так как рана была недостаточно глубокой, чтобы накладывать швы. Я не помню, когда в последний раз порез, который я сделал, не приводил к наложению швов или к похоронам. Я достал дезинфицирующий спрей, и она застыла, но она не издала ни звука, когда жгучий спрей попал на ее рану, вместо этого она снова прикусила нижнюю губу. «Если ты продолжишь так делать то, станет вдвое больнее». Она послала на меня едкий взгляд, но выпустила нижнюю губу. Я начал накладывать пластырь на ее рану, чувствуя странное отвращение при виде нанесенного мной пореза. Я не мог определить это чувство; для меня это было странно. «Так вот как это будет? Сначала ты будешь вскрывать меня, а потом зашивать обратно?» «Я не зашиваю тебя, а склеиваю». Она ничего не сказала, но я чувствовал на себе ее взгляд. Она провела рукой по моей татуировке Каморры, зачесывая перекрещенные там шрамы. «Интересно, кто нанес эти порезы», — размышляла она. Я замер, и моя голова взлетела вверх. Она смотрела на меня с таким же торжеством, которое я видел в подвале. «Интересно, кто тебя зашил потом? Вы с Энгином порезали друг друга на какой-то братской церемонии и зашили друг друга, когда всё закончилось? У вас одинаковые порезы. Может, мне стоит спросить об этом его?». Я прижал ее к раковине своим телом, сжимая руками мраморную раковину, меня трясло от гнева… и других эмоций, которые я никогда не позволил бы себе. Эда посмотрела на меня, хотя страх овладел ее безупречными чертами. «Никогда больше не упоминай об этих шрамах. И не вздумай говорить об этом с Энгином, ни слова, понятно?» — прорычал я. Она поджала губы, не говоря ни слова, отчего капля крови прошла по ее губам и скатилась по подбородку. Выдохнув, я отступил ее, взял полотенце и намочил ее теплой водой, а затем схватил ее за подбородок, но она сжала мое запястье. «Отпусти», — попросил я, и она отпустила руку, позволив мне вытереть подбородок. Я внимательно осмотрел ее губу, но зубы прорезали только верхний слой кожи. «Тебе везет. Это быстро заживет само». Я был так близко к ней, что ее запах снова ударил меня, но ее голос вывел меня из этого состояния: «Как долго ты будешь держать меня здесь?» «А кто сказал, что я тебя отпущу?» — тихо спросил я. Вернув Эду в комнату для гостей, которую на этот раз запер, я собирался начать тренировку, пиная боксерскую грушу, когда Пырыл ворвалась в игровую. Энгин шел прямо за ней, пытаясь остановить ее, но она вырвалась из его хватки и подошла ко мне, выглядя очень разъяренной. Я повернулся к ней, приподняв брови, она не остановилась, пока не оказалась прямо передо мной и сильно не толкнула меня, ее глаза наполнились слезами. Я поймал ее за запястья, потому что она выглядела так, будто сейчас собиралась ударить меня, а мы оба не хотели, чтобы это произошло. Секундой позже мое предплечье сомкнулось в стальной хваткой. «Отпусти ее сейчас же», — приказал Энгин. Я встретился с ним взглядом, мне нисколько не понравился его тон, да и его хватка еще больше усилилась. Предупреждение. Угроза. Мы никогда по-настоящему не ссорились друг с другом по уважительной причине, и я хотел бы воплотить всё задуманное дерьмо в жизнь, прежде чем позволить этому случиться. Но Пырыл могла быть причиной, по которой Энгин рискнул бы. Серхио медленно поднялся, и даже Адамо отложил джойстик. Я отпустил ее запястья, после чего Энгин отпустил мою руку. Он склонил голову в знак признательности и безмолвной благодарности. «Что ты делаешь с этой девушкой?» — настойчиво спросила Пырыл. Я прищурился: «Я не понимаю, какое тебе до этого дело». «Это мое дело, если ты заставляешь женщину», — прошептала она, но ее голос дрожал. «Я Босс! Я правлю этим городом! Я решаю, что происходит с людьми на моей территории!» Я повернулся к боксерской груше, но Пырыл встала перед ней. Ярость прожигала меня, но я затолкал ее себе в глотку, она была замужем за Энгином, она была чертовой Болат. Я схватил ее за талию и поставил в сторону, как куклу, прежде чем снова столкнуться с боксерской грушей. Она как всегда застыла от моих прикосновений, но, к сожалению, это длилось гребаную секунду, по истечении которой она снова предстала передо мной. «Пырыл», — предупредительно сказал