Господин Надежда

      — Хэй, Хаджиме!       Хината медленно обернулся, молясь всем богам, лишь бы он не завёл разговор о вчерашнем подштанном происшествии. Оно было нелепым, глупым и конфузным, смущающим до чертиков. Удивительно, но на его фоне забывался даже более крупный инцидент.       — Да, господин? — произнес Хаджиме, уже заучивший то, как надо обращаться к Нагито. На своё удивление, он обнаружил какое-то странное смущение и лёгкий румянец на щеках Комаэды. Что бы это значило?       — Твоя форма.              Нагито подкинул её на встречу Хаджиме, а тот на удивление ловко поймал. Костюм прислуги с виду напоминал одеяние любого бизнесмена, но едва Хаджиме расправил одежду, понял, что отличия всё-таки есть. Во-первых, белый фартук, надеваемый поверх чёрного жилета. Снизу надевалась рубашка свободного покроя — с такой можно было не волноваться, что что-то будет жать. Свобода действий гарантировалась, и Хината это понял, даже не надевая одежду. Во-вторых, штаны не были прилегающими — и это огромный плюс. Они были чуть выше щиколоток и свободно тянулись. Хината мог наклоняться, приседать, да хоть танцевать вприсядку, при этом не задумываясь о том, что штаны могут порваться в самый неподходящий момент.       — Благодарю… — с растерянным интересом оглядывая свою новую форму, произнес парень. Поверх одежды так же лежали туфли, но внутри них бумажка с надписью «в парадные дни». О каких таких парадных днях шла речь, Хината не знал, да и в принципе размышлял таким образом: захочет — сам скажет. Он же, как бы прискорбно это ни было признавать, прислуга, а значит должен хранить молчание.       — И ещё.       Хаджиме, уже наполовину развернувшемуся, пришлось обернуться на зов. Взгляды зелёных глаз встретились, и что-то внутри Хаджиме кольнуло его. Нагито не смотрел на него с неприязнью, не смотрел с отвращением и насмешкой. Его взгляд вообще ничего не выражал, ни один мускул лица не дрожал. А потом он улыбнулся — легко, непринуждённо, будто бы всегда так улыбался. Конкретно ему, Хинате, он улыбался в последний раз на острове, но Хаджиме хотелось бы стереть этот момент из своей жизни, запечатать его глубоко, как запечатывают призраков в странных сюрреалистических фильмах, и не вспоминать. Но Нагито ковырял старую загноившуюся рану этой улыбкой. И, казалось бы, чего странного — это ведь простая улыбка! Но Хината помнил те времена, когда Нагито доверял ему. Помнил, как пытался и хотел понять его. Впрочем, он до сих пор в своём подсознании пытается добиться этого.       — Спасибо. — тихо сказал Нагито с этой улыбкой, чем на недолгое время ввёл в ступор Хинату.       — За что?       Возможно, Хината и выглядел глупо и нелепо, но никто не заметил этого. Даже Нагито. А может, он просто не подавал вида.       — За вчерашнее.       — А, ну… — Хаджиме отвёл взгляд, нервно почёсывая рукой затылок. — Не за что?.. Это же входит в мои обязанности.       — В твои обязанности не входит поимка воров, — лаконично заметил Нагито, чуть выгнув бровь.       Хината замялся. Что ему ответить? Что предчувствие сработало? Инстинкт? Честно, он сам не мог объяснить того, почему полез в пекло. Но понимал, что если не сделает этого, то будет винить себя за последствия.       — … Скажем так, — всё же начал он, переводя на удивление твёрдый взгляд на хозяина дома, — если бы я этого не сделал, то я бы предал самого себя.       Нагито кивнул, и в жесте этом Хината увидел какое-то непонятное ему самому понимание со стороны Комаэды. Это радовало и вводило в смятение одновременно.       — Предал бы самого себя… — пробормотал он едва слышно, почёсывая здоровой рукой подбородок. Хаджиме порою забывал о протезе, но после вспоминал, каким образом он был получен. Опять вспоминал прошлое — как своё, так и Нагито. И в Нагито поражало это больше всего. То, что он, искренне посвящённый в идеалы свободного мира, когда-то был приверженцем оппозиции Джунко. — Хорошо. Можешь идти.       