Не место для бабочек II: Наследие Страж-камня

Разведчик пришел глубокой ночью — возможно, демоны планировали застать защитников врасплох. Если демоны вообще способны планировать, конечно. В любом случае, этот план бы не увенчался успехом — «Сердце защитника» билось в ровном ожидании неизбежной битвы. В таверне почти не осталось гражданских, не считая бармена и кухонных, которые наотрез отказались уходить. Всех прочих по приказу Ирабет разместили в убежищах подальше от надвигающегося побоища — не потому что она не верит в победу. Просто… на всякий случай. Лучники выбрались на крыши, скрылись за баррикадами пехотинцы. Сама комендант с небольшой группой солдат осталась в тылу, создавая одновременно резерв и последнюю линию защиты перед зданием, которое никак нельзя потерять. Ни при каких условиях. Там, внутри, уже оборудовали лазарет — с запасом зелий и свитков, с бинтами и притирками. Кухонные напряженно застыли, теребят белые перчатки, смоченные анисовой водкой. Кьядо, поставленный над ними главным, стоит в самом темном углу и негромко молится рогатому старику. Снаружи, из-за стен и баррикад, командный пункт выглядит мирно и беспечно. Здесь, внутри, храбрые защитники крепко сжимают в руках оружие, прилаживают стрелы и напряженно вглядываются в темноту. Демоны могут появиться в любой момент, в любом, совершенно безумном количестве. Больше всего Ирабет боялась, что среди них будет кто-то способный к телепортации — тогда весь план и все баррикады будут практически бесполезны. Сверкающие реки хлынули к стенам одномоментно по всем фронтам; грубо сколоченные лестницы закрепились крюками за стены, в левые ворота грузно ударил тяжелый таран. Первая волна штурма захлебнулась стрелами, но за ней шла следующая, и новая, и не было врагам конца. Среди нападавших не было ни одного демона — все это были люди. — Люди! Там люди! — закричал новобранец. — Это не демоны! Ирабет не знала, чего он ждал. Тощий мужичок средних лет — возможно, бывший бакалейщик или прач, впервые в жизни нацепивший доспех. Его била мелкая дрожь, он вертел головой в поисках поддержки, но напряженные защитники молчали. Все, кроме него, были готовы к такому исходу. Культисты. Пушечное мясо. Демоны рассчитывают взять импровизированный форт легко и быстро, отделавшись малой кровью. Мерисиэль появилась из темноты — светлая, сияющая, в свежей накрахмаленной белой мантии, ярко видимая в скудном свете нескольких факелов. Она схватила труса за плечи, встряхнула и неожиданно четко прорычала: — Это не люди. Это культисты, — почти не заметное глазу заклинание крохотными искрами сорвалось с ее пальцев. Охваченный паникой новобранец нахмурился, оттолкнул ее. — Покажем им, братцы! — храбро возопил он, неловко обнажая меч. — Вперед! Простейшее заклинание верного сердца, примененное к одному только бакалейщику, подействовало, кажется, на всех, кто слышал его голос. В самом воздухе что-то изменилось, он будто стал чище, яснее, и сама Ирабет ощутила, как сердце, замершее, пускается вскачь. Мерисиэль тонко пропела заклинание благословения уже с одной из крыш, где ее приятель-монгрел отпускал стрелы одну за одной, и слабое свечение, придающее силы и удачу, окутало засевших рядом стрелков на короткий момент. «Надеюсь, среди врагов нет лучников», — хмуро подумала Ирабет. Когда ворота пали, стрелок, экипированный волшебной палочкой, разлил лужу волшебного масла, и лобовая атака пехоты превратилась в такую же мясорубку, что и попытки штурмовиков перебраться через стены. Культисты падали, их накрывал новый слой масла и тела собратьев по несчастью, безумной волной перших к воротам. Инерция толпы толкала их дальше, и новая порция скользкой вязкости разливалась, послушная едва видимым искрам заполнявших жезл чар. Ровно пять вспышек, и широкий, слабо