Энгин, но она посмотрела на него. «Нет! Никто не защищал меня, когда меня оскорблял дядя, поэтому я не буду стоять в сторонке, пока то же самое происходит с кем-то другим». «Уйди с моего пути», — сказал я тихим голосом, чувствуя, как накапливается мой собственный гнев. «Или что?» — резко прошептала она. «Я сказал, не мешай, Пырыл». Она шагнула ко мне, почти упираясь мне в грудь. «А я сказала, нет! Это причина, по которой я готова умереть. Меня не волнует твоя месть «Outfit» или то, что случилось в твоем прошлом, но невинная женщина из-за этого не пострадает». Я не мог поверить, что она упомянула о нашем проклятом прошлом. Энгину не следовало рассказывать ей об этом. Он подошел, глядя на меня, а не на Пырыл. Ужас страха мелькнул в его глазах. М-да, к чему я еще не привык, так это к тому, что мой брат всегда был бесстрастным, пока не встретил Пырыл. Я попытался пройти мимо его жены, но она схватила меня за запястье. Мой взгляд метнулся к ее тонким пальцам, затем снова к ее лицу. Энгин слегка пошевелился, а его мышцы напряглись. Я криво улыбнулся ему. Он планировал напасть на меня? Выражение его лица стало настороженным. Я встретил его взгляд и повернул свободную руку, чтобы он увидел мою татуировку и перекрещенные шрамы под ней. Он должен был знать, что, как бы меня ни раздражала его жена, я никогда не причиню ей вреда. Его брови сошлись вместе, и он расслабился, легонько кивнув. Пырыл же всё еще держала меня за руку: «Ты защищал меня от дяди. Ты помог Энгину убить его …» Я прервал ее, устав от этой эмоциональности. «Можешь успокоиться. Я хочу, чтобы Эда легла ко мне в постель добровольно, а не насильно, так что ты можешь отпустить меня». Она внимательно посмотрела на меня: «Она не пойдет на это. Зачем ей? Ты ее похитил». «И ты была вынуждена вступить в нежеланный брак с моим братом. В чем разница?» Она убрала пальцы с моего запястья, и Энгин обнял ее за плечо. «Это не то же самое», — прошептала она. «Единственная разница в том, что в твоем случае ваша семья решила, кто вас поймает, а семья Эды не имела права голоса в этом вопросе. Ни у кого из вас не было настоящего выбора». Она покачала головой и посмотрела на Энгина с такой долбанной любовью, что я знал, что никогда не смогу повредить ни единого волоса на ее теле. Она снова посмотрела на меня. «Дай мне поговорить с ней», — сказала она, не спрашивая. «Это гребаный приказ, Пырыл?» — спросил я угрожающим голосом. Может быть, ей нужно было напомнить, что я был ее Боссом. Энгин сжал ее плечо, но она поймала мой взгляд, затем вырвалась из его хватки и подошла ко мне. «Нет, — мягко сказала она, глядя на меня своими большими глазами, как будто это согревало мое сердце, я прошу твоего разрешения как ваша невестка и как одна из Болат». «Да иди ты», — прорычал я и посмотрел на Энгина, не мог бы ты выбрать жену без головы? Она так же хороша в манипуляциях, как и ты». Рот Энгина дернулся, и он выглядел гордым. Чертовски гордым. «Я не знаю, почему я могу терпеть вас всех», — пробормотал я. «Значит ли это, что мне разрешено с ней разговаривать?» — с надеждой спросила Пырыл. «Да, но предупреждаю, Эда не такая послушная. Если бы я был на твоем месте, у меня было бы с собой что-нибудь для защиты, в конце концов, она может напасть на тебя, чтобы спастись». «Я всё же рискну», — сказала она, затем повернулась и направилась прямо в ее комнату. Энгин последовал за ней, потому что явно беспокоился о ее безопасности. Я выдохнул и так сильно ударил по боксерской груше, что крюк оторвался от потолка, и она упала на пол. Серхио рассмеялся, когда подошел ко мне. «Вначале мне очень не нравилась идея иметь Пырыл под нашей крышей, но с каждым днем мне все больше нравится ее присутствие». «Почему бы тебе не позвонить кому-нибудь, чтобы починить эту гребаную грушу вместо того, чтобы злить меня?» Серхио улыбнулся: «Верно, Босс, но я знаю кое-кого, в кого можно выпустить накопившуюся энергию. Я должен был тренироваться с Адамо. Почему бы тебе не пойти с ним? Мальчику нужно пару хороших ударов». «Почему бы мне просто не повесить тебя на этот крючок и не использовать вместо груши?» Серхио засмеялся и пошел прочь. Я еще мгновение посмотрел на