Хината почтительно кивнул, с удивлением отмечая, что никакого раздражения от этого разговора не получил, хотя получал его в девяноста девяти процентах редких разговорах с Комаэдой. Но мысли его занялись другим, в основном — прошлым.       Если так подумать, с Нагито они давно знакомы, но никогда не были близки. Считать те времена, проведённые в Симуляции, будет глупостью. Хината никогда не верил в правдивость Альтер Эго. Хотя… Не совсем так всё обстояло. Образно говоря, Альтер Эго, куда их поместили несколько лет назад, помогло им. Они, бывшие осколки отчаяния, смогли вернуть себе разум. При этом Джунко всё равно смогла впустить свои силы в симуляцию. И, если быть уж совсем честными, можно было только поражаться ей. Она, хоть и явно не была хорошим человеком, обладала гениальным аналитическим умом и создавала такие планы, которые надо было ещё попытаться обойти. А лазеек не было. Внутренне Хината сравнивал её с Наполеоном — оба умные, амбициозные, но обреченные на поражение, люди.       Ведь зло всегда проигрывает добру, верно?       Хотя кто знает, возможно, она вовсе и не мертва, и, быть может, оставила после себя последователей? Остаётся лишь надеяться, что ещё одной революции не будет.       Просто развернувшись, парень направился в ванную. В его комнате зеркала не было, а вот в достаточно широкой ванной — во весь рост. Стояло оно напротив раковины там, где была полка с разными шампунями, гелями для душа и даже кремами со скрабами для лица. Как-то ради интереса Хината открыл парочку из них и чуть не получил новую зависимость. Они пахли невероятно вкусно. И именно эти крема стали в тот день причиной более долгого ( всего лишь на пять минут Хаджиме превысил свой средний лимит, но Нагито тогда встретил это недовольным ворчанием ) пребывания в душе.       Вскоре после прихода в ванную комнату одежда была надета, а Хаджиме вертелся у зеркала, довольно рассматривая себя. И как только Нагито удалось настолько точно подобрать размер?       «Ах да, его удача…»       Спихнув всё на неё, что казалось вполне себе рациональным объяснением, Хината продолжил крутиться у зеркала. Ему невероятно нравился новый наряд: он подошел идеально и не сжимал. Шатен даже подпрыгнул для удовлетворения души и, достигнув апогея блаженства, отвернулся от зеркала, намереваясь выйти из комнаты.       Примерно такие же, только женские, костюмы носили девушки в борделе. Официантки работали в костюмах горничных — причём крайне неудобных, сжимающих буквально всё, что можно и нельзя тоже. На них были глубокие вырезы, короткие рукава, юбки тоже были слишком коротки. У Хаджиме же всё было идеально: холодно? Ходи, как есть, костюм довольно тёплый. Жарко? Закатай рукава, тут даже пуговички есть специальные. По сравнению со своими бывшими коллегами Хаджиме себя чувствовал привилегированным богатеньким мальчиком, хотя таковым являлся его босс, а не он сам.       Едва Хаджиме успел взяться за ручку двери, как она открылась. От неожиданности Хаджиме вздрогнул, перевёл испуганный взгляд на Нагито. Тот не особо испугался, скорее, удивился, а теперь нагло рассматривал Хаджиме.       — Тебе идёт.       Хината в недоверии хлопнул глазами. Слишком долго информация переваривалась, слишком долго текла к мозговому центру.       — Мне же не послышалось?.. — не совсем уверенно произнес он, слегка выгибая бровь. Нагито закатил глаза.       — Как будто я бы стал врать.       Хаджиме приподнял обе брови, а Нагито страдальчески вздохнул. По крайней мере, он не пытался поддеть или оскорбить Хинату, а это уже что-то да значило.       — Я отвратительный лжец, Хаджиме. К тому же, этот костюм на тебе… — Нагито ещё раз оценивающе окинул его взглядом. — Смотрится презентабельно?       — Полагаю, я должен ответить спасибо?       — Полагаю, да? Хотя, это лишь твое желание. — Спокойно пожав плечами, ответил Нагито.       