поблескивающий пруд отделил защитников от наступающей орды. Несколько солдат, сомкнув щиты, вместе с Сиилой держатся ровно за краем масляной лужи, готовясь принять на себя удар самых ловких врагов. Выше, со стороны единственных устоявших ворот, слышен сдавленный крик — одна из групп штурмовиков добилась успеха, силуэт лучника смялся под напором врагов. Полыхнуло пламя, послышался безумный хохот, и несколько фигур, вопя от страха, валятся с крыши наружу, увлекая за собой всех, кто поднимался по лестнице. Иламин. Больной придурок. Но внутрь склянки алхимического огня пока не летят, и это уже достаточно неплохо. Ирабет скомандовала паре мальчишек с луками переместиться туда, где они потеряли одного убитым; резерв и без того малочислен, да и сейчас от главной баррикады открывается отличный вид на пробирающихся сквозь масло культистов. С ближайшей крыши тоже тучами жал щерились луки стрелков, поливая сплошной стеной стали дезориентированного противника. Где-то рядом раздался крик — центр! По лестнице сбегают несколько фигур, и Ирабет отправляет им навстречу еще несколько резервных пехотинцев. Ратимус читает медленную молитву со стороны тщательно закрытой кузни Йорана, вступившие в бой Сиила с товарищами рубят тех из культистов, кто преодолевает масло и не падает под ливнем стрел. Ратимус старательно тянет усиливающую молитву, залечивая раны, благословляя и делая еще черт знает сколько дел одновременно. Светлая мантия Мерисиэль мелькнула и пропала — на другой стороне крыши засияло желтоватое заклинание лечения, возвращая в строй еще одного раненого лучника. Толпа наступает, волны сменяют друг друга; подростки, вчерашние наперсники Аневии, проносятся мимо, поднося лучникам боеприпасы. Один из них не вернулся, но остальные так же храбро носятся вокруг. Тают запасы зелий, в какой-то момент мальчишки вернулись не с пустыми руками, а с едва живым лучником на плечах. Ирабет отправила на крыши еще несколько пехотинцев, в темноте ничерта не видно, сколько их там осталось. Но если враг добрался до одного лучника — в опасности каждый из них. Сверкнула и пропала вспышка телепортации где-то на крышах. — Глупые смертные! Наши господа-а-ах… — неизвестный оратор захлебнулся речью. Ирабет знать не знала, кто о нем позаботился, но была рада самому этому голосу. Хотя бы не калавакусы. Более того, кричавший, скорее всего, мертв. Но битва только набирает ход; еще нет и четырех утра, когда тактика окончательно идет лысому бабау под хвост. Подростки уносят раненых в лазарет, но Ирабет не знает, сколькие из них уже лежат в подвале, бездыханные, сколько трупов, союзников и врагов, придется завтра предать земле. Белая мантия Мерисиэль мелькает то на крышах, то внизу, у самого края масляного озера — над ее головой то и дело вспыхивает светящийся ангельский клинок, и его свет притупляет запах крови и смерти, витающий вокруг. В какой момент появились вражеские алхимики, Ирабет заметить не успела — рухнули вторые ворота, и широкая масляная лужа протянулась и там. Дезориентированные бомбардиры практически не наносят урона укреплениям, но каждый раз, когда разбивается склянка, сердце коменданта пропускает удар. Последняя линия обороны осталась в своем минимальном составе — больше никого отправлять на стены нельзя; пошатываясь, парочка пехотинцев выходит из таверны, взвешивая в руках мечи, и аквамариновая фигурка Камелии льнет к ним, накладывая заговор притупления боли. Где-то сверху слышится голос Джефто, там же сверкают то голубые, то ядовито-зеленые вспышки; мальчишка все еще жив и явно не сидит без дела. Мерисиэль снова вспорхнула, зазвенели склянки — она унеслась в ту сторону, где безумно хохочет Иламин. Культисты-алхимики прощербили ряды защитников, проредили стрелков; небо на востоке зловеще алеет рассветом. Сил