беспорядок на полу, я затем повернулся к Адамо, который, скрестив руки на груди, наблюдал за мной. «Пойдем, парень. Сегодня ты тренируешься со мной». Мы с Адамо никогда не тренировались вместе, если не считать шутливых ссор, которые у меня были с ним, когда он был ребенком, а он еще не ненавидел меня. На мгновение он, казалось, отказался, но затем поднялся на ноги, и последовал за мной с раздражающим видом, к которому недавно пристрастился, просто чтобы злить меня. Я схватил ключи и бросил их в сторону Адамо. «Возьми это, — и он сделал это, нахмурившись, — ты отвезешь нас туда». «Правда?» — спросил он и впервые на меня посмотрел. «Ага. А теперь пошли. У меня нет целого дня для этого». Адамо поспешил пройти мимо меня, а я последовал за ним, качая головой и улыбаясь. Ничто так не волновало этого ребенка так, как вождение машины или, скорее, гонки на ней. К тому времени, как я добрался до подъездной дорожки, он уже сидел за рулем моего нового неоново-зеленого «Lamborghini Aventador», ухмыляясь, как кот, который нашел гребаную сметану. В тот момент, когда моя задница приземлилась на пассажирское сиденье, он завел двигатель, и мы вылетели на дорожку. «В конце есть ворота, ты ведь об этом помнишь?» — пробормотал я, пристегивая ремень безопасности. Адамо нажал кнопку, ворота открылись, и мы пролетели через них примерно в дюйме между боковыми зеркалами и неумолимой сталью. Я шикнул, но Адамо не замедлил скорость ни на милю. Мы прорезали движение, и повсюду нас преследовали гудки, пока полицейская машина не выехала из переулка и не начала преследовать нас с ревом сирен и миганием красно-синих огней. «Черт побери», — всхлипнул Адамо, резко ударив по тормозам и остановившись на обочине. Полицейский вышел, провел рукой по пистолету и пошел к нам, в то время как его коллега повернулся спиной с пистолетом на боку. Вот она проблема новой машины. Адамо открыл окно, и офицер посмотрел на него. «Выходи из машины», сказал тот. Я наклонился вперед, мое татуированное предплечье упиралось в приборную панель, и мрачно улыбнулся мужчине. «К сожалению, офицер, нам нужно быть в другом месте. Мы торопимся». Офицер заметил мою татуировку и мое лицо, а затем отступил на шаг. «Извините за это недоразумение. Хорошей поездки». Я кивнул и откинулся на сиденье: «Заводи машину». Адамо посмотрел на меня с удивлением в глазах, затем съехал с тротуара медленнее, но все еще слишком быстро. Его настроение испортилось, когда мы вышли из машины перед заброшенным казино, которое служило нашим тренажерным залом. Я ждал Адамо на ринге, но он долго готовился, а когда, наконец, этот парень подошел ко мне, я очень хотел, чтобы он был кем-то другим, потому что я нужно было безжалостно уничтожить своего противника. Адамо поднялся наверх и закрыл дверь передо мной. Он вырос в последние месяцы. Он все еще был намного худее, чем Энгин, я или даже Серхио, но он хорошо справлялся, несмотря на его нежелание драться. Его руки свободно болтались по бокам, когда он с опаской наблюдал за мной. «Пойдем, мальчик. Покажешь, что ты умеешь». «Не называй меня мальчиком», — пробормотал он. Я вызывающе улыбнулся: «Пока ничто из того, что я видел, не говорит мне о том, что ты больше, чем просто сварливый ребенок». Он сжал кулаки и сузил глаза. Лучше. «По крайней мере, я не люблю обижать девушек». Так вот что натянуло его трусики. «Тебе видимо тоже не нравится с ними делать что-либо», — усмехнулся я, пытаясь, наконец, заставить его действовать в соответствии со своим гневом. Мне было наплевать, был Адамо девственником или нет. Я ничего не знал, но он мог трахнуть кого угодно, когда захотел. «Я люблю девушек». «Очевидно, не из-за их кисок». Он покраснел и стал ярко-красным. Хорошо, но у нас еще много работы. «Ты девушку хоть раз целовал то?» — я подошел к нему на шаг. Он отвернулся, и моя улыбка стала шире. «Кто она? Девушка из школы? Или все-таки шлюха?» Его глаза вспыхнули гневом, и он напал на меня. Его удар был нанесен на удивление хорошо, но я заблокировал его обоими предплечьями, а затем сильно ударил Адамо в бок, но, правда, не так сильно, как я хотел. Он ахнул, но все же нанес еще несколько ударов в мою сторону. Мы нашли