Не место для бабочек II: Наследие Страж-камня

На время битвы Камелию командир оставила рядом с Ирабет, как какого-то инвалида. Сначала, может, и было желание возмутиться, но потом пришло осознание: ну и пусть. Зато громила-комендант будет под надрозом и не учудит ничего слишком броского. Не полезет орать громкие лозунги, забираться на стены с флагами или делать что-то еще, за что потом дают ордена. В любой момент с пальцев был готов сорваться заговор паники; сама того не зная, Ирабет согласилась посадить себе за спину меткого снайпера с оружием похлеще стали. Особенно в деле разрушения репутации. Заговор ждал своего мига. Вокруг шныряли мужчины, женщины и даже дети, все при деле. И только Ирабет с кучкой прихвостней столбом застыла в воротах таверны. До них толком никто даже не доходил! А уж крыш, с которых наносился основной урон врагу, они и вовсе не видели в темноте. Камелия, кое-как пристроив больную ногу, непочтительно сидела на краю алтаря, не испытывая по этому поводу никаких угрызений совести. Несколько атакующих заклинаний она растратила почти сразу, как только первые враги преодолели гениально разлитое в воротах масло. В расступающейся тьме сверкали молнии, по маслу скользили не слишком-то полезные призванные клопы и один крупный, широкозадый волчара. Периодически дети проносили в сторону лазарета побитых вояк, и Камелия накидывала на вносимых легкое лечение с пальцев или найденной недавно палочки, а на выходящих — заговор на храбрость или меткость. Новенькие кожаные брюки сидели плотно и удобно поддерживали раненую ногу безо всяких бинтов, но совершенно не имели карманов, поэтому свитки приходилось тянуть из футляров на поясе: своих заклинаний на многочасовой бой просто не напасешься. Атмосфера в целом была рабочая, а Ирабет продолжала, черт возьми, стоять столбом вместе со своими офицерами. И, казалось, вообще не собирается вступать в бой. «Прикрытие тылов», как же! Она просто сдрейфила, и никакого заклинания не понадобилось. Ее ручной балабол Генри стоял рядом, периодически поглядывая на Камелию, подозрительно косясь на каждую искорку заклинания или слово заговора. Это заставляло нервничать, были мысли просто прирезать его под шумок, чтобы не смущал честных шаманов. Это было бы чертовски приятно, но совсем не к месту: убитый в тылу офицер точно привлечет внимание. И если не спровоцирует всеобщую панику, то точно (и с большей вероятностью) подставит Камелию под удар. А Мерисиэль еще недостаточно влиятельна, чтобы вытаскивать свою «подругу» из такой передряги. С «дружбой», учитывая кое-какие рогатые факты, у них вообще выходит сложно. Бой затягивался; вроде как, фишка с белым платьем для спасительницы-богоизбранницы сработала, но рыцари почему-то не спешат побеждать. Уйма заклинаний снятия страха, заготовленная заранее, ушла раньше, чем задница успела затечь от неудобного сидения. Камелия чувствует, что сейчас и сама начнет нервничать. А вдруг, и правда проиграют? Это же что тогда делать? Ничего не делать, валяться в канаве в обнимку с тем же Генри. Мертвым без разницы, рядом с кем лежать. Мысль о прикосновении прихвостня Ирабет почему-то вызвала омерзение, и Камелия уверенно решила, что проигрывать они сегодня не будут. Даже если она не может резво скакать с рапирой наперевес, она, по крайней мере, крайне внимательно отнесется к расходу лечащих и поддерживающих заклинаний. Полумертвые крестоносцы, вытягиваемые из гущи боя, слились для Камелии в одно кроваво-металлическое пятно. Легкое заклинание лечения, чтобы остановить кровотечение. Быстрая проверка на болезни и яды, при необходимости применение соответствующей палочки. Верное сердце на выходящих, туда же — притупление боли. Толика удачи мелькающему на крыше однорогому лучнику — просто так, чтобы добил уже тут всех поскорее и можно было идти спать. В тылу безопасно. Ирабет же здесь? При всей своей трусости все еще на месте. Значит, и самой Камелии ничего не может угрожать. Так