Не место для бабочек II: Наследие Страж-камня

— …а потом Стонтон такой: «Я тебе сейчас зубы выбью!», и рраз ей! Прямо в глаз! — У лилиту не бывает глаз, — мягко поправляет Мерисиэль. Но все-таки улыбается. — Если бы были, уже бы не было! Не порти историю, сначала дослушай, — отмахивается Сиила, и с энтузиазмом продолжает. — Потому что Минаго такая: «Котеночек, мне же больно!», а он ей: «Мало тебе!» и ррраз ей во второй глаз! А потом Ирабет скомандовала валить под шумок, а Ланн тебя в охапку схватил и вообще первый побежал… — А что стало с дворфом? — Мерисиэль обеспокоенно заглянула ей в глаза. — Да… последним выскочил, матерился, как десяток сапожников на кузнечьей свадьбе. Стонтон такой, за словом в карман… Да-а-а… — запал иссяк. Сиила отхлебнула из захваченной с собой кружки крепкий эль и даже зажмурилась от удовольствия. Протянула напиток командиру, но та отрицательно покачала головой. — Правильно! Там, снаружи, очередь тех, кто хочет с тобой выпить. Ты теперь легенда! — Сиила делает еще глоток. — Мы когда вернулись, все, кто тебя в деле видел, сразу пересказывать начали. Ну, каким чудом выжили. История пошла в народ, обросла подробностями, и сменившемуся караулу гражданские уже совсем другое рассказывали. Мол, аж ангелы Наследницы к тебе спустились и давай демонов направо и налево расшвыривать. А ты такая светишься, мечом машешь… — Этого же не было, — мягко прервала ее Мерисиэль. Она все еще улыбалась, все так же вежливо и неискренне, но в глазах теперь плясали искорки веселья. — А ты теперь им это докажи! Кто видел — те поддакивают только. Это ж какое событие, живого ангела встретить! Даже если его не было, за такую историю бесплатного эля… В дверь уверенно, но негромко постучали, следом, не дожидаясь разрешения, в комнату вошла Ирабет. Она остановилась на почтительном расстоянии от кровати, на которой сидела Сиила и полулежала Мерисиэль. Вытянулась в струну, звонко ударила пятками латных сапог и приложила к груди кулак. Сиила вскочила и вернула ей воинское приветствие. — Я рада, что ты в порядке, — начала Ирабет без лишних прелюдий. — Но дел у нас еще много. — Дай командиру еще отдохнуть, она ж едва живая, — Сиила снова уселась на кровать. Что-то подсказывало ей, что ничего хорошего Ирабет не скажет, и остро желала это нехорошее оттянуть как можно дальше. Желательно навсегда. Для паладина чутье на неприятности было таким же обязательным, как и чутье на зло и созданий бездны. Все в лице и позе главы Орлиного дозора говорило о напряжении. Мерисиэль, бледная, вся перетянутая бинтами, еще не до конца оправилась от ран, и все, что ей сейчас требовалось — еще пара дней в постели под наблюдением жреца. А никак не то, что собиралась предложить Ирабет. Сама Сиила последние пару дней упорно рвалась то в дозор, то в патруль, но в обоих случаях ей деликатно отказывали. Лица ближайших подчиненных Ирабет сочились недоверием и тщательно скрываемым презрением, будто она, паладин Иомедай, как минимум здоровалась с проклятой Минаго за руку. А как максимум — была ее единоутробной сестричкой. Но колкий взгляд главы Орлиного дозора чаще был обращен на тщательно обороняемую Ланном дверь комнаты командира. Будто бы она не спасла их задницы и не поэтому сейчас валялась в отключке. А теперь Мерисиэль проснулась, и все, что накипело у Ирабет, грозило расплескаться по комнате самыми странными приказами и распоряжениями. — Она лекарь, для нее есть работа. У нас в дозоре стоят даже калеки, пока она тут… — Ирабет медленно выпускает воздух сквозь крепко сжатые зубы. — Здоровых-то в дозор не пускаете, — Сиила сделала еще глоток эля. Чтобы не сболтнуть что-нибудь еще. — Этому есть важные причины, — сухо, но уже спокойно ответила Ирабет *** Ирабет помнила тот день, не забудет до конца жизни — это уж точно. Единственный день, в который жители Кенабреса могли хоть немного отдохнуть от извечного военного положения, был невероятно солнечным и полным радости. Пока не появилась буревестница — на носилках, с жуткой раной на груди. В тот момент Ирабет подумала: «Надо же, бедной девочке так досталось! Нужно обязательно ей помочь, обязательно помочь!» Какая легкомысленность. Стоило догадаться, что истекающая кровью жрица под стенами защищенного города — отвратительная примета. Очень уж вовремя она появилась, и сколько сил понадобилось Теренделев, чтобы ее вылечить, знают одни боги. Может, потому и пала защитница города так быстро, в первые же минуты боя… ее предсмертный крик до сих пор стоял в ушах. Пришелица не назвала своего имени, бормотала что-то про помощь крестовым походом и свое в них участие — как бы не так! Даже инквизитор, и тот растаял от ее