хороший ритм, и я увидел увлеченного Адамо, как если бы это была одна из его надоедливых видеоигр. Я должен был признать, что мне понравилось, но не более того, потому что, если бы я действительно дрался с Адамо, мальчик, в конечном итоге, лежал бы на земле. В конце мы прислоняемся к периметру ринга и пьем воду, а с нас капает пот. «Я не знал, что ты сдержишься. Я думал, ты хотел надрать мне задницу, потому что в твоих глазах я разочарование. Я опустил бутылку: «С чего ты взял, что я сдерживался?» Он фыркнул: «Ты самый сильный боец, которого я знаю. У меня не было ни единого шанса победить тебя». «Пока нет. Возможно, однажды. И, да, ты не разочарование». Он покачал головой: «Я никогда не буду таким, как ты, Энгин или даже Серхио». «Я не хочу, чтобы ты был похож на кого-либо из нас. Я просто хочу, чтобы ты был Болатом и гордился этим». Адамо посмотрел на меня, затем на бутылку. «Можно еще раунд?» «Конечно», — сказал я, хотя мне не терпелось вернуться к Эде. «Не поддавайся в этот раз», — сказал Адамо. Мои губы расширились, и я опустил бутылку, понимая, что должен был начать драться с Адамо раньше.

***

POV Эда: Я лежала в постели и смотрела в потолок, беспокоясь о своей семье, особенно об Эване. Он всегда защищал меня, поэтому я боялась, что он совершит что-нибудь глупое, например, нападет и погибнет? Я хотела спастись, но если что-то с ним случится, я не переживу этого, лучше буду терпеть боль и присутствие Серкана, чем видеть, как ранен мой брат. Живот сжимался каждый раз, когда я вспомнила выражение его глаз, когда Серкан приложил нож к моей коже. Этот взгляд ранил намного сильнее, чем ножевой порез, но надо сказать, что он дал мне важную информацию о Серкане. У него была слабость, и она как-то была связана со шрамами на ладонях и его братьями. За дверью послышались шаги, а затем кто-то постучал. Я удивленно села, ведь никто до этого момента не удосужился постучать. Замок повернулся, дверь открылась ровно в тот момент, когда я поднялась, и вошла молодая женщина с рыжими волосами в легком цветочном сарафане. Она была ниже меня и должно быть являлась владелицей одежды, которую мне принес Серкан. Это объясняло, почему платья заканчивались на уровне середины икры. Я никогда не встречала её раньше, но прекрасно знала, кто она такая. Думаю, не было ни одного человека в нашем мире, не знавшего её. «Пырыл Байтекин», — сказала я. Бедная женщина, брошенная на съедение волкам Болата. Все слышали об этом союзе. Это была сплетня года среди женщин «Outfit». Мне просто было жаль девушку, но на удивление она не выглядела так, будто ей нужна была помощь или она хотела сбежать. «Пырыл Болат сейчас, но да, это я». Она оглянулась через плечо, слегка нахмурившись, и я проследила за ее взглядом, обнаружив, что Энгин стоит позади нее. «Тебе не нужно оставаться. Мы с Эдой собираемся поговорить, не думаю, что она представляет для меня опасность». Боялся ли он, что я нападу на его жену? Не знаю, но, наверное, думал, что используя её в качестве щита безопасности человека, я смогла бы выбраться из особняка. Увы, я не была настолько храброй. Я знала, что будет значить моя попытка, потому что от взгляда Энгина у меня по спине пробежала ледяная дрожь. «Я останусь», — твердо сказал он, глядя прямо на меня, входя, закрывая дверь и прислоняясь к стене, «а ты, если сделаешь хоть шаг навстречу моей жене… Знай, последствия будут очень неприятными». Щеки Пырыл покраснели. Она улыбнулась мне, прежде чем приблизиться к нему, коснувшись его груди. Я не слышала, что она говорила, но выражение лица Энгина оставалось неизменным. Он кивнул, и она вздохнула и подошла ко мне. Я осторожно перевела на нее взгляд. Мало того, что она была Байтекин, теперь она была Болат. И, к сожалению, не было ни одной фамилии, которая заставила бы меня чувствовать себя комфортно. «Мне очень жаль, но он очень меня защищает», — сказала она с легкой улыбкой. Я взглянула на Энгина: «Это очевидно». Выражение его лица оставалось холодной маской. Серкан дал бы мне хотя бы свою кривую улыбку или фирменный жуткий взгляд. Но, должна признать, что я бы не предпочла нечитаемое лицо Энгина, потому что не сомневалась в том, что он был таким