было, пока не заявился минотавр. Нападавших становилось все меньше, и Камелия подумала еще, что это с ними? Неужели все-таки перепугались? Вовремя: заклинание лечения осталось последнее, от заговоров, кажется, выскочит на языке пара мозолей. И тут — тяжелая поступь прямо в их сторону. Характерный рык. Вот в этот момент — Камелия давала себе труд признаться — она испугалась. Паника вылезла из закутка души, в который ее определили еще в самом начале боя, и заставила язык заплетаться, а руки дрожать. Последнее лечебное заклятие, пара зарядов в палочке — и все, их просто сомнут в мясную тефтельку и выкатят через ворота. Вместе с латами тыловых трусов, вместе с Ирабет… перспектива обниматься с Генри даже крепче, чем в выгребной яме, подействовала отрезвляюще. Камелия встряхнулась и потянулась к рапире. Умирать — так отдельно от этих придурков. Когда минотавр появился в поле зрения, Камелия уже и правда сжимала в руках рапиру, но выпустила ее из похолодевших пальцев. Тварь была огромна и зла как четыре тысячи бабау. Здоровая нога подкосилась, роняя ватное тело обратно на алтарь; Камелия посмотрела на трясущегося Генри и подумала, старательно подумала, как не хочет иметь с ним общую могилу, но не помогло. Сознание зациклилось на мыслях о приближающейся смерти — она просто не сможет увернуться, если что. Одна нога сейчас практически бесполезна в бою, неповоротлива, невовремя отзывается болью. Камелия может драться, но не с таким врагом… Со стороны ворот и крыш к ним бросились люди, мелькнула мантия Мерисиэль, зазвенел — узнаваемо, особенно — лук Ланна. Камелия вбивала себе в голову, что не одна, что к ней тварь не подойдет, а шаманка и вообще полезнее на расстоянии. Но совсем рядом, в метре от нее, прошел размашистый удар. Генри и стоявший рядом с ним мужик рухнули на землю; у ног Камелии растянулись два хрипящих куска мяса, новые кожаные брючки порядком забрызгало кровью. Что-то щелкнуло. Где-то в голове. Губы дрожат, но заговор ровно ложится на искалеченные хрипящие тела. С палочки послушно срываются искры лечения, и собственный голос кажется охрипшим и постаревшим: — Уноси! Уноси их, ты! — дрожащий всем телом мальчишка ныряет в таверну, и вот уже парочка кухонных уносят не кровоточащих, но едва живых рыцарей внутрь. Камелия вытягивает руку, собираясь бросить Ирабет немного храбрости, но в последний момент отводит ее в сторону одного из ее товарищей, и вслед за ним в бой бросаются все, кроме коменданта. Полуорчиха тяжело дышит, меч дрожит в ее руке. Жалкое зрелище увлекает Камелию настолько, что она едва слышит ликующие вопли союзников и понимает, что они все-таки победили. Но первый же новый взгляд на минотавра отзывается тягучей паникой и жуткой тошнотой. Камелия поспешно отворачивается, бредет в таверну, и только там позволяет себе спокойно и гордо улыбаться. Ей несколько раз предлагали кружечку элитного, почти не разбавленного пива, но мысль после всего пережитого еще и пить какую-то дрянь привлекательной не кажется. В конце концов удается раздобыть на кухне кружку бодрящего травяного отвара и жаркое из вяленого мяса и каких-то корешков. Война-войной, а кушать хочется. Камелии вспомнилась игрушка, которую когда-то, когда ей было лет 12, привез Хоргус. Две тонкие рамки на тяжелом каменном постаменте, между ними на почти невидимых глазу, но прочных нитях висят металлические шарики. Если чуть-чуть толкнуть самый крайний, то, конечно, пошевелятся все, но движение будет скучным и недолгим. Но если оттянуть в сторону один из них… Система могла работать очень, очень долго. У Камелии никогда не выходило дождаться ее полной остановки: она засыпала раньше или отвлекалась на что-то еще, а когда возвращалась — шарики снова находились в состоянии покоя, будто ничего и не случилось. Все произошедшее здорово напоминало эту игрушку. Камелия старательно надавливала на крайний шарик системы, пытаясь добиться движения, лепила что-то из Мерисиэль, плела