стоять на ногах уже почти нет, верить в победу не получается, но Ирабет, сомкнув щиты с оставшимися у дверей, не двигается с места, не дает себе права сбежать. Просыпающееся солнце осветило залитый маслом и кровью двор, и огненные вспышки, мелькающие со всех сторон, практически слились в единое месиво; чья это была колба? Врага? Союзника? Может, это очередной фокус Джефто?.. Поток врагов начинает иссякать, когда почти каждый из оставшихся защитников уже либо побывал в лазарете, либо напитан энергией жрецов. Ратимус читает свитки, заговаривает оружие и броню; лечения у него не осталось. Мерисиэль как бесполезный лакей носится с зельями и боеприпасами, периодически сбрасывая с пальцев тонкие белые молнии, не причиняющие, впрочем, видимого вреда врагу. Разве что немного отвлекают, чтобы пораженный замешкался или промахнулся с ударом, но ради этого терять драгоценное время… Ирабет клянет себя, что поверила пришелице, что доверила ей поддержать эту защиту. С каждой минутой редеют враги, но и способных сражаться рыцарей почти не осталось. — Мы умрем, комендант? — Голос Генри, одного из офицеров Орлиного дозора, дрогнул. Храбрейший человек, сильный, закованный в сверкающие латы, сейчас он выглядит испуганным и жалким. Как, должно быть, и сама Ирабет. Ответить она — к сожалению или к счастью — не успевает. Тяжелая поступь нового врага ощущается со стороны менее защищенных правых ворот. Огромная рогатая тень двигается к ним, к поднявшему щиты последнему тылу, и Ирабет осознает: минотавр. Огромная гора мышц и злости надвигается на нее, и пора бы уже пустить в ход вросший в ладонь меч, но ноги не двигаются с места. Ирабет тяжело дышит, глядя, как огромный топор в руках чудовища сминает Генри и стоящего рядом Дольфа одним размашистым ударом. Склянка алхимического огня разбивается прямо за широкой спиной, но чудовище будто не слышит этого, не чувствует жара, и заносит тяжелое оружие для нового удара. Несколько стрел впиваются в морду твари, заставляя отвлечься за секунду до того, как топор рухнул бы на голову самой Ирабет. Монгрел, успевший спуститься с крыши, отчаянно звенит тетивой. Сиила, перемазанная в крови, саже и масле, с боевым кличем бросается в безнадежную атаку, легкая темная тень сверкает короткими ножами и вспрыгивает на спину огромному демону. Вспыхивает и гаснет ангельский клинок, широкими волнами проходит усиливающее заклинание, голос Мерисиэль звенит решительно и яростно. Камелия рядом шепчет очередной заговор, желтоватая вспышка озаряет лица последних выживших солдат и они бросаются вперед, игнорируя прямой приказ оставаться на месте. Ирабет остается одна, будто сквозь толстые стеклянные стены она слышит крики и боевые кличи, наблюдает, как остатки ее армии, подчиняясь неожиданно громкому голосу Мерисиэль, осыпают вопящего минотавра все новыми и новыми ударами. Лучники — их неожиданно много — заставляют грудь чудовища ощетиниться дюжиной стрел. Иламин издает ликующий вопль, когда очередная выпущенная им склянка приземляется аккурат между огромных рогов. Аневия появляется из теней и отправляет в полет две стрелы за раз, прекрасная, бесстрашная… ее глаза сияют предчувствием победы, на губах жесткая ухмылка. Монстр падает на брусчатку, и Сиила заставляет его испустить последний вопль, вгоняя сияющий золотой вязью меч в широкую бычью шею по самую рукоять. Наступает тишина. Но лишь на мгновение. — Мы победили? — робко раздается за спиной Ирабет. Мальчишка, один из шпионов (или уже санитаров?), сжимает в дрожащей руке самодельную пращу. И несколько десятков голосов разрывают наступивший новый день, победители вздымают оружие к небесам, вознося молитву добрым богам. И в центре ликования, прямо за мертвым минотавром, стоит Мерисиэль, высоко держа над головой сверкающий ангельский меч.