же жестоким и сбитым с толку, как и его брат, но читать его было еще труднее. Пырыл протянула руку: «Зови меня Пырыл». Я заколебалась, но всё же ответила на её жест: «Эда». Ее взгляд упал на мою руку: «Мне очень жаль. «Это не твоя вина, что ты извиняешься», — сказал я ей, когда вернулся в кровать и опустился на землю. «Боюсь, это единственное, что ты получишь», — сказала она с намеком на неодобрение. По крайней мере, она выглядела потрясенной, увидев, что ее сумасшедший зять причиняет мне боль. «Мне не нужны извинения Серкана, я хочу, чтобы он лежал у моих ног в собственной крови». Я послала Энгину улыбку, оценивая его реакцию, но выражение его лица не изменилось. С таким же успехом он мог быть вырезан изо льда. Если он не может быть оскорблен недосмотром, мои шансы обойти его равны нулю. Если я когда-нибудь попытаюсь сбежать, мне придется убедиться, что его нет рядом. Глаза Пырыл немного расширились, когда она присела на край моей кровати и поправляла платье. «Думаю, тебе придется встать в конец очереди. В мире полно людей, которые хотят того же». А мне она понравилась. Сдерживая улыбку, я спросила: «Ты тоже одна из них?» Она поджала губы: «Нет, я нет». «Он тот, кто причинил тебе боль», — сказала я, бесстрастно кивнув ее мужу, заметив, что только теперь что-то опасное вспыхнуло в его глазах. К жене он определенно был небезразличен. Пырыл посмотрела на Энгина, и улыбка на ее губах удивила меня. «Энгин никогда не причинил бы мне вреда. Он — мой муж». Она казалась честной и …счастливой. До меня доходили слухи о том, что случилось с ней и как Болаты поступили с ее дядей. Может, она просто была благодарна. «Почему ты здесь?» — спросила я, в конце концов. «Я подумала, тебе захочется женской компании». «Я бы хотела вернуться к своей семье, в свой дом, хотела бы, чтобы Серкан прекратил свои запутанные игры. Вот чего бы я хотела на самом деле», — резко прошептала я, чувствуя себя виноватой из-за того, что была груба с ней, но не могла удержаться. Она кивнула: «Я знаю». «Сомневаюсь, что ты пришли предложить мне свою помощь. Ты верна Болатам». И снова ее взгляд переместился на Энгина: «Да, они моя семья». Я отвернулась, думая о своей семье, об Эване, и мое сердце сжалось. Приближаясь, она напугала меня, и Энгин тоже напрягся и выпрямился. Но несмотря на мои очевидные опасения, она поднесла губы к моему уху и прошептала. «Эти люди жесткие и жестокие, но это еще не все. Я думаю, ты сможешь попасть под кожу Серкана. Я желаю этого вам обоим». Она отстранилась и выпрямилась: «Я посмотрю, что я могу сделать, чтобы тебе не приходилось проводить все дни в этой комнате. Например, мы могли бы посидеть в саду. Не вижу причин, по которым твое пленение должно быть более неприятным, чем это необходимо». Я посмотрела на Пырыл. Она удивила меня, но если она действительно думала, что кто-то может оказаться под кожей Серкана Болата, то жизнь в Вегасе явно повлияла ей на мозг. *** В комнате нигде не было часов, но сейчас должно быть ранний полдень. За исключением холодной пиццы и воды из-под крана, мне нечего было есть или пить. Может быть, это была еще одна часть игры Серкана. Выглянув в окно, я попыталась найти границы территории, но с моей точки зрения сады вокруг особняка Болата казались бесконечными. Интересно, что сейчас делал Эван? Я закрыла глаза. Наверняка, он винит себя в том, что произошло. Я знала его, он всегда считал себя моим защитником. Эх, хотела бы я услышать его голос, сказать, что это не его вина. А мама и папа… Я надеялась, что они, по крайней мере, нашли способ скрыть правду от Эстер. Она была слишком молода и слишком невинна, чтобы нести на себе жестокость нашего мира. Звук стука, за которым последовал поворот замка, заставил меня уставиться на дверь, но от резкого поворота я вздрогнула из-за боли в предплечье. В мою комнату вошел подросток в борцовских шортах и футболке. У него были немного более длинные каштановые волосы, он был худым, но достаточно мускулистым. «Эй, — нерешительно сказал он с добрыми карими глазами, — Серкан послал меня за тобой». Я не сдвинулась с места у окна: «А ты что, его слуга?» Мальчик улыбнулся честной, беззаботной улыбкой. Улыбка, которая