интриги… но ничего не выходило. Стоило просто оттянуть подальше заклинание удачи, забросить его на кого угодно рядом, кроме Ирабет, и комендант самоустранилась из уравнения «герой Кенабреса». Теперь никто не усомнится, что героиня именно Мерисиэль. Осталось только дождаться королеву, посмотреть, как она отбивает город, и принять важное назначение в каком-нибудь столичном министерстве. На худой конец, занять место градоначальницы Кенабреса Мерисиэль тоже могла бы, но это так, на самый крайний случай. А Камелия уж придумает, куда вернее употребить достигнутую ею власть. Она обернулась туда, где, как она помнила, сидела командир, но на этом месте сидела совсем другая эльфийка, с куцей розоватой косой. Она подняла бокал с разбавленной кислой гадостью и приветственно ей улыбнулась; кажется, та несчастная, которую они отбили перед последним возвращением в «Сердце». И чуть не померли в процессе. Камелия вежливо улыбнулась и отсалютовала кружкой с чаем. Чуть не передохли из-за нее, а она сидит, улыбается. Пиво пьет. Тьфу. Камелия вертит головой, но Мерисиэль и правда исчезла; ее нет ни на одном из столов, ни возле стойки; осмотр кухни, подвала и двора тоже ничего не дает. Может, вызвала на ковер Ирабет?.. Нет, Ирабет, наверное, сейчас так раздавлена, что не посмеет беспокоить настоящих героев дня. Иначе ж любой адекватный человек ей выскажет все, что накипело. Так куда она… Камелия еле удерживается, чтобы не ударить себя по лбу. Ну конечно! Время уже позднее, завтра рано утром командиру приспичило выходить в дозор. Не сидится в командной ставке, хоть теперь уже и можно. Так что сейчас неугомонная эльфийка, наверное, крепко спит в своей кровати. Взгляд скользит по телу таверны, машинально выцепляя Сиилу, которая что-то доказывает замотанному в тряпки Генри, зачем-то подмечает сидящего в углу грустного алхимика (как его там, Иламин?), находит Вольжифа, задумчиво разглядывающего свой кинжал, сидя на стойке. Не хватает не только командира. Новый взгляд — Сиила, Вольжиф, алхимик, Генри, розоволосая эльфийка, та бабёнка с кухни… бармен, бледный и красноглазый, как вампир. Дурачок Кьядо, умудрившийся напиться и теперь наравне с рыцарями горланящий кабацкие песни. Нет. Его тоже здесь нет. Камелия шагает к двери в комнату, рывком распахивает ее; кровь стучит в висках, в носу предупредительно щиплет, предвещая скорую необходимость спрятаться и выпустить немного слез. Или чьи-нибудь кишки. Камелия заходит в комнату и закрывает за собой дверь, неслышно подходит к центральной кровати. На ней спит Мерисиэль, прямо на покрывале, прямо в давешней белой мантии. На соседней отключился Ланн, и между ними добрые полметра. Камелия выдыхает. Что они вообще делали тут вдвоем? Рогатый предпочитает спать возле камина, вроде как. Да, сейчас там кто-то сидит и пьет, но разве это повод заваливаться спать напротив женщины, которую хочется, но не дают? Камелия вот вообще смотреть на него лишний раз не хочет… Впрочем… Ему можно — почему нельзя ей? Камелия снимает перевязь с ножнами, пояс с зельями и футлярами под свитки. И ложится рядом с лучником, впервые оказываясь к нему так близко. Что будет, если она прямо сейчас приведет в исполнение план, сможет ли Ланн удержаться и не поддаться ей? О, если бы не командор на соседней койке, сегодня все это могло бы закончиться полной, чистой победой. Никто и никогда не сможет отказать ей, когда она предлагает себя. Даже если цена этого предложения — смерть. Ланн спит на правом боку, сверху чешуйчатая половина, на вид гладкая и прохладная. Интересно, у него холодная кровь? Или горячая? Камелия аккуратно забирается пальцами под его рубашку, касается одной рукой кожи, другой — чешуи. Теплее, чем она думала. А какой он на вкус?.. «Не время», — напоминает себе Камелия. — «Возможность будет позже. И перед ней монгрел хотя бы примет ванну». Несмотря на бойню, это был лучший день за несколько недель. Камелия засыпает в прекрасном настроении.