дрожащего голоска. И Ирабет, к стыду своему, растаяла тоже. Размякла. Пока девчонка разгуливала по площади, пила бесплатное пиво и таскала угощения с общего стола, к городу на всех порах несся Дескари со своей армией. Культисты, ее приятели, небось, руки потирали. Радовались, глядя, как среди людей ходит их засланка в окровавленной жреческой робе. Что может быть безобидней и жалостливей, чем раненая жрица доброй богини? Да никакая она не жрица. В Сером гарнизоне единственной причиной, по которой Ирабет не оторвала твари голову как только увидела, была Аневия. Она заявила, что тварь ее спасла и помогла выбраться из развалин живой. Снова заставила Ирабет потерять уверенность в своей правоте, усомниться в догадках… жуткая сцена с лилиту проняла весь ее передовой отряд, и теперь таверна придумывает «Спасительнице» и «защитнице» героическую биографию, вешает на нее несуществующую избранность Наследницей и титул знамения нового, последнего, победоносного крестового похода. Они будто ослепли, все разом! Но Ирабет ослепнуть не позволяет опыт. Любовь к своему городу. Страх за его жителей. Она спасла несколько жизней — в том числе, пусть, жизнь ее жены — но это не делает ее большей героиней, чем все те, кто сложили головы хоть бы и за те два дня, пока она валялась в теплой кроватке. Героиня, ха! Герои идут на поле боя, а не позволяют себе отдых за кружечкой эля. Свита у «героини» тоже подобралась великолепная: рогатый «подземный крестоносец», больше похожий на неумело замаскированного демона, явно одурманенная Сиила, надменная подружка Гверма… Героический отряд. У всех начисто промыты мозги — или только у Сиилы. При всем желании верить в ее чистосердечное предательство было невозможно. А вот остальным и предавать никого не надо. Темные лошадки, кто знает, что у них на уме? — Что вы хотите сказать? — неестественное спокойствие на лице эльфийки резко контрастирует с запылавшими, словно угли, глазами. — Всего лишь то, что я вынуждена попросить вас и ваших спутников выйти в дозор. Ваш отряд отлично справился с дорогой до поверхности. Надеюсь, и в городе вы будете полезны. Ирабет не раскроет карты, не покажет, что обо всем догадалась. Пусть тварь убирается, пусть уводит своих прихвостней, вольных и невольных. Если невиновна — хотя бы послужит правому делу, если погибнет — туда ей и дорога. Если якшается с демонами — Сиила вернется и приведет тех из союзников, кто тоже осознает свою ошибку. В конце концов, и Камелия может оказаться приличной горожанкой, и даже монгрел — действительным потомком первых крестоносцев. Ирабет была готова поверить любому из них. Однажды. Но ее доверие придется заслужить. Увы, эту роскошь она не могла предоставить самой «защитнице-спасительнице-героине», потому что нельзя доверять пособникам демонов. Особенно тем, кто так плохо скрывает свое истинное лицо. — Нам стоит выдвигаться прямо сейчас? — бесцветно спрашивает тварь. — Лучше всего ближе к утру. Легче будет увидеть приближение врага, — уверенно отвечает Ирабет. В конце концов, она не хочет подвергать опасности невинных, даже случайно. У них должен быть шанс сбежать от демоницы, принявшей вид эльфийской жрицы. Тварь кивает ей, и Ирабет почти верит, что просчиталась, что именно таким был план буревестницы с самого начала. Навести свои порядки, залезть в сердца и умы немногих выживших и свести их с ума, исчезнув без следа. Сбросив личину в какой-нибудь подворотне, подорвав боевой дух и без того едва живых защитников города. И явившись обратно в «Сердце защитника» уже в истинном облике, с оружием и шайкой культистов. Но нет, вряд ли она догадывалась о своей судьбе, иначе нашла бы повод задержаться в ставке подольше. Склонить на свою сторону как можно больше напуганных людей: беженцев, сирот, вдов, калек… — Хорошо, — эльфийка едва уловимо морщится, когда встает с кровати. Пропитанные лечебными настоями бинты прочно стягивают ребра от впалого живота до самой шеи. Тонкие шрамы от когтей лилиту едва заметны на щеке и плече. Давит на жалость — догадалась Ирабет. И отвела глаза. — Предупредите своих спутников. Я не могу дать еще людей, их и так не хватает. Действовать будете самостоятельно. Тварь кивает, тянет пожертвованное кем-то из фермеров платье из прикроватного сундука. Платье приходится тощей эльфийке впору, но оно явно принадлежало совсем юной девушке — должно быть, чья-то дочь не пережила первых дней после нападения. И теперь виновница этой смерти надевает платье жертвы так, будто оно ее собственное. Ирабет сжимает зубы, коротко прощается и быстро выходит из комнаты, иначе еще секунда — и весь спектакль пойдет прахом. Она просто убьет тварь на месте, вот и все.