была у немногих в наших кругах. «Я его младший брат, но, думаю, в глазах Серкана это одно и то же». Его доброта смутила меня, она не выглядела фальшивой. Мой взгляд переместился на его предплечье, свободное от татуировки Каморры: ножа и глаза. «Ты еще не давал присягу?» Улыбка тут же исчезла: «Буду, через два дня». «Но ты не хочешь», — сказала я с любопытством. Забота заменила открытое сочувствие. «Мы не должны заставлять Серкана ждать». Он открыл дверь шире и жестом пригласил меня пройти. Если честно, было бы интересно посмотреть, что он будет делать, если я откажусь идти за ним. Он был выше меня и определенно сильнее, и я чувствовала, что ему будет трудно поднять на меня руку. Если бы он был моим единственным противником, я бы, вероятно, рискнула бы сбежать, но внизу был Серкан. Наконец, я подошла к нему и последовала за ним по длинному извилистому коридору. «Между прочим, я Адамо», — сказал он. Я посмотрела на него: «Эда». «Я знаю». «Полагаю, все братья Болат, участвовали в похищении», — пробормотала я. Его брови сдвинулись, но он промолчал. На его лице был намек на… смущение и неодобрение. Через несколько минут мы спустились в нижнюю часть особняка, в какую-то развлекательную комнату с баром, диванами, телевизором и боксерским рингом. Посередине была боксерская груша, и Серкан смотрел на нее так, будто она лично оскорбила его. Он, как и брат, был в борцовских шортах, но торс был голым. Воспоминания о том, как он держал меня под душем, о том, как я была прижата к нему полностью обнаженной, всплыли на поверхность. Тогда я почти ничего не заметила, но теперь мой взгляд скользнул по твердым мускулам, по многочисленным шрамам, которые говорили о его жестоком прошлом и настоящем. Каждый дюйм Серкана кричал об опасности. Его рост, мускулы и шрамы, но всё меркло на фоне его жестоких глаз. Они нашли меня, и, как всегда, этому взгляду сложно было противостоять. Вокруг Серкана любой чувствовал себя омегой в стае волков. Болат-старший был альфой. Вне всяких сомнений. Адамо оставил меня и подошел к дивану, где сел и схватил джойстик от приставки. На кофейном столике перед ним лежал пистолет. Серкан подошел ко мне. «Адамо», — вмешался он, указывая на оружие. Черт. Парнишка схватил его и сунул под ногу. «Я даже не знаю, как им пользоваться», — соврала я. Серкан мрачно улыбнулся: «Ты хорошая лгунья». Его кожа блестела от тонкого блеска пота, как будто он даже не удосужился принять душ после тренировки. «Почему ты меня позвал? Планируешь еще один сеанс пыток?» Серкан уставился на мою рану, выражение его лица стало жестким: острые скулы, кажется, впали еще сильнее, а челюсть напряглась. «На кухне есть еда и что-нибудь попить, если только, ты не предпочтешь крепкие напитки, тогда их наливают здесь» — он кивнул в сторону бара слева от меня, где стояло нескольких бутылок, большинство из которых было заполнено меньше чем наполовину. Скотч, бурбон, виски, джин… Однако я бы точно не хотела быть в состоянии алкогольного опьянения, находясь в плену у Каморры. «Могу ли я гулять по дому?» — спросила я, не ожидая положительного ответа. Серкан улыбнулся: «Не думаю, что мы достигли такого уровня доверия». «Никакого доверия мы и не достигнем, Серкан». В коридоре позади меня эхом разнеслись шаги, и я повернулась на пол-оборота, чтобы не позволить Серкану скрыться из виду. Я предпочитала держать его в поле зрения. Он как будто точно знал, что я делаю, отчего угол его рта дернулся вверх. Серхио вошел со свойственным ему высокомерием. «Я нашел кое-кого, чтобы починить боксерскую грушу». Серкан отвернулся от меня: «И на это у тебя ушло четыре часа?» «Вообще-то у меня есть и другие дела», — пожал плечами Серхио. Серкан с явным неодобрением покачал головой: «Однажды я сойду с ума». Серхио не выглядел обеспокоенным, и я сомневалась, что это было из-за того, что он был таким же безэмоциональным, как Энгин. Я думаю, что Серхио просто знал, что ему нечего бояться старшего брата. Осознание этого удивило меня, и я отложила его для дальнейшего использования. «Теперь, когда ты здесь, присмотри за нашей гостьей, пока она ест на кухне. Я приму душ и позабочусь о ней». Мой рот скривился: «Я не твой