Хинату всё более удивляло его спокойствие и заставляло биться сердце в радости от возможной зарождающейся «не вражды, не дружбы, а что-то среднего».       — Спасибо, но т… вы точно не больны? — не очень уверенно произнес он, чтобы удостовериться в своих словах.       — Если тебе более приятно обращение «тупой бесполезный резервник», я могу перейти на него, но, знаешь ли, я только начал думать, что ты не такой уж и…       — Нет-нет! Все в порядке! Я доволен всем.       Нагито самодовольно улыбнулся, на этот раз подозрительно не раздражая Хаджиме.       — То-то же.       Хината юркнул в щель, едва разговор начал обретать неприятное послевкусие неловкого молчания. Забежав в комнату, Хината просто остановился.       Многое он сейчас не понял. И дело было даже не в том, что он не обладает достаточными умственными способностями, вовсе нет! Просто резкая смена настроения — и отношения — Комаэды сделали перезагрузку и окончательно сломали голову Хинаты, и так удивленного спокойствию и безобидности Нагито в утреннюю встречу.       Но нельзя было сказать, что ему это не нравится. Совсем наоборот. В глубине души ему хотелось простого человеческого — хорошего отношения к себе. Получить его от Нагито — это всё равно, что выиграть лотерейный билет на один миллион долларов! И, пока возможность есть, Хаджиме воспользуется ей и будет смотреть, что же происходить будет дальше.       Нагито провожал взглядом шатена, а после улыбнулся. Хаджиме был каким-то милым в этот момент со своей недоверчивостью и неуверенностью. Когда тот скрылся, Комаэда вздохнул, посмотрев на себя в зеркало. Он никогда особо не любил , но сейчас было не до унижения и самобичевания.       Комаэда вернулся к себе в кабинет, в котором проводил времени больше, чем в собственной комнате, и плюхнулся на деревянный стул. Кабинет — это единственная комната, куда Хаджиме ещё не заходил. Точнее, не совсем единственная, но это уже мелочи. Нагито просто не хотел, чтобы Хината видел это место. Тут везде было относительно опрятно, исключая вечно захламлённый стол и пыль на книжных полках, исключая странные бумажные контракты на подоконнике и завядший суккулент там же. Тут всё, как и во всем доме, пропитано воспоминаниями — и только Нагито знает, какими. Для Хаджиме это дом как дом, старый, красивый, но богатый и влиятельный дом влиятельного человека. Нагито сам удивлён, что смог пробиться в высшие слои общества. Но ему нравилось то, чем он занимается, и благодаря этому сумел залатать огромную зияющую дыру на месте сердца.       Побарабанив пальцами по поверхности стола, Комаэда взял ту визитку в руки и покрутил её, осматривая, после вынул телефон и набрал номер, выгравированный на обратной стороне.       «Набранный вами номер не существует».       — На что я надеялся… — вздохнул белобрысый, но телефона из рук не выпустил. Пролистав телефонную книгу, состоящую из множества достаточно влиятельных людей, он выбрал один и нажал на минималистичную иконку телефона. Раздались гудки.       — Нагито? — раздался вечно веселый голос морального наставника Комаэды. — Не ожидал тебя услышать.       — Доброе утро, Наеги-сенсей, — с нескрываемой улыбкой ответил Комаэда, а после расслабленно откинулся на кресло, позволяя себе не аристократично подобрать ноги под себя. Всё равно никто не увидит.       — Доброе, Комаэда. Как ты там? Не хвораешь?       — Да… Вам не стоит беспокоиться о таком мусоре, как я, сенсей.       — Мы это уже обсуждали. Ты не мусор, Нагито. — названный почти почувствовал, как за трубкой человек качает головой в неодобрительном жесте. — Кстати, я совсем забыл тебя за компенсацию поблагодарить. Твой вклад помог школе расцвести, думаю, ты…       — Что вы, Наеги-сенсей! Вам не стоит меня благодарить. Я сделал меньшее из всего, что мог. Вдобавок ко всему попрошу это воспринимать как благодарность за вашу помощь после инцидента.       — Хорошо… Но ты же явно не это обсудить позвонил, верно?       Нагито прикусил губу, болезненно оттягивая розоватую к кончикам прядь волос.       — Да. Как вы догадались?       — Ты редко звонишь без дела. В этом твой плюс, хотя мне хотелось бы хотя бы иногда слышать о том, как у моего помощника проходят дела в жизни, но я не жалуюсь.       Нагито благоразумно пропустил мимо ушей последние фразы.       — У меня есть немного странная просьба к вам…       — Просьбы страннее, чем забрать у тебя всё твое имущество, я ещё не слышал, так что я тебя внимательно слушаю.       Нагито едва заметно прыснул. Да, и такой эпизод в его жизни был: как-то он хотел отдать все деньги на восстановление Пика Надежды. Теперь академия работает так же, как и до Инцидента, и дошёл персонал и школа до этого не без помощи Комаэды.       — Вы могли бы мне скинуть списки учеников резервного отделения?       На том конце трубки на мгновение повисла тишина, а после Нагито услышал тихие звуки, напоминающие звуки нажимающихся клавиш компьютера.       — Я-то могу… Правда информация не совсем такая, что ее можно каждому показывать. Могу спросить, для чего тебе это?       — У меня… Появились кое-какие подозрения, — уклончиво ответил парень. — Я пока не могу сказать вам всего — вы примете меня за параноика. Но как только я всё рассмотрю, сообщу, Наеги-сенсей!       — Это связано с недавним       происшествием?       Нагито сначала не понял, о чем идёт речь, а после страдальчески вздохнул.       — Так значит, новость уже разлетелась?..       — Ты же знаешь современные СМИ. Им лишь бы сенсацию сделать, а ты, можно сказать, медийная личность. Вспомни только, какой скандал был, когда тебя чуть не ограбили.       — Не люблю быть в центре внимания.       — Знаю. Но я не думаю, что этот конфликт будет иметь такие последствия. Вообще не понимаю, зачем кому-то понадобилось ломиться к тебе, осознавая то, насколько сильно дом твой защищён?       — Я сам пытаюсь в этом разобраться… — честно ответил Нагито. Его самого до паранойи удивляла эта ситуация, но пока хоть одна ниточка, ведущая к истине, есть, он хочет докопаться до правды. — В любом случае, благодарю вас, Наеги-сенсей!       — Жди в течение этого дня на почте сообщения. Постараюсь скинуть списки. До скорого!       Макото первым сбросил трубку, и только потом Нагито отложил в сторону телефон, подумал немного, а после набрал ещё один номер.       — Алло? Пиццерия? Я хотел бы сделать заказ…

***

      Хаджиме удивленно остановился перед столом, на котором стояла слегка дымившаяся коробка с пиццей.       — Сегодня праздник какой-то? — спросил шатен, садясь за своё место и наблюдая за Нагито.       — Я просто решил попробовать что-то новое.       Хаджиме выгнул бровь в ответ, но ничего не сказал. Лишь взял нож в руки и начал разрезать пиццу на треугольные кусочки, положил один себе и один Нагито, в душе почему-то не веря, что это не шутка. Но пицца пахла невероятно вкусно и аппетитно, но на правах слуги Хаджиме не смел прикасаться — всё ещё не хотел, чтобы в его сторону полетели ядовитые замечания а-ля: «Ты ешь как свинья».       Хината краем глаза наблюдал за Нагито. Тот рассматривал кусок, как восьмое чудо света, вертел тарелку, даже понюхал бедный треугольник. Хината едва заметно усмехнулся. Это выглядело и мило, и смешно одновременно. Но только Хаджиме укусил немного от своего куска, как услышал:       — Я ни разу не пробовал пиццу.       И после этого Хината поперхнулся, резко вскидывая голову с немым вопросом. Комаэда неловко улыбнулся в ответ.       — Серьезно?! Ты столько упускаешь!       — Вы, Хаджиме. Мы ещё не в таких отношениях, чтобы ты ко мне как к другу обращался.       Хаджиме закатил глаза, но продолжил следить за Нагито. А тот делал то, что наверняка оскорбило бы любого итальянца: разрезал пиццу ножом и ел при помощи вилки! Да что уж говорить о итальянцах, тут Хаджиме чуть инсульт не схватил.       — Кто вообще ест пиццу вилкой?       — Я? А как её еще есть, умник? — недовольно отозвался Нагито. Хаджиме в ответ на это закатил глаза, беря в руки кусок пиццы.       — Её едят руками, господин.       После своих слов Хаджиме откусил приличный кусок, а Нагито сощурился.       — Руки грязные будут.       — Для этого существуют салфетки!       — У меня нет салфеток.       — А раковина?       — Морская?       Хаджиме недоуменно посмотрел на него, а после расхохотался чуть ли не во весь голос.       — Простите… — едва отдышавшись, с паузой произнес Хината. — Не удержался.       — Я уже понял.       Нагито тоже не удержался от улыбки, которую, впрочем, скрыл рукой.       В голове резкой вспышкой пронеслись старые воспоминания. Нагито всё ещё помнит все моменты вместе с Хаджиме, помнит свою первую и безумно сильную любовь к нему, которая пропала после обнаружения секрета. Его смех напомнил те немногие моменты на острове, когда они вместе пытались выбраться или просто проводили время, забывая об убийствах. Как Хаджиме приглашал провести время именно с ним и как он, Комаэда, удивлялся такому интересу к «такому мусору, как он». И всегда его сердце и душа торжествовали, когда Хаджиме с упреком говорил ему, что он не мусор.       Что-то схожее чувствовал сейчас и Нагито, когда так непринуждённо общался со своим подчиненным. Но точно знал — это не любовь. Возможно, он и колышет старые чувства, но Хаджиме не удастся пробудить их в полной силе. Хината не сможет снова влюбить в себя Комаэду.       Наверное.       Хаджиме вздохнул, доедая кусок пиццы и с вожделением глядя на остальную коробку. Нагито заметил это, взял свой недоеденный кусок в руки и с видом невероятно правильного человека положил его себе в рот. А после с набитым ртом, уже не так красиво и правильно, произнес:       — Мофефь фзять ефё одфну.       На удивление, Хаджиме понял всё до последнего слова.       — Правда? Вы так добры сегодня…       — Давай, ешь, пока я не передумал. — проглотив злополучный кусок, ответил Нагито.       Хаджиме с радостью набросился на ещё один кусок. И, как бы ни было это не по этикету и глупо, Нагито видел в этом что-то уютное, домашнее, чего не чувствовал почти никогда раньше. Ему просто нравилось наблюдать за Хаджиме, за его манерой, нравилось то, что сейчас его не избегают и что он не избегает. Что они достигли хоть какого-то негласного компромисса и то, что Нагито достиг компромисса с самим собой.       В чем заключался этот компромисс? Нагито возненавидел Хаджиме после новости о том, что тот не обладает талантом. Но он выявлял такое отношение только в лицо, а вот наедине с собой долго думал. Ведь Хаджиме был одним из немногих, кто реально общался с ним тогда, в Симуляции. Но Комаэдины принципы, видимо, были сильнее тогда желания общаться, да и Альтер Эго сделало из него чересчур критичного парня. Сейчас разум Нагито раскинулся на более дальные аспекты жизни. Всё ещё его привлекала талантливость людей — но талантливых не так много. Точнее, их очень мало — и большинство учится в академии. Нагито привык к жизни среди обычных людей и даже чувствовал себя вполне комфортно, пусть иногда люди на него странно смотрели и он выделялся. И дело тут даже не в таланте.       Хината с аппетитом ел, и сам Нагито тоже взял кусок. Он осознал, что такая пища на удивление вкусная, пусть наверняка не полезная и вредная. Но иногда можно позволить себе такую слабость, даже если ты высокопоставленный богач.       Вскоре почти вся коробка была съедена. Хаджиме собирался уже уходить работать, как Нагито его остановил.       — Можешь сегодня отдохнуть. Всё равно в доме чисто.       — Сегодня точно снег пойдёт…       — Да ладно тебе. Не такой уж я и злой. — усмехнулся Нагито, а после попытался сделать злое лицо и продолжил. — Всё. Вон с глаз моих, иначе будешь работать!       Хаджиме хитро, довольно улыбнулся и с благодарностью выскользнул из кухни в зал, а потом и к себе в комнату. Нагито же проводил его заинтересованным взглядом.       Кажется, первый элемент дружбы был удачно заново собран.