гость. Я пленница!» «Как тебе угодно», — ответил он. «Я тоже мог бы о ней позаботиться», — пробормотал Адамо с дивана. Серхио и Серкан переглянулись. Либо они беспокоились, что их младший брат поможет мне, либо они беспокоились, что он не сможет остановить меня от побега. Интересно. Серкан прищурился, глядя на меня, и прошел мимо меня, его рука коснулась моей, заставляя меня вздрогнуть. «Пойдем», — приказал Серхио. Мой взгляд задержался на Адамо, который хмуро смотрел на Серкана. Хм, возможно, среди Болатов было слабое звено. Оторвав взгляд, я последовала за Серхио вглубь первого этажа и через дверь, которая открывалась в огромную кухню. Он указал на кастрюлю на плите. Я подошла к ней и подняла крышку, обнаруживая кремовый суп оранжевого цвета. «Что это?» «Откуда мне знать? — сказал Серхио, опускаясь в кресло у кухонного стола, — наверное, что-то без мяса. Пырыл — вегетарианка». Я нахмурилась, пытаясь разобрать эмоции в его голосе. Мне показалось, что я уловила защитный сигнал, когда он произнес ее имя. Я подошла, включила плиту и перевела дух. «Тыквенный суп», — подытожила я. Серхио пожал плечами: «Я тоже хочу тарелку». Я посмотрел на высокомерного ублюдка. Он, правда, думал, что я подам ему обед? «Почему бы тебе не встать со стула и не обзавестись собственной ей?» Он оторвал задницу от стула и подошел ко мне, прислонился к плите по обе стороны от моей талии, загоняя меня в угол. «Я не Серкан, — спокойно сказал он, — но я Болат, и я люблю кровопролитие. Так что лучше следи за своим языком». Я ничего не ответила. Серхио был по-своему страшен. Суп начал пузыриться у меня за спиной, и Серхио, наконец, отошел, отвернувшись. Я открыла ящик, чтобы найти миску, когда план обрел шанс. Серкан был наверху и принимал душ. Я нигде не видела Энгина, только Адамо был в гостиной и рабочий, который, зная Вегас, не пришел бы мне на помощь. До этих пор это не было лучшей возможности. Я схватила тяжелую кастрюлю за ручки и повернула ее, чтобы рассчитать силы, но прежде чем я успела отпустить ее, Серхио обернулся, и я опрокинула на него котелок с кипящим супом. Впечатляя рефлексами, он дернулся в сторону, избегая емкости и большей части его содержимого. В итоге, брызги оранжевого супа покрыли его с головы до пят, а я ухватилась за свой шанс и попыталась обойти его, но его рука сжала мое запястье, и он толкнул меня с раздражающим видом высокомерия. Развернувшись, мои бедра столкнулись с краем стола, и я упала вперед, ударившись локтями о дерево, так, что моя задница непристойно выпирала. «Мне нравится твоя задница с этой точки зрения», — прокомментировал Серхио. «Предлагаю, тебе на этом расстоянии и остаться», — предупредил Серкан. Я обернулась. Стоя в открытом дверном проеме, Серкан смотрел на беспорядок на полу и на своего брата: «Что здесь, черт возьми, произошло?» Серхио скривился, глядя на рубашку, и нахмурился: «Эта сука пыталась сварить меня заживо». Я выпрямилась, пытаясь скрыть свой страх перед тем, что мне грозит наказание за нападение, но затем Серкан рассмеялся низким грохотом, от которого у меня по коже пробежали мурашки. «Я рад, что тебе это понравилось, — пробормотал Серхио, — но в следующий раз, когда ты будешь занят, сделай мне одолжение и попроси Энгина позаботиться о ней». «Убери это», — приказал Серкан, кивнув в пол, веселье исчезло из его голоса. Я осталась на месте. Серкан обошел оранжевое озеро и остановился прямо передо мной, заставив запрокинуть голову, держа меня за подбородок. «Позволь мне дать тебе совет, Ангел. Выбирайте битвы с умом, — угрожающе пробормотал он, — а теперь помой пол, и мне плевать, если твои благородные руки ни разу до этого дна не пачкались. Я опустила глаза от резкости его взгляда, но попыталась скрыть это, когда отстранилась от его прикосновения. «Где швабра?» Серкан повернулся и направился к двери: «Я вернусь ровно через две минуты, и не дай Аллах, ты сдвинешься с места, поняла?» Я поджала губы, в качестве небольшого акта неповиновения, если это вообще можно было принять во внимание, потому что Серкан прекрасно знал, что я подчинюсь. Мало кто осмелился бы бросить ему вызов в тот момент, но я надеялась однажды оказаться среди них.

***

POV Серкан: Я шел в кладовку, когда Серхио прислонился к стойке, выпивая, из-за пострадавшего эго. «В следующий раз тебе стоит уделять больше внимания». Он окинул меня взглядом: «Думаю, из нас двоих у тебя больше поводов для беспокойства. В конце концов, она твоя, а не моя». «Не переживай, я могу контролировать Эду». Я взял швабру и ведро из шкафа, прежде чем вернуться на кухню. Эда была в том же месте, хмурясь в пол. Она продолжала меня удивлять. Фотографии, которые я видел в Интернете и в сопутствующих статьях, предполагали, что она была ледяной принцессой. Холодной, гордой, хрупкой. Её можно было легко раздавить, как свежий снег, но Эда была подобна вечному льду, сломать который было сложно. Возможно, потому что я думал, что знал, как сломать его, но это был неправильный подход. Но я не сдамся, даже вечный лёд поддается жару. Я протянул ей ведро и швабру, которые она без возражений взяла. Эда избегала моего взгляда, когда начала наполнять ведро водой. Очень быстро стало очевидно, что она никогда в жизни не пользовалась шваброй, потому что использовала много воды, заливая пол. Прислонившись к стойке, я молча наблюдал за ней. Ей следовало бы взять тряпку, встать на колени и как следует вымыть пол, но, я знал, что ее гордость не позволит ей сделать этого в моем присутствии. Гордая, сильная и безупречно красивая, даже вспотевшая и измазанная в супе. Когда она, наконец, сдалась, пол все еще был залит супом. «Швабра не работает». «Она не виновата. Поверь мне». «Меня не выращивали для мытья полов», — резко сказала она, смахивая прилипшие к щекам и лбу непослушные пряди волос. «Нет, ты создана, чтобы согреть мужскую постель и раздвинуть ему ноги», — ее глаза расширились, а гнев исказил идеальные черты. «Я выросла, чтобы заботиться о семье, быть хорошей матерью и женой». «Ты не умеешь готовить, не можешь убирать и, вероятно, никогда в жизни не меняла подгузник. Похоже, ты не будешь хорошей матерью». Она бросила швабру, как только она упала на пол, подошла ближе и остановилась на напротив. «Что ты знаешь о хорошей маме? Или о порядочном человеке?» Моя грудь ненадолго сжалась, но я не пропустил это через себя. «Я знаю, как сменить подгузник, и защитить своих братьев, когда они в этом нуждались. Это даже больше, чем можешь сказать о себе ты». Она нахмурилась: «И когда же ты менял подгузник?» «Когда Адамо был ребенком, мне было уже десять лет», — сказал я. Это было больше, чем я хотел раскрыть. Мое прошлое не было делом Эды. «Пойдем. Я сомневаюсь, что у тебя получится лучше. Уборщица все равно приедет утром». «Ты позволил мне его убираться, хотя у вас есть люди для этого?» «Твоя гордость станет твоим падением», — сказал я. «А твоя ярость — твоим». «Тогда мы упадем вместе. Разве это не начало каждой трагической истории любви?» — ухмыльнулся я. Какая пустая трата энергии. Наша мать любила нашего отца, и ненавидела его, но любовь не позволяла ей делать то, что было необходимо. Она позволяла нашему отцу бить и насиловать ее, позволяла ему бить нас, потому что это значило, что он не поднимет руку на нее. Она никогда не заступалась за него. Она вздрагивала, и когда ей стало хуже… она обратила свой гнев, чтобы защитить нас. Её единственным неповиновением было наказать нашего отца, убив его детей. Она пыталась отплатить ему, убив плоть и кровь, потому что была слишком слаба, чтобы ответить каким-либо другим способом. В доме, полном оружия, она не могла найти в себе смелости бросить клинок в спину нашего отца. Она выбрала легкий путь. «У нас не будет истории любви. Ни трагичной, ни грустной, ни тем более счастливой», — яростно сказала Эда. «Я всё равно сломаю тебя, — пробормотал я, — ненависть намного сильнее любви».